Легенда о черном рыцаре (фэнтези, попаданство)

— Какой еще пастырь?

— Пастыри — они и есть Пастыри. Вы, люди, по глупости называете их богами, молитесь им, все такое... Пастырь — не бог, я не в состоянии тебе даже объяснить, кто он или что, но многие полномочия, приписываемые богам, у него есть. Нам не требуется ничего подписывать или записывать, потому что Пастырь всезнающ и беспристрастен. Мы сейчас оговорим нашу сделку, а он ее обеспечит.

— Отлично. И что конкретно я получу?

— Силу, скорость...

— Сколько? — настойчиво повторил я.

— Хорошо. Твои сила, скорость движения, скорость реакции вырастут от двух до трех раз...

— Негусто. Почему так неопределенно?

— Потому что твое тело имеет свои пределы. Я внесу изменения и улучшу его, но предел совершенствования — примерно в три раза в твоем случае. Я гарантирую два, постараюсь сделать три. Далее, скорость заживления ран станет быстрее во много раз. Твоя рана в боку заживет за пару дней.

— Я стану устойчив к ранам?

— Ровно настолько, насколько это обуславливает сверхбыстрое заживание. Способа не дать тебе умереть от отрубания головы или выпущенных кишок нет. Хотя, если быстро засунуть обратно...

— Что насчет боли? Я перестану ее чувствовать?

— Нет. Она просто не будет причинять тебе страдания, но ты будешь чувствовать, если с твоим телом что-то не так.

— Болевой шок? Шок от кровопотери и других причин?

— Их не будет. Что еще?

— Прочность костей?

Демон хмыкнул:

— Экий ты делец... Станут прочнее, но не намного.

— Хорошо. И ты гарантируешь отсутствие любых дополнительных, скрытых или явных, нежелательных последствий или изменений?

— Я гарантирую, что произведу только эти изменения. У них будут последствия, обусловленные законами этого мира. Например, у тебя будет зверский аппетит, а ускоренные процессы в твоей голове могут стать причиной бессонницы или слишком глубокого сна. Я не в силах предвидеть все, но гарантирую, что не буду делать тебе никаких подлостей и пакостей, которых вы вечно от нас ожидаете, и выполню свою часть сделки добросовестно.

— А ускоренные процессы не укоротят ли мне век?

Демон кивнул:

— Сами по себе — укоротят. Я это компенсирую, но до определенного предела. Если ты будешь каждое утро тыкать себя кинжалом в живот ради острых ощущений, извиняй за каламбур — тебя хватит лет на десять, не больше.

— Как насчет хорошего зрения ночью?

— А не многовато ли ты хочешь за одну жертву?

— В самый раз.

— Ладно, — согласился демон, — но на этом — край. Улучшу тебе ночное зрение, но не сильно: сделать это без ущерба для дневного не выйдет, если только ты не хочешь себе кошачьи глаза.

— Отлично. А какая гарантия, что ты выполнишь все, что наобещал?

— Мне не улыбается иметь дело с Пастырем. Наша с тобой сделка — разрешенная практика, и посредничество между жителями этого мира и гостями вроде меня — одна из функций Пастыря. Если я попытаюсь вести дела нечестно — он вмешается. На то и Пастырь.

— И я должен поверить, что Пастырь существует и не даст тебе обмануть меня?

— Трудно же с тобой дело иметь... Я могу оказаться возле тебя и снести тебе голову быстрее, чем ты глазом моргнешь. Почему я этого не делаю? Первейшая причина — Пастырь. Он окажется тут еще до того, как твоя оторванная голова упадет на пол, и у меня будут большие неприятности. И вторая... Как бы тебе объяснить... Есть некоторые животные, которые должны быть убиты только в момент отдыха. Стоит убить их во время бегства — и их мясо станет несъедобным. Так и твоя душа: ее ценность меняется в зависимости от того, каким образом я ее получу. И если ты провалишь честную сделку — это будет в сто раз прекраснее, чем если бы я сам забрал твою душу. Даже прекраснее, чем если бы ты отдал ее мне сам.

— Так ты изначально настроен на то, чтобы сделка не была мною выполнена?

— Для меня это самый желанный вариант. Именно потому я выбираю для сделок только очень благородных людей, которые могут все же не выполнить ее.

— И если наделить меня чем-то таким, что помешает мне выполнять свою часть...

— ...То это будет прямое нарушение с моей стороны и в этом случае я не только не получу твою душу, но и буду иметь большие неприятности с Пастырем. Повторюсь, что условия сделки прямо подразумевают мое добросовестное исполнение моей части договора, как и тобой — твоей.

Я вздохнул.

— Ладно. А теперь оговорим в точности, что именно должен буду сделать я.

— Ты должен будешь сжечь заживо любого дорогого тебе человека. Все равно кого, но как минимум лучшего друга. Родители, невеста, братья, сестры — все годятся, главное, чтобы смерть жертвы была мучительной для тебя. Важное условие — жертва должна быть в сознании и понимать, что именно ты ее сжигаешь, а ты не должен рассказывать о нашей сделке. Никому и никогда. И не должен объяснять жертве что-либо.

— Почему?

— Твои страдания — моя плата. Если ты объяснишь жертве причину своего поступка — она может понять и простить, а это сильно уменьшит вкус твоих мук. Времени на исполнение твоей части сделки — один месяц. Неустойка...

— Знаю, знаю. Ты явишься по мою душу.

— Не явлюсь. Ты в любом случае проживешь, сколько проживешь, но если не выполнишь свою часть — после твоей смерти Пастырь отдаст мне твою душу. Так что у тебя есть альтернатива не выполнять свою часть, прожить жизнь героя и в памяти грядущих поколений остаться светлой легендой. Итак?

— Договорились, — мрачно сказал я и протянул руку.

— Да будет так, — ответил демон и сжал мою кисть своей лапой.

Мне показалось, что я взялся за высоковольтный провод и попал под поезд одновременно. Ощущения такие, что давешняя 'пересадка души' по сравнению с ними — легкая щекотка.

Я несколько раз моргнул. Темно перед глазами. Ослеп?

— Какого лешего?! — прохрипел я, — я ничего не вижу!

— Потому что вечер наступил, — раздался рядом голос демона, — обожди, пока глаза привыкнут.

Вскоре я начал различать очертания предметов и самого демона, даже трещины на потолке увидел... А сам я, стало быть, лежу на полу. И тело ломит люто.

— Только что же был день...

— Для тебя только что. А вообще четыре дня прошло, пока ты валялся.

— Что произошло, демон?! Такое чувство, будто молния шарахнула...

— Ничего особенного. Просто ты получил то, что хотел.

Я сел.

— Через рукопожатие, что ли?

— А ты чего ожидал? Что я дам тебе флакончик с волшебным снадобьем? — ухмыльнулся мой собеседник.

— Э-э-э... Ну да, — признался я.

— Мои таланты и умения нельзя уместить в сосуд, это ведь не жидкость. Я сделал тебя сильнее, быстрее, выносливее — все то, о чем мы договорились. Так что прямо с этого момента — время пошло. Тридцать дней.

Я попытался встать, получилось с трудом.

— Ты чувствуешь себя слабым и разбитым. Это нормально. Пройдет скоро. В некотором смысле, не совсем прямом, я разорвал тебя на кусочки и слепил заново. Чуть по-другому. Значит, предостерегаю тебя: прежде чем ты начнешь действовать — изучи и пойми себя. Узнай свои возможности. А то как-то раз один рыцарь, который продал мне свою душу примерно за те же возможности, сразу после сделки ломанулся, размахивая мечом, на сотню своих врагов... Так быстро, всего через десять минут, я душу контрактора еще не получал.

Ноги дрожат. Черт. И в боку болит — но иначе. Ощущения другие. Когда-то мне вскрывали крупный нарыв на ноге под местным наркозом, при этом я чувствовал телом инструменты хирурга, но боли не было. Странно так: как режут — чувствую, а боли нет. Вот и теперь то же самое.

Я сел под окном, опершись на стену.

— Хм... А на скольких я могу... ломануться?

Демон принял свою любимую позу мыслителя:

— Сложный вопрос. Все зависит от того, какими будут твои враги. У меня получилось увеличить твои основные физические качества примерно в два с половиной раза, и теперь прежний ты себе теперешнему — вообще не противник. Однако ты должен кое-что понимать... Человеческое тело несовершенно и имеет свои ограничения, которые невозможно обойти. Допустим, даже если я дам тебе силу, которой хватит для поднятия горы — ты все равно гору не поднимешь, ибо она тебя раздавит. Если дам силу пробить кулаком каменную стену — ты пробьешь, но рука превратится в фарш. Если дам силу согнуть лом — ты его не согнешь, ибо от напряжения либо кости сломаются, либо сухожилия порвутся. Так вот. Я дал тебе почти предельные возможности. Однако, чисто теоретически, существует шанс, что где-то есть люди, которые от рождения получили силу, скорость, подвижность или реакцию, соизмеримую с твоей. Ты сможешь поднять телегу, но видел я и других людей, закаленных тяжким трудом и способных ее поднять. Ты сможешь на лету поразить стрелой летящую куропатку — но видел я людей, которые тоже так могли, путем тренировок и врожденного таланта. И потому не исключено, что где-то есть кто-то сильнее, быстрее, выносливее тебя. Вероятность того, что все эти качества соберутся в одном человеке — исчезающе малы. Но ты должен учитывать, что однажды, меряясь с кем-то силой или ловкостью, внезапно можешь проиграть.

— Понял, — кивнул я, — а как насчет перекусить? Я жутко голоден.

Демон развел руками:

— Увы, из съестного тут — только ты. Даже мыши давно удрали, сообразив, что иначе сдохнут от голода. Так что тебе стоит первым делом разжиться где-то провиантом, чтобы заживление твоей раны шло как можно быстрее.

— А ты не можешь поглядеть в шар колдуна и узнать, где бы мне чего перехватить?

— Погодь, — сказал демон, исчез и появился снова спустя пять секунд: — ближайшее продовольствие в твоей котомке, которую ты оставил в кустах, сам знаешь где, перед подготовкой к бою. Строго говоря, деревня чуть ближе, но там убили старосту сразу после твоего визита, так что...

— Понятно, — вздохнул я, поднялся на ноги и взял в руку меч.

Он показался мне очень легким, словно из пластмассы, а не из стали.

Выглянув в окно, я нигде не увидел врагов, зато заметил в сорока метрах на опушке приподнявшегося на задние ноги зайца, так что будь варвары где-то рядом — их бы я тем более заметил. Хорошая штука кошачье зрение.

Уходя, я помахал демону на прощание.

— Бывай, — отозвался он и напутствовал: — главное, дни считать не забудь.

* * *

Ханнайцев я так нигде и не нашел: видимо, решили, что сгинул я в башне колдуна. Оно и к лучшему, потому что процесс выздоровления, несмотря на сказочную скорость, протекал остро: меня основательно знобило и слегка шатало. Я рассудил, что спешить и пороть горячку ни к чему, день-другой надо потратить на то, чтобы поправиться.

Тут и всплыла проблема ночлега. Поздний вечер, идти некуда, ибо ближайшая деревня меня уже добром может и не встретить, а та, где я шестерых победил — далековато.

Котомку с харчами, лук, стрелы — все это я нашел там же, где положил. Как назло, еще и дождик пошел, под кронами пока не очень мокро, но вскоре будет течь на голову по полной программе. Н-да, хреново быть бомжом.

Где-то через полчаса скитаний я наткнулся на очень густую рощу: деревья стоят часто, кустарник повыше человеческого роста. В принципе, если в таком месте огонь развести — можно будет согреться, а густые разлапистые кроны деревьев — хоть какой-то, да потолок. И огня случайный прохожий не увидит, если только дым не выдаст. Но погода безветренная, должен вверх подниматься, теряясь в кронах... Главный вопрос — управлюсь ли я с огнивом.

Я обошел рощу по кругу — небольшая. В одном месте нашел небольшой проем в сплошном кустарнике, пробрался внутрь — и в первый момент обрадовался, увидев полянку и крышу, то ли соломенную, то ли еще из чего. Затем я чуть напрягся: а стен-то нету, это навес на четырех столбах и под ним кто-то есть!

— Привет? — осторожно сказал я, переместив руку ближе к мечу.

Темный силуэт не шевельнулся и ничего мне не ответил. Я подошел чуть ближе и внезапно понял, что передо мною — могила. А силуэт оказался столбиком, на который надет рыцарский шлем, кираса и наплечники. Сапоги с сабатонами, наголенники, набедренники, налокотники и перчатки сложены рядом, и там же лежит меч в ножнах.

Я спрятался под навес и присмотрелся. Стало совсем уже темно, видать плохо даже с моей новой способностью.

— Кто бы ты ни был — уж не серчай на гостя бездомного, извиняй, если потревожил, — сказал я вполголоса и скорее для собственного успокоения, знаю же, что усопший меня не слышит.

Достал огниво, трут, растопку, немного сухих веток вытащил из кустов, наломал, сложил. Надолго не хватит такого костерка, но тут уж ничего не попишешь.

Разжечь огонь удалось без особых проблем, пусть небольшой, но он все же грел. Чтобы использовать как можно большее количество тепла, я нанизал на нож кусок вяленого мяса и слегка подрумянил над костерком. Тепло снаружи, тепло изнутри — жить можно. Холодно, неуютно — но можно.

Спать я лег, завернувшись в трофейную куртку, рядышком с могилой. Покойник авось не обидится, а я не под открытым небом. Засыпая, подумал, что добраться до меня бесшумно не получится: слишком густые кусты.

Наутро я проснулся отдохнувший, но снова зверски голодный. Рана на боку уже затянулась, но все еще чувствуется немного. Ерунда, на самом деле, ибо чувствуется — но не более того. Не болит. Как бы там демон меня ни пересобрал — у него получилось весьма неплохо.

Я основательно подкрепился, добив и мясо, и лепешки, и почти всю вяленую рыбу. Поесть осталось — на полраза, и то обычному человеку. А у меня теперь аппетит действительно зверский.

Затем я обратил свое внимание на могилу: ну правда, как-то оно нехорошо вышло, чуть ли не на могиле спать.

А вот в могилке этой лежал, судя по всему, какой-то местный герой, потому что очень уж тщательно она была ухожена. Навес с крышей, у изголовья — камень и столбик с доспехами, сама могила вымощена разноцветными камешками-кругляшами явно с морского побережья, вокруг вся полянка засажена лесными цветами. Не тюльпаны, конечно, и не хризантемы, но явно человеческой рукой все высажено, потому что не абы как, а упорядоченно и симметрично. И в кустарнике вокруг — несколько розовых кустов. Красиво, черт возьми, тихо и спокойно, не считая визита приблуды вроде меня.

Мне стало интересно, чем похороненный воин заслужил такую любовь местных жителей, но камень у изголовья, как ни странно, оказался 'чистым'. Мхом порос основательно, но вот надписей на нем — никаких, хотя по логике вещей, надгробные камни для того и служат, чтобы на них имена усопших писать.

Я принялся за осмотр доспехов, и они с первого взгляда показались мне очень старыми. Черная краска уберегла металл, но поблекла и начала трескаться. Сам доспех оказался сделан не из стали, а из металла, по удельному весу похожему на алюминий или что-то такое же легкое, причем от коррозии он почти не пострадал.

Шлем — очень похож на греческие шлемы коринфского типа, как у спартанских гоплитов, но с чуть лучшим обзором и дырочками, сделанными напротив ушей. Шлемы спартанцев очень ограничивали боковой обзор и слух воина, но для них это годилось, потому что дрались они фалангой, сомкнутым строем, когда слева и справа товарищи, а враг — только спереди. А этот шлем, обладая той же простотой и защищенностью, чуть больше подходит рыцарю-кавалеристу.