Старик остался еще на день. Он позвал Тсуну и посадил его на колени. Доверчивый братец ничего не замечал. Он только видел доброе лицо старика и улыбки родителей, подбадривающие его.
Как и братец, я вынуждена была отвечать на банальные вопросы старика. Тот меня просто забалтывал, спрашивая о рисунках и любимых игрушках. Я же строила из себя стеснительного ребенка, пока пыталась придумать ответы. Была даже проверка. Тсуна не мог найти его любимого робота. Робот обнаружился в соседнем дворе, в том самом, где жила карманная собачонка, и старик вызвался сходить за ним вместе с Тсуной. Почему-то вызвался еще и отец, а потом взяли с собой и меня.
Братец прятался за ногами взрослых, пока тот разговаривал с соседями. Видя его реакцию, я повторяла за ним. Как-то разговор сам собой зашел о той собачке. Вроде бы логично — обсуждали ее поход в наш двор, но никто не мешал шавке крутиться вокруг. Емитсу еще и на руки ее взял, показав нам с Тсуной.
— Вот, смотрите, она совсем не страшная!
Собачонка, явственно неудобно придавленная в крепких руках, тявкнула прямо перед нашими лицами. Я к чему-то такому была готова, а вот братец зашелся плачем.
Старик Тимотео собрался уезжать после обеда. Отец проводил его до аэропорта. Я наблюдала за сборами в сторонке. Поэтому заметила этот взгляд.
Старик смотрел на вновь увлеченного своими игрушками Тсуну уже без того взгляда, полного доброй грусти, каким целый день поливал всех вокруг. И у меня мгновенно сложилась аналогия с Дамблдором, оставляющим малыша на крыльце дома Дурслей. Когда я заметила, что он посмотрел на меня, то прищурила глаза в улыбке и замахала на прощанье, ничего не видя.
С отъездом пугающего старика я могла бы расслабиться, но еще долго меня преследовали кошмары. Я просыпалась и пыталась унять дыхание, чтобы не разбудить Нану. Мои сны были нечеткими и очень размытыми, но в них всегда было ощущение беспомощности. Я видела кого-то вдалеке, пыталась его догнать или позвать, но, что бы я ни делала, все бессмысленно. Я ничего не контролировала.
Будь у него борода, я сказала бы, что это Дамблдор, который только оставил ребенка у Дурслей, где он вырастет именно таким, каким надо, и не будет задаваться. Будь у него курительная трубка, я бы сказала, что это Сарутоби Хирузен, который опекает Наруто, и мальчишка считает его почти родным. Скажем так, во всех историях это были самые противоречивые персонажи. Они делали вид, что ничего не видят и не знают, пока это было им нужно и выгодно. В таких ситуациях я признавала за ними великолепный разум, способность просчитывать и предугадывать все наперед, я их уважала, но безоговорочно доверять бы ни за что не стала и при возможности не имела с ними никаких дел. Чуть зазеваешься — мигом окажешься в какой-то комбинации. Я готова была признать, что просто боюсь этого.
Именно это я увидела в этом старике. Он, как и Дамблдор, одевался по-щегольски — в шорты и цветастую гавайку, в глазах плясали хитрые, но бесконечно добрые искорки. Телосложение имел тоже совсем не внушающее, скорее безобидный сухопарый старичок.
Емитсу, как часто бывало, вечером расслабился с бутылочкой саке. Так как старик уехал, он сидел дома в майке и трусах, потихоньку напиваясь. Отец, которого подкармливала мать, подбросил мимолетной фразой мне повод для размышлений:
— Ха-ха, скоро от женихов отбоя не будет, она же вылитая я! И миленькая, как ты. Но ничего, Тсуна станет настоящим мужиком! Он, как старший брат, будет защищать ее от всех злодеев.
Мать, Нана Савада, всегда была простой и недалекой. Она не видела абсолютно никаких странностей, стоило дать ей какое-то глупое объяснение, чем и пользовался загадочный отец, явно нагло врущий о работе шахтером. Впрочем, иногда у меня закрадывались мысли, что так искренне прикидываться дурочкой невозможно, но никаких опровержений пока что не наблюдала. Господи! Она была такой наивной, что ее могли запросто облапошить на рынке! К счастью, проблем с деньгами не было, суммы, присылаемые Емитсу, наверное, воистину астрономические. Ну и слава Ками, что в Намимори есть торговые центры, где цены фиксированы.
Братец — полная моя противоположность, как по полу, так и по характеру. Внешне мы тоже не особо были похожи. Лицом я походила на отца, он — на мать. Цвет волос у меня был даже светлее, чем у Емитсу, а у Тсуны почти как у Наны. Зато у Тсуны шевелюра стоячая и густая, как у отца, а у меня — тонкие, совсем не пышные волосы.
После того злополучного дня что-то точно в нем изменилось. Причем не в лучшую сторону. Он стал очень неуклюжим, то есть выходя за пределы нормы: мог запросто наступить на свою же ногу, запутаться в ногах, сбить что-то на пути, в конце концов, даже упасть с лестницы. Как будто он потерял ориентацию в пространстве или два разных человека брались за руль управления. У меня, как всегда, были подозрения... Но я не уверена, связана ли затуманенность сознания, которую я тогда почувствовала, с изменившимся поведением или все дело в явно полном запечатывании.
Нана вычитала где-то, как исправить врожденную неуклюжесть, а когда занятия дома не помогли, стала водить его куда-то.
Когда Тсуне стукнуло четыре года, встал вопрос, отдавать ли его в садик. Узнала я об этом сама, когда заинтересовалась кучей брошюрок и визиток, внезапно заполонивших дом. Тут-то и встала передо мной дилемма.
С одной стороны, мне постоянно скучно, и оттого все свободное время я трачу на весьма вяло идущее обучение. С другой, в детском саду вряд ли можно будет заняться чем-то интересным. Но если я не буду выбираться из дома чаще, я, скорей всего, свихнусь в четырех стенах. Решающим аргументом стало то, что в детском саду я смогу притереться с детьми и влиться в школьный коллектив будет легче.
Так я думала... Конечно, мне придется подождать еще один год.
Уговорить все еще сомневающуюся Нану, которая тряслась над детьми под гнетом материнского инстинкта, не составило особых усилий, надо было лишь долго капать на мозги — она такой напор не выдерживала.
И вот, пришел мой черед выбраться в большой мир.
Все началось вполне терпимо. Надев на нас белые футболки с эмблемой садика на спине, оранжевые шорты и такие же оранжевые панамки, Нана взяла за руки меня и Тсуну и отвела в садик, передав в руки взрослым.
Первый день прошел вполне сносно. Нас разделили на маленькие группы по шесть человек и дали каждой группе свое обозначение. Я попала в группу имени вишни. Через время, как я знала, нас перемешают, и эмблема тоже изменится.
Настало время познакомиться с группой. Воспитательница, назначенная присматривать за 'Вишнями', представила нас остальным, а затем попросила назваться всем. И тут нас познакомили с распорядком дня: вначале игры в помещении, затем час на урок с перерывами, прогулка на улице, обед и сон, после чего опять игры.
В процессе, как я потом поняла, многие группы выгуливали вместе.
Следуя расписанию, нас оставили в помещении и выдали огромную коробку игрушек. Дети послушно взялись играть, а я застыла столбом. Картина, представшая перед взором, заставила меня осознать всю глубину... Один мальчик, Кента, ковырялся в носу и елозил игрушкой — жертвой абстракции по полу, второй ползал, словно не научившийся ходить, при этом катая машинку: по полу, по всем поверхностям, по одногодкам. Две девочки уже раздирали огромную яркую куклу, которую обнаружили в коробке. От недостатка словарного запаса, не иначе, они ограничивались грозными 'У' и 'Моё'. В завершение девочка дергала меня за футболку:
— Эй, эй, поиграй со мной в мячик. Эй, эй!
Кажется, мой глаз не перестал дергаться даже когда я перекинула пустую коробку и забралась под нее. Мне требовалось срочное успокоение. Слава всем богам, что с утра некоторое время было потрачено на знакомство, поэтому я быстро дождалась обеда.
После обеда в той же комнате игр расстелили футоны и предложили нам на них спать. Не такие уж толстые матрасы — это еще ничего. Вот обеденный сон — это проблема! Я уже как с полгода не спала днем. Организм перестал требовать этого слишком сильно. Но я нашла выход. Я баловалась со своей силой, концентрируя ее в разных областях тела. Это можно назвать тренировкой, ведь я уже успела заметить прогресс. А еще, пока остальные дули в обе дырки, я собиралась с силами, чтобы пережить остаток дня.
* * *
Уже спустя пару дней я достигла единения с вселенной. Причем, даже без чтения эзотерики.
Мне всего лишь надо было забраться куда повыше или подальше от остальных и наблюдать за играми детишек, как подобает взрослому — снисходительно. Когда я все переоценила для себя, стало проще на все смотреть. Состояние внутреннего равновесия позволяло сохранить психическое состояние в норме. Боюсь, в ином случае, у меня бы быстро шарики за ролики поехали.
Единственной проблемой оказался Тсуна, с группой которого нас частенько объединяли. А он у нас слишком домашний и привязанный мальчик. Выручила воспитательница, которая как раз умела справляться с такими проблемами, но иногда я все же вынуждена была спускаться до обычных смертных... то есть детишек и изображать бурное участие в играх. Это утомляло зверски, но увы, японское общество требовало объединения с окружающей группой и познания духа коллективизма. Эх, не стать мне, видимо, королем шаманов...
Абстрагироваться от происходящего было хорошей идеей. Тараканы, правда, не поддержали: они-то предлагали устроить мини-апокалипсис и даже возглавить его. А теперь они маялись от скуки. Правда, недолго. В садике были полки с учебной литературой. На коротких уроках воспитатель пыталась в игровой форме нас с ними познакомить. С одной из этих простеньких книжек я и засиживалась в уголке.
Через пару месяцев группы перемешали, и группу детишек на год старше вместе с Тсуной объединяли теперь с другими ребятами во время прогулок. Я вздохнула спокойнее — теперь ни у кого нет права меня отвлекать.
В целом, книжки эти, конечно, не для моего склада ума, но здесь есть необходимая информация для прокачки языка. У меня и так его уровень выше, чем у одногодок, но уж равняться на них я не собираюсь.
В новой группе была другая воспитательница, и ее всерьез взволновала моя отстраненность от коллектива. Это было проблемой, а мне лишние проблемы были не нужны.
— Кира-чан, почему ты не играешь с другими?
Я чуть сменила угол, чтобы выглянуть из-за воспитательницы и осмотреть примитивные организмы, занятые бессмысленными занятиями.
— Я занята, — вернулась в обратное положение.
— Но ведь все время рассматривать картинки скучно!
Я окинула ее взглядом, прикидывая чем можно ее убедить, и стала перечислять:
— Сегодня я съехала с горки, перелезла по лестнице и просидела в песочнице полчаса. С игрушками мне не так интересно играть. К тому же я не картинки рассматриваю, а читаю.
— О, так давай сегодня перед тем, как все будут ложиться спать, ты почитаешь нам всем?
Бли-и-ин. Ну ладно, медленно, но я уже могу прочесть простенькие предложения. Сказки тут не совсем и сказки, а скорее перечисление похождений персонажа, состоящее из коротких предложений.
Эта неожиданная идея оказалась хорошей практикой. Теперь я не только заучивала иероглифы и их произношение, но и повторяла все вслух, что в свою очередь повышало запоминаемость.
— Эй ты, я хочу покататься на качели.
Я подняла взгляд и, продолжая раскачиваться, посмотрела на говорившего. Двое моих новых одногруппников, кажется, Деичи и Иоши.
— Отстань, — коротко бросила я.
— Эй, я хочу покататься! — повторил Деичи еще более настойчиво.
— И что с того?
— Дай мне покататься!
Блин, это, похоже, 'хотелкин'.
— Отвали.
— Слезь!
— А то что? — с интересом приподняла я бровь.
— А то... а то я твою книжку порву!
Я хмыкнула и... спрыгнула с качели. Такие финты я проворачивала с остальными детьми еще в далеком настоящем детстве. А вот здесь это не было так распространено и даже строго запрещалось.
Мальчишки уставились на меня круглыми глазами, а я подошла на расстояние вытянутой руки к 'хотелкину' и по совместительству самому драчливому, и спокойно констатировала:
— В нос дам.
— Не дашь, — подключился к интеллектуальной беседе его друг. — Ты девчонка и ни с кем не дружишь!
— Мне нет необходимости.
Когда Даичи ухватился за книгу в моих руках, я, не стесняясь, пнула его по ноге и забрала ее обратно. В ответ Иоши толкнул меня в плечо, что я едва не упала. Обычно дети, которых задирали мальчишки, заливались слезами, но тут рыдать никто не собирался. Я в ответ замахнулась книжкой по лицу. Получилась этакая увесистая пощечина. Не тратя больше времени, я отправилась к лестнице, где собиралась найти тихое местечко...
Дрались дети в саду частенько, хотя это и драками назвать сложно. Силенок мало, ловкости и контроля тела почти нет, я уже молчу про работу головой.
На драку, к счастью, никто не наябедничал, иначе тут бы началось такое!... Хотя Нана довольно спокойная, проблем бы все равно не было.
* * *
Заняв свои любимые качели, словно Наруто, я в кои-то веки оторвалась от книги и дала глазам отдохнуть. В данный момент я могла наблюдать не только за своей группой. Но самое интересное творилось как раз перед моим носом — рыжую девочку из другой группы, Киоко, притесняли мои недавние знакомцы. Киоко самая скромная и тихая в группе, мямля, конечно, но в таком возрасте простительно.
— Что происходит? — полюбопытствовала я, подойдя к ним из-за спины.
Они синхронно обернулись на голос.
— Акира, иди на качели.
Я внимательно посмотрела в наивно-глуповатые глазки, от чего Даичи замялся.
— Даичи, Иоши, можете идти на качели, я уже не хочу кататься.
— Я тоже не хочу!
— А ты пойдешь, — с нажимом произнесла я. — Понял?
В таком возрасте дети легко поддаются давлению, что я иногда практиковала. В таких вот случаях.
— А вот и пойду!
Я с усмешкой проследила, как они удаляются в указанном направлении.
— С-спасибо, Акира-чан, — сказала тихо рыжеволосая девочка и попыталась изобразить поклон.
— Всегда пожалуйста.
Этот случай я забыла быстро. Ровно до того момента, когда через ограду через несколько дней не перелез сероволосый мальчик постарше и не понесся в мою сторону. Он схватил меня за плечи и проорал прямо в лицо:
— Это ведь ты?! Это ты?
— Что я? — уточнила, прикидывая, куда бить, если что.
— Это ты подруга моей сестры Киоко? Ты ее защищаешь, пока меня нет рядом?
— Э-э-э.
— Ни-сан! — рыжеволосая девочка оказалась возле мальчишки. — Отпусти Акиру-чан, ты ее пугаешь!
— Точно!
— Ничего он меня не пугает, — проворчала в свою очередь я.
— Ладно, я пошел! Спасибо! — он так же быстро унесся обратно на свою площадку.
* * *
Я сама не заметила, как создала себе удобоваримую атмосферу в текущей группе. А ведь всего лишь приструнила двоих задир. Когда группа в очередной раз через время сменилась, я вновь приняла ту же тактику. Уж очень удобно было, когда тебя лишний раз не достают. А надо всего лишь создать немного пугающий образ.
