10. Пряный кофе

— Вид соответствует содержанию, дорогая, — вздохнула Абигейл. — Леди Уицлер словно помешалась на благотворительности. Интересно, кто их привёл... Наверное, кто-то из старых друзей леди Милдред.

— К слову, о старых друзьях, — зацепилась я за последние слова. — Скажите, вам не знакомо имя некой "леди Норы"? Кажется, она была подругой моей бабушки или нечто вроде того...

Лицо Абигейл осветилось.

— А! Маркиза Фойстер! Конечно, знакомо, да пребудет она на Небесах... — осенила она себя священным кругом. — Леди Нора умерла двенадцать лет назад. В Бромли, впрочем, я её последние лет двадцать вовсе не видела. Она переехала в пригородное поместье, навезла туда с десяток воспитанников... Её жених умер за два месяца до свадьбы, а ни о ком другом Нора и слышать не хотела. Титул и имя унаследовал сын её сестры, — пояснила Абигейл и досадливо нахмурилась. — Его звали...

— ...Мэй? — предположила я осторожно. Абигейл кивнула и брезгливо поджала губы:

— Да. Полное ничтожество! Впрочем, его сыновья — вполне достойные молодые люди, так что хочется верить, что род Фойстеров — в надёжных руках... А почему вы сейчас вспомнили о леди Норе?

— К слову пришлось, — пожала я плечами. — О, а вот и виконт Брейвхарт с супругой. Нужно поприветствовать их. Вы позволите?

— Ступайте, дорогая, — махнула веером Абигейл и хищно сощурилась. — Я тоже вижу знакомых, с которыми не прочь перемолвиться словечком. Да, как раз кстати! — и она двинулась сквозь море гостей — как огромный корабль под розовыми парусами.

Спустя два часа после начала вечера доверху наполнились уже три корзины с подарками, хотя начиналось всё с горсти сластей, двух книжек и кисета вишнёвого табака для Святого Кира. Время от времени с кухни мне доставляли записки с общей суммой благотворительных сборов. Она неизменно оказывалась не так велика, как бы хотелось: посетители куда охотнее жертвовали для детей недорогие безделушки, нежели деньги, да и кофе с десертами заказывали не так много. Гости приходили и уходили, за ними следовали новые; некоторые, впрочем, оставались надолго, например, Клэйморы или Эрвин Калле со своей новой подругой. Миссис Скаровски зачитала несколько стихотворений и покинула нас, сославшись на обещание присутствовать в другом месте. Я же пыталась успеть везде — кого-то развлечь беседой, кому-то рассказать о несчастной судьбе детей из приюта, но до самих детей так и не дошла. Издали смотрела, как Дейзи Пинк и Лили Страут отвечают на очередную порцию расспросов от сердобольных леди и джентльменов, видела, как опекает Берти отец Александр, как меняется выражение лица Паолы — с непринуждённости на тщательно скрываемую усталость, а затем и досаду. В какой-то момент из поля зрения пропал Фаулер, так настойчиво искавший встречи со мною; но не успела я забеспокоиться об этом, как случилось то, чего мы все боялись с самого начала.

Зал вдруг накрыла тишина, распространяясь, точно круги от брошенного в воду камня. И в центре внимания внезапно оказались две приютские девочки — и чета в коричневом. Дейзи Пинк пунцовела под стать своему имени; Лили Страут была бледна и держала спину настолько прямо и напряжённо, что при одном взгляде на неё начинало тянуть эфемерной болью вдоль хребта.

— Простите, что вы сказали, сэр? — необычайно тонким голосом произнесла Лили. Краем глаза я заметила, как к ней с разных сторон протискиваются отец Александр и Паола; ни Эллиса, ни близнецов, ни хотя бы дяди Рэйвена поблизости не было.

— Я сказал, что это ширманский бред. — Тонкие губы виконта Уицлера ещё сильнее расплющились — в кислой улыбке. — Что значит — ты мечтаешь обучаться и стать доктором? Женщина-доктор? Приютская замарашка — доктор? Кто внушил тебе такую вредную идею? Я бы выпорол этого человека на площади.

Судя по тому, как замер, гневно ловя воздух ртом, отец Александр, идея принадлежала именно ему.

— Если не получится стать врачом — стану хотя бы медицинской сестрой. Уж это, кажется, даже церковь одобряет? — сделала неумелую попытку примириться Лили, но слова её прозвучали с вызовом.

Виконт Уицлер покрылся красными пятнами.

— Сестры при монастырях только и могут, что поднести чашку воды, унести горшок или обтереть больного лихорадкой... Точнее, больную, потому что к мужчине им прикасаться запрещено. И чему здесь учиться? Какой ещё Университет Бромли? Да одна шапочка для студента стоит больше, чем жизнь побирушки...

Лили Страут вздёрнула подбородок.

— Я не побираюсь. Сэр. Я работаю. Честно работаю.

— Неужели? — выгнул бровь виконт. Добродетельная супруга взирала на него с ужасом; глаза у неё повлажнели. — Неужто кто-то взялся... проспонсировать столь дерзкую особу? Что ж, люди порой лишаются чувства вкуса и меры.

Лили дёрнула головой, словно получила пощёчину. Дейзи стояла рядом, покачиваясь; губы её были плотно стиснуты. О, виконт не сказал ничего предосудительного — если смотреть лишь на слова. Но обмануться в том значении, что он вкладывал, было невозможно...

Мне оставалось только три шага до того, чтоб прийти девочкам на помощь, и, поймав взгляд Паолы, я сделала ей знак оставаться на месте. Но сама ничего сделать не успела — меня вдруг придержали за локоть, и сквозь кольцо напряжённо замерших гостей шагнул...

Лиам.

Маленький рыцарь в сером костюме вместо сияющих лат.

— Люди лишаются вкуса? Может быть. Но некоторые лишаются чувства собственного достоинства и разума в придачу.

— У дерзких девиц не менее дерзкий юный покровитель? — скривился виконт Уицлер. Лицо его супруги было уже бело, как мел, словно она могла прямо в следующую секунду лишиться сознания.

Лиам сделал ещё шаг, заслоняя Лили и Дейзи собою. Он был ниже их на добрых полголовы, но сейчас казалось, что макушкой он касается потолка.

— Я всего лишь неразумное дитя, — произнёс он, и голос его дрогнул. — И серьёзных книг читал не так уж много. Может, потому и помню пока ясно, что говорится в Писании: "Не тот больший злодей, кто под мостом с дубиной путника стережёт, а тот, кто с ядом на языке людей от добрых дел отворачивает". Или у вас, сэр, Писание не в почёте?

Порядочный семьянин, каждое воскресенье посещающий церковь, коим являлся виконт Уицлер, заявить такое не мог, разумеется. Да и соратники по консервативной партии в Парламенте ему это наверняка бы припомнили.

— Я уважаю мудрость Писания, — сдержанно ответил он. — Но не понимаю, какое отношение сии, без сомнения, значительные слова имеют отношение к вздорному желанию некой девицы учиться медицине в университете.

Лиам растерялся всего на мгновение. А затем сощурился и произнёс нараспев:

— А помните ли вы, что об этом говорил святой Игнатий?

— Не имел чести встречаться с ним лично, — попытался было отшутиться виконт, но никто из гостей даже не улыбнулся, включая весьма циничного ла Рона.

Тут над ухом у меня послышался шёпот, от которого по спине пробежали ледяные мурашки:

— Полагаю, мне сейчас стоит вмешаться.

— Подождите, — почти беззвучно шепнула я в ответ, вслепую касаясь руки дяди Рэйвена.— Ещё не время.

А Лиам, не замечая, кажется, никого вокруг, говорил и говорил:

— "...и если увидишь страждущего — остановись и помоги. И если в травах целебных не разумеешь, то спроси того, кто разумеет; и если будет он веры другой, но лечить и учить станет всякого без оглядки на родину страждущего и помыслы, то знание его — от Небес, и умение его — от Небес, и нет никакого посрамления в том, чтобы учиться у него. А если кто от такого лекаря отвернётся, и страждущему не поможет либо уморит его дурными травами, то такие помыслы и такое знание суть глупость и грех...". Вот скажите, сэр, по-вашему святой Игнатий ошибался?

— Не мне об этом судить, даже если и ошибался, — вынужденно признал виконт, глядя на Лиама уже с откровенной неприязнью.

— А если так, то посудите сами. Сперва в позапрошлое лето с прочими подарками в приют была пожалована книга о врачевании, — начал Лиам загибать пальцы с умным видом. — И первой её увидела мисс Страут. А затем младшая дочь у хозяина писчей лавки, где она работала, захворала, и хозяин мисс Страут приставил за ней ухаживать. И врач, который приходил, оказался совсем старенький, а потому Лили... то есть мисс Страут за него всё делала: он говорил, а она порошки растирала, как по-писаному. А нынче летом принёс студент из самого университета тоненькую, но разумную книжицу, и тоже о медицине, и попросил список сделать. И опять мисс Страут эту работу доверили! Что же это, если не Небеса, направляющие её на путь истинный?

— Случайность? — предположил виконт, пожав плечами.

— А знаете, что святой Кир о случайностях говорил? — воодушевлённо спросил Лиам, и виконт Уицлер поспешил ответить:

— В деталях не помню, но цитировать нужды нет. Итак, к чему вы ведёте?

Лиам незаметно перевёл дыхание с облегчением: то ли он не знал нужную цитату наизусть, то ли она не вполне подходила для употребления в обществе, но ответ виконта явно стал большой удачей.

— А к тому, что раз уж мисс Страут сами Небеса к врачебной науке ведут, и святой Игнатий велел страждущим помогать и науке врачевания у знающих людей учиться, и к тому же в Университет нынче на курс и девиц пускают, то что это всё вместе, как не истинно доброе дело? А вы, получается, мисс Страут от этого доброго дела отворачиваете. И кто же вы теперь, как не искуситель зломышиный... злоумыслячий... в общем, совсем не добрый, с какой стороны ни глянь? — вывернулся Лиам и устремил горящий взор на виконта.

Тот выпрямился, как перетянутая струна; сам воздух, кажется зазвенел.

— Сейчас, — шепнула я дяде Рэйвену и разжала пальцы, только теперь осознав, что всё это время, оказывается, стискивала его ладонь.

Виконт выглядел так, словно его одновременно мучила тошнота и прострел в спине. Но прежде, чем он успел сказать что-либо непростительное, в круг, образовавшийся подле спорщиков, ступил дядя Рэйвен.

— Прекрасное знание Писания и житий, сэр Лиам Сайер, — сдержанно похвалил он мальчишку, и тот зарделся и страшно смутился, разом растеряв весь свой задор. — А вы... виконт Уицлер, кажется, — без намёка на вопросительную интонацию произнёс он, глядя поверх непроницаемо-синих стёкол круглых очков. — Думаю, нам надо поговорить. Да, позже мы определённо побеседуем.

Виконт ничего не сумел сказать в ответ; кажется, он настолько обмяк, что, если бы не поддержка насмерть перепуганной жены, в следующую секунду растёкся бы у ног маркиза лужицей бессмысленной слизи. Я скосила взгляд, наблюдая за реакцией невольных зрителей, большая часть которых смотрела на Уицлеров с явным неодобрением, и встретилась глазами с Мэтью, который стоял всего в шаге от меня, чуть позади.

— Леди Виржиния, — позвал он тихонько, обращая на себя внимание. Я кивнула, и он подошёл ближе. — Понимаю, момент не очень удобный... Но детектив Норманн очень просил передать, что четверть часа назад сэр Клэр Черри отыскал сэра Винсента Фаулера в комнате у чёрного хода, что-то сказал ему, и они вдвоём взяли кэб и уехали куда-то. Детектив Норманн уверял, что вам это покажется важным, и просил добавить, что он пойдёт следом.

Сердце у меня пропустило удар.

— Когда это случилось? — только и смогла выговорить я, отчаянно размышляя, нельзя ли как-нибудь уйти с вечера или закончить его пораньше. Выходило, что никак.

— Четверть часа назад, — повторил Мэтью. — С вашего позволения, я вернусь на кухню, леди Виржиния. Не стоит нам находиться рядом. Не в этом обществе.

— Почему?.. — эхом откликнулась я и с усилием заставила себя успокоиться и вновь начать мыслить разумно. — Ах, да. Понимаю. Наше сходство непременно породит сплетни. Ступайте.

— Не изводите себя беспокойством, — попросил он едва слышно, отступая на шаг. — Не совершайте опрометчивых поступков.

— За кого вы меня принимаете? — надменно откликнулась я, вздёрнув бровь. Мэтью только улыбнулся — и спустя мгновение уже растворился в толпе гостей; один из многих, тень среди теней, без особенных примет, кроме разве что запаха восточных благовоний, пропитавших весь дом дяди Рэйвена.

Мэтью был прав; я не имела права на беспокойство и на слабость. Только не сейчас, не на этом вечере, особенно после отвратительного выпада виконта Уицлера.

Куда и зачем увёл Клэр Фаулера... В первую очередь, разумеется, думалось о плохом: баронет мог быть связан с "Ироничным Джентльменом" или вовсе являться одной из его ипостасей. Это объяснило бы многое. "Призрак старого замка" знал о происшествии в Дэлингридже; Мадлен там не было, зато был Фаулер. Зато Мадлен и только Мадлен могла бы рассказать ему о моём намерении посетить приют в компании Эллиса, что и легло в основу статьи. Если вспомнить, то Клэр говорил, что идёт по следу человека, "действующего теми же методами".

Мог ли это оказаться Фаулер?

Вполне. Кто, как не он, прекрасно знал низкие методы вроде шантажа, угроз и обмана, которыми в совершенстве владел также и дядя Клэр?

Оставалось лишь два вопроса. Зачем это вообще всё понадобилось Фаулеру — и что означала та, последняя статья...

Надеюсь, не последняя в его жизни. Близнецы бы мне такого не простили.

— Ещё не меньше часа... — прошептала я.

— Простите? — недоумённо качнула Глэдис лорнетом. Я поспешила улыбнуться:

— Нет-нет, ничего, продолжайте. Должна признаться, что это происшествие несколько выбило меня из колеи.

— Удивительно невоспитанный юноша, этот Уицлер, — возмущённо прошамкал сэр Джон Хофф и обвёл взглядом зал, словно в поисках леди Клампси, возлюбленного своего врага. Не нашёл — и вздохнул, прикрыв водянисто-серые глаза морщинистыми веками. — Мало его пороли в колледже.

— Но как же так, сэр!.. — экзальтированно воскликнула леди Хаббард и прижала к губам платок, на сей раз ярко-зелёный, с изящной серебристой вышивкой. Безликая служанка с саквояжем, доверху заполненным Крайне Необходимыми Вещами, стояла на полшага позади, готовая подать другой платок, веер или нюхательные соли, если понадобится.

— А так, — с вызовом вздёрнул острый подбородок Хофф. — В наше время молодёжь секли, и вздорные мальчишки не позволяли себе портить благотворительные вечера. Вот, помню, на приёме у Её Величества Катарины Четвёртой, как мне рассказывали...

Леди Клампси уже ушла, и остановить поток красноречия почтенного сэра Джона Хоффа было, увы, некому. Поэтому я воспользовалась привилегией хозяйки вечера и перешла к другой компании гостей, чтобы занять беседой и их, а затем наконец добралась до невольных героев вечера — приютских девочек и Лиама. Виконт Уицлер, к счастью, отбыл почти сразу, но детям это мало помогло: теперь каждый из присутствующих в кофейне считал своим долгом подойти и высказать своё одобрение. Паола и отец Александр же не отступали от своих маленьких подопечных ни на шаг.

Близнецы тоже старались держаться поближе.

— Леди Виржиния, этого больше не повторится, мы обещаем. Гинни, прости, — понизив голос до шёпота, добавил Даниэль. — Крис ни при чём, правда. Я виноват. Заметил, что Винс куда-то делся, предложил его поискать... И выпустил из виду этого пьяного идиота.