10. Пряный кофе

Похоже, судьба решила подбросить мне счастливых карт.

Я взяла тонкий лист бумаги с вензелем в верхнем углу и начала так же многословно расписываться в том, как мне-де было бы приятно посетить творческий вечер леди Хаббард, любезно приютившей блистательную миссис Скаровски.

Эллис был бы мною доволен, право слово.

Венок сонетов оказался пыточным приспособлением, которое миссис Скаровски медленно, по одной строке, вкручивала в наши уши. Некоторым — подозрительно многим, честно признаться — это пришлось по вкусу. Поэтессе аплодировали, её осыпали комплиментами. Увидев меня среди гостей, миссис Скаровски приветственно воздела руку и ослепительно улыбнулась. Я вздохнула, призвала на помощь всё своё самообладание и громко восхитилась строками "И расцветают даже мхи седые — от непокорной разуму любви". Леди Клэймор, помнится, в таких случаях советовала говорить, что "образ прозрачен и одновременно загадочен, свеж и исполнен вековой непреложной мудрости, а также взывает к внутренней духовности поэтических колебаний" — якобы эта бессмыслица неизменно выручает её в сложных случаях.

Грех было не воспользоваться советом.

— Ах, ваши чувства неизменно тонки и возвышенны! — расстроганно воскликнула хозяйка вечера, Анна Хаббард, и промокнула глаза платком, поданным услужливой служанкой.

— Право, я смущена... Мои чувства — лишь зеркало прекрасных стихов миссис Скаровски, — деликатно улыбнулась я, оглядывая между тем гостиную. Внимание моё привлекла дама в пепельно-голубом платье, отдалённо похожая на хозяйку вечера. Только выглядела незнакомка стройнее и строже. — Скажите, леди Хаббард, кто та дама в голубом? — спросила я небрежно, уже подозревая, каков будет ответ. — Мы не представлены друг другу, увы...

И оказалась права.

— Ох, досадное упущение, — спохватилась леди Хаббард. — Это моя младшая сестра... Ах, кажется ещё недавно она была совсем девочкой, и мы звали её нашей милой Идой, а теперь она баронесса Уотермилл. Пойдёмте, я представлю её вам.

Леди Уотермилл, разумеется, была наслышана и о леди Милдред, и обо мне, что весьма упрощало дело. Мы немного поговорили о погоде, затем о грядущей свадьбе Его Величества и Рыжей Герцогини, затем о поэзии, о моде и о вышивке бисером, и лишь после этого я отважилась словно бы между делом поинтересоваться:

— Скажите, а вы тоже увлекаетесь вышивкой, как леди Хаббард?

Светло-карие глаза леди Уотермилл засияли от удовольствия.

— Нет, увы, я недостаточно терпелива для этого, — скромно произнесла она. Голос её был ниже, чем у сестры, а речь — спокойнее и размеренней. — У меня небольшой любительский театр. Прислуга под моим чутким руководством разыгрывает спектакли для малюток Лидии и Люсии. Девочки слишком малы и боятся ещё бывать в настоящем театре, но к искусству нужно приучать с ранних лет.

"Малюткам", насколько я помнила, было по двенадцать лет.

— Вы абсолютно правы, леди Уотермилл. И какие же пьесы вы ставили?

Баронесса, кажется, искренне обрадовалась моему вопросу:

— О, разные. Поначалу детские сказки, разумеется, только рекомендованные Обществом благочестия имени святой Мартины. Затем перешли на классические пьесы. А нынче хотим поставить рассказ Артура Монро "Кошка Суинбруков". — Тут она помрачнела. — Только вот не знаю, чем заменить главный сюжетный поворот. Само решение с громадной тропической кошкой, которую привезли на болота Суин, чтобы запугать лорда Суинбрука, мне нравится. Весьма поучительная метафора: страх превращает обычных зверей в мистических чудищ. Но как быть с убийством? Мои девочки слишком малы, чтобы смотреть на подобные жестокости, пусть и на сцене домашнего театра. Мы с мисс Барнелл уже и не знаем, что думать...

Тут я поняла, что настал мой счастливый час.

— Леди Уотермилл, — ослепительно улыбнулась я, вкладывая в эту улыбку всё своё обаяние и светский лоск. — Видимо, сами Небеса послали меня к вам, чтобы помочь. Видите ли, я знакома с самым настоящим детективом, знаменитым мистером Норманном. Его одобряет и принимает у себя даже маркиз Рокпорт, — подчеркнула я, умолчав о причинах, по которым Эллис частенько беседует с дядей Рэйвеном. Вряд ли бы они понравились благочестивой баронессе. — И я могу представить его вам... Ах, как бы мне самой было любопытно взглянуть на ваш театр, к слову! Когда будет репетиция?

— Во вторник, если мы придумаем, как поправить пьесу, — растерянно откликнулась леди Уотермилл. — А этого вашего настоящего детектива действительно одобряет лорд Рокпорт?

— Безусловно, — уверенно кивнула я. — А ещё он был представлен самой герцогине Дагвортской, и она нашла его весьма занимательным собеседником. А с леди Клэймор он в своё время поддержал разговор об искусстве.

Самое смешное, что всё это было чистой правдой.

— Действительно, сами Небеса мне помогают, — несмело улыбнулась леди Уотермилл. — Думаете, что мистер Норфолк...

— Мистер Норманн.

— ...что мистер Норманн даст мне дельный совет, как без вреда изъять убийство из сюжета?

— Разумеется, — выгнула я бровь. И многозначительно добавила: — Он ведь настоящий детектив.

В конце концов леди Уотермилл сама не заметила, как пригласила меня, а заодно и "мистера Норманна, настоящего детектива" взглянуть на репетицию в своём домашнем театре.

А сможет ли Эллис на самом деле переделать сюжет без убийства так, чтобы ни одна благородная леди не упала в обморок... Право, то не мои трудности.

Главное — поговорить с мисс Барнелл.

Тем же вечером я отослала Эллису записку, где подробнейшим образом рассказала о своей интриге. Ответ, начёрканный на обороте, был сколь краток, столь же и выразителен:

..............................................................................

Бесценная В.,

Я Вас, кажется, л., только дяде не говорите.

Зайду к Вам во вт. в четыре, готовьтесь.

В нетерпении,

д. Эллис

...............................................................................

До вторника оставалось два дня, а успеть нужно было много.

Во-первых, пришла пора высылать приглашения на благотворительный вечер в "Старом гнезде". Но с этим я бы вполне справилась: карточки и конверты, подготовленные по заранее составленным и многажды оговорённым спискам, ждали своего часа в письменном столе, оставалось только заполнить пропуски с датой и временем, а уж Лайзо доставил бы послания за один день.

Во-вторых, я должна была срочно найти компаньонку для визита к леди Уотермилл.

Навещая близких друзей, я давным-давно не беспокоилась о глупых формальностях, благо мы уже не в девятнадцатом веке жили. Но сейчас мне предстояла поездка не к хорошей знакомой, а к совершенно новому человеку, к тому же весьма чопорному и чуткому к правилам хорошего тона. Обаять такую особу — дело нелёгкое, а испортить всё можно одним неверным шагом — например, прибыв к порогу в автомобиле с двумя мужчинами. И если Лайзо ещё умел становиться незаметным, когда хотел, то Эллис...

Обычно в таких ситуациях я брала с собою Мэдди. Но сейчас ей совершенно точно нельзя было и показываться в доме леди Уотермилл.

Расправившись с самыми срочными делами, я наслаждалась очень поздним чаем в библиотеке. Часы недавно отзвонили полночь, приглашения Лайзо забрал только сорок минут назад и торжественно пообещал развести до двух дня. Спину у меня слегка ломило от долгих часов, проведённых за письменным столом, но даже эта усталость казалась приятной. Очередной травяной сбор, составленный кем-то из семейства Маноле, слегка горчил, но с каждым глотком тревоги отступали всё дальше, и меня начинало клонить в сон. Я уже почти решила, что подумаю о компаньонке завтра, когда над ухом вдруг раздалось вкрадчивое:

— Вижу, вы снова в задумчивости, дражайшая племянница?

Клэр был облачён в дорогой с виду светло-голубой костюм-тройку; в дверях застыл изваянием Джул, бережно держа в руках серый плащ. Дядя жеманно махнул рукой, и камердинер удалился, коротко поклонившись.

— В задумчивости, — кивнула я и неожиданно призналась: — Не знаю, что мне делать с компаньонкой. Я должна послезавтра быть в гостях у одной леди весьма строгих правил, на которую нужно произвести самое благоприятное впечатление, а меня сопровождает детектив Эллис. Мадлен я взять не могу.

Клэр тяжело облокотился на спинку моего кресла. Меня обдало странным запахом — не то чтобы неприятным, но слишком уж пряным.

— Визит деловой?

— По сути — да, но по форме исключительно светский.

— И о чём пойдёт беседа? — устало поинтересовался Клэр.

— О театре... О литературе и, возможно, о детективных ходах в пьесе. Леди Уотермилл пригласила меня на репетицию домашнего спектакля для своих дочерей, и ей нужен совет...

— Тогда позовите миссис Мариани, — перебил он меня, не дослушав. — Она считается вдовой, так что вполне сойдёт за компаньонку. И, если уж речь идёт о детском спектакле, можете прихватить своего пригретого сиротку... Я имею в виду юного баронета, Лиама Сайера. Прислугу, детей и собак можно брать с собой в гости, не предупреждая хозяев.

Я отметила про себя это многозначительное "считается вдовой", не удостоила внимания выпад в сторону Лиама — раз уж дядя позволяет ему играть со своими мальчиками, значит одобряет его — и с благодарностью кивнула:

— Да, пожалуй, так поступить лучше всего. Жаль, нельзя пригласить леди Клэймор — она прекрасно разбирается в искусстве. Однако она может быть уже занята во вторник, да и леди Уотермилл не ожидает её визита, а мы слишком мало знакомы, чтоб я могла преподносить такие сюрпризы...

— Домашний театр — не искусство, а баловство, — поморщился Клэр.

И замолчал.

Пространство заполнила тишина — вязкая, ощутимая, тяжёлая. Дядя всё так же стоял, глядя в одну точку; я мелкими глотками пила остывший травяной чай, пока чашка наконец не опустела. И тут бы вызвать Юджинию и приказать ей отнести посуду на кухню, но рука не поднималась.

А в пряном запахе, исходившем от Клэра, мне чудился то дорогой ликёр, то модный нынче ядовито-зелёный полынный настой.

— Как... как продвигаются ваши дела? — с трудом вымолвила я наконец.

— О, прекрасно, — механически ответил он. — У младших клерков в газетах столько долгов. Бедные мотыльки... А ещё им отчаянно нужен кто-то старший, с кем можно поговорить... И они совсем не умеют пить. У них острый слух, цепкий взгляд, но они совершенно не способны всем этим пользоваться и страшно боятся начальственного гнева, а я... а я такой старик, Виржиния. Мне, наверно, лет сто.

Он вдруг гибко перегнулся через спинку кресла и, запустив руку в волосы на затылке, поцеловал меня в щёку, а затем уткнулся лицом в шею, дыша глубоко и размеренно.

Мягкие, влажноватые кольца его светлых волос на ощупь были как зефир.

— Вы... пьяны? — тихо спросила я.

Клэр поднял голову и посмотрел мне в глаза; взгляд у него был холодный и ясный.

— К сожалению, недостаточно, Виржиния... Вы похожи на Идена, но и на свою мать тоже так похожи. Я действительно сделаю для вас всё.

Он ещё раз поцеловал меня — в висок, и распрямился, а затем вышел, держа спину безупречно прямой.

Голова у меня была отвратительно пустая.

Я позвонила в колокольчик и, когда явилась Юджиния, приказала ей тихо:

— Чашку — на кухню. А мне в спальню — бокал любимого вина леди Милдред, Магда знает, где оно. Завтра раньше девяти меня не будить.

Юджиния, сделав книксен, удалилась. А я ещё некоторое время просидела в кресле, думая только о том, что уж сегодня точно не хочу видеть никаких снов. Вообще.

Так и вышло.

Паола приняла идею Клэра более чем благосклонно.

— Лиаму давно пора начать выходить в свет. Пускай он ещё ребёнок, но этот опыт ему очень нужен. Другие дети его круга знакомы с жизнью высшего света с пелёнок, пусть и больше по рассказам. А он до прошлого года не знал даже, чем гувернантка отличается от горничной.

Я хотела было возразить, что Лиаму вовсе не обязательно укрощать свою натуру и совсем отказываться от прошлого. Но затем осознала, что сама так легко нарушаю правила именно потому, что знаю их безупречно.

— Вы правы, — согласилась я со вздохом. — Скажите Лиаму, что завтра в четыре мы выезжаем.

— Непременно, миледи, - склонила голову Паола. — К тому же одна из юных леди, вроде дочерей баронессы Уотермилл, может потом стать его женою.

Перед внутренним моим взором возникло лицо Юджи, и я вздрогнула.

— Что вы сказали?

— Ничего, миледи, — скупо улыбнулась Паола.

Лиам новость о визите к Уотермиллам принимал со смирением — до тех пор, пока не узнал, что Эллис едет тоже, а дальше поездка в его воображении, видимо, превратилась в весёлый праздник, потому что одной живой кометой в особняке на Спэрроу-плейс стало больше. Я всё ждала, когда послышится вкрадчивый выговор от Клэра, но дядя с того памятного вечера так и не появлялся.

Эллис постучался в двери особняка ровно за секунду до того, как Лайзо открыл передо мною дверь.

— Прекрасный день для прекрасных свершений, — возвестил детектив с порога. Я с лёгким удивлением взглянула на серую морось снаружи, но за лучшее почла кивнуть и улыбнуться.

— Да, вечер обещает быть интересным. Могу я надеяться, что в гостях у леди Уотермилл вы поведёте себя как джентльмен?

— Я пообедал заранее и бродить по особняку в поисках кухни не буду, если вы об этом, — хмыкнул он. — А ещё я принарядился в более-менее целый костюм, чтобы не пугать обносками тонко чувствующих леди. Вам нравится? — и он на секунду распахнул поношенное, но чистое пальто.

Под ним оказался относительно новый тёмно-серый пиджак в мелкую клетку, брюки из той же ткани, светло-серый жилет — и рубашка удивительно глубокого синего цвета. И этот цвет настолько ему шёл, что я даже не задумалась о том, насколько допустимо носить подобное. Точнее, о том, насколько это недопустимо...

— И откуда такое роскошество? — не удержалась я от улыбки.

— Не спрашивайте, — по-лисьи хитро сощурился Эллис. — Впрочем, насчёт рубашки — сознаюсь. Лайзо одолжил. Она мне безбожно велика, но под пиджаком этого не заметно, так что — тс-с-с, моя репутация в ваших руках.

— А почему не белая?

— Я детектив, мне полагается быть эксцентричным, — искренне возмутился Эллис.

Кажется, Лиам немного ошибся.

Нам предстоял не "весёлый праздник", а цирк.

В автомобиле мы разместились достаточно комфортно: Лиам сел между мною и Паолой Мариани на заднем сиденье, а Эллис устроился рядом с Лайзо. Правда, спокойной поездки не получилось: юный баронет, взбудораженный первым светским визитом к абсолютно незнакомым людям, вертелся юлой, то заглядывая в окна, то перевешиваясь через переднее сиденье. В конце концов он случайно оторвал оборку с юбки Паолы, расстроился донельзя и затих между нами, дрожа, что та мокрая мышь.

— Сэр Лиам Сайер... — начала я было строго, но тут Лайзо непочтительно фыркнул. — Лиам, — поправилась я. — Успокойся. Никто тебя там не обидит. Леди Уотермилл — благонравная и добрая женщина, она не станет выискивать промахи в твоём поведении.