Братец перехватил рукой оружие Рокудо, и от него во все стороны подалось не видимое обычным глазом пламя. Тсуна даже смог различать иллюзии Рокудо, он точно знал, где настоящий и, видимо, тоже чувствовал его пламя. Я почему-то совсем не удивилась, когда вязаные варежки превратились в совершенно другие кожаные перчатки важного черного цвета с массивной даже на вид бляшкой со знаком 'Х' на тыльной стороне ладони. По краю и пальцам они были оббиты чем-то, отдаленно напоминающим металл.
Нет, Реборн мне всё-таки совсем не нравится. 'Кто знает', а на деле знает много больше. На какое-то мгновение раньше мне, может, и показалось, что с ним можно иметь дело, если совсем худо будет. Сейчас — нет. Я точно не хочу ему давать столько власти над собой.
— Без пятого номера, пожалуйста, — педантично попросила я.
— Оя, как жаль, — огорченно протянул Мукуро, — Хотя нет. Показалось. Приберегу это у себя.
— Что это с ним? Он какой-то ненормальный, — пробормотал Конрад со странным выражением лица.
— А мне нравится, — улыбнулась я.
— Это потому, что вы оба ненормальные, — вынес свой безжалостный вердикт Кёя, хотя, как по мне, он тоже далек от понятия нормальности.
— Всё для зрителей, — шутовски поклонился в нашу сторону Рокудо.
Он остановился на четвертом пути, использовав ауру боя. Мне больше не надо было наблюдать, разве что чтобы оценить использование Тсуной пламени. Как бы смешно это ни звучало, он напитывал пламенем перчатки и мог перемещаться быстрыми рывками, как и я. Только для этого ему нужны были накопители силы в виде перчаток, а я подобные накопители тренировалась создавать непосредственно в теле. Конечно, чтобы отказаться от подобных аксессуаров, мне пришлось потратить несколько лет.
Против быстрого и маневренного противника, который запросто мог оказаться за спиной, у Мукуро было немного шансов. И всё же они были. Он слишком явно поддавался. От удара разноглазый остался лежать и драматически вещать:
— Убей меня! — приподняв голову, сказал он с печальной улыбкой. — Если я буду пойман мафией, я предпочел бы умереть.
Я закрыла лицо руками, чтобы не было видно выражения лица. Превратить всю эту печальную ситуацию в фарс — это надо уметь. А Тсуна всё принял за чистую монету и отвернулся:
— Я не могу этого сделать.
— Как опрометчиво. Знаешь, я бы мог тебя ударить в спину, — задумчиво изрек Рокудо. — И я это сделаю, будь уверен. Да, сделаю, — кивнул он сам себе. — Потому что это слишком жалко — потерять путь, который буквально только что нашел.
— Не понимаю, о чем ты, — ответил Тсуна, всё-таки послушав голос разума и повернувшись лицом к врагу. — Просто сдайся, всё уже закончилось.
— Как я понял, всё зависит от тебя, аркобалено, — повернул голову Рокудо в сторону Реборна, продолжая при этом лежать на полу. — Ты всё разрушишь, если проронишь хоть слово о девочке, что сидит вон там. А она мне кое-что пообещала.
— Я этого не сделаю по собственным причинам, — ответил репетитор.
Рокудо на это только хмыкнул и уже расслабленно растянулся на порушенном дракой полу. С расслабленной улыбкой он протянул:
— Я проиграл сегодня, но победа будет за мной. Запомни это, Савада Тсунаеши.
Пламя на лбу братца уменьшалось, пока вовсе не рассеялось и не исчезло. Тут же, через секунду, Тсуна обхватил себя руками и заорал, как от неимоверной боли:
— Мое тело! Все мышцы сводит!
Тсуна бился на полу от боли, пока не потерял сознание. Аркобалено спокойно наблюдал за этим, а потом произнес, показывая, где собака зарыта:
— Режим пули упрека сильно злоупотребляет телом, нагрузка на организм потом оборачивается болью. Медицинская группа скоро прибудет. У нас первоклассные врачи. Они позаботятся о всех раненых.
Интересно, медицинская группа прямо из Италии добираться будет, и ждать ее не меньше, чем через время перелета, или всё же медики уже тут, где-то рядом с Вендиче?
Как я и думала, Реборн отлично знаком с побочным эффектом усиленной пули. Да и вообще, кто поверит в то, что хамелеон создал вещи? Леон просто принес уже изготовленные кем-то предметы. Это просто физически невозможно создать сразу металл и кожу, не говоря уже про то, чтобы придать им определенную форму. Что уж говорить о символике Вонголы, хамелеон-то и читать не умеет, чтобы выгравировать такое.
— Можешь мне довериться, Акира, никто не узнает, что сегодня на самом деле произошло.
Лишних ушей тут уже не было. Бьянки до сих пор не пришла в себя, видимо, слишком много крови потеряла. Фуута лежал без сознания. Разве что Рёхей, который переместился в сторону Кёи, донимал того расспросами, на что Хибари сердито хмурился и требовал отстать по-хорошему. Но и эти двое притихли.
— Почему ты вдруг так резко переменил свое решение? — с подозрением уточнила я.
— Так делал первый Вонгола — принимал всех, кто ему понравится. Я думаю, ты справишься с ролью босса Вонголы. Возможно, просто ещё не пришло время.
— Если ты так на самом деле думаешь, то почему сохранишь всё в тайне? — мне всё ещё не верилось.
— Я же сказал, я на твоей стороне. Ты будешь продолжать бороться. Думаю, так и должно быть, чтобы раскрыть весь твой потенциал.
— Почему? — не могла я успокоиться.
— Если ты однажды признаешь очевидное и заберешь титул, — обратился ко мне Реборн, — мой контракт будет прерван. Но я все равно к тому моменту получу то, ради чего его брал.
Кто такой Реборн? Всего лишь киллер, пусть и лучший. Прислушается ли к его слову верхушка Вонголы? Сильно сомневаюсь. Даже если бы целью всей моей жизни было стать боссом Вонголы, я ещё слишком мала и неопытна, чтобы действительно руководить огромной организацией. Я стану марионеткой в чужих руках. Ничуть не лучше, чем та судьба, которую мне готовят. От его 'помощи' мне ни тепло, ни холодно, разве что он сделает мне одолжение и не будет вмешиваться. А ведь именно это, похоже, аркобалено и собирается сделать. То есть — ничего. Ни помогать, ни мешать.
Вытянуть из репетитора больше вряд ли было возможно. По крайней мере, не сейчас, он и так сказал довольно много, как для себя.
— Как ты сказал, возможно, просто ещё не пришло время, — сказала я. — Мы продолжим, будто ни в чем не бывало?
— Как хочешь.
Мы оба замолчали, меряясь взглядами. Затем Реборн перевел внимание на Рокудо, и в тот же момент я нахмурилась, ощутив приближение той страшной силы.
— Стой на месте. Я их вызвал. Они заберут заключенных и уйдут.
Я опустила глаза вниз, на Реборна, который наставил на меня пистолет. Щелкнул другой предохранитель на пистолете.
— Не наставляй на босса оружие, — произнес с вызовом Конрад, который явно осмелел после этого разговора, ведь в прошлый раз он всерьез опасался Реборна.
Одновременно с этим дверь бесшумно распахнулась, впуская загадочные высокие фигуры в теплых черных плащах и английских цилиндрах. Их лиц было не разглядеть за белыми бинтами, даже шею закрывали белые платки. Зазвенели цепи, и на шее прикрывшего глаза Мукуро застегнулся массивный стальной ошейник, поводок от которого держал один из тюремщиков. Двое других тащили за собой на таких же поводках Кена и Чикусу.
Рыжий глазами наблюдал за тюремщиками и, судя по его лицу, он готов был помереть от страха на месте. Репетитор тоже следил за действиями Вендиче, но оружие и не думал убрать. Тем не менее, Конрад с Реборном продолжали так стоять, пока Вендиче перемещались к двери и совсем не исчезли из поля моей чувствительности к пламени.
— Они ушли, Реборн, — сказала я с нажимом.
Два быстрых выстрела разорвали тишину. Рыжий припал к полу, выставив при этом руки. Он сжал зубы от боли. На его ноге я заметила кровавое пятно, стремительно расползавшееся по штанине выше колена. Реборн чуть сместился, очевидно, выстрел Конрада прошел в молоко.
— Это за то, что направил на меня оружие. Я ведь предупреждал, — сказал Реборн.
Рыжий с ненавистью смотрел на репетитора исподлобья одним глазом, упрямо сжимал губы и крепко, до синяков, схватил меня за щиколотку. Только боли я почти не чувствовала на фоне закипающей крови. Ощущения, словно вместо крови движется раскалённая лава, и воздух вдруг разом потяжелел.
Помещение быстро затапливало другое пламя. Вытесняя мое, оно будто говорило: 'остановись'.
Я обернулась назад, взглянув на Хибари, тело которого светилось аурой фиолетового пламени. Он тоже готов был совершенно слететь с катушек. От состояния берсеркера его отделяло совсем немного. Даже Рёхей, который явно не понимал, за что тут ведется война, поднял перебинтованные кулаки.
Я выдохнула, пытаясь взять себя в руки. Не хочу становиться спусковым крючком. Ответственность на мне. Сорвется Хибари — я не смогу остановить его клан. Конрада убьют. Что будет с Сасагавами, сложно представить, но явно ничего хорошего.
Снова взглянув в маленькие черные глазки на кукольном теле аркобалено, я поняла, что он может вполне меня шантажировать, и от этого к горлу подкатывала ощутимая волна тошнотворной злости. Он посмел напомнить рыжему, кто тут главный. Показать, что он всего лишь охрана и кто может указывать ему, что делать. Посмей он сейчас выстрелить в Кёю, ему бы это удалось без последствий. Он знает, клан Хибари может сделать даже хуже, стоит Реборну только намек дать, что Кёя нарушил приказ.
— Я выстрелю ещё раз, если ты не уберешь оружие, — предупредил репетитор.
Конрад выронил пистолет, признавая, что Реборн будет быстрее. Рыжий был настолько бледным, что стекавшие капли пота было отчетливо видно на его лице. Но тут сразу же повалила толпа народу в белых халатах, которая волочила по полу тележки для раненых.
— Медицинская группа прибыла, — повторил невозмутимо Реборн. — Всем раненым будет оказана квалифицированная помощь.
Примечание к части
Минутка Рокудо Мукуро. Это он — http://samlib.ru/img/d/dnewnaja_s/plamjamoejdushi/2ft-67nedr4.jpg
А это тоже он http://samlib.ru/img/d/dnewnaja_s/plamjamoejdushi/2q7zr3tvtlk.jpg
С наступающим всех!
Глава 40
Пробуждение было неприятным. Мне снились кошмары, в которых лежало изломанное тело Мукуро, оно сменялось на израненного Кёю, а потом на Ламбо, в котором после взрывов узнаваемым оставался только пятнистый костюм да кудряшки, слипшиеся от крови. Затем появлялся Рёхей, лицо которого заплыло от кровоподтёков, и просил меня объяснить, что происходит, после него почему-то Ямамото, который говорил, что у него всё хорошо, но из груди у него торчал трезубец. Будто того мало, у ног стоял на одном колене Конрад, тело которого прошила пулеметная очередь, а он продолжал держать меня за руку и шептать, повторяясь: 'Босс...босс...', будто я могла что-то сделать и чем-то ему помочь. За его спиной были другие люди, лица которых я не могла разглядеть. Самые разные люди, которые от меня чего-то хотели и преследовали, несмотря на раны и крики боли товарищей.
Открыв глаза, я ещё долго лежала в кровати, рассматривая потолок. На душе было как-то неспокойно и горько. Виной тому не только ночной сон, который плавно перетек в дневной, вследствие чего за окном солнце в самом зените.
Всё закончилось... Но Тсуна мне не поверил тогда. Отверг всё услышанное, даже забыл про слова Реборна об Азазеле и мои слова про репетитора не оценил по достоинству. Хотя на самом деле забыл ли? Вряд ли. Он будет долго собираться с мыслями, но всё-таки задаст мне вопрос позже. Я его знаю. А пока что я не собираюсь ничего делать. Если братцу всё разжевывать и в рот засовывать, не позволяя самому думать, он так никогда и не повзрослеет. Мукуро вернется, как и обещал и, очень вероятно, братец набьет на нем ещё не одну шишку.
Тем вечером всё закончилось довольно быстро. Раненые были закреплены на лежанках (некоторые насильно) и укачены в больницу. На моём теле были максимум ушибы, которые ускоренно заживали под остатками пламени Киоко.
Солнце уже зашло, окрашивая всё вокруг в серые тона. Я сидела на ребристых ступеньках у старого кинотеатра в парке Кокуё. Реборн стоял в паре метров справа, смотря в ту же сторону, вслед собирающимся медикам. Я чувствовала, что он что-то скажет, потому просто устало ждала, внутренне не желая ничего слышать.
— Это было опрометчиво. Идти сюда, — сказал он. — Я думал, ты заметила слежку и после этого не рискнешь сюда сунуться.
— А смысл скрывать, если ты всё знал? — флегматично поинтересовалась, скосив на него глаза.
Кёю было не остановить, я с самого начала это поняла, поэтому вызвалась идти за ним следом. Возможно, возьми он меня с собой изначально, а не выруби у себя в кабинете, то я бы остановила Рокудо и Хибари не был бы избит. Тогда бы я скинула всю ответственность за победу над ним на невредимого Кёю. Все бы поверили. План бы это искорёжило, но, думаю, не настолько сильно, чтобы Реборн не смог выкрутиться, и спектакль был бы сыгран лишь с небольшими поправками. Тогда бы никаких проблем бы не возникло... кроме вопросов у Реборна, на которые я вполне тогда могла не отвечать.
А вот если бы я наплевала на всё и не пошла... Ведь знала же, что это очередное испытание от аркобалено. Но новоявленная банда оказалась опасной, и я пошла, понимая, что что-то всё-таки случилось, если даже безучастный ко всему источник силы дал сигнал. И всё же, возможно, так было бы лучше. Кёю бы освободили из плена, он бы проникся, и отношения между ним и Тсуной стали отличаться от Тузика и грелки. Разве не этого я изначально хотела?
А может быть, не так. Я бы позже рассказала про эту подставу с сакурой, да Кёя бы сам догадался рано или поздно, не дурак же, в самом деле. Тогда бы всё его естество засопротивлялось сильнее. Он бы стал ненавидеть не только Тсуну, а всех. Буквально всех, даже тех, кто не имел к этому происшествию с сакурой-курой или парком Кокуё никакого отношения, но так или иначе связан с этой историей. Его обида и гнев ничуть бы не уменьшались с каждым прожитым годом. Месть холодная, а Кёя умеет терпеть, хотя и не любит это делать.
Тсуна забудет об этом скоро. Да он вообще вряд ли обратил на это должное внимание и очень удивился бы, когда Хибари, как и хотел, освободившись от надзора своего клана, пришел и реально забил братца до смерти. Потому что раны, оставленные Кёе, очень глубокие, и меня это тоже сильно беспокоит. Он не такой эмоциональный, как многие, он — молчит, и это самое опасное.
— Мы ведь решили всё, что ещё? — выдохнула, не дождавшись от репетитора продолжения, и надеясь, что это всё.
— По-хорошему, я должен пойти сейчас в больницу и написать там отчет, — я заледенела от его слов, которые даже не звучали как угроза. Очевидно, заметив мою реакцию, он продолжил: — Я сказал, что никто не узнает о том, что сегодня произошло, и это так. Но факты, которые наблюдал не один я, и всё то, что произошло за пределами кинотеатра, не скрыть. Если с твоим Альтер-эго что-то ещё связано, скажи мне об этом сейчас. Потому что я должен всё отразить в отчете.
Мне хотелось придушить, пристрелить и утопить его. Потому что с его прибытием всё полетело наперекосяк. Потому что из-за него всё это происходит. Потому что от него веет опасностью, и я с этим пока что не могу справиться. Потому что мои глаза меня обманывают. Передо мной не беспомощный коротышка с забавным хамелеоном.
