Дед снова наполнил рюмки, выпил и закусил кусочком говядины, потом продолжил:
— Героин я тебе отдам, можешь не сомневаться. Его там миллионов на двадцать по самым низким оптовым ценам на черном рынке, а если чеками продавать, то вообще сумасшедшая сумма получается. За герыч попрошу у тебя трудоустройство, — Дед усмехнулся, — поставишь меня старшим над курьерами, я уж доставку товара и сбыт обеспечу по полной программе, у меня не забалуешь.
— Хорошо, — быстро согласился Давид, — возьму тебя к себе. Телефон верни — братве надо позвонить, ищут тебя у проституток. Пусть возвращаются и меня заберут. Героин где и когда передашь?
Давид смотрел на Деда и еле сдерживал себя. Только бы братва вернулась поскорее и начали из тебя котлету делать. С каким удовольствием я бы сам тебя начал резать по кусочкам и прижигать каленым железом, чтобы от кровопотери не сдох раньше времени.
— Давид, — снова усмехнулся Дед, — ты меня за полного идиота держишь или как? Твои ребятки приедут и начнут из меня ленты нарезать. Я что на полного лоха похож?
— Зачем? — постарался убедительнее говорить законник, — ты людей моих не убивал, ментов, их застреливших, наказал, доброе дело сделал. Героин вернешь и работать у меня станешь, мне такие умные и сильные парни нужны, не сомневайся.
— Так я и не сомневаюсь, но без гарантий в этой ситуации только полный придурок может тебе героин отдать и с твоими братками пересечься. Извини, ничего личного, но ты мне расписочку напиши и все будет в полном порядке.
Дед подал авторучку и листы бумаги. Давид написал: "Героин в количестве 20 килограмм получил, претензий не имею". Дед прочитал и рассмеялся:
— Точно Поле Чудес в стране Дураков. Ты другое пиши — я такой-то-такой-то, добровольно соглашаюсь сотрудничать с органами внутренних дел и своевременно сообщать об ставших известными мне правонарушениях и преступлениях.
— Ты рехнулся, Дед, — рассвирепел Давид, — чтобы я стукачом стал? У тебя говно в черепе плавает?.. Значит ты все-таки ментом оказался, падла. Сам суку порву...
Он наклонился и попытался развязать ноги. Дед подошел, похлопал его по плечу:
— Не суетись, Давид, не суетись. Ты прекрасно знаешь, что я не мент и стучать тебя никто не просит. Эта расписочка мне гарантией неплохой послужит. Случись со мной что — она и попадет в надежные руки, не к ментам, естественно, ее прямо на сходняке и обнародуют. Так что пиши, давай.
— В падлу... я такого писать не стану. А тебя все равно порву суку.
— Вот видишь, Давид, я оказываюсь прав, но написать все равно придется, иначе ты меня действительно на куски порвешь.
Дед сунул руку в промежность Давида, сжал мошонку, слыша поросячий визг между словами: "Напишу, я все напишу" ...
— Отлично, выкури сигаретку, успокойся и ровным подчерком изложи нужную мысль, не забывая расписаться. Псевдоним себе выбери какой хочешь. Или еще раз процедуру повторить, но уже с яичной смяткой?
Через десять минут Дед держал в руках нужный документ и улыбался.
— Прелестно, Давид, прелестно, ничего личного — я должен был обезопасить себя. Тебе придется еще несколько часов побыть в неудобной позе, — он связал ему руки сзади и примотал скотчем к креслу, — я пока смотаюсь, пристрою расписочку в надежное место. Вернусь и обсудим дальнейшие планы.
Давид получил свою кликуху еще будучи малолеткой на зоне. Все время любил повторять, что мусоров надо давить. Вот и дали ему кличку Давид, может и не по теме, но факт. Он был самым жестоким и кровавым среди авторитетов, когда стал вором, то поубавил немного свой пыл. Такие люди обычно очень трусливы по своей натуре, когда сила не на их стороне. Дед его правильно рассчитал — другой бы вор под пытками не написал подобное и сдох. А этот слишком себя любил, прикрывая свою трусость немилосердной жестокостью.
Дед вернулся под утро, развязал Давида.
— Теперь можно и дальнейшую тему обсудить. Меня ищут и скрываться всю жизнь я не намерен. План следующий...
Давид позвонил Смоле:
— Все Деда ищите? Возвращайтесь на базу, никого больше искать не надо.
Когда братва вернулась после ночных поисков у проституток, он объяснил всем во дворе своего дома:
— Дед оказался порядочным человеком, правильно мне звонил Старик из СИЗО, что он придет ко мне сам и пришел, пока вы тут индивидуалок шмонали. Он наших людей не убивал, это мы точно знаем. И героин, оказывается, тоже не он взял, но видел и запомнил, кто это сделал. Ментов, оказывается не двое, а трое было, они и устроили показуху с избиением, чтобы героин себе присвоить. Мы съездили с Дедом, герыч забрали и мента того надежно упаковали. Других двоих ментов трогать пока не станем, подозрение на нас падет сразу же, а позже поглядим. От мусарни Деда отмажем, теперь он наш человек и будет с нами работать. Ночь не спали — отдыхать всем до вечера.
Дед позвонил прокурору прямо из дома Давида.
— Я Дедушкин Константин Николаевич, тот, который из СИЗО сбежал. Я никакого преступления не совершал и у меня есть доказательства. В полиции меня слушать не захотели и начали дело фабриковать. Звоню вам, рассчитывая на объективное расследование.
— Где вы находитесь?
— Я могу подъехать к вам лично со своим адвокатом и представить доказательства своей полной невиновности, но с условием, что вы предварительно не позвоните в полицию, иначе меня схватят и все вернется на круги своя. Я сделал видеозапись своего обращения к прессе, если пойдет что-то не так, то информация немедленно появится в интернете и на телевидение.
— Не надо меня шантажировать и ставить условия. Вас опознали двое полицейских, но подъезжайте, я не стану сообщать о вашем прибытии предварительно. Но дальше все пойдет в соответствии с законом. Оформим вам явку с повинной, это я обещаю и силового захвата не будет.
— Вы, видимо, не слышите меня, товарищ прокурор. Я не виновен и у меня есть доказательства, железное алиби, которое не хотели услышать в полиции. Я не шантажирую и не ставлю условия, я желаю единственного — объективного расследования. Поэтому обращаюсь к вам, как к представителю закона и вашей совести.
— Подъезжайте, я вас жду, — ответил прокурор и положил трубку.
— Вам бы детективные романы писать, — усмехнулся Давид, — может тебе лучше адвокатом у меня поработать, чем с наркотой связываться, зарабатывать неплохо станешь, на хлеб с маслом и икрой хватит.
Дед понял, что Давид ухватится за эту мысль, адвоката можно не посвящать в дела наркотрафика и не выдавать своих секретов человеку, которого он ненавидел, но приходилось терпеть.
— Извини, Давид, позже поговорим, сейчас мне от ментовки отмазаться надо.
Прокурор встретил Дедушкина на входе лично, сразу обратив внимание, что тот прибыл с известным и маститым адвокатом. Провел его в свой кабинет.
— Я слушаю вас, Константин Николаевич.
— Спасибо, постараюсь без лирики и по существу. В ходе следствия мне стало известно, что преступление совершено неделю назад, в субботу, в двенадцать часов дня. Именно в это время полицейский наряд остановил машину и потребовал предъявить документы для проверки. В результате два трупа, исчезнувший героин и избитые полицейские. В тот самый день в десять утра я остановился у гостиницы Солнечная. Колесо спустило. Включил электронасос, подкачиваю колесо и увидел двух девочек, выходящих из гостиницы. Предположил, что они отработали ночь и сейчас идут домой отсыпаться. Я предложил им провести время со мной, они согласились. Видимо, не очень ночью перетрудились.
— Фамилии, должности? — спросил прокурор.
— Видите ли, они несколько иным обслуживанием в гостинице занимаются, но мы сейчас не мои моральные качества обсуждаем. Девушки находятся у здания прокуратуры и готовы дать показания, что в момент известного преступления они находились со мной в моей квартире.
— Показания двух проституток против показаний двух полицейских — сомнительное алиби, гражданин Дедушкин.
— С этим трудно спорить и я не собираюсь, — не стал возражать он, — но есть и другой факт, который неоспорим. У меня на столе дома стояла кинокамера, кто-то из девчонок, видимо, трогал ее и случайно нажал пуск. На видео не видно половых органов. Так ... небольшая эротика, но запись качественная и лица опознаются легко. Там стоит дата и время — с одиннадцати до часу дня я был дома с девушками и ни на каком месте преступления не был. Экспертиза легко докажет подлинность видеозаписи. Почему меня оговорили полицейские — понятия не имею. Я их никогда не видел, очной ставки или опознания у меня с ними не было.
— Как же не было? — удивился прокурор, — в деле имеется протокол опознания от десятого числа. Вас опознали полицейские в здании отдела милиции в присутствии понятых.
Дедушкин рассмеялся и враз посерьезнел.
— Вот это и страшно, господин прокурор, когда дело шьют белыми нитками. Любой сотрудник СИЗО вам скажет, что десятого числа меня никуда не вывозили. Они этот день хорошо помнят. Меня тогда в камеру к стукачу перевели, и он напал на меня, пришлось, защищаясь, повредить ему руку. Стукач сказал, что сам упал, ему наложили гипс. Этот день все хорошо помнят — и зэки, и сотрудники СИЗО, даже если документы на мой вывоз сфабриковали. Все коридорные подтвердят мои слова и ДПНСИ, именно он за режим отвечает. Я понял, что свою невиновность смогу доказать единственным способом — сбежать и прийти в прокуратуру с доказательствами и просьбой о проведении объективного расследования. В ходе побега я никому урона здоровью не нанес. Прошу назначить другого следователя на это расследование, хотя там полицейские все в руках держали, а их к материалам дела и ко мне вообще не подпускать. Мне крови не надо и жалобу я писать не стану, только разберитесь во всем побыстрее.
— Да-а, ваше сообщение достаточно серьезно, — забарабанил пальцами по столу прокурор, — но требует проверки. Я попрошу вас побыть немного в другом кабинете.
Он вызвал секретаря и попросил пригласить своего заместителя.
— Павел Игнатьевич, это сбежавший из СИЗО Дедушкин, пока пусть у вас в кабинете побудет. Он сам добровольно к нам явился, представив доказательства своей невиновности в инкриминируемом ему деянии. Но требуется все проверить. Он не опасен, отпустить я его пока не могу, но от полиции его оградить необходимо.
Заместитель прокурора согласно кивнул головой и пригласил Дедушкина с адвокатом пройти с ним. Прокурор вызвал к себе следователя, который вел это дело и ожидал в соседнем кабинете.
— Вы что творите, черт бы вас побрал, совсем с головой не дружите? У мужика алиби, а вы его в СИЗО определили, протокол опознания липовый состряпали, в камере прессуете.
— Извините, но никакого опознания я не проводил и вообще еще подозреваемого не допрашивал. Опера попросили время на камерную подготовку, дескать сам во всем сознается.
— Опера попросили, — передразнил следователя прокурор, — а теперь ты расхлебывать их беспредел станешь. Немедленно его с розыска снимай и выноси Постановление о замене ареста на подписку. Иди в суд, доказывай теперь обратное. Девок допроси, которые его алиби подтверждают, экспертизу видеозаписи назначь. Работай, как хочешь крутись, но в СИЗО он вернуться не должен, иначе сам под следствие пойдешь.
Дедушкин вечером расписался в Постановлении о замене меры пресечения на подписку о невыезде и вместе с адвокатом уехал праздновать свое освобождение к Давиду.
Давид удивлялся способностям Деда — липовые свидетели: не вопрос. Но как можно сделать видеозапись сегодня с прошлой датой? Можно, оказывается, если хорошо постараться и изменить программу видеокамеры. Не простой этот десантничек, ох, не простой.
Спецы вора пояснили, что видеокамеру необходимо вскрыть и перепрограммировать дату. Для этого необходима спецаппаратура, а у них ее нет. Экспертиза, конечно, покажет, что запись не монтировалась и вполне естественна.
Давид после нескольких рюмок водки подозвал к себе Деда:
— Что ответишь на мое предложение о работе моим адвокатом?
— Я юрист, но в адвокатуру меня не тянет. Там надо экзамены сдавать или зачеты какие-то.
— Не вижу проблемы, — возразил Давид, — завтра же все сдашь и корочки получишь. У тебя талантище, а ты его в землю зарываешь. Вывернуться из такой ситуации с наркотой — отделать полицейских, забрать у них героин и остаться на свободе: это же нонсенс. Не-ет, ты мне нужен как адвокат, а не наркокурьер, этого дерьма у меня вполне хватает.
— Противно мне, честно сказать, после СИЗО адвокатской деятельностью заниматься. Но одно другому не мешает, если для разнообразия иногда чем-нибудь серьезным заняться. Например, в переговорах поучаствовать, морду менту набить, но это так, для физической разминки. Деньги надо делать серьезные, Давид, не хочется в стороне быть. Но тебе решать, ты главный. Как скажешь, так и будет.
— Вот это правильно, — обрадовался законник, — оформим тебя адвокатом и про бизнес не забудем.
Утром Давид проснулся в постели с молоденькой девочкой. Голова трещала от выпитого, и он сразу же отправил девчонку. Выпил стакан морса залпом и вернул девчонку обратно. Отравленный водкой организм, словно перед смертью, требовал немедленного размножения. Покувыркавшись в постели и облегчившись, он отправил девушку снова. Выпил еще стакан морса, горячий крепкий чай и растворимую таблетку аспирина. Постепенно приходя в нормальное рабочее состояние, он задумался. Из головы не выходил это проклятый Дед. Злость и обида постепенно угасали, он попробовал поставить себя на его место. Я бы все сделал, чтобы выжить, начал рассуждать он логически, а расписка его действительно единственная защита. В другом варианте я бы его точно грохнул, не раздумывая особо. Значит, он защищался, а не хотел меня обидеть или унизить. Чего это я вдруг на его сторону встал? Совсем не на его сторону, просто рассуждаю логически. Деда проверили, переговорили с его одноклассниками, одногруппниками по юрфаку, подняли личное дело в военкомате — действительно писарем служил в ВДВ. С ментовкой он не связан никак. Но откуда такие познания и умения? Этот вопрос не давал Давиду покоя. Был бы мент — понятно, они тоже там умеют конспирироваться дай боже. Есть специальный отдел по негласному внедрению, про который кадры и то толком ничего не знают. Но этот весь на виду, можно личное дело подстроить, бумажки нужные подложить или убрать, но друзей и одноклассников не подчистишь.
Давид взял из бара бутылку водки, но потрогал голову и поставил водку на место. Хватит, а то опять напьюсь с утра. Он глянул на часы — ничего себе утро, три дня уже.
— Разреши, Давид?
В спальню заглянул Смола.
— Че тебе? Знаю, что три часа уже, горит что-нибудь?
— Данные по армии Деда получили.
— Да знаю я. Писарем служил в десанте, сам его личное дело смотрел, военком показывал. Че опять надоедаешь?
— Не писарем, это в личном деле он писарь, а на самом деле совершенно другой специалист.
— Особист что ли? Вот гнида, еще хуже цветным оказался. А я то думаю — откуда у него такие познания и крутизна. Сука...
