Закон эволюции - роман завершен

Норткампф ударил сильно и мощно, а не хлестко и быстро, как раньше, вложив в этот удар всю силу и максимум решимости, и на этот раз — не в корпус, а в коленный сустав. В тот миг, когда в зале раздался неприятный хруст, Маркус все понял. Старый чемпион нарочно приучил противника при каждом замахе занимать устойчивую позицию, ожидая удар в корпус, и становиться так, чтобы нога при мощном ударе не была выбита из-под него, а просто сломалась.

Виллем взвыл от боли, катаясь по полу ринга и держась руками в перчатках за коленный сустав, согнувшийся под неестественным углом, Норткампф присел у канатов, опираясь на них и держась за голень. Рефери немедленно остановил бой, медики и секундант бросились к пострадавшему.

Когда Маркус подбежал к старому чемпиону, тот повернул к нему окровавленное лицо — снова пошла кровь из рассечения — и ухмыльнулся, протягивая руки, чтобы с них сняли перчатки:

— Кажется, вы задолжали мне больше, чем рассчитывали, да, мсье астронавт?

Маркус ничего не сказал, но уголки его губ непроизвольно поползли в стороны в ответной ухмылке, когда он развязывал шнурки.

Секундант Виллема вопил и скандалил, требуя у распорядителя дисквалифицировать Норткампфа и составить протокол для подачи в суд, но тут вмешался рефери и спортивные арбитры.

— О каком суде речь? Нарушений правил-то не было.

— Да вы что?! Вы разве не видели?! Этот старый пердун просто сломал Джонасу ногу!!

— А вот это занесите в протокол, — сказал Норткампф, — я подам в суд за оскорбление. Компенсация будет мизерная, но мне лишних десять тысяч не помешают.

Распорядитель сделал пометку в своем планшете и повернулся к судьям:

— Почему вы говорите, что нарушений не было? Состязающийся получил увечье и останется инвалидом. Противникам запрещено калечить друг друга, в том числе ломая конечности.

Норткампф встал, сбросил перчатки подошел к ним, придерживая рукой рассеченную бровь:

— Прошу прощения, но это был разрешенный правилами лоукик. Если у спортсмена ломается от удара челюсть, нос или там нога — это только его проблемы. Такое случалось и будет случаться. С глиняными ногами и стеклянным подбородком нечего на ринг выходить.

— Все верно, — подтвердил один из арбитров, — в практике кикбоксинга спортсмен не несет ответственности за повреждения, причиненные его ударами, и неважно, синяк это, рассечение или перелом.

— Но вы же видели, что он специально сделал это!! — выкрикнул с пола Виллем, которому уже успели вколоть обезболивающее.

— Специально сделал что? — сделал невинное лицо Норткампф, — вы меня, стало быть, нечаянно били? Спорт такой, чтобы друг друга бить. А что попал в колено — всякое бывает. Лоукики частенько попадают в коленный сустав.

— Нарушений правил со стороны Петера Норткампфа не зафиксировано, — подытожил распорядитель, — Вызов закончен победой защищающейся стороны, все претензии вызвавшего Джонаса Виллема к вызванной Маделине Грант аннулированы. Результаты состязания и их последствия не могут быть оспорены в суде. Дополнительный счет за медицинские услуги Джонасу Виллему будет прислан Джонасу Виллему.

— Его секундант меня оскорбил, — напомнил Норткампф.

— Оскорбление гражданина Пьера Дюшато в адрес гражданина Петера Норткампфа зафиксировано. Господин Норткампф вправе подать в суд на общих основаниях. Спасибо за то, что воспользовались правом на Вызов и приняли его. Вызов завершен, желаю всем хорошего дня.

Когда Кавано, Маркус и Норткампф вышли из здания, старый чемпион устало сел на ступеньки, достал из кармана портсигар и вынул из него единственную сигару, щелкнул зажигалкой.

— Восемь лет хранил, — сказал он, выпуская струю дыма.

— Сигару?

— Да. Я так-то не курю, но была у меня привычка такая — выкуривать сигару после победы. Когда окончательно ушел из спорта — эта последняя оставалась. Хранил на счастье, думал — не пригодится уже. А она вот взяла да пригодилась. Сейчас словно на двадцать лет назад вернулся, когда завоевал победу на чемпионате Доминиона в полутяжелом весе по версии европейской ассоциации. Только эта вот победа для меня важнее прежней.

— Понимаю, — сказал Маркус.

— Хе-хе... Парень запомнит на всю жизнь. Вы этого хотели?

— Вы превзошли мои самые смелые ожидания, Петер. Знаете, вы мне с первого взгляда напомнили старого бабуина.

— Чего-о?! — возмутился Норткампф.

— В хорошем смысле. Старые бабуины-самцы, которым, в принципе, жить осталось немного и терять особо нечего, иногда объединяются в группы с несколькими такими же старыми смертниками и охотятся на своего злейшего врага, леопарда, чтобы обезопасить от него свое потомство. Дерутся они отчаянно, совершенно не заботясь о себе, и хотя большинство бабуинов в бою погибает либо получает смертельные раны, леопарду, как правило, спастись не удается.

— А, вот вы о чем... Да, угадали, мсье астронавт. Я был готов сдохнуть, но отправить его в больницу. Что и сделал. Полагаю, лечение обойдется тысяч в семьдесят, а то и в сотню, если мсье Виллем захочет ходить без палочки — без операции никак. Больница — недели на три, полагаю. Итого вы мне должны приблизительно сто тридцать — сто семьдесят тысяч. Еще с секунданта десятку взыщу... Хватит и дочке на операцию по первому классу, и нам с женой на небольшой отдых, еще и припасу немного на черный день...

Маркус кивнул, доставая ПЦП:

— Да, работа отличная. Перечисляю вам сто пятьдесят тысяч, если в итоге надо будет больше — докину. И вот еще пятьсот на расходы по расторжению брака. Спасибо вам, Петер.

Старый боец вынул изо рта окурок сигары и затушил о ступеньку, затем повернул к Маркусу широкое, улыбающееся лицо:

— Да нет, это вам спасибо, мсье астронавт. Знаете, защищать кого-то — совсем не то же самое, что отбирать. Я вот, положа руку на сердце, погано себя чувствовал. Не в своей тарелке. Не приучен был отбирать чужое, понимаете? Нет, ради дочки я бы на что угодно пошел, но теперь... Теперь я и дальше буду жить в мире с собственной совестью.

— Вас подвезти домой?

— Нет, спасибо. Сейчас позвоню жене, пускай доктора заказывают искусственный клапан и готовят мою девочку к операции. И пойду, прогуляюсь. Больница тут рядом, всего два квартала.

Маркус попрощался с Норткампфом и оглянулся в поисках Кавано. Тот как раз вернулся вместе с сияющей от счастья Маделиной. Женщина в избытке чувств поцеловала в щеку вначале Норткампфа, затем Маркуса.

— Хорошо, что моя жена не видит, — ухмыльнулся старый боец.

Покидая комплекс, Маркус в последний раз оглянулся на сидящего на ступеньках пожилого человека с широким, покрытым морщинами лицом, немного грустной улыбкой и глазами бабуина-убийцы.

* * *

Вечером Маркусу позвонила Пайпер.

— Слыхала, ты преуспел?

— И больше, чем ты думаешь. Кавано все записал на видео, теперь нам осталось собрать побольше таких записей.

— Не поняла, каких записей и зачем?

— Агрессор в больнице с переломом коленного сустава. Еще несколько таких видео — и Кавано будет монтировать фильм о том, что бывает с теми, кто покушается на наше общество. Девяносто процентов Вызовов можно будет решать, просто показывая его агрессорам. Но дело даже не в этом.

Девушка задумалась.

— В чем тогда?

— Расскажу тебе одну историю. Лидийский царь Крез получил от дельфийского оракула предсказание, что тот уничтожит великую страну. Крез, обрадовавшись, отправился воевать с персами. Поначалу война шла безрезультатно для сторон, а затем началось время страды. В таких случаях воюющие армии возвращались по домам, чтобы собрать урожай, и затем возобновляли боевые действия. Крез именно так и сделал, а персы взяли да пришли следом. Временно оставшись без войска, лидийский правитель проиграл, исполнив предсказание оракула, но уничтоженная страна оказалась его собственной.

— И что из этого?

— Персидский царь Кир Второй сделал то, чего не делали до него, и таким образом раз и навсегда изменил правила войны, вот что. Я собираюсь совершить то же самое. Изменить правила. Сейчас поражение в Вызове для агрессора ничего не значит, кроме финансовых потерь, потому что защищающаяся сторона просто пытается отстоять свои права и не более того. Игра в одни ворота. Победил — хорошо. Проиграл — ладно, можно подкопить денег и снова кого-то вызвать. Защищающийся может потерять дом, машину, жену, агрессор рискует только суммой денег. Но все изменится, если агрессия будет наказуемой. Если общества социальной самозащиты начнут давать сдачи, калеча агрессоров, Вызовов станет меньше. Двуногие хищники начнут, черт возьми, бояться! Дальше — повальное вступление широких масс в такие общества. Боец, способный изуродовать противника, сможет защищать тысячи людей одновременно, а тысячи подзащитных, скинувшись понемногу, обеспечат защитнику полный достаток. Сильным-хищникам станет все труднее искать беззащитную жертву...

— Хм. Звучит неплохо.

Маркус мрачно улыбнулся:

— Это только верхушка айсберга. Процесс организации слабых в большие сообщества будет иметь одно глобальное последствие. Если демократия, по извращенному мнению Первого, есть способ защиты слабого большинства от сильного меньшинства, то я именно этого и добьюсь. Сильные правят только там, где нет организации, где каждый сам за себя — там вотчина беспредела и произвола. Когда слабые, объединившись, снова станут силой, сильным тиранам придется считаться с ними. А дальше возврат к демократии — чисто технический процесс, скорость которого напрямую зависит от кратности превосходства народа в силе.

— Если это удастся осуществить... — пробормотала девушка, — знаешь, Марк, у тебя есть реальные шансы стать величайшим героем человечества.

— Плевать. Я делаю то, что делаю, не ради себя, а потому что должен.

— А что ты делаешь прямо сейчас, мой герой? — проворковала Пайпер.

— Готовлюсь к завтрашнему бою. Встретился бы с тобой с радостью, но после, кхм, секса у мужчин снижается скорость реакции, а она мне завтра очень понадобится.

— Эх... А я завтра даже не смогу прийти, поболеть за тебя.

— И не надо. Болеть будет тот ублюдок.

* * *

Встреча произошла в том же спортивном комплексе, что и в прошлый раз, в том же самом зале, и даже арбитр был тот же самый. Он, сверив ПЦП сторон, заметил:

— Вижу, мсье Кавано, у вас фиктивные браки уже вошли в порядок вещей.

— Нас все устраивает, — безмятежно заверил его тот.

Претендент, действительно здоровый парень, с ходу не врубился.

— Так, погодите, что это за люди? Девушка ведь была незамужняя, или я чего-то не понял?

— Ты совершенно прав, — ухмыльнулся Маркус, — была. Так что увы, легкой победы точно не будет, и я постараюсь, чтобы вообще никакой не было.

— Мадмуазель Ковач вышла замуж за Маркуса Коптева сегодня утром, — пояснил распорядитель.

Претендент пожал плечами:

— Ну и ладно, выберу пауэрлифтинг.

Распорядитель повернулся к Маркусу:

— Ваш выбор?

— Рукопашный бой без правил.

Претендент лишь насмешливо фыркнул:

— А у тебя есть такое право?

— У вашего противника такое право есть, — заверил его распорядитель.

— Ну как знаешь, муженек.

Из служебных помещений явились трое судей соответствующего профиля, и состязание началось.

Бой стартовал с решительной атаки претендента, явно намеревавшегося просто размазать противника по рингу. Маркус ушел с линии атаки, пропуская его мимо себя, врезал по почке и разорвал дистанцию до того, как претендент развернулся и попытался произвести захват.

Маркус не собирался затягивать этот бой, как не собирался и втягиваться в борьбу против гораздо более тяжелого и сильного противника. Чем больше тело — тем медленнее движется и тем громче падает. Агрессор, хоть и с семеркой по интеллекту, слишком переоценивает свои силы и упускает из виду, что обязательно проиграет по скорости, ну а бьют умелые люди сильно независимо от своих размеров.

Но претендент оказался все же хорош. Ему удалось подловить Маркуса на сближении — руки и ноги ведь длинные, далеко достают — и ребра астронавта затрещали от мощнейшего удара, грудь пронзила резкая боль. Однако и Маркус достиг своего, оказавшись вплотную к противнику, потерявшему равновесие в момент атаки. Превозмогая боль, он подсел, пропуская свистящий кулак врага над головой, и впечатал свой собственный ему в пах, сделал шаг в сторону, размахнулся и от души врезал в нос.

Претендент, мыча что-то невразумительное и держась за промежность, рухнул на колени, щедро разбрызгивая кровь из расплющенного носа, а Маркус шагнул назад и, стоя сбоку от него, послал ногу по длинной, размашистой дуге в зубы.

Рефери бросился останавливать бой, но астронавт уже и сам отошел в сторону.

— Если бой окончен, — сказал он распорядителю, — то все формальности доделайте с моим секундантом.

— Бой окончен, — мрачно подтвердил тот, наблюдая за медиками, возящимися с проигравшим.

Маркус с трудом пролез под канатами. В пылу боя он полностью игнорировал боль, но сейчас уже трудно и терпеть ее, и даже дышать. Перелом, не иначе, и хорошо, если только один.

К нему бросился Кавано:

— Как вы?

— Вызывайте такси, поеду в больницу.

* * *

Дело и правда обернулось худо. Перелома удалось избежать, но три ребра с трещинами — тоже хорошего мало.

Два дня Маркус провел в больнице, где ему сделали рентген, накачали обезболивающим и организовали фиксирующий корсаж.

В эти два дня его навещали Кавано, Крштлка — господи, ну и языколомное же имечко, хоть и красивое! — и ее мать, так что в палате Маркуса появились цветы. Кавано прислал на скорую руку смонтированный ролик, в котором замедленно прокрутились все самые болезненные моменты двух поединков, включая муки поверженных врагов и крупные капли крови на ринге, а в самом конце появилась лаконичная фраза: 'Отменить Вызов еще не поздно'. И черновик ролика, и фразу Маркус одобрил: коротко, четко и предельно доходчиво.

К вечеру второго дня Кавано позвонил и сообщил, что утром выложил ролик в сеть, сопроводив пояснительными комментариями, а к вечеру в обществе самозащиты появилось двадцать шесть новых членов.

— Это просто прорыв, — сказал он, — за неделю мы увеличим наше число в два, а то и в три-четыре раза.

— Ну так начинайте искать реальных бойцов, — ответил ему Маркус, — потому что я на ближайший месяц выбыл из строя.

— Я уже озадачил этим несколько человек, — заверил Кавано.

Астронавт закончил разговор и набрал номер Пайпер. Нет связи. За эти два дня девушка не навестила его и даже ни разу не позвонила. Он сам пытался позвонить, но мобильный Пайпер был не в сети.

Вечером Маркуса выписали.

— Две недели в корсаже, не меньше, — предупредил врач, — и я бы советовал — постельный режим. Никаких активных движений. А через две недели приходите на осмотр.

Он вернулся домой на такси, с трудом разделся в прихожей и уселся на диван. Насколько все-таки дома лучше, чем в больнице! Так, надо позвонить и заказать себе что-то поесть.

Но прежде Маркус набрал номер Пайпер. Все та же фигня: не в сети. Он позвонил Кавано.