Сирилу достался кинжальный взгляд, от которого он съёжился еще сильнее, а мне — улыбка из разряда "и посмей только сделать не так, как я хочу!".
Я поднял руки, сдаваясь на милость тетушки. Наоми смотрела на представление во все глаза, трогательно закусив большой палец.
— Поэтому вы должны показаться на глаза знакомым, — продолжила тетушка, сжав плечо Наоми. — Прогуляться по городу, как ни в чем не бывало, сделать покупки... Заодно и Наоми развеется!
Губы Сирила сложились в отчаянную букву "О".
— Мама, может, мы сначала выпьем чаю? — жалобно спросил он, хлопая ресницами.
— Некогда! — отрезала тетушка, подталкивая Наоми к нему. — Пройдитесь по магазинам, купите кое-что для девочки и по хозяйству. Вот перечень. Заодно и покажете Наоми город.
Мы с Сирилом переглянулись и синхронно вздохнули.
Я молча взял список, протянул руку девочке, но она шарахнулась от меня как от чумного, выставив перед собой вместо щита зашипевшего котенка.
— И ведите себя прилично! — напутствовала нас тетушка Мейбл.
Кажется, Сирил чертыхнулся вполголоса...
Следующие два часа стали пыткой для нас с Сирилом. Наоми жадно разглядывала магазины, а горожане еще более жадно рассматривали ее.
Девочка подпрыгивала, тыкала пальцем в самые привлекательные витрины, издавала гортанные возгласы...
Сирил страдальчески морщился и отворачивался, однако плелся рядом. А что ему еще оставалось? Его матушка ни за что не простила бы невыполнения приказа, пусть и замаскированного под просьбу.
Так что мы демонстрировали трогательное семейное единство, совершая променад по центральным улицам и самым роскошным магазинам Блумтауна. Знакомые приветливо с нами раскланивались, но, даже беседуя о погоде и осведомляясь о здоровье родственников, во все глаза разглядывали непосредственную негритянку...
И у меня, и у Сирила уже накопился целый ворох свертков с "самыми нужными вещами". Была тут и шубка для Наоми, которую она недоверчиво трогала пальчиком и все гладила воротник, и отрез ткани на новое платье, и три пары сапожек... И еще множество безделушек, совершенно необходимым женщинам. Надо было видеть, с каким лицом кузен выбирал белье и корсеты для Наоми!
Я мимо воли усмехнулся, вспомнив, как одна милая мадемуазель в славном городе Париже учила меня быстро расшнуровывать эти орудия пыток.
Кузен больно ткнул меня кулаком в бок и прошипел:
— Хватит лыбиться! Помоги лучше!
— Как скажешь, — согласился я.
На мой взгляд, самым трудным было отговорить Наоми от покупки безвкусных ярких тряпок и украшенных перьями нижних юбок. Объяснить ребенку, для каких именно особ предназначались эти одеяния (кстати, откуда они взялись в респектабельном магазине?) не представлялось возможным, так что приходилось ссылаться на авторитет тетушки Мейбл. Аргумент "эта вещь вряд ли понравится миссис Стивенсон" безукоризненно подействовал не только не Наоми, но и на продавца, который, побледнев, тут же поспешил спрятать сомнительный товар, бормоча что-то о браке ткани...
В солидном списке покупок осталось всего три пункта, когда мы, уже окончательно выдохшись, плелись к очередному магазину. Неутомимая Наоми подпрыгивая, напевала что-то из песен своей родины.
Я прислушался и невольно порадовался, что в Блумтауне никто не понимал африканские диалекты: песенка содержала подробную инструкцию, как из черепа врага сделать сосуд для питья, из пальцев — шпильки для волос и так далее.
Котенок негромко мурлыкал в такт варварской мелодии.
Надо будет попозже попросить тетушку объяснить воспитаннице, что английские нравы существенно отличаются от африканских...
Задумавшись о том, как бы сделать это деликатнее, я пропустил момент, когда Сирил, что-то отчаянно втолковывая Наоми (кажется, он просил ее петь тише), случайно столкнулся с прохожим.
От удара кузен пошатнулся, свертки разлетелись по мостовой, а Наоми вскрикнула.
— Ой, простите! — смутился юноша (на вид ему было лет восемнадцать) в клетчатом кепи и не по сезону легком плаще. — Я нечаянно, мистер!
— Ничего, — процедил кузен, собирая рассыпавшиеся покупки.
— Я вам помогу! — пообещал неуклюжий прохожий.
Наконец Сирил поднялся, пытаясь поудобнее перехватить пакеты, а юноша нагнулся за последним свертком.
— Вот, мистер! — сказал он, вручая его Сирилу. И добавил смущенно, потому что Сирил смотрел на него как-то странно: — Вы того, извините, а?
Неловко поклонившись, юноша торопливо продолжил путь, когда кузен вдруг отмер.
— Стой, поганец! — заорал он и, не глядя сунув мне все свои свертки (от неожиданности я едва не упал), ринулся следом за ним. — Стой, кому сказал?
— Сирил! — окликнул я, гадая, что на него нашло, однако кузен не слушал.
Юноша оглянулся, однако отчего-то не стал спрашивать у Сирила, что ему нужно, а бросился наутек.
— Сто-о-й! — Сирил мчался так, словно у него выросли крылья.
— Наоми, иди за мной! — велел я, ускоряя шаг. Девочка кивнула, но погоня закончилась так же внезапно, как и началась.
Из паба на тротуар вывалила толпа, громко споря о каком-то забеге, и перегородила путь.
Беглец заметался, выскочил на дорогу, засигналили автомобили, завизжали тормоза...
— Ага, попался! — восторжествовал запыхавшийся Сирил, цепко схватив его за плечо.
Тот взвизгнул, обернулся и попытался ткнуть его кулаком. Кузен (моя школа!) легко ушел от удара, перехватил его руку в локте... Вдали уже слышался свисток констебля.
Юноша дернулся — безуспешно, попытался вывернуться — снова безрезультатно.
— Только дернись, сволочь! — прошипел Сирил, сильнее заламывая ему руку. — Будешь знать, как поезда грабить!
Тут я, наконец, сообразил, почему он помчался за незнакомцем. Надо же, как кузену повезло!
— Пусти! — заорал высоким от страха голосом юнец и сунул руку под полу плаща. — Ну!
Следующее мгновение, казалось, растянулось на долгие полчаса.
Свисток полицейского, спешащего к нам. Ужас загнанного зверя на лице грабителя. Яркий блеск стали в его руке.
— Сирил! — заорал я. Кузен дернулся, но отреагировать не успел: юнец неловко ткнул его ножом в живот.
Вместо ожидаемого вскрика раненого последовала яркая вспышка, от которой я невольно зажмурился. Проморгавшись, я ринулся к кузену, который боролся с юнцом, пытаясь выбить у него оружие.
Но Наоми успела быстрее: она с криком подскочила к грабителю и ловко метнула ему на спину какой-то темный комок. "Снаряд" отчаянно замяукал и, надо думать, выпустил когти. Видимо, это было больно даже сквозь ткань. Грабитель завопил, выронил нож, попытался его, не гладя, перехватить... И заорал еще громче, машинально поднося к лицу окровавленные пальцы, которыми он схватился прямо за лезвие.
Сирил, не будь дурак, воспользовался этим, и к моменту, когда к нам подбежал констебль, юнец уже был связан шарфом Сирила.
— Что здесь происходит? — сурово поинтересовался представитель правопорядка у чрезвычайно довольного собой кузена. — Опять хулиганите, мистер Кертис?
— А вот и нет! — задрал нос тот. — Я задержал грабителя!
— Ну, это вы так говорите, — усомнился констебль и посмотрел на меня. — Мистер Кин, мне придется задержать мистера Кертиса до выяснения.
— Конечно, констебль, — согласился я. — Я тоже поеду в участок. И, думаю, вам стоит известить обо всем инспектора Пинкерсона.
Полисмен кивнул, с сомнением посмотрел на Наоми, которая как ни в чем не бывало гладила котенка.
— Мы с девочкой приедем сами, — сообщил я, пожалев беднягу...
В участке нас встретил Сирил, который сидел прямо на столе и с довольным видом уминал пончики.
Отчего-то в кабинете немного пахло дымом и еще чем-то неприятным вроде жженого волоса.
— А где инспектор Пинкерсон? — удивился я, усаживая в кресло Наоми. Она наотрез отказалась оставаться в автомобиле, даже не смотря на мою попытку сослаться на тетушкин авторитет, только зыркнула на меня так, что мне сразу расхотелось спорить.
Признаюсь, меня подмывало расспросить Наоми о той странной вспышке, но что-то мне подсказывало, что она не проронит ни слова.
— Смылся, — отмахнулся кузен и принялся облизывать липкие от сахарной пудры пальцы. — Выслушал меня, потолковал с тем гадом, приказал ждать и умчался, как будто у него пропеллер в... — Он покосился на навострившую ушки Наоми и торопливо поправился: — В общем, быстро уехал.
— Понятно, — кивнул я и протянул ему платок. — На вот, вытри пальцы, позорище!
— И ничего я не позорище! — надулся кузен, впрочем, послушно вытирая пальцы. — Я этого гада опознал и задержал!
Последнее слово он проговорил с особым смаком.
— И, конечно, не подумал, о том, что тебе может что-то угрожать! — укорил я.
Кузен несколько смутился и поежился.
— Да ладно, — отмахнулся он с деланным равнодушием. — Обошлось же!
— Чудом обошлось, — уточнил я. — Кстати, ты ничего странного не заметил?
Сирил задумался.
— Во время драки? — проговорил он задумчиво, потом оживился: — А, слушай, и верно! Когда тот... в общем, когда он попытался ткнуть меня ножом, меня что-то обожгло. Ну, будто уголек за шиворот кинули. А потом раз — он завопил, руки в крови, на спине кошка орет... В общем, если задуматься, странная история, Вик. Вся целиком странная!
Кузен поколебался, потом спрыгнул со стола, подошел к Наоми и присел на корточки перед ней.
— Ты... В общем, спасибо тебе. Твой котенок меня спас. — И протянул ей руку.
Наоми серьезно, как взрослая, пожала его ладонь.
— Пожалуйста, масса Сири! — ответила она. Глаза ее горели пугающим огнем, а на губах играла странная улыбка.
"Осока, в болотах растущая, ранит жестоко, кровью листья свои обагряя того, кто схватить ее жаждет бездумно!" — вдруг всплыло в моей голове, и кусочки мозаики собрались воедино.
— Не только котенок, — подсказал я.
— Что? — переспросил Сирил, обернувшись.
— Говорю, не только котенок, — подсказал я. — Скажи, ты тот амулет, который сделала Наоми, на шее носишь?
— Ну... — кажется, Сирил смутился, оттого спросил воинственно: — И что? Ну да, ношу! Что тут плохого?
— Ровным счетом ничего, — усмехнулся я. — Напротив, сплошная польза... Ты на амулет-то взгляни.
Сирил машинально вытянул шнурок из-за пазухи и уставился на словно опаленные волосяные шнурочки и перья.
— Это, — пробормотал кузен в замешательстве, — что с этой штукой?
Я бросил взгляд на девочку, которая сидела потупившись и вообще изображала паиньку.
— Эта, как ты говоришь, штука не дала тому юнцу ударить тебя ножом в живот, — объяснил я. — Правильно я говорю, Наоми?
Она только кивнула, не поднимая глаз.
Кузен попытался что-то сказать, сглотнул и попробовал снова.
— Ну, спасибо тебе, Наоми! — от души поблагодарил он. — Я твой должник. Говори, что я могу для тебя сделать?
— Не говорите миссис Стивенсон, — попросила девочка еле слышно. — Она будет недовольная.
Сирил кивнул.
— Ладно...
Но договорить ему не дал инспектор Пинкерсон, ураганом ворвавшийся в кабинет.
— А вот и я! — радостно провозгласил инспектор, потрясая какой-то безделушкой, словно скальпом врага...
Хм, кажется, общество Наоми на меня дурно влияет.
Я машинально взглянул на нее и поразился, насколько восторженно она рассматривала кулон в руках Пинкерсона. Фигурка кошки с глазами из нефрита — на первый взгляд, ничего особенного. Надо думать, это то самое пропавшее украшение миссис Флип. А вот на второй взгляд (точнее, на взгляд другим глазом) — совсем другое дело...
— Вот что я нашел! — торжествующе заявил инспектор, плюхаясь на стул. — Теперь она у меня не отвертится!
— Если я правильно понимаю, вы обнаружили эту вещицу у мисс Пайплс? — уточнил я.
— Именно! — энергично подтвердил инспектор и снова вскочил. — Теперь-то она попалась! Этот мальчишка Николсон — ну, которого мистер Кертис поймал — с перепугу все-все выложил. А потом я оп — и с ордером на обыск! А она ж не ждала, ничего и вякнуть не успела. Думала, в безопасности! Уф-ф!
Я спрятал улыбку, подозревая, что сегодня же альбом инспектора пополнится еще одной фотографией с победной отметкой.
— Кстати, вы уже успели выяснить подробности? — поинтересовался я.
— Конечно, — отмахнулся Пинкерсон, стремительными шагами меряя кабинет. Инспектору явно не сиделось на месте. — Только что там выяснять-то? Все так, как мы с вами подозревали.
Я постарался не улыбаться, услышав, как гордо прозвучало это "мы с вами".
— Значит, она наняла этого паренька, подсыпала сахар в бензобак и купила билеты в общий вагон?
— Ага, — кивнул Пинкерсон. — Она пока молчит, но вы не сомневайтесь, уж я ее разговорю! Только мальчишка уверяет, что он ей какой-то там дальний родственник, а так все верно. И, уж будьте уверены, теперь я ее не упущу! — подумал немного и признался тише: — Одного я не понимаю, почему она ту безделушку не выкинула? Ведь ясно же, такая улика, пальчики оближешь!
— Думаю, у нее были свои причины, — обтекаемо объяснил я и незаметно подмигнул Наоми...
* * *
За два дня до Рождества выпал снег. Мой автомобиль медленно катил по дороге. Под пушистым покровом прятался лед, так что лихачить не стоило.
Вид полей, словно густо побеленных к празднику, так и просился на открытку. Такие послания с умильными картинками тетушка Мейбл пачками рассылала каждый декабрь — подругам из пансиона, светским знакомым и даже вышедшим на пенсию слугам.
Однажды я поинтересовался, зачем она взваливает на себя столько писанины, и почему хотя бы не наймет секретаря, который станет печатать послания на машинке.
"Запомни, Виктор, — наставительно произнесла тогда тетушка. — Даже небольшой знак внимания люди очень высоко оценят. А связи лишними не бывают!"
Признаюсь, я так и не научился этому тонкому искусству плетения знакомств. Поздравлял с Рождеством я лишь родственников (притом всех скопом), а также Фрэнка, если он вдруг оказывался в Англии в нужное время. Ничего не поделаешь, я всегда был нелюдим, а в последнее время и вовсе предпочитал общество своих питомцев.
В этом году на Рождество меня и Сирила с семейством пригласил лорд Блумберри, и я никак не мог отказаться от этой чести, а потому традиционные визиты к родственникам было решено нанести до праздника.
Теперь же я ехал к тетушке на чай, заранее "предвкушая" все прелести чаепития. Судя по некоторым намекам, моя дражайшая родственница окончательно потеряла терпение и вознамерилась в кратчайшие сроки женить Сирила, а заодно под горячую руку мог попасть и я.
Впрочем, мне не впервой отбиваться от тетушки Мейбл, конечно же, ведомой самыми лучшими намерениями...
У поместья тетушки вовсю кипела работа, несмотря на вновь начавшийся снег.
Под руководством хозяйки слуги украшали дом венками из остролиста, лентами и колокольчиками, Сирил с мученическим видом посасывал ушибленный палец (молоток валялся в стороне), а полковник бодро командовал Баррадой, который пытался надеть на верблюда хомут с бантиками.
Наоми же замерла на крыльце, глядя вокруг широко раскрытыми глазенками.
