В это время справа от меня мелькнула тень, я опять вскинул Маузер, но тут же опустил. Василай с разбегу воткнул шпагу в шею зверя. Это был 'контрольный выстрел' — мантикора завалилась на бок и задергалась.

Неужели все? Напряжение медленно отпускало меня. Я еще раз осмотрел крышу, глянул вокруг и опустил Маузер. Похоже, мы все-таки разделались с тварью, я сунул пистолет в кобуру, поднял шпагу и подошел к монстру. Василай повернулся ко мне — его лицо сияло. Он вскинул руку со шпагой и радостно закричал:

— Мы победили! Ему конец!

Он повернулся к дому.

— Выходите! Зверя больше нет!

Двери распахнулись и на крыльцо стали выходить люди. Они столпились на крыльце, на лицах читалась неуверенность и страх. Эти люди разительно отличались от дикарей-азалов, я думаю, в подобном же случае, ни один из жителей пустыни не стал бы прятаться, все бы атаковали зверя. Цивилизация делает людей слабее, подумал я.

— Да идите же сюда! — разозлился Василай. — Опасности больше нет.

Он повернулся ко мне и с уважением посмотрел на Маузер.

— Александр, ваше оружие великолепно! Словно молния богов.

— Да, нормальный пистолет, только с патронами напряженка...

Не думаю, что он что-нибудь понял, но объяснять я не собирался. Мне хотелось получше рассмотреть монстра, что лежал перед нами, и все-таки я хотел выслушать историю его появления. Поговорить обо всем, как собирались, нам так и не удалось.

Я ткнул острием шпаги в шею зверя, мне до сих пор не верилось, что все так просто закончилось. Неужели этот зверь и есть тот, кто затерроризировал местное общество. Судя по нашей схватке, достаточное количество людей даже без огнестрельного оружия, смогут справиться с этой сказочной тварью. И еще меня очень заинтересовал её облик, пришедшее на ум сравнение лежавшей передо мной туши с теми картинками, что я мог вспомнить, свидетельствовало о необычайном сходстве с придуманными персонажами мифов. Почти до мелочей. Неужели люди когда-то встречались уже с этим зверем?

Вокруг нас собрались люди, начала они со страхом глядели на огромную тушу и почти с таким же на меня и мой пистолет. Неудивительно, я представил как бы сам воспринял это, если бы никогда в жизни не видел огнестрельного оружия, действительно — молния богов.

Похоже, успокоился не только я, голоса собравшихся людей стали звучать все веселее. Все оживали. И в этот момент внутри дома опять раздался крик. Лица вокруг опять побелели — в голосе звучал настоящий ужас. Вопль был коротким, через секунду наступила тишина, но она была еще страшней — похоже, все представили, что произошло с кричавшим.

— Савейя! — Василай бросился в дом.

Мне тоже показалось, что это был голос девочки. Не раздумывая, я побежал за ним. Что там еще? Перепрыгивая сразу через две ступени, я на ходу выдернул Маузер. Сразу мысленно отметил для себя рубеж — в магазине осталось всего шесть патронов. Шпага в левой руке мне только мешала, и я хотел уже выбросить её, но в последний момент передумал, патронов мало, а шпага все-таки не нож.

Если еще пять минут назад все старались спрятаться в доме, то сейчас все рвались на улицу. В дверях меня чуть не сшибли две женщины с перекошенными от страха лицами. Я пропустил их, и шагнул внутрь. Василай уже намного оторвался от меня, он бежал вверх по лестнице, еще через пару секунд, я видел только его ноги, а потом он исчез. Я уже поднимался на второй этаж, когда услышал голос хозяина, он коротко вскрикнул и замолчал.

— Василай! — крикнул я. — Что там?

Однако теперь вокруг было тихо. Кричать наверху перестали еще когда мы только вбежали в дом. Черт! Мне это совсем не понравилось. Я остановился, прислонил шпагу к стене и перехватил пистолет двумя руками.

— Василай, — еще раз позвал я. — Савейя, Верайя...

Я прислушался — ни шороха. Холодок страха опять пополз у меня по спине. Вот это денек сегодня, прямо с самого утра я попадаю из огня в полымя. Однако деваться некуда, не могу же я бросить людей. Я тихо, осторожно перекатывая ногу с пятки на носок, шагал со ступени на ступень. Если бы там была такая же тварь, что и на улице, то вряд ли она смогла бы прикончить Василая бесшумно, даже застав его врасплох. Но это не значит, что то, что поджидает меня наверху будет менее опасным, чем во дворе.

Двери в зал, где остались хозяйка с дочерью были распахнуты, но никто не подавал там признаков жизни. По-прежнему мертвая тишина. Теперь мне казалось, что даже мои легкие шаги грохочут как сапоги на параде. Я остановился метрах в трех от двери, лихорадочно соображая, что делать дальше — вбегать туда внаглую, без оглядки мне абсолютно не хотелось. Все-таки хоть я и служил срочную в ВДВ, и после, в Городе и у азалов тоже пришлось пройти через несколько переделок, но спецназовскими штуками, типа — как врываться в квартиры, я не владел.

Поэтому я осторожно пошел вдоль двери, не отрывая глаз от комнаты. Благо двери открыты. Таким путем, я смогу рассмотреть хоть и не весь зал, но большую его часть точно увижу. Первое же, что я увидел, ничуть меня не обрадовало, недалеко от входа на полу лежало разбитое кресло с изорванной обшивкой. Я про себя выругался — до этого где-то внутри все равно была надежда, что все нормально — и сделал еще пару шагов.

Пистолет у меня в руке дернулся, но я сдержался и не выстрелил.

— Что за хрень?! Ты что творишь?

Прямо напротив меня стоял 'землячок', Валера-банщик. Он держал за волосы дрожавшую Савейю, нож в правой был прижат к шее девушки.

— Брось ствол! — вместо ответа приказал он. — Иначе ей хана.

— Ты с ума сошел? Отпусти девчонку.

— Ты хреново понимаешь? — толстяк надавил лезвием. Девочка беззвучно заплакала.

— Все, все, — не выдержал я и опустил Маузер.

— На пол брось, и пни в мою сторону.

— Ну ты, вообще. У тебя что — крыша поехала?

Я тянул время, надо было что-то предпринять, но в голову ничего не приходило. Однако, я чувствовал, что отдавать пистолет нельзя, тогда я точно уже ничем не смогу помочь девушке и родителям. Я опять взглянул в Савейи — нет, ничего не сделаешь, надо выполнять. Я не смог выдержать её умоляющий взгляд.

— Сука ты, толстый! — не выдержал я и положил Маузер на пол.

— Сам ты сука! Пинай сюда!

Он отпустил руку с ножом, но все равно держал девушку за волосы. Я вздохнул и толкнул оружие носком сапога.

Как только пистолет перекатился за линию двери, все неожиданно пришло в движение: толстый отбросил девушку и прыгнул за Маузером; слева, из-за стены рухнул на пол Василай; оттуда же выскочил блестящий зеленый шар, перепрыгнул упавшего, развернулся в ловкую гибкую тварь и встал передо мной, оскалив длинную зубастую пасть; я тоже не стал ждать развязки, а как только увидел, что Савейя свободна, прыгнул вперед, вслед за пистолетом.

Я, конечно, не успел — пустынный зверь помешал. Я впервые видел зонга так близко, в пустыне, где я всегда был вооружен, и рядом со мной был шагунг, естественный враг зонга, я видел этого хищника только издалека. Но по рассказам азалов знал, насколько он опасен. И вот теперь я сам видел это — зубов в скалившейся пасти было столько, что хватило бы на трех псов. Зверь смотрел на меня злыми маленькими глазками, но почему-то не нападал.

Я перевел дух. Значит, еще не умру. Я не представлял, откуда здесь взялся зонг — крокодил на собачьих ногах, представитель мира, который я так быстро покинул сегодня утром. В местном мире, среди снегов, он явно бы не выжил. Однако, я уже насмотрелся на столько чудес, что появление зверя из Великой Пустыни, совсем не удивило. Гораздо больше меня волновал забор из острых желтых зубов, находившийся в метре от меня.

— Ну, вот, теперь можем разговаривать.

Огромные щеки толстяка расплылись в улыбке, он поднял пистолет, направил на меня и опять, как тогда в бане изобразил губами выстрел.

— Пых!

Я наконец оторвал свой взгляд от зверя, и огляделся.

— Зачем все это? Что они тебе сделали?

На полу рядом со мной лежал Василай, из его уха текла кровь, он дышал, но явно был без сознания. Возле банщика лежала обычная бейсбольная бита из нашего мира. Я сразу связал кровь из уха и эту штуку — похоже, 'землячок' именно ею вырубил хозяина. В углу комнаты, прямо на полу сидели Савейя и её мать. У женщины были разбиты губы и порван свитер, через дыру было видно красивое белое плечо. Мать и дочь обнялись, Савейя беззвучно плакала. Мать посмотрела на меня, и я прочитал в её взгляде укор, похоже, она во всем винила меня. И, к моему стыду, это подтвердилось.

— Это ты во всем виноват, — толстый перевернул еще одно кресло и уронил в него свой зад. — Мог бы сразу мне сказать кто ты такой, и я бы тебя еще в бане повязал. Не надо было бы устраивать все это.

Он обвел рукой комнату.

— Что за хрень? Я тебя и сказал все сразу. Валера, ты явно не дружишь с головой. И убери зонга, а то он явно хочет пообедать мной.

— Как говоришь его зовут? Зонг? Блин, ну и названия в этом мире. Не, убирать я его не буду, слава богу, теперь меня предупредили насколько ты опасен. Пусть собачка лучше будет на стреме.

Зверь словно понял, что говорят о нем и клацнул пастью.

— Да, что за дурдом каждый раз! — разозлился я. — Кто тебя предупредил? При чем здесь я?

— Заткнись, — больше не обращая на меня внимания сказал он. Видимо, полностью доверял 'собачке'. Он, кряхтя, наклонился и поднял с пола валявшуюся бутылку. Там еще оставалось четверть того напитка, что мы пили тут полчаса назад. Валера поднес горлышко к носу, щеки опять раздвинула широкая улыбка.

— Ты смотри, нормальное пойло. А мне, козлы, такого не давали.

Когда он отвлекся, я попробовал изменить позу, повернуться чуть боком, чтобы Валера не заметил нож. Это единственное оружие, что у меня осталось и я не хотел лишиться и его. Хоть я и понимал, что моя реакция не идет ни в какое сравнение с реакцией зонга — я сам видел, как он носился по барханам — но, надежда умирает последней. Я чувствовал, как в душе разгорается тот огонек, который столько раз прежде толкал меня на авантюры. Первоочередной целью у меня теперь стало, не помочь хозяевам, так гостеприимно встретившим меня, а отомстить за все этому толстому ублюдку. Теперь он олицетворял для меня все зло в этом мире, словно отомстив ему, я отомщу всем ополчившимся на меня. А за сегодня их было не мало — начиная с торговца Гракса, обманом затащившего меня в комнату с волшебной дверью.

Зверь опять клацнул зубами — среагировал на мое движение. Банщик в это время запрокинул голову и начал делать громадные глотки прямо из бутылки. Так что для него все прошло незаметно. Я очень медленно начал двигать правую руку к ремню, где висел нож. Я не представлял, чем мне поможет нож против ста килограммов быстрых мышц, вооруженных когтями и клыками, но это было уже не важно — ярость клубилась внутри меня грозовым облаком, готовая в любую минуту вырваться наружу.

Василай очнулся как раз вовремя, я не в силах больше поддерживать напускное спокойствие, был готов уже выдернуть нож и ввязаться в схватку. Он резко сел, схватился за голову и застонал.

Зверь среагировал мгновенно — извернулся, чавкнул и голова Василая исчезла в огромной пасти. Савейя страшно закричала, толстяк захлебнулся, отбросил бутылку и вскочил. Реакция для такого жиртреста у него была совсем неплохая — он словно акробат увернулся от пролетевшего рядом с лицом массивного хвоста зонга с острыми костяными пластинами, отпрыгнул в сторону и присел за перевернутый стол.

Как только зонг напал на беднягу Василая, я сразу забыл, что только что хотел вот чтобы то ни стало разорвать 'землячка'. Тело начало действовать само, подчиняясь только командам спинного мозга — я выдернул нож, прыгнул на шершавую сухую спину 'крокодила' и со всей силы воткнул черное лезвие в основание черепа зверя.

— Ну ты молодец! Силен. Такую тварь завалил.

Похвала из уст бандита меня нисколько не порадовала.

— Ну и хорошо. Я блин, и сам его боялся, — неожиданно признался толстяк. — Все ихние твари, все до одной страшилища, и ни хрена не знаешь, что они могут выкинуть.

Валера сидел в единственном целом кресле, а мы вчетвером, напротив на полу. Землячок крутил в руках Маузер, иногда вскидывал его и направлял на нас.

— Завалить бы на хрен всех вас, да и забыть обо всем.

По тому как он поглаживал пистолет, как то и дело брал его в руку и положив палец на спуск, потихоньку начинал давить, я чувствовал, что ему не терпится применить оружие. Его поросячьи глазки при этом темнели и начинали блестеть. Похоже, ему нравится убивать, подумал я, но тут же оборвал себя — откуда мне это знать, может он просто любит оружие. Однако следующая его фраза, сразу подтвердила худшее.

— Прямо как домой вернулся. Я так когда-то Мишу-Жигуля вместе со всей семьей завалил. Он до этого тоже крутой был, обещал меня и моих ребят на ленточки нарезать, а как я стал его сосунков перед ним убивать, так сразу на колени упал и заплакал. Просил его вместо них убить.

Толстяк передернулся и коротко хохотнул.

— А я, наоборот, его не стал убивать. Только руки и ноги прострелил. Так он и помирал, глядя на семью свою мертвую.

Услышав такое, Савейя опять начала плакать. Мать отложила платок, которым вытирала кровь с лица мужа и опять обняла девочку. Она что-то шептала ей на ухо, наверное, успокаивала. Эта дама, похоже, была самой крепкой из нас.

Я с отвращением посмотрел на ушедшего в воспоминания Валеру и спросил:

— Что дальше? Кого мы ждем?

Голова у меня болела, я потрогал затылок — кровь на шишке уже запеклась. Я не помнил, как банщик вырубил меня, он сам рассказал. В тот момент, когда я держал бьющегося подо мной, умирающего зонга, землячок приложил меня по голове битой. Похоже, её он управляется профессионально. Очнулся я уже в углу, где мы сейчас и сидели. Да, достойный конец сегодняшнего дня — беспомощно сидеть на полу перед садистом с оружием в руках, и понимать, что твоя жизнь полностью в его власти. Единственная надежда на тех мифических командиров этого отморозка, которые заказали меня ему. Зачем-то же я им нужен?

— Достал ты, — проворчал толстый. — Сиди и жди. Придут люди, сам все поймешь. И радуйся пока, что живой, может в последний раз на белый свет глядишь. Они люди серьезные, цацкаться как я не будут, с ними не забалуешь. Сразу все выложишь.

Он замолчал и задумался, похоже, вспомнил что-то связанное с этим заявлением.

— Лерос, — в разговор попробовал вступить Василай. Он болезненно морщился при каждом слове, глубокие порезы на лице до сих пор кровоточили. — Почему вы так с нами поступаете? Ведь мы были добры с вами. Обогрели, накормили и дали неплохую работу. Вы ведь были совсем слабы, но вас выходили.

— Пошел ты в зад! Помогли они, работу дали... Да слугой вы меня сделали! Банщиком. Братва узнала бы, со смеху сдохла. И не больной я был, а представлялся, чтобы вы пожалели.

— Не разговаривай с ним, не унижайся.

Тихий голос Верайи звучал также твердо, как и прежде.

— Ах ты сучка! — чуть не завизжал толстый. — Не унижайся. Я вот тебя сейчас у него на глазах трахну, посмотрю, какая ты будешь потом гордая.