Корректировка

Обошлось. Деду я дал два рубля. Дополнительный за то, что остался жив.

Генка, как и ожидалось, нашелся у Толяна в гараже. Присев на корточки возле потрепанного "Жигуля" он давал советы и подавал инструменты невидимому приятелю. Тот в ответ невнятно что-то бурчал из ямы.

Увидев меня, Генка первым делом выпучил глаза, затем, даже не поздоровавшись, схватил за руку и потащил из гаража, шепча на ходу страшным голосом:

— Феля, тут такое... я услышал и охуел... ты тоже щас охуеешь от таких новостей!

Он все тащил меня куда-то в сторону.

— Да подожди ты, — вяло отбивался я, — Ты про Яшку что ли?

— Ты уже знаешь? — Генка ослабил хватку. — Откуда?

— Ксения сказала. Авария какая-то?

— Авария... Это не авария, а мерихлюндия какая-то... У Жеки с соседнего гаража папаша капитан, в ментуре работает. Он как раз дежурным заступил по городу, когда все случилось. Яша на перекрестке стоял на "красный" а справа, с Ковпака, этот панелевоз ехал, еще и ускорился, чтоб успеть перекресток проскочить. В общем, как-то так вышло, что с обеих сторон "зеленый" горел. Яша тронулся, а водила панелевоза его увидел, тормознул резко, руль вправо и опрокинулся. Короче, панели эти свалились прямо на Яшину "Волгу" — прихлопнули ее, как муху мухобойкой. То, что от Яши осталось, три часа потом из-под них достать не могли, кран пришлось вызывать.

— Ну ладно, — несколько раздраженно пробормотал я в ответ, заразившись его тоном, — ну авария... бывает... а чего ты так заговорщицки шепчешь?

— Да потому что, это еще не все! Это еще только первая половина истории. А вот вторая. Приятели твои, Кот с Могилой сегодня решили пожарить шашлычок. Взяли с собой пару шалав, мангал разожгли, жарят, значит, мяско, водочку-пивко попивают... а расположились в живописном месте, аккурат под высоковольтной линией... короче, в какой-то момент провод, по непонятной причине оборвался и упал прямо на эту гоп-компанию... в общем, — закончил Генка свой рассказ, — из них самих шашлык получился. Говорят, мясом паленым за километр несло.

Я представил картину, и мне стало нехорошо.

— Что, и девок, тоже... пришкварило?

— Не, эти прошмандовки как раз поссать отошли. Повезло, можно сказать!

— Повезло... — машинально повторил я за ним, а про себя подумал, какое уж там везение, это целенаправленная ликвидация, ловко замаскированная под несчастный случай. Тут я заметил, что Генка разглядывает меня каким-то странным, удивленно-недоуменным взглядом.

— А чего ты так на меня уставился, отец родной, словно у меня хер на лбу вырос? Уж не думаешь ли ты, что это я их всех того?

Генка засмеялся.

— Представил тебя на высоковольтной опоре, с кусачками... ой, не могу... — он снова покатился со смеху, так заразительно, что и мне стало смешно, хоть и совсем не весело. Так мы стояли и истерично смеялись, пока из гаража не высунулся хмурый Толян.

— Че ржете как кони?

* * *

В углу гаража, мотая мою кассету, завывал магнитофон, а в центре, на месте выкаченного наружу "запора", стоял стол из двух табуреток и куска фанеры, с нехитрой закуской. Сидящие за столом парни, вели степенную беседу, проще говоря, перекрикивали друг друга и магнитофон.

Я пил мало и в основном молчал, мне главное было не оставаться одному.

Кто мог это сделать? И главное, зачем? Зачем убивать, к чему такая бессмысленная жестокость? Хотели оградить меня от притязаний этих ублюдков, так можно было слегка покалечить — поломать руки, ноги, ребра — отправить в больницу на месяц другой, но лишать жизни... это чересчур. Хотя надо признать, сработано ювелирно, кроме фигурантов больше никто не пострадал, а связать эти смерти со мной мог только тот, кто знал о нашем конфликте, а таких всего двое: Генка и Ксена, да и те, будучи в здравом уме, не возьмутся предположить, что я верхом на опоре хладнокровно резал провода под напряжением в сотни киловольт или среди бела дня, на виду всего города, ковырялся в электрических потрохах светофора.

— Ты рыбки попробуй Феля, — в который раз пристал ко мне Генка, — отличная рыбка, батя сам коптил.

Есть не хотелось, но я попробовал, чтоб отвязался. Рыба была перекопченная — распадалась в руках и кислила. От такой, немудрено язву заработать.

Вино кончилось, и кто-то приволок трехлитровую банку самогонки, стали разливать по стаканам. Плеснули и мне. Я понюхал — из стакана омерзительно несло сивухой. От этого запаха и от табачного дыма, густой пеленой висевшего над столом, захотелось блевать, и я поспешил на воздух.

Шел одиннадцатый час, но было еще довольно светло. Во всю мощь стрекотали кузнечики, жара потихоньку спадала. Я несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, очищая легкие от беломорного дыма — сразу стало легче. Пожалуй, пора выдвигаться домой. Опять что ли пешком шкандыбать до Проспекта?

Сзади послышались шаги, я обернулся.

Это был Генка.

— Слышь, Феля... разговор есть... — сказал он сконфуженным голосом, подваливая ко мне вплотную.

— Ну? — я выжидательно смотрел на него, а он куда-то в пустоту, хмуря брови и кусая губы. На его лице читались сомнения и размышления.

— Ты это... ничего не хочешь мне рассказать?

— По поводу? — довольно искренне удивился я.

— Ты извини, что спрашиваю, но все это очень странно...

— Да что странно-то?

— С тобой странно... темнишь ты что-то, Феля. Пять лет от тебя ни слуху, ни духу и вдруг объявляешься... к дяде приехал. Я сколько не вспоминал, так и не припомнил, чтоб у тебя в Обноре был какой-то дядя. Ну, допустим, дядя... что ж ты к нему без копейки денег приперся? Часы с себя продал, документов никаких нет. А у самого куча шмотья заграничного... Откуда?

— Да, я ж говорил...

— Про дядю моряка? Ха! Феля, ты меня за лоха не держи, я тебя умоляю, со мной парни служили, которые до службы на гражданских судах ходили в загранку, они мне много чего рассказывали. Возили, конечно, контрабанду, но по мелочи, а не как ты говоришь — тюками. Какие тюки? В команде обязательно стукач имеется — сразу заложит. К тому же там погранцы кругом, разве бы они допустили эти водолазные работы.

Я присвистнул.

— Да ты, Геша, прям незаконнорожденный сын Пинкертона! То есть, ты мне сразу не поверил?

— Не то что, прям сразу, но постепенно накопилось. Да еще эти... за один день прижмурились. Странно это. И вообще, ты какой-то не такой как все, как будто не отсюда. Слушай, может ты шпион американский?

— Точно! Шпион. Агент ноль-ноль семь, по кличке Жопа! А ты майор Пронин.

Сказал я это нарочито небрежным тоном, а сам испугался. Не за себя, за Генку, а вдруг они и его, как тех троих. Кирпич на голову упадет, или самосвал собьет, или змея укусит... ошарашенный этой мыслью, я даже поглядел по сторонам — змей не наблюдалось.

А ведь Генка прав, я и впрямь шпион. Меня забросить, забросили, а подготовить забыли, вот и палюсь на ходу.