Корректировка

— Фирма неизвестная, швы странные, хотя работа явно фабричная, не самострок. Откуда?

— Малайзия, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Окей, — кивнула она, — Поскольку лейбл не в ходу, дороже ста взять не могу. В фактуре пишем: пятьдесят.

Майки она оценила по шестьдесят за штуку, очки в двадцать. Таким образом мне на руки выходило двести сорок рублей, плюс чирик от тети Лены. Учитывая, что на все барахло было потрачено около двух тысяч, результат меня вполне удовлетворил.

— Ну все молодой человек, оформляем и, думаю, завтра, в крайнем случае, послезавтра уже можно звонить и приходить за деньгами. Давайте паспорт.

Это был как удар под дых.

Пока она что-то там писала, я притянул к себе друга и зашептал на ухо.

— Геша, паспорта у меня нет.

— Как нет, дома что ли забыл?

— Совсем нет... посеял где-то, найти не могу...

— Вот бляха-муха! Феля, ну ты даешь! — он задумался на несколько секунд. — Ладно хуйня-война, сдадим по моему. Щас я на Толяне метнусь до дому.

Ксения к тому времени закончив писать, следила за нашим горячим диалогом.

— Ксеночка! — горячо обратился к ней Генка, — Солнышко! Тут у нас мерихлюндия вышла... Феликс паспорт потерял. Сейчас я за своим сгоняю, тут рядом, буквально! Подождешь?

Она томно подняла к потолку свои прекрасные глаза.

— Гена, ты видел сколько у меня народу?

— Пять минут! — уже пятясь к выходу, Генка тыкал перед собой растопыренной пятерней, — Пять минут!

Он выскочил за дверь и в кабинете повисла неловкая пауза.

Ксения демонстративно скучала, подперев щечку кулачком. Я делал вид что интересуюсь развешанным по стенам секонд-хендом, исподтишка разглядывая хозяйку кабинета. Ей, наконец, это надоело.

— Ну, чего смотришь? На мне цветы не растут.

— Ты сама как цветок... — не задумываясь, брякнул я. — Незабудка! — и запел, подражая Суручану и стараясь не сильно фальшивить: "Незабудка, незабудка, иногда одна минутка, значит больше чем года... Незабудка, незабудка, в сказке я живу как будто, и тебя я, Незабудка, не забуду никогда!"

Она хихикнула-по девчоночьи, в миг растеряв монументальную неприступность и показала мне на стул.

— Садись, чего стенку подпирать.

Я не заставил себя упрашивать и приземлился рядом с Ксенией.

— Сам что ли сочинил?

— Ага, — желание подбить клин к хорошенькой девушке-товароведу победило мою природную честность, — вот прямо сейчас, экспромтом. Смотрю на тебя, а строки сами в голове складываются!

— Поэт что ли?

Я важно кивнул.

— Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка!

Не знаю, о какой балалайке она подумала, но взгляд синих глаз на секунду стал задумчивым и скользнул куда-то ниже стола.

— Тоже сам сочинил?

— Нет, это народное.

— Ну, слово не воробей, — развела руками Ксена, — теперь будешь Незнайкой.

Когда запыхавшийся Генка ворвался в комнату с паспортом в вытянутой руке, мы мило беседовали о конъюнктуре рынка и влиянии на нее жаркой погоды.

— Женское белье влет уходит, — без смущения рассказывала Ксения, — в такую жару советские рюкзаки и парашюты (судя по жестам, имелись в виду лифчики и панталоны) кроме бабок никому носить не хочется. Очки тоже разбирают, как горячие пирожки, — она покрутила в изящных пальцах солнцезащитные очки с гордой надписью "Italian design". — Жаль, что мужские — я бы себе взяла.

— Есть женские, — с горячностью заверил я. — В следующий раз принесу. Эти, честно говоря, фигня, от ультрафиолета плохо защищают, а такие красивые глазки надо беречь! Есть настоящие, фирменные!

— Дорого? — деловито осведомилась она.

— Договоримся, — пообещал я.

— Я вам случайно не помешал? — вклинился уставший слушать наше щебетание Генка.

Через пять минут все бумаги были оформлены. Мы договорились, что завтра в это же время я позвоню, скорей всего вещи уже будут проданы, и можно будет приезжать за деньгами.

— Чао, Незабудка! — сказал я, направляясь к выходу из кабинета.

— Пока, Незнайка! — насмешливо попрощалась она, и громко позвала уже прежним безразличным голосом. — Следующий!

— Ты, никак к Ксенке яйца подкатить собрался? — подчеркнуто небрежно поинтересовался мой друг, когда мы покинули комиссионку. — Так это зря, она птичка не нашего полета.

— Много ты знаешь о моем полете.

Глава восьмая

За хлопотами время приблизилось к четырем, а кроме пломбира я ничего так и не съел. Кроме того, требовалось отблагодарить добровольных помощников, и мы решили посетить магазин. Но перед этим — долг платежом красен — я вручил обоим парням по одноразовой зажигалке. Рыжий Толян принял подарок с молчаливым достоинством, зато Генка, узрев обнаженную девку на прозрачном корпусе, издал серию восхищенных воплей, и принялся яростно щелкать и крутить колесико, увеличивая и уменьшая язычок пламени. Глядя на его реакцию я в который раз ощутил неловкость — в этой "консерватории" надо что-то серьезно подправить, чтобы мои соотечественники перестали радоваться всякой иностранной безделушке, словно папуасы стеклянным бусам.

Мы пересекли Проспект в неположенном месте и, пройдя сто метров, вошли в универсам под названием "Универсам". Миновали за ненужностью молочную секцию, и попали в отдел сыров, где в окружении пестрой стайки плавленых сырков важно лежали круглые батоны "копченого колбасного". Одним из них мы и поживились. Ассортимент отдела собственно колбас был представлен "ливерной" и чем-то странным квадратным похожим на кирпич. Бросив в корзинку один из "кирпичей", мы прогулялись вдоль стеллажа с консервами, где отоварились "завтраком туриста" и кабачковой икрой.

Зато в винной секции нас ждало разочарование: измученные алкогольной жаждой сограждане успели расхватать все крепленое. Из корзин на нас уныло глядели бутылки с сухим "Алжирским" и "Механжийским" в народе прозванным "механическим", да еще "Гымза" в больших оплетенных бутылях, которой брезговали даже отъявленные алкоголики в минуты тяжкого похмелья. Впрочем, в зале самообслуживания было выставлено лишь самое дешманское пойло. Все ценой подороже продавалось по старинке в отдельном закутке, где товар отгорожен от покупателей прилавком за которым несла вахту суровая продавщица. Там имелся довольно-таки неплохой выбор марочных портвейнов, коньяков и настоек. Я взял три бутылки "Алабашлы" за четыре семьдесят и уже собирался отойти, как вдруг остановился осененный внезапной мыслью. Идею срочно требовалось проверить, и я попросил у продавщицы коньяк КС "Москва", аж за четырнадцать тридцать со стоимостью посуды. Продавщица, несколько удивленная моим выбором, с трудом дотянулась до пыльной бутылки, стоящей на самой верхней полке.

— Дурак, что ли? — не сдержал эмоций Генка.

— Спокойно, Геша, это для дела!

Употреблять приобретенное, мы отправились в гаражный кооператив, где Толян работал ночным сторожем, а заодно подхалтуривал ремонтом автомобилей. Там у него имелся сдвоенный бокс, в одной половине которого обитал "запор", а вторая служила собственно мастерской. Сейчас она была свободна, и мы уселись прямо за верстаком, предварительно сдвинув инструменты и расстелив газету. Долго нам побыть в тесной компании не удалось, судя по всему Толянов гараж служил местом регулярных тусовок и к нашей пьянке, как мухи на мед стали слетаться его и Генкины приятели. К хвостовикам здесь относились с презрением, и поэтому каждый нес что-то с собой: кто "Яблочное" с "Солнцедаром", кто "Стрелецкую", а кто и вовсе самогонку.

О чем принято говорить под вино в суровой мужской компании? Правильно, про баб и про службу в армии. А особенно про баб во время службы в армии. Причем, по мере убывания запасов спиртного, количество этих баб, напротив, непропорционально возрастало. Все рассказчики были молодые и отслужили недавно срочную, поэтому память бережно хранила все подробности сексуальных подвигов. Как единственный "откосивший", я в основном помалкивал, слушая правдивые душераздирающие истории бывших "дедушек СА" и "годков ВМФ". Кто-то рассказывал, как в самоволке после совместного распития розового вермута, отодрал местную блядскую семейку — мамашу вместе дочерью-комсомолкой, другой бахвалился, что по дороге в отпуск переебал с корешем всех проводниц, предварительно опоив купленной у них же водкой, третий, напротив, поведал, как они вшестером долбили кастеляншу в "Экипаже", но блядища так и осталась неудовлетворенной.

Потом разговор как-то резко перескочил на музыку и сопутствующие темы. Все приятели, включая Генку, оказались нешуточными меломанами и, как один, поклонниками только утвердившегося хард-рока. С придыханием произносились названия западных групп: "Дипп пепл", "Лед Зеппелин", "Дорз". Собеседники сыпали друг на друга модными терминами: Хай-Фай, шумодав Долби, цветомузыка с квадрофонией и прочий белибердеж. В связи с этим всплыла тема звукозаписывающей аппаратуры. У всех было какое-то железо в основном старые ящики производства шестидесятых годов, на которых только с горы кататься, а у Толяна даже новейший советский кассетник Весна 305, именно он сейчас хрипел в углу голосом Роберта Планта.

Мне, извините за каламбур, вся эта музыка была по барабану, и я, расслабившись, утратил нить беседы. Винные пары ударили в голову, стало хорошо и просто.

— Феля! — потряс меня за плечо Генка, — а у тебя какой маг?

— У меня? — пьяно удивился я. — А действительно, какой у меня? Этот, как его... пано... пана... "Панасоник", вот.

Все замолчали, и я оказался в перекрестье уважительно-завистливых взглядов.

— Японский что ли?

Кивнул, уже понимая, что сморозил глупость.

Маленький двухкассетник я купил еще в двухтысячном, так он и таскался со мной по съемным квартирам, вроде и не нужен, а выкинуть жалко.

— А записи есть?

— Не знаю... наверно есть...

— Что ж ты молчал? А какие?

Господи, вот пристали!

— А какие надо?

— Ну "Битлов" там, "Роллингов", "Пинков"?

— Посмотрю, — пообещал я.

Несмотря на очевидную нелепость (где собрался смотреть, куда собрался смотреть?), этот ответ почему-то всех устроил, и от меня отстали.

— Сегодня ж сейшен! — вдруг вспомнил кто-то. — В ДКЖ на Восточном "Партизаны" лабают "Дипп Пепл".

Все тут же сгоношились ехать.

— Феля, ты поедешь? Поехали, там весело будет! — уговаривал Генка.

— А поехали! — согласился я. — Сейчас только поссать схожу...

Действительно, почему бы не поехать?

Первым кого я увидел, был рыжий кот. Он сидел на куче строительного мусора и неприязненно щурился.

— Кис-кис, — позвал я.

Зверюга раздраженно мяукнула и удалилась, пару раз оглянувшись в мою сторону беззвучно разевая розовую пасть.

Я все понял, и ушел оттуда. По-английски, не прощаясь.

Путь мой был долог. Свежий воздух отрезвлял. Прижимая к телу холщовую сумку и прислушиваясь к собственным шагам, я брел сквозь пустырь и жидкий лесок, потом вдоль бесконечной вереницы как попало натыканных пятиэтажек, пока, наконец, не выбрался из лабиринта узких улиц на Проспект, где мне навстречу сразу выскочил зеленый огонек такси.

Таксист содрал с меня треху.

Зато я сохранил коньяк.

* * *

Стучавший всю ночь по подоконнику мелкий дождь к утру, наконец, стих и теперь сквозь разрывы облаков робко пробивались солнечные лучи.

Умывшись и наскоро перекусив, я уселся за комп.

Ну, что ж, денег я трачу много, пора бы и заработать.

Пошарив на профильных сайтах, я без труда нашел с десяток объявлений, типа: "куплю коньяк времен СССР", и в бороде под ними, разместил свое предложение: "продам азербайджанский коньяк "Москва", 12-14 лет выдержки, 1970 года розлива, состояние превосходное, цена 10 тыс. рублей". Приложил фотки пробки, донышка и этикетки, которую предварительно слегка "состарил" потерев уголки пемзой.

Удочка закинута, оставалось ждать.

Теперь документы.

Поискав в инете еще полчаса, нашел несколько предложений изготовить так называемый "сувенирный паспорт СССР". При этом утверждалось что: по внешнему виду и качеству материалов ксива практически не отличается от обычного паспорта.

Покопавшись в памяти, я вспомнил, что первый паспорт, тот темно-зеленый образца пятьдесят восьмого года, мне выдали в шестьдесят седьмом. Выдали на пять лет, и поменял я его как раз в мае семьдесят второго, через две недели после дня рождения, так что новый бланк подозрения не вызовет.

Написал запросы и стал собираться по магазинам.

А вот интересно, если я сегодня не пойду в портал, там, в прошлом сменится дата или останется прежней? Нет, сегодня я, конечно, пойду, но выяснить сие необходимо, мало ли что может приключиться в дальнейшем. К полудню я обошел с десяток торговых точек, интересуясь ценами на женское белье. Сперва смущался, но потом привык. Действительно, если пожилой мужчина покупает кружевные трусики и бюстгальтеры вовсе не обязательно, что он извращенец и фетишист. Мало ли кому он хочет сделать подарок. Тем более что фетишисты, кажется, предпочитают ношеное. Наверное, в этом убеждали себя и продавщицы, так как лица их оставались доброжелательно-непроницаемыми. Но все равно, — решил я, — на будущее, лучше воспользоваться услугами интернет-магазинов. Колготок я тоже набрал и ради эксперимента взял несколько пар чулок. Под конец выбрал солнцезащитные очки для Ксении. Тут я не стал экономить, взял приличные.

Возвращаясь домой, встретил кота. Рыжий разлегся на перилах соседского балкона и невозмутимо грелся на солнышке.

— Привет, Митяю! — сказал я ему, чувствуя себя идиотом. — Побалакать бы надо...

Кот и ухом не повел. Может это не тот?

* * *

Пришел ответ с "сувенирного" сайта.

"Уважаемый Феликс, к нашему сожалению запрошенный вами сувенирный паспорт образца пятьдесят восьмого года мы не производим. Его индивидуальное изготовление потребует значительных расходов. Чтобы он выглядел похожим на настоящий, необходимо приобрести оригинальный документ, создать макет, изготовить штамп для объемного тиснения и наконец договориться с работниками типографии не наносить надпись "сувенирная продукция" на форзац и заднюю часть обложки. Кроме того, Вам придется выкупить минимальный тираж, который составляет 10 единиц продукции. Таким образом конечная цена составит 3 тыс. долларов США по текущему курсу Центробанка. Для начала работы необходимо внести предоплату в размере 50 процентов от цены.

Если условия устраивает, ждем Вашего ответа".

Чертовы вымогатели! — подумал я, раздраженно жуя бутерброд с колбасой и огурцом. — Рожу я вам три штуки баксов?

Любители советских коньяков тоже не радовали. Один соглашался с ценой, но он был из Москвы. Наши же обнорские все как один выражали сомнение в подлинности напитка и предлагали скостить до трех-пяти тысяч.

Эти чертовы скряги выбесили меня окончательно. За три рубля я лучше сам его выпью!

И тут зазвонил телефон.

— Звал? — прокаркал в трубке знакомый голос.

* * *

Прихлебывая теплое пиво из банок, мы медленно брели по пыльным дорожкам парка в поисках свободной лавочки, но все они как назло были заняты млеющими на солнце старушками, мамашами с детьми и влюбленными парочками.