Книга первая: "Новый Февраль семнадцатого"

Самодержец с отчаянием посмотрел мне в глаза.

— Тогда его кровь, будет на моих руках, понимаешь?.. Как я буду смотреть в глаза девочкам? Как посмотрю в глаза Аликс? Это ведь моя вина, моя, понимаешь? Все что происходит сейчас, это моя вина!

Николай опустил голову.

— Быть может, у тебя получится, то чего не смог сделать я. Будь хорошим Государем и прости, если сможешь...

Я не знал, что мне делать и что говорить. Как должен я поступить? Похоже, что я попадаю в ситуацию, которую хотел всеми силами избежать. Отречение Николая автоматически рождало проблему принесения войсками и народом новой присяги, а точнее проблему появления выбора кому эту самую присягу приносить! Мне любимому или Временному правительству, будь оно неладно? Вот мы, видимо, и подошли вплотную гражданской войне в России! А за ней, прогнозируемый всякими там аналитиками развал страны и прочие прелести. Ситуация просто катастрофическая!

Вот что мне делать теперь? Должен ли я его отговаривать? Ведь видно, что царь не совсем в здравом рассудке и действует на эмоциях. Возможно, если не дать ему сделать этот шаг, через пару дней он придет в себя? Ну, и что дальше? Выдержит ли Россия его правление дальше? Сомневаюсь, откровенно говоря. Но, с другой стороны, как мне выкрутиться из этой ситуации? Ведь, план "Б", принятый мной к исполнению после прошлого неудачного разговора с Николаем, предусматривал жесткие и радикальные шаги с моей стороны, однако шаги эти должны были лишь поставить Императора перед фактом и фактически заставить его объявить реформы, но ни в коем случае в мои планы не входила смена царя! Я вовсе не стремился получить тяжелую Императорскую корону в качестве повседневного головного убора. Максимум на что я рассчитывал, это был пост премьер-министра на какой-то переходной период, да и то предпочел бы не навлекать на члена Императорской Фамилии и брата Императора народный гнев за неизбежно болезненные реформы, ведь сделать довольными всех абсолютно невозможно. Поэтому лучшим вариантом я считал вариант стать сильным человеком за кулисами трона, который будет дергать за ниточки в тени общественного внимания. Пусть у рампы в свете софитов красуются всякие там Лукомские и прочие актеры. Меня и роль режиссера вполне устроит, зачем мне лезть на сцену?

Тем более что все в стране придется ломать через колено, а значит, мне-царю придется прикладывать усилия на порядок большие и встречать сопротивление в десять раз более сильное, чем, если проводить такие же реформы от имени "смягчившегося и прозревшего", но все же привычного народу Николая Второго. Поэтому...

Очнувшись от раздумий, я увидел, как Император что-то подписывает на исписанном листе. Затем он протянул мне бумагу.

ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ

В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. Судьба России, честь геройской Нашей армии, благо народа Нашего, всё будущее дорогого Нашего Отечества требуют доведения войны во что бы то ни стало до победного конца. Жестокий враг напрягает последние силы, и уже близок час, когда доблестная армия Наша совместно со славными Нашими союзниками сможет окончательно сломить врага. В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть. Не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед Ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь Ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.

Николай

Г. Орша

28 февраля 1917 г.

ГЛАВА XV. ПУТЬ НА ГОЛГОФУ

ОРША. 28 февраля (13 марта) 1917 года.

— Никки, так нельзя! — я буквально вскричал в отчаянии. — Что ты творишь? Как ты можешь отказаться от Престола? Это немыслимо! Еще никогда в русской истории Император не отрекался от своей короны и своего народа! Порви свое отречение немедля, умоляю тебя!

Отчаяние мое было искренним, поскольку все мои рассуждения доказывали, что царя менять нельзя ни в коем случае. Во всяком случае, сейчас. До конца войны, то есть еще минимум год-полтора, нельзя устраивать никаких потрясений во власти. Вполне хватит потрясений и от требуемых реформ! Поэтому я должен убедить Николая уничтожить отречение и вывести его из состояния аффекта.

— Ты понимаешь, что отрекаясь, ты губишь Россию?! Одумайся, брат! Вспомни, что идет война! Вспомни, что в столице смута, а в армии мятеж! Ты понимаешь, что нет юридического понятия "Самодержец отрекся от Престола", и уж тем более ты не можешь отречься еще и за Цесаревича! Ты понимаешь это, Никки?!

Николай сурово смотрел на меня. Затем он положил руку мне на плечо и твердо сказал:

— Миша, ты прав. Прав во многом и все что говоришь, по сути, верно. Но...

— Какое "но", Никки?! — я просто задохнулся от ярости и буквально заорал на него. — Какое может быть "но"?! Ты что, совсем с ума сошел?! Да ты понимаешь, во что все это обернется? Гражданская война и гибель России — вот что нас ждет по твоей милости! Давай, я буду тебе помогать во всем, давай, если будет на то твое повеление, я возглавлю правительство, давай я взвалю на себя все, что ты скажешь, но нельзя менять Императора! Это просто невозможно!

Царь хмуро и не мигая посмотрел мне в глаза.

— Все что я повелю? Я велю тебе принять трон! Соблаговоли выполнить мое повеление!!!

Я хлопнул себя по лбу и запричитал:

— Боже, боже, какой же ты, Никки, упрямый! Как осел упрямый!

Николай зло зашипел на меня:

— Выбирай выражения, будь добр! Я все еще твой Государь!

Смотрю на него как на идиота и... извиняюсь:

— Простите, Ваше Императорское Величество! Просто мне показалось, что вы хотели Высочайше соизволить отказаться от своей короны. Видимо я переутомился, прошу меня простить...

— Я, твой брат и твой Государь, Высочайше повелеваю тебе принять мою корону! И не возражай мне более!

Николай явно пребывал в бешенстве. Ну, что ж, может это и хорошо. Может мне удастся вывести его из этой самой депрессии, может мне и удастся уговорить его поцарствовать еще хотя бы какое-то время. Итак, еще усилие!

— Государь! Восходя на Престол, ты принес клятву Господу Богу и, совершив обряд Помазания на Царство, ты фактически обвенчался с Государством Российским. Нет такого понятия, как развод со своим Царством и со своим народом. Точно так, как родитель не может перестать быть отцом детям своим, так и ты не можешь отказаться от своих подданных. Поэтому давай мы прекратим этот разговор, и поговорим о том, что мы будем делать дальше. И потом... — добавил я неожиданно для себя самого, — ну, подумай здраво, какой из меня царь?

Взгляд Императора вдруг остановился. Постояв какое-то время недвижимо, он прошел по салону и сел в кресло. Глядя на выражение глубокой задумчивости на лице Николая, я перевел дух. Похоже, что я его все-таки если не убедил окончательно, то, по крайней мере, заставил взглянуть на события более трезвым взглядом. Значит еще не все потеряно. И есть шанс удержать страну от гражданской войны.

Ведь если царь-батюшка упрется с этим своим отречением, у меня не будет выхода другого, кроме как принять корону, поскольку ситуацию с отречением еще и Михаила Александровича история уже проходила. И пусть, гражданскую войну удалось отсрочить почти на год, а на обломках Российской Империи построить СССР, все равно, если даже не принимать океаны крови пролитые в результате этого, мир все равно погибнет через 100 лет. А так, есть хоть какой-то шанс изменить роковое развитие истории. Но как же мне тогда избежать гражданской войны прямо сейчас? Вопрос из вопросов. М-да. Нет, тут и думать нечего — нужно Николая брать в оборот и оставлять на царстве! Главное, пока не мешать его мыслительным процессам. Быть может, он и сам дойдет до правильных выводов относительно...

— Кто стоит за кулисами Комитета?

От неожиданности я чуть не уронил чашку с остывшим кофе, которую как раз хотел пригубить. Вытерев руки салфеткой, я как можно невиннее спросил:

— Что?

— Кто стоит за кулисами Комитета? — Николай спросил твердо, пытливо глядя мне в глаза.

Не знаю, покрылось ли у меня лицо пятнами или мой шок выразился какими-то другими внешними признаками, но царь мою реакцию истолковал по-своему. Он криво усмехнулся и добил меня вопросом:

— Ты думал, что я и вправду поверю в то, что ты сам все это сделал и организовал? Итак — кто?

Я лихорадочно обдумывал положение. Признаться, мне не приходил в голову взгляд на Комитет под таким углом зрения. Вот оно, оказывается, как его воспринимают со стороны! Интересно, такая мысль посетила только царя или другие действующие лица тоже об этом задумывались? В том числе и мои подельники по этому самому пресловутому Комитету? Ай да поворот событий. Что ж делать-то? Вопрос требовал немедленного ответа, но и требовал серьезнейшего обдумывания и анализа последствий того или иного варианта ответа. Ах, как хорошо было в самолете... в аэро... да неважно, в общем. Сейчас у меня не было не то что нескольких часов на раздумья, но и пожалуй и минуты одной мне никто не даст...

Тем более, что дело явно приобретает совершенно нехороший оборот, а ситуация начинает очень-очень плохо пахнуть! Вот, похоже, и тот самый вентилятор, о котором так любил упоминать Толик. И полетит сейчас все в разные стороны. На фоне этого даже так нежелаемая мной корона, вдруг показалась такой прекрасной, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Потому как смердело в воздухе государственной изменой. Так сказать, преступлением, совершенным группой лиц по предварительному сговору, которое карается... Да, неважно, чем карается. При любом раскладе меня к влиянию на власть не подпустят больше на пушечный выстрел!

Ай да, Миша, ай да сукин сын! Это ж надо было так вляпаться!

Император между тем ждал ответа. А ответа у меня не было. Потому как не знал я, что говорить, комментируя события при взгляде под этим углом зрения!

— Итак, я требую ответа. — Николай был тверд и выражение его глаз не сулило мне ничего хорошего. — Я требую назвать имена. Имена тех, кто стоит за созданием Комитета.

— Требуешь, Государь?

Может он и удивился моей наглости, но виду не подал, продолжив настаивать на ответе.

— Да, я требую. Я хочу знать, кто тот злой гений, который сделал возможным появление Комитета, покусившегося на самодержавную власть. Кто вложил в ваши головы это непотребство, которое Комитет заявил в этом вашем "Обращении" от имени Помазанника Божьего. Это заговор и измена. И я обвиняю в этом!

Что ж, пришла пора отвечать.

— Прости, Государь, но за созданием Комитета стоишь ты.

Император опешил. А я продолжал.

— Именно ты, Государь. Ты своей безрассудной политикой довел ситуацию до того, что в воюющей стране смогло одновременно возникнуть сразу несколько заговоров против тебя. Именно ты, мой Государь, довел до того, что твои подданные в массе своей больше не хотят тебя видеть на Престоле. Пусть большинство из них еще не вышли на улицы, но поверь мне, мало кто расстроится от твоего отречения. Как ты мог такое допустить? Как ты мог допустить, что генералы хотят твоего отречения, потому как считают, что только смена Императора позволит России выиграть эту страшную войну? Как ты мог допустить того, чтобы твоего ухода желали все — от придворной аристократии и до простого безземельного батрака, от солдата до генерала, от Великих Князей и до рабочих на фабриках?

— Ты, кажется, обвиняешь меня? — Николай не верил своим ушам. — Ты смеешь обвинять своего Императора?

Но у меня уже не было возможностей для маневра и игры словами. Только жесткая лобовая атака могла спасти ситуацию

— Ты хотел правды? Так получи ее! Именно ты, брат мой, довел страну и общество до революции! Именно ты, ты своей слепотой, своим упрямством, своим самодурством помог всем этим политиканам, этим провокаторам, этим шпионам, этим заговорщикам и прочей революционной шушере стать выразителями настроений общества! Именно ты поднял ту волну народного возмущения, гребень которой так проворно оседлали эти негодяи! Да, чтоб ты знал, именно я сейчас спасаю твою корону, твой трон и твою власть! Именно я делаю все возможное для того, чтобы ты усидел на Престоле, и чтобы не случилось в России революции! Именно я дергаю за ниточки, заставляя патриотов активно действовать, а вчерашних заговорщиков бороться за сохранение твоей власти и подавлять мятеж. Ты сейчас говоришь о том, что создание Комитета — это часть какого-то зловещего заговора против тебя? А знаешь ли ты, что если бы я этого хотел, то я бы уже давно сидел на твоем троне? И заметь, мой дорогой брат и мой Государь, я и сейчас пытаюсь удержать корону на твоей голове, хотя мог бы ее просто молча принять из твоих рук! Так о каком заговоре ты говоришь?

Царь бледнел с каждым моим словом. Но я уже не мог остановиться.

— Прости, Никки, меня за то, что я сейчас говорю и за то, как я это говорю. Но пришла пора взглянуть правде в глаза. Я не могу больше прятаться за этикетом и играть роль недалекого Миши, любимца столичных салонов. Я старался не затмевать твое величие, твой авторитет и твое право властвовать. Я намерен на публике так поступать и впредь. Но между нами пришла пора ясности. Нет никакого загадочного "кто", который прячется за Комитетом. Если угодно, то этот "кто" — я сам. Тот самый шут и паяц при твоем Дворе. Нет больше места для сантиментов или нерешительности, ибо мы все на грани гибели. Нужна ясная и твердая воля, для того чтобы спасти Россию и Династию. Ты даже не представляешь себе, насколько мы все близки сейчас к краю пропасти. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты и дальше правил этой страной, чтобы Россия успешно развивалась, и чтобы у нее было будущее. Я буду помогать тебе во всем, не привлекая к себе лишнего внимания, продолжая играть свою роль шута. У Империи есть только один Император. И ни у кого не должно быть сомнений на этот счет.

Опустив голову, сидел в своем кресле Государь Император. Сидел в салоне своего Императорского вагона, стоявшего на одной из станций его Империи. Шли минуты и ничего не происходило. Казалось, что человек в кресле просто заснул, склонив во сне свою голову.

— Государь? — спросил я обеспокоено.

Ответа не было. Пауза затягивалась. Наконец, не поднимая головы, он произнес усталым голосом:

— Отречение подписано. Что ж, так тому и быть...

— Но, Государь...

Николай поднял голову, и я поразился тому, как он сильно постарел на эти несколько минут. Взгляд его был полон тоски и какой-то затаенной обиды. Я сделал еще одну попытку достучаться до него.