— Так, парни, не спим. — произнес я, просматривая текущие доклады на чем-то вроде планшета, только гибкого, словно резинового. — Делаем мне, себе, Анжеле и вот этому гаду с расческой по чашке кофе. То, что он недавно испохабил мой светлый облик, это еще не повод подвергать его пытке бессонницей.
— Между прочим, одна из моих лучших работ! — фыркнул стилист и обиженно вскинул голову.
— Тогда, или сейчас? — пробормотал я, не отрываясь от потока информации.
— И тогда, и сейчас! — с каким-то даже злорадством ответил недозверев. — У волос оттенок менять будем? Ровнять?
— Некогда, мастер. Некогда. И незачем — я в форменной фуражке буду.
— Ой, можно подумать, что это фуражка! — обнаглевший владыка шампуней надел на меня головной убор и скривился. — Может хоть черные прядочки сделаем?
— Слушай, чудо чудесатое. — оторвавшись от планшета я в упор уставился на эту жертву гламура. — Я на войну собрался, а не на гей-пати.
— Ну и готово тогда. — надул губки сверхпарикмахер. — Ну и воюйте, синклитик, в таком непотребном виде.
Ответить я не успел — планшет выдал знак подключения к видеоконференции, и на экране появились морды моих коллег в полном составе.
— Что...
— ...у тебя...
— ...там...
— происходит?!! — выдали они дружно, в один голос.
Только Серега запнулся, едва начала работать связь, и сдавлено произнес:
— Синклитик Киндяшков, что-то ты слегка... поголубел.
Я медленно, очень медленно повернулся в сторону зеркала и чуть не сказал матное слово. Поголубел, это однозначно. Не до уровня имперского адмирала Трауна, правда, но... Скажем так, довольно заметно.
— Ну так, может, сделаем черные прядки? — спросил стилист.
Спасло его только явление флигель-адъютантов с кофе.
* * *
— Ну сейчас, когда они визуально движутся уже вдвое меньше скорости света, мы можем констатировать, что не так всё страшно. — докладывал я Синклиту из командного бункера, куда меня утащили секретари вместе с (оказывается она у меня личная есть) охраной-доместиками. Кроме уже поименованных там была еще куча "статистов" отыгрывающих оперативный штаб при любимом главнокомандующем. При мне. — Сами можете наблюдать: два тяжелых крейсера, средний и эскортный флаероносец, семь фрегатов, корвет. Транспортов нет. Гасить нашу гравитационную связь тут тоже некому. Если это рейд, то они не смогут преодолеть нашу систему ПКО, даже если бы у меня в системе и не находилось несколько корветов и канонерок, а они успеют подойти к Роксане раньше вероятного противника. Населенные пункты прикрыты генераторами щитов, те, где ставить их было нерационально, заканчивают эвакуацию. Бомбардировку планеты "грязными" видами оружия я им осуществить не позволю, а с последствиями остальных справимся без труда.
К тому же кроме двух эскадрилий армейцев на спутнике, я успел создать эскадрилью стратиотов, но вот об этом синклиту знать пока незачем. Да и эскадрилья-то, прости господи, пятизвеньевого состава: восемь лёгких истребителей, да двенадцать штурмовиков. Тоже легких. Ну и пилоты у меня, конечно, с гражданки призванные — не волкам Скуриди и Солодухиной чета.
Однако, лучше такая вот эскадрилья, чем вообще ничего.
— Свежо предание... — кисло усмехнулась Черикаева, словно ни к кому не обращаясь.
Однако ответ последовал, и незамедлительно.
— Вообще-то системы ПКО и ПДО подчиняются армии, дукс. — возмутилась Солодухина. — И не стоит считать, что находящийся на фронтире мир я оставила без надежного "зонтика".
Нда... Ну, противодесантные зенитки подчиняются тебе не все, Светик, кой-чего и в моем прямом ведомстве, по лини стратиотов, но об этом я тоже лучше помолчу пока в тряпочку.
— Помилуйте, друнгарий, да разве я вас в чем-то обвиняю? — сделала удивленное лицо Лена. — Ничуть не сомневаюсь, что армия вполне исправно занимается защитой наших систем.
— Флот тоже. — заметил я. — У нас в системе сейчас две канонерки и восемь корветов: два вошли в строй буквально этой ночью.
— Уже девять, синклитик. — поправила меня Анжела. Тихо, через наушник, чтоб остальные не слыхали. Умная девочка. — Час назад в строй вступил "Миноносец".
— И вот мне тут товарищи подсказывают, что еще один корвет только что вошел в строй. — продолжил я, остро сожалея о том, что трубка осталась в кабинете. — Конечно, экипажи на недавно вступивших в строй кораблях еще не слетаны и, в основном, это зеленые новички, разбавленные небольшим количеством унтеров и старших офицеров, переведенных по ротации, но неприятель-то об этом не знает. Он будет вынужден отвлечь часть из своих сил на наши легкие корабли, и тогда у него не будет никакой возможности одолеть системы ПКО. Их построили еще до того, как армии урезали ассигнования.
Во-от, напомню им про их разногласия, а сам останусь весь в белом — в прямом смысле в том числе. Форма у меня такого цвета.
— Синклитик, корабли неприятеля выходят на границу реальной связи! — раздался голос одного из статистов в мундире капитана войск связи.
— Отставить, синклитика! — скомандовал я. — Положение военное, обращайтесь по званию.
— Есть, господин контр-адмирал!
— Господа синклит, я попрошу вас отключить звук по моей линии и только слушать. Попробуем настроить связь с супостатом.
В общем-то, тут в чем засада, с этой связью? Скорость света преодолеть невозможно, я уже говорил, сжимать пространство радиоволны не могут (но в сжатом пространстве вполне спокойно перемещаются, так что у кораблей эскадры, летящих на "сжимателе" связь между собой есть), а грависвязь штука такая, ей источник нужон. Проще говоря, чем меньше планета, тем крупнее пирамиду надо забабахать, а уж к кораблю присобачить, это и вовсе пирамида с нехилый планетоид нужна. И как он такую попрет? Так что в пределах системы связь, если корабль не в "сжатии" идет, возможна, а в остальное время бедные звездолетчики напрочь от всего мира отрезаны. Ну да ничего, сейчас прирежуться.
— Неизвестные корабли, ответьте Роксане... Неизвестные корабли, ответьте Роксане... — донесся до меня бубняж связистов.
— Роксана, я крейсер Республики Каракорум "Темуджин". — раздался из динамиков голос. — Следую в вашу державу с дипломатической миссией. Настройте конференцию и свяжите меня с вашим наместником. Нойон Хурала и Темник Флота, адмирал Денецкий, желает с ним беседовать.
— Здесь Роксана, готовность к визуальной связи пять секунд. Четыре... Три... Две... Одна...
— Контр-адмирал Киндяшков, синклитик Бизантия. — козырнул я (первый, потому как младше по званию) появившемуся на экране пузатенькому крепышу казахской наружности, в черной форме а-ля Кригсмарине. — Счастлив приветствовать вас в системе Роксаны.
Колю Денецкого я знал по учебному периоду плохо, почти не пересекались, в отличие от Пака.
— Адмирал Денецкий, нойон и темник флота. — он отдал воинское приветствие небрежно и лениво. — Направлен Хуралом для установления долговременных дипломатических отношений.
На миг он нахмурился.
— Вы, я вижу по обстановке, или аскет, или находитесь не в здании правительства.
— В объединенном командном пункте системы, адмирал. — не стал скрывать я очевидного.
— Вы чего-то испугались, контр-адмирал? — за ровным голосом явно проглядывала издевка. — Неужто нас?
— Моя обязанность быть готовым к любой неожиданности, нойон. — счазз, позлить он меня пытается. Походи десяток лет по судам, тебя словом задеть ой как сложно будет, дурак напыщенный. — А отчего, простите, в таком количестве вы? Неужто кого-то опасаетесь?
— Это почетный эскорт! — фыркнул он.
Ну еще бы не фыркнуть — только что шпилькой воздал равным за равное, да еще и показал, что он мне, как минимум, ровня. "Казахский Дёниц" лишь нойон, как и я — синклитик. И ничего не попишешь, нарушения протокола нет.
— Понимаю. — кивнул я. — Представительство, это очень важно. Желаете приземлиться? Наш космопорт может принять всю флотилию. Или встанете на орбите? Мы предоставим самые удобные и низкие орбиты.
— Эскадра, — произнес он едва ли не через губу, — уже приступила к торможению и останется относительно планеты в часе хода, дабы не вызывать паники. Я прибуду на адмиральском катере.
— Буду рад принять. — кивнул я. — Наши лоцманы сейчас дадут вам вектор посадки.
На этой благостной ноте я дал знак разорвать соединение.
— Жестко вы его, синклитик Киндяшков. — раздался из динамиков голос Солодухиной.
— Ни к чему баловать послов, друнгарий. — ответил я Свете. — Сам начал хамить, теперь пусть не обижается. Ни на изощренное хамство в моем исполнении, ни даже если я его катер яликом назову. Заодно пусть подумает: если я такое соединение флота поименовал всего лишь как жалкую флотилию, то каковы же силы у нас? Верно я говорю, друнгарий Скуриди.
— Верно, контр-адмирал, верно. Синклитик Солодухина, я уверен что возглавляемая вами контрразведка примет меры для пристального наблюдения за послом Денецким.
"Может он и безопасный, но пущай за ним следять", подумал я про себя, и улыбнулся.
* * *
— Так, ребятки, — по дороге в свои апартаменты я одновременно делал три дела: снимал раскраску с морды мокрой тряпкой, стягивал на ходу китель и общался со своим секритариатом в полном составе. — Чтобы наглый сей посол с голодухи не был зол, ему надо обеспечить всяко-разный разносол. Теперь, подробнее. Устраиваем ему торжественный обед — вы, я и начальник моей личной службы безопасности, который Доместик Схол... забыл его имя...
— Савватий Юстиниан. — подсказал Дима.
— Ага, значит и он. Этому степному Дёницу... пардон, нойону, темнику и адмиралу передайте протокол встречи. Далее. Кто из вас троих работает на разведку или контрразведку? Или и там и там?
Ответом мне было смущенное молчание. Я даже отвлекся от вытирания морды лица, чтоб глянуть на ошарашенные рожи флигель-адъютантов.
— Шо, никто? — ответом мне стали три отчаянно мотающиеся башки. — Резюмируем: хреново. Придется импровизировать. Итак, яхонтовые мои, наша с вами задача убедить этого космопроходимца в том, что я, "а", вояка более чем посредственный, "б", управленец ну совершенно никакой, "в", надменный сукин сын, сибарит, бездельник, раздолбай и вообще прожигатель жизни, и, наконец, "г" — что я настолько не лишен тщеславия, что сплю и вижу себя в короне базилевса... Ну или хучь автократора. Как мы можем достигнуть этих задач?
— Простите, синклитик, но... Зачем? — несмело спросила Анжела.
Ну вот, а такой умненькой девочкой казалась... Но хоть кофе делает хороший — я ее за это даже хотел к стратегическому персоналу, подлежащему спасению в первую очередь, приписать.
— Ну это же элементарно, Ват... э-э-э-э, миссис Хадсон! Если он будет считать, что меня можно использовать, что я недалекий но тщеславный карьерист, чье возвышение будет гибельно для Бизантия, что любого завоевателя при таком правителе будут воспринимать как освободителя, тогда он станет помогать моему возвышению. Ну, и вашему, вместе со мной. Доступно?
— А не решит ли он, что сейчас Роксана уязвима как никогда? — спросил Дмитрий. — Не приведет ли еще и десант, вместе с флотом, да не таким, а посильнее?
— Такой риск есть. — согласился я. — Но он невелик. Решение в одиночку принимать он не будет, да и мы, если что, зубасты. А шо у нас с идеями? Ничего? Я так и думал. Первое. Организовываем пир. У нас найдется пиршественный зал поаляповатее? Полный роскоши, дорогих вещей и тому подобного, но так, чтоб это выглядело безвкусицей?
— Найдем. — усмехнулся Рома. — Псевдоантичность подойдет?
Да уж, когда дело доходит до работы, застенчивость у него исчезает. Главное указать вектор и пинка дать.
— Вполне! Статуи там есть? — с кителем я, наконец, справился, повесив его на плечо, навроде ментика, и принялся за шейный платок.
— А то! Венеры там всякие, Аполлоны, еще какой-то мужик в крылатых тапочках — все голышом и в нескромных позах.
— Гермес ака Меркурий. — просветил его я. — Что еще в наличии?
— Ну еще позолота всякая, канделябры какие-то вычурные, оттоманки у стен, стол три на десять метров, люстра хрустальная... Ну, не знаю, на полтонны может.
— Отлично. — шейный платок сдался быстрее, но фуражка съехала на бок. — Это и готовьте. Блюда на ваше усмотрение — я в изысканной кухне ничерта не понимаю. Еще, тащите туда гобелены на...
Я замер. Мне в голову пришла мысль, и она мне совсем не понравилась. Но, подумав её еще раз, я пришел к выводу, что такая тактика будет оптимальной. Денецкий после нашей пикировки и так меня недолюбливать будет, ну чисто на инстинктах, подспудно, а после такого и вовсе презирать начнет.
— Нафиг гобелены, я передумал. — заявил я, затем жеманно указал пальчиком одной руки на Димана, а затем, не менее жеманно, пальцем второй на Ромарио, произнося при этом томным голосом: — Ты. И ты. Вы будите изображать моих любовников.
Парни дружно поперхнулись, у Романа уши побагровели как помидоры в последней стадии зрелости, а я, повернувшись к Анжеле, уже нормально добавил:
— Ангелина, госпожа флигель-адъютант, оденьтесь повульгарнее и соблазняйте господина Юстиниана. Он, под конец, должен сделать вид, что нажрался и соблазнился. Если с нойоном будут женщины — пусть их тоже обмасливает взглядом. В остальном импровизируем. Анжела, подбери челюсть и не забудь предупредить доместика схол. Что смотрите, господамы, повышение отрабатывать надо, даже если не нравится, так что все за работу: вы готовиться, я переодеваться и в грависвязь. Да, не забудьте, на пиру форма одежды парадная.
С этими словами я скрылся в своих апартаментах и бросил ту одежду, от которой уже успел избавиться, на ближайший стул. Секунду постоял, вживаясь в образ Юлия Цезаря в исполнении одного известного актера и, манерничая, произнес:
— Брут? Юля. Давайте устроим пир. Пир-пир-пир!
* * *
— Синклитик Киндяшков, — строго обратилась ко мне Черикаева, едва я влез в яйцо связи, — почему вы в столь непотребном виде?
Непотребный вид представлял из себя шикарно расшитую форму синклитика, алый плащ и начищенные до блеска сапоги.
— Га? — не въехал я. — Вы о чем это, дукс?
— О вашем... — она покрутила пальцами у глаз. — О вашем облике.
— А, подводка! Так мне сейчас, перед встречей посла, к стилисту идти, а он мою работу все одно раскритикует и смоет. Что время-то терять?
— Но это... грубое нарушение культурных традиций Бизантия! Это, в конце концов просто неприлично! — вот, самка собаки играет, а? Да по ней Большой Театр плачет! Нет — Кащенко!!!
— Дукс, у меня на орбите торчит куча боевых кораблей с неясными намерениями! У меня каракорумский посол уже почти стартовал к планете, мне его встречать скоро! Ну до приличий ли мне, когда, быть может, война на пороге? — последнюю фразу я выдал с трагизмом и глубокой печалью в голосе. О державе, мол, радею.
