Оружейникъ (Агренев-2)

— Чужой брак не принимать! Свой брак, буде такой появится, дальше не передавать! Вон специальный ящик, ложи туда и отмечай. Уразумел?!? Все, работай.

Непонятные моменты, в произошедшем, разъяснил его сосед по комнате. Проработав уже четыре месяца, и довольно хорошо изучив весь фабричный уклад и правила, Ефрем со знанием дела растолковал новичку все последствия для чересчур хитрого мастерового.

— Это он так себе выработку хотел поднять, побольше задельной платы отхватить. Раз, как ты говоришь, не в первый раз в таком замечен, то могли его оштрафовать на всю зарплату — и это еще он легко бы отделался.

— Иди ты! Ежели это мягко, то как же по-плохому?

— А это если всю его бригаду, да на все месячное жалование одним махом дернут. Вот тогда бы он поплясал! За такое и руку под пресс положить могут, и другое чего запросто. Мне говорили, было несколько таких умников, кому едва головенку не скрутили — еле-еле охрана отбила. В таких случаях только расчет брать, да ноги в руки... если успеешь. Так что пожалел его бригадир ваш, не стал мастеру сменному ничего докладывать. Иначе или уволили бы со штрафом, или полгода за спасибо трудился.

— А что насчет артельного котла, я что-то не понял?

— Почти все штрафы идут не в управу фабричную, а на артельное благо — премию там, подарок какой имениннику, помочь кому по болезни. Это само обчество решает, когда задельную плату дают.

— Да. Скорей бы уж!..

Еще через две недели после этого разговора, Мартын стоял на крыльце фабричной управы и нежно тискал в руках десять синеньких бумажек. За всю свою жизнь было всего два или три раза, когда у него на руках было пятьдесят рублей — а ведь не мальчик уже, четвертый десяток подходит. Да и то, после того как раздавались долги и закупался съестной припас на зиму, оставались сущие копейки. А тут — за месяц! Чувствуя, как губы разъезжаются в непроизвольной улыбке, Мартын глубоко вздохнул, ненадолго зажмурился и решил.

"Тут жить можно"

* * *

— Конечно, Александр Яковлевич, эти мастеровые не имеют опыта работы именно на станкостроительном или оружейном производстве, однако приобретут необходимую сноровку достаточно быстро — ручаюсь. Насчет металлургов в литейное производство сложнее, да-с. Есть подходящие люди, но вот их способность сходу освоить выделку стволов... Вызывает у меня некоторые сомнения. Вот ежели к ним приставить хотя бы с полдюжины специалистов с "литейки" Сестрорецкого казенного?

— Хорошая идея, Андрей Владимирович. У господина Греве есть знакомые на Тульском заводе — может, удастся переманить кого и оттуда? Я попрошу его заняться этим вопросом.

Сонин утвердительно кивнул, одновременно протягивая тонкую стопочку листов.

— По поводу Людиновского паровозостроительного: вот отчет Геннадия Арчибальдовича. От себя же, могу добавить только лишь одно: вложений завод потребует крайне небольших, остальное — обычные организационные вопросы.

— Кхе.

Сидевший до этого молча, Сергей Иванович Мальцев намекнул присутствующим о своем желании поучаствовать в беседе.

— Александр. Мне бы хотелось сделать вам некоторое предложение. Я долго обдумывал такую возможность, да и признаюсь честно: следил за тем, как вы ведете дела — и, гм, был немало доволен. Да-с, доволен! Но что-то я отвлекся. Так вот, не так давно я имел беседу с казенным управляющим моими... Торгово-промышленным товариществом, некогда принадлежавшем мне. Не буду городить пустопорожние словеса, знаю, как вы этого не любите: есть возможность выкупить товарищество из-под опёки казны. И я был бы очень рад, ежели бы вы нашли это интересным для себя.

"Конечно, забрать-то забрали, а управлять нормально не смогли — не под то у чиновников руки заточены. Да и растут не из того места, н-да. Привыкли брать, а тут треба вкладывать да работать — а женушка с детками вообще, наверняка от досады все ногти сгрызла, до самых до локтей"

— Скажите, Сергей Иванович, а что входит, в это самое торгово-промышленное?

Кавалергард в отставке несколько горделиво приосанился и с ясно видимым удовольствием начал перечислять: на память, с подробными характеристиками, перечислением оборудования — а у его собеседника уже второй раз за относительно короткое время стала отвисать челюсть.

"Знал, что у деда было много заводов — но чтобы столько? Это же натуральный промышленный район получается: три металлургических, одиннадцать машиностроительных, фарфоровый, шесть стекольных, недостроенный цементный, винокурни и пивзаводы, лесопилки и это ещё не весь список! О, ещё и земля, в количестве двести тысяч десятин. М-дя. Больно уж кусок велик и сладок, могу и подавиться — причем, с легкостью неимоверной. Отказаться? Тут даже не журавль в небе, а целый косяк птеродактилей. Или?"

— И сколько же просит казна за все это?

Вот тут энтузиазм у Мальцева немного приугас: тяжело вздохнув, он признался.

— Шесть с половиной миллионов ассигнациями сразу, и десять — равными частями в течение следующих трех лет.

Видя, что юный, но подающий очень большие надежды промышленник (а до кучи и аристократ, как впрочем, и сам Сергей Иванович) впал в глубокую задумчивость, промышленник старый немного раскрылся:

— Признаюсь вам, не таясь: мне больно видеть, как рушится дело всей моей жизни — а вы сможете его продолжить, я это вижу! Ежели вы беспокоитесь по поводу финансов, то у меня есть знакомые банкиры — я думаю, что вполне смогу организовать вам заем, на очень пристойных условиях, не больше пяти процентов годовых.

— Благодарю, это лишнее. Я постараюсь устроить все через моих германских партнеров.

"Хотя мысль насчет банкиров очень интересная. Вот ведь! Хе-хе, меня просто толкают на преступление. Чем брать кредит и платить проценты — мне проще ВЗЯТЬ, и беспроцентный, и безвозвратный. Господи, ну ведь не планировал же ничего такого!"

— Так вы согласны, Александр?!

— При одном условии, Сергей Иванович: если вы, хотя бы на первое время, примете на себя управление моим будущим приобретением. Вы же понимаете — остальные просто не справятся с такой громадой.

Судя по довольному виду старикана, на что-то такое он и рассчитывал — моментально согласился, и тут же засобирался в Санкт-Петербург, готовить документы на выкуп своих бывших владений. Проводив гостя, князь подумал, улыбнулся и достал из кармана серебряный рубль. Что-то загадал, щелчком пальцев подкинул монету и тут же припечатал её к полированной поверхности стола. Затем медленно отвел руку в сторону и улыбнулся.

— Париж, значит?

Глава 4

Готовиться в большое турне по чужедальним краям князь Агренев начал весьма своеобразно: два дня подряд он запирался в своем кабинете и переводил бумагу на разного рода рисунки-схемы, заполненные совершенно непонятными сокращениями и фразами. Одни листки почти сразу комкались и летели в ненасытный зев камина, другие отправлялись туда же с некоторой задержкой, но были и такие, что бережно укладывались в запирающийся ящик письменного стола для последующей доработки и шлифовки деталей. На третий день, когда у Александра только-только стало вырисовываться что— то более-менее жизнеспособное, ему пришлось прерваться: из Петербурга пожаловал стряпчий, сияющий как новенький золотой империал. Нарушая уже устоявшуюся традицию, он выложил на стол перед своим клиентом всего одну папку (и та была до неприличия тонкой) и заговорил.

— Александр Яковлевич, спешу вас порадовать! Господин министр государственных имуществ ВЗЯЛ! Гм, ваше прошение под свой особый надзор. И благодарность для его высокопревосходительства останется на прежнем уровне, ее размер оказался вполне достаточен. Известный вам чиновник уверил меня, что не далее как через полгода вы получите желаемое — и выразил надежду, что при надобности вы обратитесь именно к нему, за консультациями.

— Ну что же, это не может не радовать. А что в папке?

— Документы от господина Мальцева, касательно приобретения его бывшего торгово-промышленного товарищества — признаться, когда я с ними ознакомился, то поначалу не поверил. Такие масштабы для меня несколько... Да-с, работы предстоит много. Затем проект купчей по Людиновскому паровозостроительному — в принципе, подготовка к сделке почти завершена, остались мелкие шероховатости. Ну и самым последним идет отчет моего брата — смею заметить, очень интересный отчет с очень заманчивыми предложениями.

Князь вытянул из папки последние три листа и погрузился в чтение.

"О как! Оказывается, он там уже пять исков вчинил и выиграл, и ещё два готовит. Доходы по лицензиям? О, молодец, не сачкует. А где предложения? А, вот. Понятно. Значит, фирма Кольта заинтересовалась и рассматривает возможность производства пистолетов. Как и компания, имени товарищей Смита и Вессона. Что-то поздновато зачесались?"

— Так. Вот что, Вениамин Ильич, а пригласите-ка своего брата ненадолго вернуться на родину — есть у меня к нему серьезный разговор и поручение. Он ведь как и вы, наверняка не откажется стать миллионером? А чтобы ему было не так скучно путешествовать в одиночестве, пусть отыщет вот этого господина.

В руки к стряпчему перекочевало письмо от Вальтера Грейта, точнее часть письма, с указанием адреса Джона Мозеса Браунинга.

— Его местообитание я подчеркнул. К этому господину у меня так же имеется серьезное деловое предложение, а точнее — крупный заказ на конструирование оружия. Я надеюсь, ваш брат проявит все свое красноречие, и я встречусь с господином Браунингом? Разумеется, все неудобства от столь неожиданной и долгой поездки будут компенсированы. Далее. Я обдумал представленные вами варианты и решил остановиться на том особняке, что расположен на Невском проспекте — так что можете приступать к оформлению всех необходимых бумаг. Надеюсь, ещё не поздно?

— Не извольте беспокоиться, Александр Яковлевич, устроим все в лучшем виде.

— Хорошо. Да, пока не забыл, пусть ваш племянник Геннадий займется проверкой состояния заводов, принадлежащих некогда Сергею Ивановичу — у него уже есть необходимый опыт. Заодно, если представится такая возможность, соберет сведения о казенных управляющих. Словом, как обычно. И прошу передать ему мою благодарность, он прекрасно справился с прошлым поручением. Как вы считаете, возможно, стоит отметить его старательность небольшой премией?

Мнение молодого аристократа и его пожилого юриста, вполне ожидаемо совпали.

— Ну и напоследок: вот вам очередной список заявок на привилеи, условия обычные.

Стряпчий согласно качнул головой и стал собираться. Поработать в спокойной тишине кабинета в этот день Александру так и не удалось. Впрочем, как и в последующие: то его внимания домогался Греве, у которого ну никак не получалось соорудить аналог гранаты Ф-1 (вернее взрывателя для гранаты — сам корпус с пироксилиновой начинкой получился с первого раза), то с очередным вопросом появлялся Сонин. Учитывая, что на фабрику стали прибывать завербованные им мастеровые и пошёл одновременный запуск и оружейного и станкостроительного производства — вопросы у него появлялись ОЧЕНЬ часто, практически каждые полчаса. Не забывал забежать и Луцкой. Сей очень деятельный господин, довольно таки быстро снял пятикомнатную квартирку в Сестрорецке, переоборудовал две комнаты под конструкторское бюро и даже нанял кое-какой персонал, в виде двух пожилых, но очень опытных чертежников. Ну и разумеется, что этими тремя господами дело не ограничилось. С дружеским визитом (а заодно похвастаться своим карабином на основе винтовки МАг) к хозяину фабрики прибыл председатель приемной комиссии Императорского Тульского оружейного завода, гвардейской артиллерии капитан Мосин. Первым делом конструктор-оружейник поделился свежими сплетнями о суровых трудовых буднях комиссии по выработке мелкокалиберного ружья. И самой интересной из них была новость о том, что с дистанции сошел бельгийский участник конкурса (а капитан Захаров вылетел ещё в самом начале). Леон Наган привычно опоздал со сдачей своих винтовок на войсковые испытания — и тем самым оказал себе очень дурную услугу. А вот своим соперникам, точнее одному из них, конкурсанту Мосину, эта задержка пошла только на пользу: пользуясь дополнительным и весьма немалым временем (не много ни мало — аж два с половиной месяца), Сергей Иванович довел качество изготовления винтовок МАг до максимально возможного. Так что когда испытания все же начались, для бельгийского фабриканта они стали чередой неприятных сюрпризов. Нет, до определенного момента все было хорошо: из оружия немного постреляли, разобрали-осмотрели, опять собрали. А вот когда винтовки (не все, конечно, а по дюжине от каждого конкурсанта) бережно уложили в ящик с песком и строительным мусором, после чего этот ящик хорошенько потрясли, затем оружие опять достали и нечаянно уронили на землю — раз этак пять-шесть... Потом попытались отмыть всю эту грязь, топя винтовки в мутной воде до появления ржавчины. Вот после всего этого и начались для бельгийца основные неприятности: Агрень водно-пыльные процедуры пережила хорошо, МАг — вообще отлично, а оружие Нагана на такое обращение с собой явно обиделось. Косяком пошли многочисленные отказы, задержки, осечки, а у некоторых после второго-третьего выстрела вообще намертво клинило затвор. В общем, двести тысяч рублей золотом явно пролетали мимо кармана господина Леона Нагана.

— И когда же господа из комиссии определятся с победителем?

— Я так думаю, Александр Яковлевич, что ближе к весне все станет ясно. Возможно, что и раньше — но в любом случае, тут уж от нас с вами ничего не зависит. Да-с!

Толком похвастаться своим карабином капитану Мосину так и не удалось: вначале он увидел висящий на стене кабинета Кнут в трех разных вариациях и пошёл к Греве — навести справки. А едва зайдя на опытный участок, тут же узрел россыпь винтовочных патронов с остроконечной пулей и моментально обо всем забыл. Поинтересовавшись у Валентина Ивановича насчет нового боеприпаса, в ответ он услышал встречный вопрос:

— Простите, а какого именно?

— То есть? Вы хотите сказать, что их несколько?

Греве негромко распорядился и уже через минуту к ним подошёл мастеровой, доставивший сразу четыре Агрени.

— Вот, прошу: это под патрон 6,5х54, это под стандартный армейский 7,62х54. У последних двух, соответственно — 7,62х59 и 7,62х63. Прикажете журнал испытаний? Или, так сказать, собственноручно на стрельбище?

— О?! Тогда пожалуй начнем с журнала.

— Ну что же, Сергей Иванович, давайте пройдем ко мне в оружейную.

Пока они шли, у Мосина явно зрел вопрос, а на месте, слегка ревниво оглядев увешанные оружием стены, он со скрытым недовольством в голосе поинтересовался.

— Позвольте узнать, а почему я не вижу МАг под новый боеприпас?

— Его сиятельство распорядились без вас работы по винтовке МАг не вести.

— О! Ну, это разумный подход.

Успокоившийся конструктор на полтора часа засел за предоставленными ему бумагами, а остаток дня провел на стрельбище. На следующий день, напрочь забыв, что у него вообще-то недолгий отпуск, он прямо с утра выразил желание "немного поработать" в опытном участке. Услышав от хозяина фабрики, что "нет препятствий патриотам", Мосин сразу оккупировал половину станков. А так же загрузил работой почти всех слесарей — благо что Греве возился с запалами в гордом одиночестве, временно забросив все остальные проекты. Князь же, всего три дня спустя отчетливо понял: пока он рядом с фабрикой, покоя ему не видать.