Укротитель

— Что мастер? Вы сговорились, что ли? Ты тоже хочешь новое имя?

— Нет, мне моё нравится...

— Кстати, полностью — Анастасия. Ладно, прости, Фа... — Я осёкся. — Эта история изрядно выбила меня из колеи. Какое имя ты хочешь? Только имей в виду, что ничего хорошего я пока придумать не смог.

— Я не знаю... — Она выглядела обескураженной. — Ты же придумал хорошие имена для Насти и Светы! А для меня?

— Мастер, а какие вообще имена в ходу в Рубиновой лиге?

— Ты знаешь, самые разные. — Настя подкинула неплохую идею, и я стал перечислять разные женские имена, с которыми сталкивался в жизни и которые просто вспоминались, без какого-то определённого порядка. — Алёна, Наташа, Оля, Маша, Лена, Нина, Марина, Тася, Саша, Фрейя, Галя, Алла, Анна, Жанна, Юля, Женя, Лада...

— Лена? — Взгляд всех троих вдруг стал очень внимательным. — Что?

— Сестра... Так звали мою младшую сестру... — На меня вдруг нахлынули воспоминания, как будто наконец-то моя память пробила заслон, её отгораживавший. — Она стала... Соникой... Служила в милиции...

— В ополчении?

— Нет, это как полиция, только слово другое... Осталось... Лет четыреста назад была революция, тогда пол-страны переименовали, приезжие удивляются, а мы привыкли. Когда она... Мы все очень расстроились... А потом, когда её взяли на службу, я выпил и пошёл бить морду её укротителю... Умный мужик — обозвал меня "тестем", хитрован эдакий, напоил в дым, пока я офигевал, и клятвенно пообещал Ленку не обижать... И ведь не соврал — она часто в гости заходила, и никогда про него слова худого не говорила... Он на пенсию вышел не так давно — и Ленку с собой забрал, она сейчас, наверное, уже второй зрелости достигла, скоро дети будут, я так думаю... — При этих словах у всех трёх выражение лица стало, как у кота при виде сметаны. — Я к нему тогда зашёл — спросить хотел, чем он заниматься собирается, а он рассказал, что я единственный, кто к нему пришёл, а пиджи через его руки прошло больше десятка — служба такая... Я много чего ещё вспомнил... Кажется, я тоже хочу новое имя!

Мы все нервно рассмеялись... Но — всё же с облегчением.

— Ладно, Фатима, хочешь быть Леной — будешь! Или хочешь — будешь Ира, Ирина. Или Ирэн, если на французский манер. Или, может, Сара? Мне кажется, очень пойдёт к твоим чёрным глазам! А может... Секунду! — Я понял, что меня несёт, подошёл к ближайшему дереву и со всей дури влупил уро-маваши, потом воткнул прямые пальцы на всю длину и вырвал кусок, а напоследок рубанул хвостом. С шелестом веток и скрипом дерево медленно завалилось. — Прости, нервное. Примета такая есть — три раза по дереву стукнуть, чтобы не сглазить. Вот, Настя уже знает...

Все три пиджи с уважением смотрели на повалившееся дерево — сантиметров тридцати толщиной в месте излома. А я пару раз стукнул лбом в соседнее дерево, чтобы окончательно придти в норму.

— Так что насчёт Ирэн? Ты у нас миниатюрная, мне всегда казалось, что француженки должны быть миниатюрными... Кстати, Сара — тоже неплохой вариант, действительно очень подойдёт к твоим глазам и внешности вообще...

— А...

— Слу-у-ушай, а как тебе Вера? — Перебил я её. — По-английски — как раз Файт, я тебя тогда ещё спрашивал! Три самых известных, наверное, имени у нас — Вера, Надежда и Любовь. Будешь Верой?

— Буду. — Согласилась она нерешительно. — А полностью как?

— А никак! Вера — она и есть Вера. — Улыбнулся я. — Но если хочешь — можно Вероника, тоже до Веры сокращается. Или до Ники — кому как больше нравится. Ника, кстати, значит "победа" на каком-то древнем языке. Меня Николаем зовут, если полностью, и город был, его в войну разрушили, назывался Николаев — но не в честь царя, а в честь именно победы, на том самом языке — "победа народа" или "народ-победитель". Это нам в школе учитель рассказывал, он был фанатом древней истории, а я хорошо запомнил, потому что меня потом дразнили "народ-победитель" — я единственный Коля в классе был, и дрался часто. Ладно, отвлёкся я что-то. Так что, как тебе Вера? Или давай до завтра подождём, утро вечера мудренее?

— Вера... Ника... — Задумчиво пробовала она разные варианты на вкус. — Сара... Ира... Ирэн... Николай? Ник?!

— Не-а! Коля. Это по-английски Ник, а по-русски — Коля, я же всё-таки из России! Ну, из Рубиновой лиги, если по-новому, только у нас так мало кто говорит.

— А почему? Везде же лиги? Алая, Лесная, Голубая, Эдо — везде лиги!

— А у нас — Россия. Традиция такая. У нас всё не как у всех, зато нам нравится. Народ у нас такой... Особенный. Только... — Я малость смутился. — Вы это лучше никому особо не говорите. Я-то ладно — свой, мне можно, а вот кто со стороны — лучше не надо. Вот поживёте у нас лет пять... или десять — сами поймёте... Главное — язык освоить, потом уже полегче идёт. Я, наверное, какие-то странные вещи говорю, да? Судя по вашим лицам...

— Да нет, наверное. — Блеснула знанием языка Настя. — У всех свои особенности есть... Я думаю, это правильно...

Остальные пиджи немного загрузились с непривычки.

— Так что, Вер. — Новое имя как будто само соскочило с языка... Да и Свету больше не тянуло назвать Мальвиной. — Кто нам больше нравится, домовой или леший? Ок, я понял, потребуется дополнительный экскурс в русскую культуру. Но это завтра, а ночевать-то где будем?

Они не успели ответить — из леса, с той стороны, откуда мы пришли, донёсся полный боли визг... Приглушённый расстоянием и очень короткий.

Я обогнал Веру. Нет, не так. По прямой, даже без форсажа, Вера может выжать больше трёхсот километров в час, по нашим с Настей оценкам. Я же бежал по лесу, прыгая с кочки на кочку и петляя, как заяц. И всё равно её обогнал. Настя со Светой остались далеко позади — они бежали со всех ног по проложенной мной просеке (мелкую растительность я просто игнорировал, спасибо чешуе), но всё равно отставали, хотя Настя буквально светилась от окутавшей её магии и обогнала Свету почти вдвое. Я пробежал километра полтора меньше, чем за десять секунд! Только чтобы увидеть, как какая-то мерзкая хвостатая тварь терзает уже едва живую майлиборо — видать, та и вправду шла по нашим следам всё это время.

Несмотря на своё плачевное состояние, майлиборо пыталась отбиваться... Безуспешно. Её лианы и зубы просто проходили сквозь тварь, не нанося видимых повреждений. Судя по состоянию растительности вокруг, она не постеснялась использовать и свои более мощные атаки, однако тварь выглядела скорее просто поцарапанной, чем легко раненной. Майлиборо явно проигрывала этот бой — фактически, уже проиграла — но всё равно боролась. Тварь же своими когтями неизменно попадала... И она была суть зло, как бы пафосно это ни звучало. Я просто чувствовал это всеми фибрами души... Моё чувство пространства воспринимало магические эманации твари как нечто мерзкое, чему нет места на этом свете, гораздо хуже настиного инфернального огня — тот был просто тёмным, не злым, не мерзким, не гнусным... Больше всего ощущение от твари напоминало то проклятие, что убило бывшего друга тогда ещё Фатимы... То самое, которое пыталось убить — я не сомневался в этом — моих пиджи!

Не раздумывая, я метнулся вперёд — убить, уничтожить, стереть в порошок эту тварь, навсегда избавить этот мир от её присутствия! Брошенные мной чешуйки — все двенадцать, я хорошо отработал этот приём — пролетели сквозь неё, даже не замедлившись, лишь заставив её обратить внимание на новых участников потасовки. С садистской ухмылкой она повернулась ко мне — слишком медленно: мои когти, все восемь когтей обеих левых рук, разодрали ей бок, руку и бедро. Вопль боли и удивление на её морде бальзамом пролились на мою душу, я развернулся, рубанув её хвостом, и пропахал когтями обеих правых рук восемь роскошных борозд на её спине. Выгнувшись и опять завопив, она дёрнулась вперёд — прямо под совместную атаку моих пиджи... Почти безуспешную, если не считать небольших ожогов от настиного тёмного пламени — я больше не буду называть его инфернальным, теперь, когда я увидел ЧТО есть инфернальное на самом деле. Молния Светы и акустический удар Веры едва не задели майлиборо, но тварь, сквозь которую они прошли, их даже не заметила. Она развернулась, чтобы опять атаковать меня, на этот раз — магией, но теперь атаку проигнорировал я: волна магии — то самое проклятие, которое я уже видел — просто перекатилась через меня, не затронув. Краем сознания я отметил странное гудение, издаваемое моей чешуёй — вся она, каждая чешуйка по отдельности и все вместе, гудели — каждая по-своему, но всё равно вместе — создавая вокруг меня слой другого воздуха, позволяющий двигаться ещё быстрее, чем всегда, и гудели ещё с начала забега. Я шагнул к твари и стал бить её и рвать, руками, ногами и хвостом, вкладывая в каждый удар всё то омерзение, которое она у меня вызывала, каждым ударом пытаясь дотянуться до противоположной стороны тушки, как учил СанСаныч, ленкин укротитель — хороший мужик, он меня очень звал в милицию, но я тогда зачитывался научно-популярными книгами Перельмановича "Занимательный покетек" и пошёл в универ, о чём ничуть не жалею. До чего же хорошо было снова помнить!!!

— ТЫ!!! — Я зажмурился и сложил уши, но всё равно ослеп и оглох, только чувство пространства показывало мне, где находится тварь — полуоглушённая и дезориентированная — и я продолжил её бить и рвать, как буквально минуту назад она рвала несчастную дикую майлиборо.

— ТЫ!!! — Скорее почувствовал, чем услышал я, как снова закричала Света. Только теперь я узнал её голос. На этот раз вспышку я не увидел — в глазах по-прежнему плавали зайчики — только ощутил могучий раскат грома. Тварь всё ещё стояла на ногах, хотя и с трудом, а я продолжал яростно её избивать. Майлиборо была в отключке, если вообще ещё жива. — Ты убила Джонни!

Вера поддержала Свету мощным акустическим ударом, не давая твари ни на миг придти в себя. Настино пламя плясало как бешеное, пытаясь зацепить тварь, я чувствовал её раздражение и опасение задеть меня.

— Защита! Жги! — Крикнул я ей... или "громко подумал" через нашу связь, твёрдо уверенный в себе — и когда Настя врубила своё тёмное пламя на полную мощность, тварь стала отчётливо дымиться. Но больше всего ей доставалось от моих ударов — всё остальное пролетало насквозь, не задевая и на одну десятую обычной силы, даже гром Светы и акустическая пушка Веры, перепахивая поле боя на десятки метров вокруг, сдвигали тварь едва ли на полшага.

Тварь опять попыталась кинуть своё проклятие — на этот раз не в меня, а в беззащитную майлиборо, но я воткнул хвост ровно в центр зарождающейся волны магии, и бой был кончен: лишённая магии тварь потеряла форму, превратившись в мутный силуэт на земле.

— Диспел, быстро! — Скомандовал я по нашей связи Насте и Вере, одновременно отгоняя Свету на безопасное расстояние. — Два раза, как можно сильнее! Не хватало только это проклятье подцепить!

Но они и сами знали, что делать, куда лучше моего разбираясь в использовании магии, хотя в плане противомагических способностей до меня им было далеко. Две волны — синеватая и тёмно-красная для моего чувства пространства, я теперь понял, откуда такое цветовое деление — прокатились по полянке, высасывая и разрушая всю магию, какая только оставалась. Подобрав чемоданчик — удачно, что не выронил его на бегу! — я вынул покеболл, упаковал майлиборо и запустил её на цикл лечения.

— Значит, Свет, это она убила Джонни? — Спросил я. Света едва держалась на ногах после огромных энергозатрат, но буквально искрилась от ярости — даже меня подёргивало!

— Да! Эта

* * *

мазоку(*)! Она и ещё какая-то тёмная, я тогда не рассмотрела, они прятались в стволах деревьев. Метнула своё проклятие прямо в Джонни, мы не успели его прикрыть. Ту, вторую, мы раскатали, даже опознать потом не смогли, а эта, — Света плюнула на медленно истаивающий труп, — убежала, мы её даже ранить не смогли, призрачную

* * *

!

* — Mazouku, очень злые и опасные пиджи. На удивление лояльны своим укротителям, но от этого ничуть не менее злые. Не совсем материальны, чем бессовестно пользуются.

— Ну, считай, что мы отомстили за Джонни. — Я криво ухмыльнулся.

— ТЫ отомстил. — Недовольно уточнила Света. — Наши атаки её не брали. Странно, что твои попали. Странно, но хорошо.

— МЫ. — Твёрдо повторил я. — Может, ты и не заметила, но твой гром и акустическая пушка Веры её изрядно оглушили, она едва соображала. И настино пламя, хоть и несильно, но довольно болезненно жгло. Что до меня... Я быстрый... А она не всё время нематериальна... И моё чувство пространства помогает синхронизировать удар с её присутствием здесь — она ведь тоже пыталась отбиваться, а для этого надо воплотиться.

Настя и Вера, закончив с полянкой и придирчиво осмотрев друг друга, так же придирчиво осмотрели нас со Светой.

— Чисто! — Кивнув друг другу вынесли они вердикт. — Надо будет потом майлиборо проверить.

— Обязательно. Она только два раза эту гадость кинуть пыталась, но второй раз я пресёк... Хотя это при нас только два раза, так что теперь смотрим по сторонам очень внимательно. Свет, ты держись поближе ко мне или к кому-нибудь из девчонок, а вы постоянно держите какой-нибудь детект магии или что там у вас есть. Силы, конечно, жалко, но здоровье дороже. Так, Настя, что я забыл?

— А ты что-то забыл?

— А я знаю? Знал бы — не спрашивал! Вот кучу всего вспомнил — это да, в голове что ни минута — прямо-таки взрыв воспоминаний. Так что вполне мог что-нибудь забыть, не подумать, посчитать не важным, не обратить внимание, тупо проморгать или накосячить ещё тысячей неведомых способов, а ты у нас умная, так что давай, отдувайся! — Я ободряюще ей улыбнулся. — Я правда на тебя рассчитываю, со всей этой кутерьмой наверняка ведь что-то упустил. А скоро стемнеет!

Настя задумалась на миг, а потом повернулась к Свете.

— Ты говоришь, была вторая, тёмная?

— Да, и не только. Стелла потом раскинула сеть и сказала, что на другой тропе в засаде сидели ещё две пиджи, но сразу убежали, как только поняли, что мы их обнаружили.

— Значит, это гарем. И мазоку не выглядела дикой. Интересно, где их мастер? — Голос у Насти был откровенно хищный, как и выражение лиц остальных... Да и у меня самого, думаю, лицо в тот момент тоже не сияло добротой и всепрощением.

— Кто что знает про мазоку? Я не уверен, что искать её укротителя на ночь глядя — хорошая идея. С другой стороны, по свежим следам это будет проще.

— Если эта бестелесная дрянь вообще оставила следы. — Указала на дыру в моих рассуждениях Настя.

Гипербокс пискнул, оповещая нас, что лечение майлиборо закончено. Настороженно я выпустил её на волю. Упав на землю, она подхватилась, оскалив зубы и развернув лианы, но быстро сориентировалась и старательно приняла очень мирный вид. Немного нервно косясь на нас, бочком-бочком, она стала медленно отходить.

— Стой! — скомандовал я и поманил её пальцем. — Иди сюда, надо тебя проверить.

Она опять оскалила зубы, но как-то неискренне, больше обозначая независимость, чем агрессию. Видя, что её демарш остался проигнорированным — мы продолжали просто стоять и смотреть — она нерешительно приблизилась.