Твоя апрельская ложь.

— Такэси Аидза, ваш выход, — блондин даже немного побледнел.

— Удачи! — не знаю, поможет это ему или нет, но я пытался.

Он кивнул и вышел на сцену. Я подошел к экрану — интересно, как он сыграет. В комнате из участников уже остались только мы с Эми — остальные после того, как выступили, предпочли уползти в комнату отдыха.

Его пальцы легли на клавиши... А в следующий миг я застыл от удивления. Буквально с первой секунды игры он взял просто безумный темп — сложнейший в исполнении отрывок, который я даже не уверен, что смогу исполнить, буквально полетел. Ни единой ошибки. Ни единого недочета.

Совершенно безупречная техника... Наполненная эмоциями. Не музыка — воплощенный вызов. Доказательство собственных успехов, впечатанное в ноты. То, чего я безуспешно пытался достичь выходило у него будто бы само-собой.

— Знаешь, а ведь это твоя вина, — голос девушки донесся будто издалека. Я наконец смог закрыть распахнутый в шоке рот, — Все, чего Такэси хотел — превзойти тебя. Если бы не твой пример, он бы никогда не добился таких успехов.

— Вот как... — сказать, что я был удивлен — не сказать ничего. Человек, о существовании которого я даже не подозревал, — Ты тоже?

Я бы уже ничему не удивился.

— Не смеши, — я непроизвольно выдохнул. Вот и хорошо. Слишком много открытий для одного дня.

Разговор пришлось прервать — Такэси закончил выступление и вернулся в нашу комнату. Ну как вошел — рухнул в изнеможении на пол.

— Неплохо, Аидза, — видимо эта девушка не слишком щедра на комплименты.

— Ну надо же. У только сейчас начали трястись руки, — не уверен, что он говорил это нам, так что не стал мешать ему приходить в себя. В следующий миг он, видимо, осознал, где находится и вскочил на ноги, — Ты видел это, Арима!?

Ну откуда в нем столько экспрессии, чтобы после выступления так орать?

— Отличная работа, Такэси. Не думаю, что я смог бы лучше, — я говорил совершенно откровенно, но на его лице проступила очень странная улыбка — смесь смущения с благодарностью и чем-то еще. Вот поэтому я и не люблю говорить хорошие вещи — на них странно реагируют. Даже если они полностью правдивые.

— Э... Да ничего, я и лучше могу... — парень еще что-то бормотал, когда его прервал конферансье.

— Эми Игава, вы следующая. — девушка, к слову, уже переоделась в ярко красное платье и распустила волосы. Красива, не могу не признать. Но... Почему-то не вызывает даже малейшего романтического интереса. Эй, я там флаг не сменил случайно?

Она молча вышла на сцену. Мы вернулись к экрану — уж очень интересно, что она покажет после предыдущего выступления. Любого другого оно бы деморализовало, но она не выглядела нервничающей даже отдаленно.

— Да, она сдержана, холодна и выглядит отстранённой... Но у нее реально есть чувства к тебе, Арима, — ЧТО?!

— Ко мне? Ты ничего не путаешь? — даже мысль о том, что эта ледяная девушка с убойным в прямом смысле взглядом была абсурдна.

— Серьезно, без шуток. Сколько бы мы с ней не встречались, она будто не может выкинуть тебя из головы. Каждый раз она говорила что-то вроде 'Такэси, ты ничего не знаешь о настоящем Косее Арима'. — казалось, парень наслаждался ситуацией. По крайней мере улыбка у него стала уж очень довольной.

Впрочем, разговор в очередной раз прервался. Как только Эми Игава прикоснулась к клавишам, у меня в очередной раз за этот день сбило дыхание.

Нет, начало не было ничем особенным... Но буквально спустя секунду все изменилось. Техника, превосходящая даже то, что показал Такэси минутой ранее. Импровизация, не глядя отметающая в сторону все, что когда-либо делал я — часть нот опускалась или менялась, но суть мелодии оставалась прежней. Это одновременно было и не было 'Зимним Ветром' Шопена — да, построение осталось тем же... Но ровно на столько, чтобы это приняли жюри. Суть была совершенно иной. Несколькими движениями пальцев девушка перестроила отрывок настолько, что теперь он мог носить только ее имя.

А еще — эмоции. Мир будто застыл, оставив только играющую на пианино девушку и ее одиночество напополам с гордостью и... Отчаянием? Спустя пару минут этюд кончился — но это воспоминание останется со мной навсегда.

— Это было... — рядом очнулся Такэси. Впрочем, я его прекрасно понимал.

— Ага, — а в следующий миг хлопнула железная дверь, отделяющая сцену от нашей комнаты, и меня схватила за пиджак тяжело дышащая девушка.

— Ты смотрел на меня, Арима?! — она сорвалась на крик. Ни следа прежнего льда — красные щеки, текущий по лицу пот. А в следующий миг меня отпустили. Девушка развернулась и ушла переодеваться.

Правильно, впрочем — нужды в словах не было. Пианино все сказало за нее.

— Косей Арима, вы следующий, — подумать мне не дали. Я кивнул Такэси и пошел за конферансье.

Ну вот и она — финишная прямая. Я видел, на что способны еще вчера неизвестные мне люди, равнявшиеся на меня. Теперь пришла пора мне показать, что я этого достоин. Я внезапно успокоился и вошел в услужливо открытую дверь.

Свет сцены ослеплял. Но в этот раз он не был враждебным — наоборот, доставлял удовольствие. Поклон. Сесть за пианино — в этот раз отрегулированное специально под мой рост.

Мой путь сложился странно. Я ходил кругами, ошибался с выбором развилки и не мог найти дороги. Но теперь я здесь. Все люди, с которыми я был знаком так или иначе вели меня к этому дню. Хироки, обнаружившая мой талант. Саки, давшая начальное образование. Цубаки, ставшая мне старшей сестрой. Рета, всегда готовый подставить плечо. Такэси и Эми — показавшие, что нужно делать. И Каори — девушка, без которой ничего бы так и не случилось. Вернувшая меня на сцену, поддержавшая в самый сложный период... Понявшая все куда лучше и раньше, чем я сам. Я вижу всех вас.

Пальцы легли на клавиши. Ноты будут только мешать. Нет нужды закрывать глаза — мне нечего прятать и нечего стыдится.

'Перед тем как играть, реши как ты это сделаешь. Для кого ты играешь. Зачем ты играешь.'

Уже решил, Као.

Фредерик Шопен. Нежность (Сад Эдема).

Первые ноты отозвались ярким светом. Мир сжался до одной девушки в зале. Мягко касаюсь клавиш — не нужно спешить. Я выступаю последним, некому меня торопить. Мелодия течет, проходя сквозь пальцы. Часть нот приходится изменить, часть — убрать. Я не Шопен, они не нужны в моей игре.

Все это время я прятал от себя то, что должен был понять уже давно. Рета, Цубаки, страдания из-за собственной никчемности... Я чуть не потерял за ними самое важное. То, что всегда было рядом. Пальцы вторят мыслям, воплощая их в реальности. Нет нужды нажимать на клавиши слишком сильно. Нет нужды корить себя за ошибки.

Да, я виноват и это уже не изменить. Но есть люди, зависящие от меня. Есть обязательство, которое я на себя возложил. Есть правда, которую пора перестать скрывать от самого себя.

Я вижу тебя — в этом мое преимущество перед Эми. Ты смотришь широко раскрытыми серыми глазами, прекрасно понимая смысл, что я вкладываю в каждую ноту. Ты немного дрожишь, потому что в зале прохладно, а ты не взяла кофту. За эти две недели я узнал тебя лучше, чем кого-либо еще. Ты столь же неудержимая, как апрельский ветер. Ты любишь какао и ненавидишь, когда твоя скрипка мокнет. Я знаю все это и куда больше...

Ведь все это время... С той минуты, когда я услышал твою игру... Ты ворвалась в мое сердце, выбив дверь.

Я люблю тебя, Каори Миядзоно. Хватит скрывать это от самого себя. Не беспокойся, неважно, примешь ты это или нет — я не останусь в стороне. У нас слишком мало времени для мелочных обид, а Рета хороший парень. Но если ты все-же чувствуешь то же самое...

Мелодия кончалась, вместе с ней кончался и краткий миг осознания. Как только я оторву пальцы от клавиш, все снова станет прежним. Но сейчас.... Сейчас в этом мире есть только мы.

Последние ноты — и затихший зал взрывается овациями. Молчишь только ты — и только я понимаю, почему ты плачешь. Ведь в конечном счете...

Нет никакого смысла возвращаться в комнату для участников.

Встать, поклонится — ни жюри, ни зрители еще не поняли, что я задумал. Только в твоих глазах светится понимание. Сейчас я должен сделать шаг вправо и уйти со сцены... Вот только я спускаюсь в зал.

До вашего ряда — двадцать шагов. Шагов, которые я прошел в полной тишине. Впервые я вижу тебя так ярко — и дело вовсе не в освещении. Одно движение — и пиджак ложится на твои плечи.

— Простудишься ведь, Као, — миг... и судорожно всхлипывающая девушка прижимается к моей груди. Все, что мне остается — гладить ее по спине, служа опорой.

Все так. Пусть у нас почти не осталось времени... Мы проведем его так, как захочется нам.

Глава 4

— Послушай меня, мальчик. Это место существует для того, чтобы показывать лучшее, на что ты способен, а не устраивать свидания, — каждое слово четко выбрано, чеканно выговорено и наполнено гневом.

Вот только плевать я хотел на упреки старого жирдяя, непонятно что забывшего в кресле главного жюри.

Впрочем, ответить он мне не дал — группа судей уже прошла дальше. После моего выступления концерт кончился, так что никаких законных претензий к моему поведению быть не может. После того, как Као немного успокоилась, мы вышли из зала, где нас и увидел этот придурок. Реакция на произошедшее, впрочем, была у всех разная. Рета, что самое удивительное, смотрел одобрительно. Казалось бы, после того, как я увел у него девушку, он должен был разозлится... Но ничего подобного не случилось. Цубаки же выглядела... Потерянно. Надо будет с ней поговорить, потом — может, случилось что. Хотя утром все было нормально. Странно это. В холл мы спустились вдвоем — Рета утащил Цубаки куда-то в сторону. Кажется, мой долг перед ним растет с каждой секундой.

— А ты вырос хорошим парнем, Косей. Не обижайся на старика, он застал еще императора. Старая школа, — Э?

— Тетя Хироко? — я улыбнулся и пожал плечами, — Я и не обижаюсь.

Хироко Сэто — лучшая пианистка Японии и человек, почти вырастивший меня. Как музыканта, по крайней мере.

— Вот и хорошо. А ты, значит, Каори Миядзоно? Поздравляю с победой на 'Това Холе'. Среди скрипачей все только о тебе и говорят. Кстати... — ох, не нравится мне ее улыбочка, — Тяжело было вытащить этого засранца на сцену?

— Спасибо, Сэто-сан, — в глазах Каори загорелись такие же ехидные искорки, что и у Хироко, — Да, были определенные сложности. Он довольно сильно сопротивлялся, — они меня что, игнорируют?

— Узнаю Косея. Кстати, на свадьбу пригласите? — спросила она явно издеваясь, но вопрос вызвал у нас глубокомысленное молчание. Конечно, успеть будет довольно сложно. Но возраста согласия мы достигли, так что, если Каори захочет...

Я посмотрел на нее — девушка явно покраснела, но взгляд не отвела. В голове сама по себе появилась яркая картина возможной свадьбы. Скорее всего она будет в ставшем популярном европейском стиле... Замечавшись на минуту, пришёл в себя от шокированного взгляда Хироко.

— Эй, у вас что, все правда настолько серьезно? — кажется, мне впервые в жизни удалось по-настоящему удивить Хироко Сэто. Она по инерции потянулась к сигаретам — от нее я и получил эту привычку, к слову.

— Угу. Хироко, пожалуйста, спрячь сигареты, — вот еще, у Као и так проблемы с легкими.

— И когда ты только успел так повзрослеть? Эх, видела бы тебя сейчас Саки... — девушка грустно улыбнулась и спрятала пачку, — Ладно, я рада за вас. В самом деле. Останетесь посмотреть на результаты?

— Наверное, нет. Ты ведь знаешь, меня никогда не интересовал счет, — да и не хочу я появляться рядом с Эми.

— Это был не вопрос, — она улыбнулась, — Это часть этикета музыканта, Косей. Раз уж ты перешел во взрослую лигу, пора бороться со вредными привычками, — несмотря на все такой же теплый тон, меня вытянуло по струнке. Вот это та наставница, которую я помню, — Кстати, раз уж ты снова в деле... Занятие завтра в десять утра, у меня дома. Будем приводить тебя в форму к осеннему концерту в Сайто.

Девушка хлопнула меня по плечу и ушла, оставив нас наедине.

— Значит, сопротивлялся? — я усмехнулся. Ни малейшей обиды не было.

— Скажешь, нет? Пошли уже, все веселье пропустим, — только сейчас я понял, что все это время мы с Каори простояли, держась за руки. Впрочем, это казалось настолько естественным, что я не стал ничего менять.

— Как скажешь, — я, не сдержал улыбки. Как же я сейчас счастлив. Впрочем, хотя бы эту минуту я заслужил, разве нет?

Около доски с результатами было много народу — и большая часть была расстроена. Странно, но я впервые вижу эту картину — всегда уходил сразу после выступления. На доске было четко написано:

1) Арима Косей

2) Эми Игава

3) Такэси Аидза.

Все, что мне нужно знать — как и ожидалось. Такэси был великолепен, но Эми выложилась целиком, и этого оказалось больше. Что касается меня... Ну, причина первой строчки сейчас держит меня за руку.

— И все это — благодаря тебе, — я прошептал ей на ухо, что бы не мешать остальным громким разговором. Впрочем, это уже не играло особой роли — галдеж все равно стоял страшный.

— Не мне, а тебе самому, Косей. Я только подтолкнула тебя на сцену — остальное ты сделал сам, — она ответила так же тихо, вызвав во мне сначала волну негодования... а потом смеха.

— Мы и правда друг другу подходим, Као. Так и будешь отрицать свою значимость? — она тихо фыркнула.

— Не больше, чем ты сам. И не привыкай к этому — я ведь не всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя, — одной фразы хватило, чтобы напрочь убрать радостный настрой. Это первое упоминание ей своих перспектив — запретной темы.

— Не думай об этом. Лето только началось — не нужно омрачать его сожалениями, — девушка вздохнула, и прижалась плотнее.

— Просто... Мне страшно, Косей. Не отпускай меня, ладно? — я улыбнулся, и сомкнул руки — так получилось, что ее лицо оказалось на уровне моей шеи.

Так мы и стояли, обнявшись. И только доска результатов была молчаливым доказательством и свидетелем произошедшего сегодня. Мог ли я еще месяц назад подумать, что приду к такому результату? Конечно нет. Внезапно мой взгляд зацепился за Эми Игаву. Он стояла будто в ступоре, смотря на меня как на... Предателя? Она не двигалась, просто смотрела на нас. И мне стало жутко от этого взгляда. Впрочем, потом ее оклинула наставница, и она ушла. Ну и ладно.

— И ты так и не поговорил с моими родителями, — я рассмеялся. Да, именно так.

После этого, я решил не оттягивать неизбежное, и подчинился. Родители Каори оказались хозяевами лучшей кондитерской города, и собственно кондитерами в ней. Неожиданно.

— Так значит, ты и есть Косей Арима? — ее отец оказался достаточно высоким человеком в поварском колпаке, — Поздравляю с победой! Мы болели за тебя! Рико, накрывай на стол, к нам пришел интересный гость!

Он хлопнул меня по плечу, и вошел внутрь здания, оставив меня в некотором удивлении.

— Он твой фанат, Косей, — Каори, мягко улыбаясь, пожала плечами и последовала за отцом.

Мне осталось только пойти за ней. Чувствовал я себя, несмотря на радушный прием, несколько не в своей тарелке.