Игра сэра Валентайна

— Я вижу, — Байасит криво улыбался, — вы неплохо разбираетесь в хитросплетениях внутританконгских интриг, благородный Виризг.

— Тем и живем. — развел руками сэр Валентайн. — Конечно мы, как дружественная Имладону держава, должны бы были предупредить о грядущем нападении заранее, но... кого? Отец ваш очень болен, а узнали мы о намерения Желтых повязок уже после того, как он... гм... занемог.

— Ну, кроме меня есть и иные наследники короны. — улыбка принца стала еще более кривой. — С куда большими правами.

Барон пожал плечами.

— Принц Шуль мертв, принц Гемаль...

— Его и угробил, вы хотите сказать?

— Не знаю. — тут аазурец совершенно не кривил душой. Знать он не знал, хотя предполагал именно это. — Подробности мне неизвестны. Он погиб в ночь, когда я покинул Аксар. Но даже не в этом дело. Принц Гемаль... Как вы думаете, кто подал Ань Гао идею захвата Бар-Залена и гарантировал, что признает эти земли за ним?

Байасит на какое-то время замолчал, что-то обдумывая.

— Как думаешь, Валентайн-бей, — наконец спросил он, — миром с Желтыми повязками разминуться никак не удастся? Переубедить как-то... Скажите мне, как дипломат.

— Дипломатия — искусство возможного. — ответил Виризг. — Я бы сказал, что шансы на это минимальны.

— Но есть. — сделал вывод принц. — Я прошу вас оказать услугу Имладону, барон. В Бар-Залене есть моряки, чиновники, купцы... и ни одного профессионального дипломата. Прошу тебя участвовать в завтрашних переговорах с Великим Кормчим как представителя султаната, а пока — присоединиться к нашему совету.

— Да будет по воле твоей, принц. — Виризг встал и почтительно поклонился. Даже ему, матерому и бывалому агенту, Байасит смог устроить сюрприз.

Паруса Желтых повязок появились на горизонте ближе к закату. В зрительные трубы было прекрасно видно, как вражеский флот бросает якоря на ночь, чтобы в темноте не проскочить погасивший маяки Бар-Зален.

Следующим утром, еще до рассвета, эскадра Мидар-паши вышла в море и двинулась к пиратам встречным курсом. Злой и невыспавшийся сэр Валентайн в легкой кольчуге под бекешей и шляпе с тремя перьями, стоял на мостике флагманского "Имладоние" и мрачно вглядывался в приближающиеся корабли Желтых повязок. Помирать в чужой драке категорически не хотелось.

* * *

Армия сердара тай Зёнхара появилась на прилегающей к Аксару Долине Плодов и Цветов вечером, ближе к закату. Само собой разумеется, передовые разъезды с обеих сторон тут же устроили многочисленные стычки, но ни о каком нормальном сражении не приходилось и помышлять. Конечно, какой идиот будет воевать в темноте, когда не только толком не видишь врага, но и своих бойцов? Крупные ночные сражения очень легко (и очень быстро) превращаются в свалку, неуправляемый "солдатский бой", и кто в нем победит — знает только Тарк. А может даже и он не догадывается.

Оттеснив защитников столицы ближе к их лагерю, мятежники начали спешно окапываться, безжалостно вырубая на укрепления фруктовые рощи, связывая стволы несчастных деревьев виноградными лозами. Близлежащие деревни, заблаговременно покинутые местными жителями, также, в большинстве своем, были пущены на строительство валов и редутов.

Фулдазерех (и не он один) глядя на такое безобразие скрежетал зубами, ругательски ругал сепахасалара Турман-пашу, но поделать ничего не мог — момент для встречной атаки был упущен из-за нежелания штабистов удаляться далеко от Аксара. Солдаты с обеих сторон выкрикивали в адрес друг-друга всевозможные оскорбления, показывали неприличные жесты, оголенные задницы и другие, не менее выразительные части тела. Некоторые горячие головы выбирались на пространство между двумя лагерями и устраивали там поединки и микросражения до тех пор, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом, и на черном, словно Ромханкорский бархат, небе, не засияли переливающиеся жемчужины звезд, а в обоих лагерях не запылали костры и не потянулся по стоянкам запах солдатской похлебки, над этими же кострами и варившейся.

Пока ужинали, пока оба войска укладывались спать, покуда прогорал кизяк в солдатских кострах, все было спокойно, но затем обе стороны послали отряды лазутчиков, дабы "не дать заскучать супостату", однако ни с той, ни с другой стороны успеха этим ночным бойцам добиться не удалось — часовые и заградительные отряды оказались на высоте, а аксарские солдаты, наконец-то, смогли выспаться.

Впрочем, отоспаться всласть удалось отнюдь не всем, и сэр Лестер оказался в числе тех, кому не повезло. Едва померкли ночные светила а горизонт начал окрашиваться нежной зарей — предвестницей сурового имладонского солнца, его, как и всю гулямскую сотню ени-чери, растолкали, заставили спешно и тих позавтракать всухомятку, загнали в седла и отрядили сопровождать принцев и высших офицеров на переговоры с принцем Ильясом, о которых, как оказалось, было условлено еще с вечера.

Кроме гулямов верхушку аксарского воинства охраняли полсотни столь же невыспавшихся и, как следствие, злых пехлеван из прославленного отряда "Стальные всадники". Ильяс на встречу прибыл с аналогичным по количеству и качеству числом воинов, однако же из лиц сопровождающих, а не из конвоя, с ним были только Нураддин тай Зёнхар и некий миловидный юноша, немногим старше пятнадцатилетнего принца.

— Разгрызи меня Тарк, а это кто еще с ним? — удивился Арслан, когда расстояние между кавалькадами стало совсем небольшим и лица всадников стали отчетливо видны.

— Да неужто слухи правдивы? — не менее удивленный сердар Золейман тай Ясми, командир левого фланга аксарской армии дернул себя за бороду. — Это?..

— Говори-говори, да не заговаривайся, эфенди. — надменно бросил Гемаль, не поворачивая головы. — Еще ни один из потомков Имлада Великого не унизил себя и свой род, тем что возлег с мужчиной!

"Что не мешает подданным распускать слухи о подобных инцидентах с завидной регулярностью", подумал сэр Лестер, но вслух, разумеется, ничего не сказал.

— Чего гадать? — негромко произнес Ламаль. — Думаю, брат представит нам своего спутника.

Оба отряда сблизились до расстояния в пять-семь локтей и замерли. Молча.

— Здравствуй, брат. — наконец, почти минуту спустя, нарушил молчание Гемаль. Видимо переговоры доверили вести ему, как старшему в семье. — Зачем ты взбунтовал людей, поднял их против отца? Или не боишься гнева Тарка? За бунт против государя он покарает тебя, и жестоко.

— Помолчал бы уж, порождение сколопендры с лисьим языком. — юный принц сморщился, обводя взглядом братьев. — Или не знаю я, что Нуман, брат-близнец мой убит по твоему приказу? Не я первый пролил кровь, не я желал вашей смерти — вы все хотели ее. Пауки, грызущиеся в кувшине, вот вы кто! Где Шуль, Джимшал и Байасит? Убиты?

— Зачем говоришь обидные слова, брат? — нахмурился Арслан. — Разве не младший и не любимейший ты из наших братьев? Джимшал ушел в очередной загул еще когда нас было девятеро, но прошлой ночью в Аксаре был бунт, и мы не знаем, что с ним. Байасит вышел в море с Мидар-пашой и мы также не знаем, что с ним, но надеемся, что злая доля его миновала. Шуль... Шуль мертв, но и тут мы не при чем. Отпусти войска, вернись в столицу — нехорошо лить кровь родичей, нехорошо заставлять подданных отца нашего гибнуть из-за мнимых обид. Если не веришь ты Гемалю, то...

— То тебе не верю тем паче. — резко прервал его Ильяс. — Или скажешь ты, что твой цепной пес пустил своих ищеек за мной без твоего ведома? — принц издевательски расхохотался. — Никогда не поверю, что ты не знал о приказах того, с кем делишь все секреты и ложе!

— Цепной пес, это видимо я. — усмехнулся Фулдазерех, не обращая внимания на то, как, схватившись за рукоять сабли, подался вперед побледневший от гнева Арслан. — Я не держу зла на тебя, принц, за это оскорбление. Будь я столь же молод и горяч как ты, бушуй в моем сердце столько же гнева и ярости, я бы мог бы спросить, не делишь ли ты ложе вот с ним... — Исмаль-паша кивнул в сторону молодого спутника мятежного принца. — Но я этого не сделаю, ведь ты и сам знаешь, что твое обвинение неправедно и нелепо. Но ответь мне, принц Ильяс, кого же это я послал за тобой? В чем ты обвиняешь меня и своего брата? Я не в силах этого уразуметь.

— Кого послал? — принц скривился в презрительной гримасе и кивнул в сторону гулямов. — Вот их. Не всех, всего десяток. Родичи моей матери, что сопровождали меня, отвлекли погоню, а затем погибли от их рук, давая мне спастись.

"А что, это вполне может объяснить, откуда в сотне гулямов объявилась вакансия, которую я заполнил", подумал сэр Лестер, внимательно разглядывая молчаливого спутника Ильяса. Что-то в нем казалось ему знакомым, знакомым настолько, что создавалось впечатление недолгого но близкого знакомства с этим человеком. И в то же время, благородный Блюм готов был поклясться, что лицо его видит впервые.

Тот же, в свою очередь, бесстрастно оглядывал охрану аксарской делегации и на нем, баронете ре Лееб, взгляд его задержался чуть дольше, чем на прочих.

— Довериться вам? — продолжал меж тем Ильяс. — О, нет! Если бы желал я своей смерти, то оставался б в Аксаре. Джимшалу и, быть может, Байаситу я и доверился бы, у них, возможно, стал бы искать защиты и спасения. Но не у вас, проливающих родную кровь! Не против отца и повелителя своего веду я войско, но против вас, порождения Губернеза!!!

— Я не знаю, что за люди преследовали тебя, принц Ильяс, и не знаю кто хотел взять твою жизнь, но я никого не посылал. — невозмутимо ответил командир ени-чери. — Все мои люди оставались в Аксаре, клянусь тебе Тарком и Илиной.

Все столь же молчаливый спутник принца осторожно коснулся плеча Ильяса и, когда тот, с недовольным видом глянул на него, глазами указал на сэра Лестера.

— Не лжесвидетельствуй и не произноси ложных клятв. — в голосе принца, когда он вновь повернулся к Исмаль-паше, звенела сталь, а лицо приобрело хищное выражение. — Или не знаю я, что вы с моим братом — это слово он буквально выплюнул, — сговорились с северянами, дабы извести всех нас? И меня, и тебя, Гемаль, и тебя, Ламаль! Не расскажешь ли ты, Арслан, кого пригрел на груди? Неужто не поведал ты братьям, что за курун служит тебе?

— О чем ты? — искренне удивился Арслан.

— Открой лицо, курун! — приказал Ильяс.

— Ты же знаешь, для них это невозможно. — устало, и как-то обреченно даже, произнес Ламаль.

— Открой. — не обращая на слова брата внимания, сказал мятежный принц. — Открой лицо, сэр Лестер Блюм, сын аазурского посла.

Благородный Блюм вздрогнул. "Откуда, во имя Луны?!! — мысли скакали в его голове подобно блохам. — Откуда ему известно?!! Кто я, знали лишь четверо! Или кого-то взяли и раскололи, или... Или меня просто сдали и Виризг ведет какую-то свою игру. Что ж, погибать, так весело!"

Сэр Лестер Блюм, баронет ре Лееб, неторопливо отцепил один край раоба и с издевкой поклонился Ильясу.

— Рад приветствовать Ваше Высочество. — произнес он голосом, полным яда.

Лица большинства присутствующих (а почти всем им он был в свое время представлен) вытянулись. Больше всего вытянулась физиономия Гемаля с которым, аазурец знал это, сэр Максимилиан планировал, и вероятно уже провел, переговоры. О чем говорили Годриг и Резервный догадаться тоже было не сложно.

— Измена! — воскликнул Турман-паша, подавая коня назад и схватившись за рукоять сабли. Пехлеваны и большая часть штабных офицеров последовали его примеру, примеряясь к драке с гулямами и охраной Ильяса одновременно.

— Окстись, идиот!!! — рявкнул Фулдазерех. — Нас же всех тут сейчас перебьют!!!

Однако голосу разума никто не внял — Гемаль, главнокомандующий и прочие сердары, прикрываемые пехлеванами, ринулись в сторону своей армии. Арслан и Исмаль-паша были вынуждены укрыться среди ощетинившихся копьями и луками гулямов, а большая часть сопровождения Ильяса ринулась за удирающими полководцами — при мятежниках осталось не более двух дюжин бойцов.

— Уйдут. — зло произнес тай Зёнхар, глядя на сцепившихся с пехлеванами конвоиров, после чего повернулся к изготовившимся к немедленной атаке людям ар Фарди. — Не стоит лить кровь понапрасну, Исмаль-хан.

— Ну скажи, — зло усмехнулся принц Арслан, — что мешает нам убить вас прямо тут и прямо сейчас?

— А смысл? — подал голос Ильяс. — Ну, сдастся наше войско Гемалю... Ламаля, кстати, пришибли во время бегства... Тебе-то от этого какая выгода? В глазах всего аксарского гарнизона ты — продавшийся северянам предатель, и тебя просто удавят. Лучше подал бы сигнал ени-чери, чтобы прорывались к нам, а вместе мы сокрушим этого полукровку.

— Вместе? — хмыкнул его брат. — Ты же утверждаешь, что я хотел тебя убить.

— Ну, соврал. — парень пожал плечами. — Не твои это люди были. А в остальном все правда — меня и впрямь едва не прирезали, и если бы не Темир...

Принц с улыбкой поглядел на своего молчаливого спутника и дружески положил ему руку на плечо. Того такое открытое расположение со стороны принца, кажется смутило.

Арслан и Исмаль переглянулись, принц кивнул и Фулдазерех бросил сэру Лестеру свою командирскую пайсу, которую молодой аазурец, не ожидавший этого, поймал только в последний момент.

— Ар Зорг... то-есть Блюм. Бери с собой двух человек и дуй в лагерь ени-чери. Передай ар Тайану, чтоб прорывался на противоположную сторону. Солдатам пусть скажет, что Гемаль решил разом перебить всю родню, но сам едва ноги унес. Двигай давай! И не вздумай исчезнуть — с тобой еще будет разговор...

Сэр Лестер ткнул пальцем в двух первых попавшихся гулямов, мол, за мной следуйте, и дал кобыле шенкелей.

— Есть еще одно "но", брат. — сказал Арслан. — На престоле двое сидеть не могут. Давай сразу решим этот вопрос.

— Я не стремлюсь стать султаном, брат. — вздохнул Ильяс и тоскливо поглядел на Арслана. — Мне просто жить хочется, понимаешь?

* * *

Флот Великого Кормчего состоял преимущественно из одно-трехмачтовых джонок, и некоторого количества более крупных, четырех-девятимачтовых хунг-ту, имевших до пяти палуб, хотя были там, конечно, и другие типы судов — двухмачтовые пироги, галеры, галиоты... И все эти корабли, даже стоящие компактной группой, производили впечатление громадной, несокрушимой мощи, вызывая в памяти принца Гемаля слова старинной хроники: "Паруса его флота застилали виднокрай, а пена и волны от весел за их кормой были таковы, что превратилась в бурю".

На начало выхода султанского флота в открытое море, пираты прореагировали странно — навстречу имладонцам отправился всего один корабль, небольшой быстроходный галиот, несущий на верхушке мачты белый щит — знак посланника. Сами же Желтые повязки, тем временем, спускали на воду шлюпки и, судя по всему, готовили к высадке десант.

— Первый раз вижу галиот с тысячеградскими люггерами. — хмыкнул стоявший тут же, на мостике флагманского "Имладоние", Мидар-паша.