| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Семен Михайлович был мрачен, точно грозовая туча. Дело в том, что он успел проинспектировать один из полков в Черниговской кавдивизии, и то что он там увидел повергло его сначала в состояние шока, а потом...
-...Где этот Маркевич?!! Где эта гнида казематная?!! — орал Буденный. — Зарублю! Своими руками задушу эту б...!! — Тут он обернулся к своему начальнику особого отдела Ковалеву, — Ты! Ты какого хера здесь столбом стоишь?!! Тебя мне Берия зачем навязал, чтоб ты здесь штаб армии украшал?!! Через час чтобы этот Маркевич у меня здесь стоял, без петлиц и без орденов, но при кандалах! Исполнять, мать твою за ногу да и об угол!!!
Ярость красного маршала была понятна: конский состав полка был небоеспособен, а сами красноармейцы — недисциплинированны, плохо обучены, голодны и оборваны. Буденный сунул для проверки свой платок в ствол первой попавшейся винтовки, увидел след масла и рявкнул: "Почистить!". Но тут же услышал в ответ, что пакля в оружейке кончилась уже месяц как, так что...
Щи, которыми пытались накормить бойцов в столовой полка, являли собой подсоленный кипяток, в котором плавали разваренные капустные листья. Попробовав сей кулинарный шедевр, Семен Михайлович сплюнул и вытянул повара нагайкой. Но уже через пять минут извинялся перед бедолагой: продуктов в полку просто НЕ БЫЛО!!!
Когда начальник Особого отдела отправился выполнять приказ, Буденный повернулся к Городовикову:
— Ока, отвечай правду: при тебе так же было?
Ока Иванович обиженно хмыкнул, прикусил длинный ус и покачал головой:
— Семен, ты меня не первый год знаешь, а такое спрашиваешь? Совесть-то есть у тебя, али ты ее в войну вместо соли с картошкой слопал?
— Так как же?..
— Да так же! При мне здесь одна дивизия и управление корпуса стояли, а теперь — весь корпус! Я-то, тогда своих конников сам размещал, а ты... Э-эх!..
— Ну, ладно, ладно — буркнул пристыжено Буденный. — Не держи сердца, Ока, а лучше думай: как их теперь тебе размещать?
— А что тут думать? — Городовиков хмыкнул, но на сей раз уже весело — Уплотнять буду. Городское начальство, районное, ну и далее — по списку.
— И то дело, — согласился Буденный, после чего командиры занялись насущными делами.
Ковалев не стал испытывать терпение "первого маршала Советского Союза", поэтому уже через сорок две минуты расхристанный бывший комдив стоял перед Буденным, распространяя вокруг себя сильный сивушный запах и сияя свеженькими фингалами. Семен Михайлович подошел поближе, критически оглядел Маркевича со всех сторон и деланно ласковым голосом поинтересовался:
— Ты что праздновал, голубь? День ангела граненого стакана али в дивизии у тебя праздник какой?
В ответ Николай Леонидович промычал нечто нечленораздельное. Буденный придвинулся еще ближе:
— Ты, голуба, не мычи — не корова. А не то ведь я тебя сейчас доить прикажу, и покуда из тебя полведра молока не выйдет... Ты до чего дивизию довел?!! ОТВЕЧАЙ, ГНИДА!!!
— Товарищ маршал... — запинаясь, начал, было, Маркевич, но Буденный, побагровев, перетянул его камчой, — Запорю, сука! Фашист недорезанный! Кто тебе, б... подзаборной, велел так с красноармейцами и командирами поступать? У тебя ж, выбл... позорного, комэски на конюшне живут! НА КОНЮШНЕ!!! — Плеть свистнула во второй раз, и Маркевич тоненько, по-бабьи, взвизгнул. А Семен Михайлович уже обратился к Ковалеву, — У этого... — тут он на секунду замялся, подбирая подходящий эпитет, но не нашел и продолжил — квартирка-то имеется?
— Так точно, — Ковалев недаром провел три месяца в Алабино и набрался там от товарища Белова-Сталина старорежимных словечек. — Четыре комнаты, кабинет, две спальни и комната для прислуги, — уточнил он.
— Н-ну... н-ну... — Выдохнул Буденный, впадая в состояние боевого безумия... — Так, значит, да? Ну так и мы — так! Вот что, Ковалев: выбей из этого показания, что шпион, и расстреляй! Семью не забудь! Лет по пятнадцать лес валить — им в самый раз будет!!! А ты, Ока, — он повернулся к Городовикову и грохнул во всю мощь легких, беззастенчиво присваивая себе идею старого товарища. — Прошерсти-ка всех своих комдивов, и решай вопрос с жильем для командиров. Вызови к себе кировцев и узнай: всякие там председатели потребкоопераций, директора магазинов, рынков, базарные шахер-махеры... Ежели у кого отдельная квартира — уплотняй! В мою голову уплотняй!
— Сделаю, Семен, — кивнул Городовиков и зашагал, прихватив с собой нескольких командиров в свой старый новый кабинет.
Следующим номером в списке на инспекцию значилась 17-ая механизированная бригада. Буденный выехал туда на следующий день.
Согласно обнаруженным документам штаб бригады должен был находиться непосредственно в Проскурове, однако, на самом деле он располагался в деревушке Череповка. Сама же бригада привольно разместилась на полях между деревней и одноименной железнодорожной станцией, захватив в свой район старинное село Велика Калинивка и поселок МТС Череповая.
Несмотря на не самый теплый вьюживший февральский день, Семен Михайлович наотрез отказался от автомобиля и двинулся в инспекционную поездку верхом. Он справедливо полагал, что прямых дорог в России не существует да и не существовало аж со времен татаро-монголов, ну а верхами да по замерзшей земле — руби наметом куда тебе надобно! Лишь бы сугробы неглубокие...
Сугробов в конце февраля тридцать шестого года было немного — зима выдалась не снежная, так что инспекционная группа шла ровным аллюром, делая в среднем километров по десять-двенадцать в час. Буденный оглядывал пустую ровную степь и с наслаждением вдыхал тонкий, сухой, чуть морозный воздух.
— Ить, как на Дону, — буркнул он в усы, широко улыбнулся, и вдруг помрачнел. На ум пришла супруга — красавица актриса. Чертовка неблагодарная! Верно Саньча Сталин всю эту актерскую братию "фиглярами" да "скоморохами" кличет! За самым-самым редким исключением...
"Как вы не понимаете: я — творческая натура, — вспомнились слова Ольги. — Мне необходимо бывать среди тех, кто понимает меня и разделяет мои взгляды..." Взгляды — ха! Шубка соболья, да золота пять фунтов — вот и все твои взгляды! А бросить не могу — тянет к ней. Вот ровно как мыша к козюле!..
— Стой, кто идет!
Ого! Вроде ж пусто было, а тут — ровно из-под земли боец вынырнул! Ствол на перевес, и не винтовка в руках — пистолет-пулемет Коровина. А стоит так, словно готовится вот сейчас перекатом в сторону уйти да и причесать из своей трещотки! Хм-м... морда-то, вроде как знакомая...
— Боец, вызови разводящего и начкара!
— Слушаю, товарищ маршал Советского Союза, — отчеканил часовой и отступив на шаг резко засвистел в свисток, висевший у него на запястье.
— Слухай, махра, — поинтересовался вдруг адъютант Буденного Зеленский. — А ты, часом, в Пешаваре не бывал?
— Товарищ полковник, часовому на поту разговаривать не положено! — Сурово отрубил красноармеец и тут же, озорно блеснув глазами, прибавил, — За разговоры товарищ Саша мог у-ух!..
Буденный рассмеялся. Он вспомнил этого парня — разведка отдельного батальона, приданного на всякий пожарный во время индийской эскапады Сашке Белову-Сталину. Ну, теперь понятно, откуда у обычного часового в мехбригаде подобные замашки...
К ним подбежали разводящий с подчаском и старший лейтенант — начальник караула. После взаимных приветствий проверяющей группе были предоставлены сопровождающие, и Семен Михайлович двинулся к командиру бригады.
Комбриг полковник Куркин стоял возле временно реквизированного под штаб колхозного клуба и ждал визита командарма. "Солдатский телеграф" уже донес до него известия о судьбе командира дивизии Маркевича, которого "сперва полдня пороли нагайками ближники маршала Буденного, а потом расстреляли вместе со всей семьей, порубав малых детей шашками — нечего, мол, на щенков пули тратить!" Алексей Васильевич выслушал все версии жуткой расправы с комдивом Второй Червонноказачьей, иронично приподнял левую бровь и поинтересовался: откуда у Маркевича взялись "малые дети". Жена комдива — фигуристая, задастая и грудастая девица, на два десятка лет моложе мужа, и детей еще не имела. Легкость же поведения "хозяйки дивизии" была притчей во языцех всего Проскурова, так, может, порубали ее полюбовников? Если "да", так и за дело, а если "нет", то очень жаль...
Никаких грехов за собой Куркин не помнил, разве что — по мелочи, но за мелочи даже "Красный Мюрат" расстреливать не станет, а потому пребывал в относительном душевном спокойствии. Если товарищ командарм придерется к размещению личного состава в палатках, так пусть расскажет: где, прах побери, набрать зимних квартир в неподготовленном городе? А долбить землянки в мерзлой земле — занятие для саперного полка, а не для его бригады, в которой даже батальона саперов нет!
Недлинный строй конников комбриг заметил издали. Впереди кавалеристов, указывая им путь, катил итальянский пикап "Лянча Аугуста", в кузове которого стоял крупнокалиберный пулемет на высокой треноге. Эти автомобили поступили в бригаду совсем недавно, так что освоили их пока только в 17-ом отдельном разведывательном батальоне. Остальные еще приноравливались к быстрым и удобным, но весьма капризным "итальяночкам".
Куркин порадовался про себя тому, что удача вынесла маршала Буденного именно на разведчиков. В запрошлом месяце в семнадцатый разведывательный перевели полдесятка бойцов с боевым опытом и пометкой в личном деле "Секретно". Старший лейтенант, старшина и трое красноармейцев — все трое прокаленные горным солнцем, с новенькими орденами и медалями на груди. А в разговоре вся пятерка вставляла странные словечки из языков пуштунов и сикхов — тех самых, что сейчас насмерть рубятся с британскими империалистами. Маршал Буденный тоже в тех краях отметился — да не один, а с сыном самого товарища Сталина, который, по слухам, лично перебил целую кучу колонизаторов. А до того — уничтожил самого Гитлера вместе со всеми немецкими фашистами, а потом съездил в Италию, пробрался к Муссолини и предупредил итальянского лидера, что если бы не положительная характеристика, данная товарищем Лениным — Муссолини уже составил бы Гитлеру компанию на кладбище. И Муссолини все понял: развернул Италию на коммунистические рельсы и теперь — наш преданный друг...
Не то, чтобы Куркин верил в эти истории, но статью о награждении Александра Белова-Сталина в "Правде" он читал. И хорошо знал: просто так в СССР ордена не дают — чай не капиталисты и не дворяне, чтобы за происхождение награды давать. Так что этот дым точно был не без огня.
На этом его размышления и прервались: маршал Буденный подъехал к штабу и легко соскочил с коня. Он похлопал по шее любимого жеребца стрелецкой породы:
— Молодец, Софист, молодец. Ну, здорово, Куркин, показывай свое хозяйство!..
Инспекция показала, что семнадцатая бригада готова к бою хоть завтра. В меру своих возможностей, разумеется. Танки и бронеавтомобили носились по полигону в облаках снежной пыли, довольно метко били с коротких остановок по мишеням, бодро собирались в ударные кулаки или наоборот — рассыпались в цепи прикрытия пехоты.
В трех танковых батальонах бригады насчитывалось пятьдесят танков БТ-7 и огнеметных Т-26. В учебно-танковом — восемь БТ-5 и четыре танкетки Т-27. Как ни странно, основной ударной силой бригады оказался разведывательный батальон, числивший в своем составе самое большое количество бронированных машин. Девять плавающих танков Т-37А дополняли десять тяжеловооруженных КБМ с пушками 23-мм, пять КБМ с легким — пулемет ДШК, — вооружением, и полтора десятка небронированных пикапов пикап "Лянча Аугуста" с тем же ДШК в кузове. Сверх того, буквально вчера прибыли два новеньких бронеавтомобиля ГАЗ с обычным пулеметом в башенке. Осматривая их, Буденный вспомнил, что именно его любимец Саньша обозначил эти машины "БА-64", и дружелюбно погладил маленький разведывательный бронеавтомобильчик по рубленному крылу.
— Как машинки? — спросил он у разведчиков. — Осваиваете, бойцы?
— Так уж освоили, товарищ маршал, — отрапортовал загорелый дочерна старший лейтенант Уваров, под расстегнутым комбинезоном которого блестело новенькое "Знамя". — Да что тут осваивать? Машинка простая, кабээмке не чета...
— Ну, тебе-то, пенджабец, может и нечего, а остальным? — остудил боевой задор Буденный. — Остальные-то как?
— Так прикажите, товарищ маршал Советского Союза! — упрямо гнул свое Уваров. — Сами назначьте экипаж и проверьте!
— А и назначу! — загорелся Семен Михайлович. — Сам в башню сяду, а твоего — водителем посажу. Вот и посмотрим: чего кто стоит?
Через час гонок по заснеженным полям, БА-64 резко остановился в расположении батальона. Буденный вылез из башенки и тяжело спрыгнул на землю, сомкнув ноги, точно при прыжке с парашютом. Выпрямился, охнул, потер бок и повернулся к командирам:
— Ну, пенджабец, гаплык тебе! — сурово произнес Семен Михайлович, теребя ус. — Все! За покушение на маршала и командарма ответишь по всей строгости!..
Все замерли и лишь Ковалев со своими ухорезами напряглись и двинулись к Уварову. Тот заметно побледнел, несмотря на загар, когда Буденный вдруг расхохотался и хлопнул старшего лейтенанта по плечу:
— Уж так меня твой мехвод укатал, так укатал, думал — все, Сенька, вот он — конец-то твой! В поворот — на всем ходу, останавливался так, что я чуть башкой броню не пробил, — маршал хватанул за рукав вылезшего из броневика водителя и толкнул вперед. — Молодец! Так, только так в бою и надобно! И ты, пенджабец — молодец! Куркин! Пиши ему представление на капитана! А тебе, комбриг — благодарность! В приказе отмечу! Только не расслабляйся теперь! В бою — еще и не так будет!
Через неделю непрерывных разъездов по частям вновь формируемой армии Семен Михайлович Буденный сидел в своем кабинете и, матерясь в полголоса, составлял план организационных мероприятий. А попутно строчил запросы в Москву о предоставлении Первой конной новых образцов вооружения.
За последний год военная промышленность со скрипом и скрежетом переходила на производство нового улучшенного вооружения. Вот только его было непозволительно, оскорбительно мало!
Кэбэмки собирали едва ли не поштучно, и вручную, новых танков сумели произвести лишь две сотни штук — проблемы с трансмиссией и коробкой передач так и не были решены до конца, ну а такие мелочи, как гетерогенная броня или новые танковые орудия на этом фоне смотрелись совершенно незначительными. Малокалиберная зенитная артиллерия трудами покойного маршала Тухачевского — шпиона гитлеровского! — была в полном загоне, а новые двадцати трех миллиметровые автоматы страдали такими "детскими болезнями", что их ежемесячный выпуск в двадцать штук выглядел величайшим достижением.
С обычной артиллерией дело обстояло несколько лучше, но большая часть артсистем представляли собой модернизацию старых образцов, а потому, к примеру, маневр огнем изрядно затруднителен — поворочай-ка однобрусные лафеты! А выпуск новейших орудий прискорбно мал: предприятия крайне неохотно берутся за их выпуск, стараясь всеми правдами и неправдами отказаться. Понять производственников в принципе можно: кому охота возиться с переналадкой производства, созданием новых технологических процессов и тому подобным. Вот только за их отказ от такой возни придется оплачивать кровью бойцов...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
