| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Саньшу б озадачить... — Подумал Семен Михайлович и тяжело вздохнул, — Да куда ж ему еще и это? Спасибо, хоть стрелковое оружие подтянул... Но надо. Надо!" Он взял лист бумаги, достал из шеврового футлярчика самописку и аккуратно вывел вверху "Рапорт". Подумал, зачеркнул и написал чуть ниже "Донесение". Посидел еще, размышляя, и вновь зачеркнул написанное. Новый заголовок гласил: "Совершенно секретно! В Особый отдел ЦК ВКП(б)"...
Сталин посмотрел на Сашку, который только что положил ему на стол стопку исписанных мелким четким почерком листов. Затем достал из стола очки, водрузил их себе на нос и взял из стопы несколько верхних. Он быстро пробежал написанное глазами, кашлянул, взял следующие пять-шесть листов вчитался и вдруг замер. Затем поднял взгляд на приемного сына:
— Это ты точно рассчитал?
— Погрешность плюс-минус десять процентов.
— Все так плохо?
— Ну, не то, чтобы плохо: все-таки воевать будем на чужой земле, и все разрушения ожидаются только у противника. Но потери ожидаются примерно на таком уровне.
— Это в случае невмешательства Франции?
— Да, но она не вмешается, если мы дождемся результатов их выборов.
— Откуда такая уверенность?
Сашка помялся:
— Я — не великий знаток истории, но читал когда-то книгу Эренбурга "Падение Парижа". Так вот там упоминается левое правительство Народного фронта во Франции. Народный фронт уже сформирован полтора года назад, ближайшие выборы — в мае этого года. Они одержат победу и сформируют правительство. Так что если товарищ Тельман не станет требовать назад Эльзас и Лотарингию — эти парни и не подумают вступаться за Польшу.
— Хотя у них и есть союзный договор... Впрочем, обойти его французы смогут без особых затруднений. Без затруднений обойдут. С их точки зрения поляки сами поставили себя в ситуацию, денонсирующую этот договор, так как выступают агрессорами. Правые радикалы, конечно, проигнорировали бы это незначительное обстоятельство, но Народный фронт поддерживается Коминтерном. И даже кое в чем управляется им. Коммунисты войдут в правительство, а Народный фронт заблокирует агрессивные решения в парламенте. Верно. Дальше?..
— Основные проблемы в слабой подготовке красноармейцев и нехватке современного вооружения. Записка товарища Буденного приложенная ниже. А конная армия — наше самое боеспособное соединение.
— Товарищ Ворошилов, помнится, сперва предлагал две конных армии сформировать. А теперь готов и свою Первую конную не создавать — советует ограничится конно-механизированной группой на уровне корпуса...
— По состоянию в войсках с обучением и вооружением он прав, — кивнул Александр. — Вот только есть одна деталь: этой войной просто необходимо воспользоваться для получения боевого опыта. Знаете, есть такое мудрое изречение: "Генералы всегда готовятся к прошедшей войне". Так вот: все здесь — от покойного Триандафилова до ныне здравствующего Бориса Михайловича Шапошникова готовились к прошедшей Империалистической войне...
— И как, подготовились? — быстро перебил его Сталин, сверкнув глазами.
— Ну, более-менее. Если честно — скорее "менее". Но в общем — да, подготовились. Вот только проблема в том, что той войны больше не будет. А будет новая. С массовыми авианалетами по тылам и глубокими прорывами бронесил и мотомеханизированных соединений. Так вот, Семен Михайлович считает, что к такой войне даже его Первая конная — лучшее что сейчас есть в РККА, не готова. Не хватает новых танков — то есть, их вообще нет! Пятнадцать Т-28 — даже не отдельный танковый батальон! А у него они числятся, как отдельный тяжелый танковый полк РГК — с соответствующими полку службами тыла, снабжения, ремонта и так далее. А в мехбригадах обратная проблема — не хватает служб снабжения, ремонтных летучек, служб обеспечения ГСМ. Дальше — больше! В кавкорпусах — отдельные танковые полки, которые по числу танков превосходят мехбригады. А служба обеспечения ГСМ в кавкорпусе просто отсутствует. Отсутствует от слова "абсолютно". И что этим танкистам делать? Лошадей в танки впрягать, или соседей из мехбригад грабить?
Сталин молчал. Замолчал и Сашка, ожидая результатов своего доклада.
Иосиф Виссарионович быстро прочитал оставшиеся листы, сперва — внимательно, но чем дальше, тем более поверхностно. Последние листы он просто отложил в сторону, с силой хлопнув ими по столу.
— Так... Ну, а ты что предлагаешь?
— Я?!
— Ты!!!
Белов молчал долго, а затем спокойно — преувеличенно спокойно произнес:
— Товарищ Сталин, я — всего лишь обычный полковник спецназа. Я — не государственный деятель, и...
— Да? — Сталин поднялся из-за стола, подошел к Сашке и принялся внимательно его разглядывать. — Как интересно выходит, — проговорил он, наконец. — Товарищ Белов-Сталин — начальник Особого отдела ЦК Партии большевиков. — Товарищ Белов-Сталин курирует производство новых видов вооружений, часть вопросов военной разведки, осуществляет связи с некоторыми деятелями Коминтерна, и вдруг выясняется: он — совсем не государственный человек. А кто же он тогда? Кустарь-одиночка?
Он откровенно насмехался, и Александр, разумеется, это чувствовал. Но совершенно не представлял, что ему отвечать.
— Так вот, если товарищ Белов-Сталин — не кустарь-одиночка, то он завтра свяжется с наркомом обороны, наркомом военной промышленности, Генеральным штабом и начнет вырабатывать решение. И план действий. Которые и представит товарищу Сталину через три дня.
— Слушаюсь, товарищ Сталин! — Белов козырнул и двинулся к выходу.
Уже на пороге его нагнал веселый вопрос:
— А ты что, думал, я тебя в обер-палачах оставлю? — и короткий, каркающий смешок...
Двадцатого июня польским посланникам в Москве и Риме были переданы ультиматумы: в течении сорока восьми часов польские войска должны очистить незаконно занятые ими Германские территории и возместить нанесенный их ничем не спровоцированными действиями ущерб. В противном случае оба государства — Советский Союз и Народная Италия, будучи связанными с Германской Советской Федеративной Социалистической Республикой военно-политическим союзом, оставляют за собой полную свободу действий по принуждению Польши к исполнению международных соглашений. В тот же день дипломатической почтой такие же ультиматумы были доставлены в Варшаву. А несколькими часами раньше в Париже расшифровали секретную инструкцию Исполкома Коминтерна: Народному фронту предстояло отработать те средства, что Коминтерн предоставил для победы союза коммунистов и социалистов. Поэтому, когда польский посол добился аудиенции во французском министерстве иностранных дел, он был неприятно удивлен. Крайне неприятно...
— Польская республика, — медленно процедил новый министр Иностранных дел Франции Морис Торез, — в данном случае является агрессором, так что ни о какой помощи со стороны Франции, на которую вы, вероятно, рассчитывали, согласно нашего союзного договора, не может быть и речи.
Посол Микельский почувствовал себя так, словно его ударили по голове. Топором...
— Однако, с учетом наших прежних взаимоотношений Правительство Французской Республики считает своим долгом предложить свое посредничество для достижения приемлемых условий исполнения справедливых требований Германии, Италии и Союза ССР с правительствами этих государств.
— Вы бросаете нас одних, — гневно выкрикнул Микельский. — Бросаете на растерзание коммунистических дикарей, от которых мы так долго оберегали всю Европу...
Тут он осекся, внезапно сообразив, ЧТО и КОМУ он умудрился сказать. Ведь его превосходительство Торез — секретарь французской партии этих самых "дикарей"! Но Морис Торез лишь чуть усмехнулся:
— Возможно, настало время избавить вас от этой непосильной обязанности. Впрочем, мы, разумеется, рассмотрим ваше обращение на заседании парламента...
Двадцать первого июня на очередном заседании Парламента Французской Республики в повестке дня, раздел под обозначением "Разное. Второстепенное" рассмотрели обращение поляков. И хотя радикалы и правые отчаянно взывали к "благородству по отношению к старому, верному союзнику", шестьдесят два процента депутатов, принадлежавших Народному фронту, единодушно проголосовали против любой помощи агрессору. В любом виде. Слишком уж свежи были воспоминания о парижских беспорядках, учиненных правыми. Профашистские выступления и стали причиной создания Народного фронта, который теперь, празднуя победу, мог бы и Господа Бога объявить агрессором и фашистом, вздумай тот пойти войной на Сатану.
Румыния, Чехословакия и Югославия только теперь поняли, во что втянули их ясновельможные паны. Им предстояла большая драка с тройкой, может и не самых больших, но уж точно самых агрессивных (после самих поляков, разумеется) государств Европы. Россия, и при царях не отличалась особым миролюбием, а уж при новой власти кровожадных большевиков — спаси Господи! Германия — и двух десятков лет не прошло, как, считай, одна со всем миром четыре года сражалась, да еще чуть и не выиграла. Итальяшки, конечно, победами похвастать не могут, но задиристы. А если их русские и немецкие большевики поддерживать будут?
Больше всего боялись большой войны румыны. Их армия, хоть и была одной из самых многочисленных в Европе, да вот только качество у этой армии было, крайне не высоко. И сами потомки древних римлян прекрасно представляли себе, насколько эта армия боеспособна и победоносна. Хотя и числились румыны в прошлой войне в победителях, и по Версалю вроде получили территорий — чуть не полстраны, а ведь помнили, как их в шестнадцатом Макензен за две недели не просто разгромил — почти уничтожил! И совсем бы добил, если б русские армии на смерть не встали. А теперь русские с немцами — по одну сторону сражаться будут...
Впрочем, король Кароль II, занимавший пробританскую позицию, полагал, что все не так и плохо и был свято уверен: решись большевики на войну, Британская Империя сумеет дать окорот зарвавшимся хамам. Ведь британцы уже поставили в Румынию новейшие истребители "Бульдог" и "Ганлет", легкие бомбардировщики "Фокс" и целых четыре тяжелых бомбардировщика "Хендон". А еще поспособствовали закупить у Соединенных Штатов десять пикировщиков "Мартин". Последние, правда, доблестные румынские пилоты так и не освоили до конца, но ведь если только красные посмеют — нет! — просто помыслят проверить на прочность рубежи Великой Румынии, то на помощь сразу же ринутся сотни и тысячи благородных и непобедимых британцев.
А вслед за королем такого же мнения придерживались — не раздражать же Его Величество своим несогласием! — и высшее командование армии, авиации и флота. В противовес офицерству среднего звена и промышленникам. Эти как раз придерживались того мнения, что если , храни Господь и Дева Мария, война, то красных в Букурешти стоит ждать не больше, чем через два-три месяца...
У югославов были свои проблемы. Воевать против русских готовы только хорваты и словенцы. А чего бы не воевать — дрались же двадцать лет тому назад, и не то, чтобы все время проигрывали — бывало, что и сами гоняли русских схизматиков. Но вот схватиться с немцами они были решительно не готовы, ведь совсем недавно это были союзники, почти братья. У сербов и особенно черногорцев все было с точностью до наоборот: драться с немцами — пожалуйста, драться с русскими — господи спаси и сохрани! Причем в Черногории о возможности войны с Россией даже упоминать не рисковали: царногоры — народ суровый, резкий и несколько дикий. Услышат о такой войне — могут и в ножи взять. А могут и за винтовки похвататься: у них каждый мужчина который винтовку поднять уже или еще может — воин, и оружия по деревням да селам попрятано уж никак не меньше, чем мужиков в той деревне имеется. Получить же собственную гражданскую войну в планы югославского регента Павла Крагеоргиевича ну никак не входило. Имелась, правда, некоторая надежда, что русские эмигранты, которых в Королевстве сербов и хорватов находилось изрядно, помогут остудить горячие сербские да черногорские головы и удержать их от глупостей...
С Чехословакией дело обстояло вроде и неплохо: Германию и Австрию чехи недолюбливали крепко, и тем немцам, что обитали в Судетах, жилось не сладко. На стороне Чехословакии были первоклассная промышленность, талантливые конструкторы и опытные инженеры: заводы "Брно", "ЧКД", "Татра", "Шкода" потоком гнали современное оружие в огромных количествах и отменного качества. Недаром же даже англичане приняли на вооружение чешские пулеметы, а чешские самолеты успешно конкурировали на международных рынках с американской, английской и французской продукцией. Офицерский корпус был опытен — многие прошли не только фронты мировой войны, но и побывали в яростном пламени Гражданской войны в России.
Но имелись и проблемы. И первая, она же основная — Версаль, объединивший два, казалось бы родных и близких народа — чехов и словаков в одно государство. Чехи, так уж вышло, оказались более грамотными и образованными, а потому заняли большую часть начальственных мест — от деревенских жандармов, до президента и премьер-министра. И, разумеется, поддерживали чехов, всячески утесняя словаков. За что последние платили чехам тихой ненавистью. Для чеха оказаться в роте, где словаки составляли большинство, было чем-то сродни визиту в логово тигра людоеда. В таких ротах чешских офицеров практически игнорировали, не выполняя даже прямые недвусмысленные приказы, а сержантов и рядовых чехов просто били, иногда вплоть до членовредительства...
Война началась по иронии судьбы двадцать второго июня. Первый Пролетарский Армейский корпус Ротевера из состава Первой армии перешел в наступление под Франкфуртом. Германские солдаты под командой генерала-лейтенанта Фрича попытались прорвать польский фронт. Им удалось переправиться через Одер и захватить на восточном берегу восемь плацдармов. Однако далее наступление Ротевера застопорилось — войска увязли в позиционных боях, штурмуя Крейцбург и Бютов...
Двенадцать дивизий германской Красной Армии бились лбами о хорошо оборудованную оборону такого же количества польских. Это продолжалось целых восемь дней, а тем временем на востоке войска Витебской, Бобруйской, Винницкой и Житомирской армейских групп перешли границу Польши. И здесь красноармейцы встретили ожесточенное сопротивление, но тут дела пошли несколько легче — сказывалось значительно превосходство частей РККА в авиации...
Небо гудело от рева десятков авиационных двигателей, свиста сотен падающих бомб и мириадов трассирующих пуль и снарядов, несущихся навстречу самолетам. Десяток польских PZL отчаянно пытался отогнать с полсотни Р-5 и два десятка СБ, но девять троек И-15 и И-16 не позволяли полякам ничего сделать, связав их воздушным боем.
Красная авиация вот уже второй день почти непрерывно бомбила Барановичский железнодорожный узел. Еще вчера погибла одна из трех четырехорудийных батарей 75-мм шкодовских зениток, буквально заваленная бомбами, а остальные две изрядно потрепали штурмующие истребители. Ночью тяжелые ТБ-3 высыпали свой смертоносный груз на город и вокзал с методичностью автоматов, и вот с утра все началось по новой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
