Хроники Аскета. Третья сила. Часть 1.

Со стороны прикосновение ладони к боку Барина могло бы показаться легким, неопасным. В самом деле, чем слабый шлепок способен навредить этакой туше? На самом деле ни одна дубина не сравнится по части способности нанести смертельную рану с человеческим телом. Удар рукой, если он нанесен профессионалом, способен пройти вглубь, оставив кожу, ребра неповрежденными и превратив в кашу внутренние органы. Я сознательно бил в подмышку, не оставляя шансов выжить. Легкие, сердце превратились в труху, лимфатические узлы тоже, однако существо упорно отказывалось умирать. Оно скребло лапами по полу, пытаясь подползти и вцепиться зубами мне в ноги; пришлось переломать ему конечности, прежде чем Барин остановился. Еще несколько секунд живучая тварь судорожно билась, затем по ее телу волной прошла мелкая дрожь, и оно, наконец, затихло.

Тотчас с телом Барина начала происходить удивительная метаморфоза. Суставы медленно распрямились, оттенок кожи постепенно превратился из мертвенно-серого в бледно-розовый, длинные, костлявые пальцы уже ничем не напоминали звериные когти, а вытянутая пасть обрела облик распахнутой в предсмертной муке челюсти... Спустя минуту на полу передо мною лежал обычный человек в изодранном, запачканном известью и кровью костюме. Вокруг скрюченного тела медленно растекалось по паркету густое, багрово-красное пятно.

— Стоять! — Вслед за резким окриком входная дверь с грохотом слетела с петель от мощного удара.

Сейчас, когда горячка боя ушла и в добровольной слепоте нет нужды, неожиданно проявилась интересная картина. Образно выражаясь, мы с покойным не наедине. Я ожидал увидеть с той стороны кого угодно: растерянную охрану в сопровождении бьющихся в истерике дамочек из соседних кабинетов, даже приехавший на шум побоища милицейский отряд. Но не с десяток закованных в черные бронежилеты бойцов в шлемах с прозрачными щитками, готовых по первому знаку наброситься на меня. Все — псионы, и многих из них я знал.

— Руки поднять! На пол!

— ...Но избави нас от Лукавого... — тихо пробормотал я себе под нос.

— Аскет, не дури! — прикрикнул на меня командир отряда. — Пуле все равно куда лететь. Медленно подними руки и ложись на пол лицом вниз. Договорились?

Про пулю он выразился образно. Нервничал — не ожидал, что когда-нибудь будет меня арестовывать. Я прикинул возможное развитие событий и испытал сильное желание пнуть мертвого Барина. Теперь придется тратить время, объясняясь с компетентными органами и доказывая свою невиновность. Хорошо еще, что с моим будущим следователем я знаком и находится он неподалеку. Вон, выглядывает из-за спин.

— Давайте наручники, — вздохнул я, вытягивая вперед руки. — Какими судьбами, Сергей Родионович?

От расположившихся рядом со мной фигур ощутимо веяло опаской, недоумением и стыдом. Словно они совершают нечто неприличное, чего не делать нельзя. Их чувства вполне понятны — из десяти псионов, участвовавших в моем аресте в качестве силовой поддержки, восемь в той или иной степени являлись моими учениками, бывшими подчиненными, младшими коллегами или кем-то в том же духе. После Исхода чужаков многие бывшие бойцы из СБР перешли либо в ФСБ, либо в недавно созданную Службу Контроля Пси — откровенно говоря, она существует пока что больше на бумаге, чем в действительности, — в милицию, армию либо в другие государственные структуры. Но старых связей не теряли и к своим бывшим командирам, тем более к полковникам-"архангелам", относились более чем уважительно.

Оставшиеся двое, надо полагать, волновались из-за ненадежности своего положения. Слухи обо мне ходят разные, и надетые наручники никому не казались стопроцентной защитой от предположительно сошедшего с ума ментата-шестерки. Кстати сказать, мнение абсолютно правильное. Артефакторика развивается стремительными темпами, идет вперед семимильными шагами, однако полноценно соревноваться с обученными псионами изделия мастеров еще не в состоянии. И, думаю, смогут не скоро. Наручники выкачали из моей оболочки энергию, создать знак я сейчас не смогу. Ну и что? Для того чтобы выжечь чужие мозги или проломить руками грудную клетку прежде, чем жертва почувствует опасность, оболочка не нужна.

— Не подскажете, Виктор Андреевич, — наконец закончил ругаться по телефону невысокий щупленький псион и по совместительству мой старый знакомый, усевшийся в кресло через проход, — в чем причина отданных вами странных инструкций?

Микроавтобус плавно тронулся с места.

— Я не знаю, чего ожидать от убитого мной существа, — слегка развернулся я к собеседнику. — Предпочитаю перестраховаться.

— Вы имеете в виду убитого вами человека? — мягко уточнил тот.

— Человеком он перестал быть давно.

Сразу после ареста я приказал — в моем положении это наглость, но почему-то командир спецназовцев Сергей Круг (Круглов) отреагировал на совет как на руководство к действию — вероятно, по привычке, — к телу голыми руками не прикасаться, поместить его в "могильник" и приставить для наблюдения двух ментатов. Неизвестно, насколько мертв покойный Барин, и неизвестно, на что способны его таинственные хозяева. Или Хозяин, упаси нас все боги вместе взятые. Иногда труп является прекрасным средством влияния на живых, примером чему может послужить практически любой из последних экспериментов Покойника. И хотя одержимые не замечены в использовании техник некромантии, лучше проявить бдительность.

Пока Лукавый размышлял над моим ответом, я раздумывал о наших с ним отношениях. С момента нашего знакомства мы общались исключительно на "вы" и по имени-отчеству, избегая кличек — словно сознательно выдерживая дистанцию. Как два хищника, чьи пути время от времени пересекаются. До драки дело не доходило ни разу: мы относились друг к другу с определенным уважением, однако для сближения поводов у нас все-таки не нашлось.

Сергей Родионович Иванов, почтительно называемый подчиненными Лукавым, сейчас занимал пост руководителя Особой Следственной Группы при президентской Администрации. Иными словами, птица высокого полета. Расследовал громкие преступления, совершенные с помощью псионики, и, насколько мне известно, виновных находил всегда. Иное дело, что его несколько раз притормаживали, в приказном порядке заставляя развалить следствие, но при наших византийских нравах это и не удивительно. Как бы то ни было, мужик он очень умный.

— У вас, конечно же, есть чем подтвердить свое заявление? — поинтересовался Иванов.

— Переговорите с Фроловым. Я всего лишь помогаю его следствию и не знаю, о чем могу рассказывать, о чем — нет.

Я слегка покривил душой. Просто не хотелось разговаривать, к тому же недавняя схватка дала много информации, которую следовало обдумать. Если припомнить все имевшие место на сегодняшний день наши столкновения с одержимыми, вырисовывается неприглядная картина — они раз за разом преподносят сюрпризы. Вот и еще парочка: во-первых, среди неизвестного противника есть полиморфы, по крайней мере, один. Во-вторых, испускаемое ими ментальное давление заставляет тратить львиную долю усилий на борьбу в энергетической сфере, оставляя физическое тело уязвимым. Если сложно мне, то каково придется обычным псионам второго-третьего уровня, даже не ментатам? Шансов у них, пожалуй, и нет.

Вместо того чтобы искать уязвимые места нового врага и пытаться определить, с кем мы сейчас столкнулись, я вынужден тратить время на общение с органами.

— Сергей Родионович, — позвал я соседа, увлеченно крутившего трубку мобильника. — Не слишком ли быстро вы приехали?

Лукавый мгновенно понял подоплеку вопроса:

— Поступил анонимный звонок. "Аскет сошел с ума, спасайте". Мне сразу доложили о происшествии, камера наблюдения на входе показала соответствие изображения заданному портрету. Я решил проверить лично.

— Очень оперативно сработали.

— Мы торопились, — сухо улыбнулся Иванов.

— Источник звонка, конечно же, не установлен? — уже предвидя ответ, поинтересовался я.

— К сожалению, — развел руками Лукавый. — Но мы, разумеется, приложим все возможные усилия...

Задерживать меня надолго у него причин нет. Как только медики получат труп Барина, они сразу обнаружат кучу странностей. Он только внешне выглядит человеком: энергетика и генотип у него изменены очень сильно. Начинающий патологоанатом, и тот выдаст заключение о неясности происхождения данного организма.

Вот только не факт, что меня быстро отпустят. Наверняка найдутся желающие надавить, заставить выполнять какие-либо требования, или просто на всякий случай назначат проверку психического состояния. Последний аргумент я даже принимаю: сумасшедший псион моего уровня — это страшно. Увы. Гложет меня чувство, что времени мало, и терять его попусту сейчас ни в коем случае нельзя.

— Я готов потратить на объяснения не более суток.

— Вот как? — заинтересовался Лукавый. — И что вы сделаете, если придется задержаться на больший срок?

— Слово "срок" вы лучше не употребляйте, могут неправильно понять. Уйду.

— При всем моем уважении, вам вряд ли удастся.

Переубеждать его я не стал. Откинулся в кресле и постарался задремать — благо, по моим подсчетам, до логова Лукавого — в том, что меня повезут именно туда, я не сомневался, — оставался примерно час езды.

Для своих нужд Лукавый подобрал комплекс зданий в Подмосковье, за городской чертой. Современные средства связи позволяют получать девяносто процентов информации, не выходя из кабинета, а выезжать на место преступлений приходится не так уж часто. Кроме того, следователи зачастую мотались по всей стране, отчего иногда звучали предложения перенести штаб из столицы куда-нибудь на Урал.

Тюрьма для особо опасных преступников тоже располагалась здесь.

— Так, давайте еще раз и с самого начала, — произнес Сергей Родионович, поудобнее устраиваясь за письменным столом. — Вы утверждаете, что убитый владел техникой ментального воздействия.

— Да.

— И он напал на вас первым.

— Именно так.

— Иными словами, вы действовали исключительно в рамках самообороны.

— Верно, — пожал я плечами. Если честно, этот полуторачасовой допрос уже понемногу начал меня утомлять.

— Идем дальше. — Лукавый сверился с лежавшим перед ним протоколом, что-то дописал в нем ручкой и щелчком клавиши спрятал стержень в блестящий металлический корпус. — Вскоре после ментальной атаки убитый... Э-э-э...

— Изменил свою внешность, — подсказал я.

— С этого места чуть поподробнее, пожалуйста, — заинтересованно произнес Лукавый и снова щелкнул ручкой. — Изменил внешность? Каким образом?

— Дело не столько во внешности, — начал я терпеливо объяснять, кажется, уже во второй раз. Что ж, если понадобится, я готов повторить то же самое и в третий. — Изменилась структура тканей, мышц, подозреваю, что определенным модификациям подвергся и скелет. Можно предположить, основная цель трансформации — улучшение боевых характеристик этого существа. Скорости реакции, выносливости, силы. Болевой порог у него, кстати, тоже значительно снижен. Иными словами, он — полиморф.

— Звучит увлекательно, но не слишком правдоподобно, Виктор Андреевич, — протянул Лукавый и что-то чиркнул в блокноте.

— Да неужели? — усмехнулся я в ответ. — Взгляните-ка сюда, Сергей Родионович.

Раны на псионах заживают быстро: даже глубокие раны и порезы затягиваются порой за считанные дни; для того, чтобы срастить поломанные кости, в большинстве случаев достаточно недели. Если же рядом окажется умелый целитель или хотя бы просто псион, готовый поделиться собственной энергией, процесс выздоровления можно ускорить в разы. Сейчас с момента схватки прошло слишком мало времени, чтобы организм успел полностью восстановиться: разбитая губа заметно опухла, на затылке красовалась здоровенная шишка размером со среднее яблоко. Я специально не стал ничего убирать, затормозил процесс регенерации. Продемонстрировав следователю эти увечья, заодно расстегнул рубашку и высоко закатал рукав. При виде разодранной на предплечье кожи в потеках запекшийся крови и огромного синяка, украшавшего мое тело от подмышки до пояса, Лукавый удивленно присвистнул.

— Как вы полагаете, Сергей Родионович, мог ли простой человек, заурядный чиновник, не обладающий какими-либо сверхъестественными способностями, вот так вот меня отделать? Меня, псиона шестого уровня, обладающего многолетней боевой подготовкой? Способного кулаком проломить кирпичную стену и завязать в узел металлический лом?

— Н-да, — растерянно крякнул мой визави. — Ребра-то хоть целы?

— На сей счет не беспокойтесь.

Кроме того, на когтях Барина содержался какой-то неизвестный яд, о чем я умолчал. Не хочу отдавать кровь на анализ.

— Раньше вы сталкивались с чем-нибудь подобным, Виктор Андреевич? — мгновение поразмыслив, задал он следующий вопрос.

— Нет. Никогда прежде. Ни я, ни кто-либо из моих бойцов.

— Что ж... — произнес Лукавый, снова пометив что-то в блокнотике. — Прошу прощения, но я все же вынужден буду задержать вас тут ненадолго... По крайней мере, до тех пор, пока не придут результаты экспертизы, которые подтвердят... Ну, или опровергнут ваши показания.

С этими словами следователь протянул мне бланк протокола.

— Пожалуйста, внимательно прочтите, напишите внизу "с моих слов записано верно" и распишитесь, где галочка. Вам, скажите, услуги врача не нужны?

— Обойдусь, — не слишком вежливо откликнулся я, пробегая глазами выведенные аккуратным почерком Лукавого ровные строчки.

— Когда ты так на меня смотришь, мне становится неуютно.

Злобный опустил глаза и отвернулся. Света, стоявшая возле окна, за которым медленно сгущались синие питерские сумерки, конечно же, не могла видеть этого, но ощущение обжигавшего ее спину, давящего взгляда внезапно исчезло.

— Ты нервничаешь?

Девушка чуть приоткрыла форточку: в комнату ворвался порыв прохладного вечернего ветра, растрепав волосы и заставив ее зябко поежиться.

— Отца давно нет.

— Позвоню-ка я Фролову, — сказал Злобный, решительно потянувшись к лежавшему на журнальном столике мобильному телефону. Однако тот, словно почувствовав его намерение, внезапно зажужжал рассерженной пчелой, и тишину комнаты пронзила отрывистая мелодия звонка. Света вздрогнула.

— Да? — Злобный схватил трубку едва ли не раньше, чем отзвучали первые аккорды незатейливого мотива популярной эстрадной песенки.

— Андрюша, душа моя, не кричи так, а то у меня уши лопнут, — донесся из динамика чуть приглушенный расстоянием голос Призрака. — Лучше скажи мне, где вы сейчас находитесь?

— У Аскета дома.

— Вот и отличненько. Тогда слушай меня внимательно. — Тон звонившего внезапно изменился, став вкрадчивым, сдержанным и деловым. — Из квартиры ни ногой. Сейчас я пошлю за вами машину, за рулем будет мой человек, Дениченко его фамилия. Подъедет, снизу наберет этот номер. Спускайтесь и езжайте ко мне. Свету одну не оставляй.