Я вернусь. Том 2

Буквально краем сознания отметил парочку фигур в длинных халатах, появившихся и тут же замерших соляными столбами. Мы, однако, смущаться и останавливаться не собирались, и невольные свидетели на цыпочках просочились мимо нас, скрываясь в неизвестном направлении.

— Джон! — Сара оторвалась от меня, учащённо дыша, её грудь вздымалась, так маняще выглядывая из выреза маечки. Я попытался снова поймать её губы, но она остановила меня, смеясь:

— Нет, Джон, не здесь, — и потянула меня за собой. Мои апартаменты нашлись буквально в следующем коридоре. Приложив выданный мне ключ к считывателю у двери, Кэрриган втолкнула меня в открывшийся створ.

— Вот мы и пришли, — закусив губу, она сорвала с меня куртку и толкнула дальше в комнату, где я чуть было не завалился на большую кровать. Не на того напала! Извернувшись, я сам подхватил девушку и броском перекинул через себя на разом застонавший матрас. Встретился глазами с приподнявшейся на локтях Сарой, и, забыв про усталость, с рыком набросился на неё.

Затрещала безжалостно срываемая майка, лопнули в руках по швам штаны — невольно подключающаяся биотика приводила нашу одежду в совершеннейшую негодность.

Мне кажется, я что-то рычал, разнесло основание кровати биотическим всплеском, так что мы вместе с матрасом грохнулись на пол. Стонали, выгибаясь, переборки и, кажется, кто-то снаружи даже стучал в дверь, но нам было не до этого, хоть всю станцию разнесло бы на куски. Мы хотели этого и мы это получали, на остальное нам было плевать.

А потом я банально заснул. Долгий день, вагон информации, секс, да ещё и с биотикой, выжал из меня последние соки настолько, что я даже не запомнил того момента когда меня срубило.

Вот проснулся я замечательно отдохнувшим, с ясной головой и лёгкостью во всём теле. Потянулся, зевнул с риском вывиха челюсти и сонным взглядом посмотрел на замершую на выходе из душевой Сару.

Она была хороша. Поверх поджарого атлетичного тела была надета только моя майка, топорщившаяся на упругой груди и чуть прикрывавшая попу, но совершенно не скрывавшая длинные и стройные ноги. Мой взгляд из сонного сразу стал заинтересованным и я приглашающее похлопал по постельке рядом с собой:

— Иди-ка сюда...

Затем, как говорят комментаторы на Олимпиаде, был короткий разбег, толчок, прыжок, и матрас снова натужно заскрипел под весом наших соединившихся тел.

Чем мы занимались дальше, объяснять не буду, люди взрослые, сами поймёте. Единственно, не было у нас уже такого накала страстей, как в первый раз, биотика не хлестала подобно вырвавшемуся из рук брандспойту и мы даже ничего не сломали, наверное...

Уже после, я разглядывал Сару, лежащую на животе, пальчиком водя по её спине, и ловил задумчивый взгляд зелёных глаз.

— Джон, — её голос, чуточку хриплый но, в этот момент удивительно мягкий, был сейчас для меня, наверное, самым родным во всей галактике. — Почему у нас не было этого раньше?

Я лишь грустно улыбнулся, ответил, проведя ладонью по ещё влажным, после душа, волосам:

— Раньше я был твоим начальником, а ты моей подчинённой, — я остановил её, попытавшуюся что-то сказать. — И дело не в том, что могли бы подумать остальные, я сам никогда не смешиваю рабочие отношения с личными, это принцип, вбитый в меня моими учителями. А что бывает, когда этот принцип нарушается, уж поверь мне, я видел отлично. Ещё на Элизиуме.

— А сейчас? — задала она вопрос, улыбнувшись.

— А сейчас я вообще лицо с неопределённым статусом и уж точно не твой командир, — со смешком ответил я, поцеловал её, и снова притянув к себе, прошептал: — И больше не собираюсь им быть, у меня на тебя другие планы.

Следующий час пролетел быстро, а главное — приятно. Было нечто необычное в том, чтобы вот так расслабиться, почувствовать вкус жизни, отбросив на время мысли о "дамокловом мече" над головой и неумолимо приближающемся вторжении Жнецов, найти время для нас двоих на палубе полной врагов посреди боя, в сильнейший шторм, грозящий разрушить скрипящий от натуги корабль... Я был благодарен Саре уже только за одно это.

Заново уставшие, мы валялись на матрасе, тесно прижавшись друг к другу. Я смотрел на рыжую, что нагло оккупировала плечо, и по-хозяйски закинула на меня свою ногу, и думал. Думал о ней. В сущности, знал ведь я о Саре не так и много, скорее, считал, что знал, а по факту сюрпризов и тайн в ней оказалось на порядок больше. Сейчас страсть улеглась, на время утолив свой голод, а у меня начали рождаться вопросы. Вопросы, на которые я хотел услышать ответ.

Она почувствовала изменение моего настроения, вопросительно взглянула, приподнявшись — всё же эмпат из неё был великолепный, и я, вздохнув, заговорил:

— Я всё думаю о тебе, о нас, о "Цербере". О твоих новых способностях, продемонстрированных на Иле. Том опыте и мощи, и понимаю, что знаю о тебе всё меньше и меньше.

Она слушала внимательно, без улыбки, но с затаённой тоской в глубине глаз, а я продолжал:

— И мне тяжело, поскольку я не знаю, что стоит за твоими поступками — собственная воля или слепое подчинение. Кто ты, Сара Кэрриган? Расскажи мне, а я постараюсь понять. Я не требую секретов и тайн "Цербера", я хочу услышать о тебе.

Она села на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Взгляд её стал задумчивым, словно она что-то решала для себя. Затем, тряхнув волосами, она пристально посмотрела на меня, и, коротко кивнув, полным решимости голосом произнесла:

— Хорошо, Джон, я расскажу, всё, что ты захочешь услышать, и что не касается секретов "Цербера". Спрашивай.

— Биотика, — я тут же задал самый наболевший вопрос, ещё тогда, с Ила, не дававший мне спать. — Ты ведь не владела ей до этого? А тут такая мощь. Азари и та была впечатлена.

— Владела, — тихо ответила она. — Самый сильный дар среди людей, проявившийся в раннем детстве. На всей Земле таких, как я, было всего трое. Из-за этого дара я потеряла отца, именно тогда меня и заметили. Потом специнтернат, не на станции "Гагарин", туда направляли только середнячков, потому что о таких как я, турианцам знать не следовало. А интернат, Джон, был очень тяжёлым местом, особенно если не сумеешь сразу поставить себя. На нас испытывали различные методики повышения биотического потенциала. Некоторые действительно приносили результат. Большинство не давало ничего, а иногда всё кончалось плохо.

Она говорила тихо, и мне чудилась та, вырванная из среды, испуганная маленькая девочка, вынужденная жить по волчьим правилам.

— Уже тогда эти работы курировал "Цербер"...

Зацепившись за какую-то нестыковку, я переспросил:

— Курировал?

— Да, — утвердительно ответила она. — Тогда это ещё была подчинённая правительству Земного Альянса структура. Это в дальнейшем Призрак разругался с ними и пошёл своим путём.

— А потом? — я, мысленно поставил себе в памяти зарубку, вполне было возможно, что и Сара, и Джек, та оторва из второй части, обитались в одном учреждении, и информация, что тогда всё это напрямую курировалось Землёй, была небезынтересна.

— А потом было инсценировано нападение и нас всех вывезли, поставили особые импланты, маскирующие биотику и раскидали кого куда. Это уже была лично инициатива Призрака, проект "Дети". Альянс, со временем про нас забыл, а мы под новыми именами стали потихоньку пробиваться вверх, загнав это знание глубоко в себя, но всегда помня, что когда-нибудь наступит момент, и нас позовёт "Цербер"...

— Чё-ё-рт, — протянул я, осмысливая сказанное. — А это точно не один из секретов, которые нельзя разглашать?

— Нет, — Сара улыбнулась. — Призрак предвидел это и решил, что не будет вреда, если ты узнаешь.

— Значит ты один из сильнейших биотиков людей?

Она кивнула в ответ на мой вопрос, но добавила, с хитрым прищуром:

— Себя тоже уже можешь к этой когорте причислять. Опыта и знаний тебе, конечно, не хватает, но позволь мне судить по тому, что ты творил вчера, поскольку середнячок на такое не способен.

— Мне можно начинать гордиться? — перешёл я на шутливый тон, и Сара, снова возвращаясь от тяжёлых воспоминаний к своему обычному поведению, ответила: — Можешь, можешь. — неожиданно толкнув в грудь и показав мне язык.

Мы говорили ещё о многом другом, но всё когда-нибудь кончается. Поступил вызов от бессменной помощницы Призрака, мисс Лоусон, бесцеремонно ворвавшийся и разрушивший идиллию наших чувств и гармонию наших тел. Пора было выползать из берлоги, меня ждал Сам!

Вопрос с сопровождением решился сразу, стоило створу распахнуться: Миранда подпирала стенку прямо напротив моей двери. Я хотел поинтересоваться, как долго она меня ждёт, но, наткнувшись на закрытую позу и источающий холод безучастный взгляд Лоусон, словно ставшей неприступным бастионом, от неожиданности закашлялся и проглотил вопрос. Молча отступил в сторону, пропуская Сару, и чуть было не пожалел об этом.

Сложилось впечатление, что Миранда лишь мазнула взглядом по фигуре Кэрриган, когда та вышла вслед за мной в коридор, но моё внутреннее чутьё просто взвыло, словно я оказался около готового рвануть заряда.

А взгляд Сары, чуть ленивый и ничего не выражающий, пока она шла мимо Лоусон... Готов поспорить — это был взгляд войсковой колонны, раздумывающей, проехать ли ей мимо этого аула или же развернуть орудия и сравнять там всё с землей, больно уж подозрительно тихо.

Я в замешательстве смотрел, как две девушки проводили друг друга взглядом начартов расходящихся бортами кораблей вероятного противника сквозь прицелы орудий главного калибра. В исполнении двух самок с такой биотической мощью это было ни хрена не щекочущим нервы событием, а ощущением надвигающегося апокалипсиса.

И какая кошка между ними пробежала? Хотя, если вспомнить историю Миранды, то она, по сути, продукт генной инженерии, обязанный мощью биотического дара не наследственным признакам, а долгой работе с ДНК. А Сара — мощнейший биотик "природного" типа. Похоже, это всё банальное соперничество. Ну я по крайней мере на это надеюсь.

— Призрак ждёт, — коротко бросила Лоусон, отлипая от стены, как только Сара скрылась за поворотом. Я едва успел кивнуть, как за цербершей пришлось сразу брать резкий старт. Сорвавшись с места, она вихрем пролетала коридоры, какие-то спуски, помещения. Попадавшиеся по пути люди успевали только прижаться к стене. Пару раз замешкавшихся просто сносило в сторону биотическим импульсом, но, вроде как, особо пострадавших не было, как и особо недовольных — видимо, крутой нрав этой девы-воительницы знали и мирились с ним.

Забег наш окончился в небольшом круглом помещении с углублением в центре. Похоже, тут располагалась та самая канонная голографическая ерунда, с помощью которой я буду общаться с Харпером. Что же, это будет весьма занятно.

Поставив меня по центру, Миранда отошла к небольшому пульту у стены, и почти сразу засияли голографические эффекторы, формируя вокруг меня объёмную картинку, почти живую, почти натуральную — лишь пробегающая лёгкая рябь напоминала об обмане. На мой непритязательный вкус, эффект присутствия был почти стопроцентный, казалось: сделай шаг вперёд и окажешься в совершенно другом месте.

А место было и впрямь, колоритное. Огромная багровая звезда, до которой, вроде бы было рукой подать, притягивала взгляд, занимая почти весь огромный, во всю стену, экран. Приглушённый светофильтрами шар, а это, похоже, был красный гигант не из главной последовательности, завораживал своей необычностью.

— Я тоже люблю здесь бывать, — голос вывел меня из задумчивости, и я с интересом вгляделся в мужчину, сидевшего в одиноком кресле посередине.

Призрак, а это был именно он, не был ни молодым, ни старым. "Мужчина в самом расцвете сил", как сказал бы Карлсон. Тлела раскуренная сигара, зажатая между пальцев, Харпер сделал затяжку, и снова отставил сигару в сторону. Его глаза изучали меня, но что он думает, сказать было совершеннейшим образом невозможно: лицо выражало лишь лёгкую заинтересованность, не более.

— Значит вы и есть глава "Цербера"... — на мой полувопрос-полуутверждение, Призрак лишь чуть кивнул. Склонив голову на бок, он заметил удовлетворенно: — А вы, Шепард, именно такой, каким я вас представлял. Чувствуется порода и внутренний стержень. Знаете, не люблю гордецов, но уважаю гордых, уверенных в своих силах опытных, знающих профессионалов. Вы как раз из таких.

— Я рад что вам понравился, — я пока решил занять выжидательную позицию. Призрак был не прочь поговорить, а я послушать. Мне нужно было понять, что он конкретно хочет.

— Джон, не будем ходить вокруг да около, вы этого не любите, и этого не люблю я. Тут у нас с вами полная солидарность, поэтому говорю прямо: мне нужны ваш опыт, знания, навыки, и, не стану скрывать этого, знакомства. Естественно, это далеко не всё, но можете быть уверены, — с непонятным смешком продолжил Призрак, — ваша честь и достоинство задеты не будут, на подиум моделью я вас не погоню.

— А такое возможно? — тут уже я поднял бровь в некотором удивлении. Уж что-что, но модель на подиуме — наверное, последнее, о чём бы я подумал.

— Вы удивлены? — Харпер иронично улыбался. — Собственно, я тоже был удивлён, когда случайным образом узнал, что ради участия в показе с Флотом связывались представители нескольких модельных агентств ещё до вашего исчезновения. Обратная сторона пиара, мой друг. В экстранете забивать запрос "Шепард картинки" настоятельно не рекомендую.

— Ну, ладно, — я натужно хохотнул. — Модель из меня никакая. Но, всё же, — я перешёл на серьёзный тон, — мне нужна конкретика. Если вы изучали меня, то знаете: я не тот, кто бездумно возьмёт под козырёк и пойдёт выполнять любой приказ, — я чуть качнул головой. — Работать на вас не отказываюсь, и собираюсь это делать максимально честно — долг жизни трудно переоценить, но против своей совести и чести я не пойду. Если вас это не устраивает, то лучше сразу закатайте меня обратно в гроб.

Говоря такое, я рисковал, но не скажу, чтобы сильно. Я был им нужен. "Лазарь" и два года что-то да значат.

Глаза Призрака заледенели, а тон изменился:

— А почему вы, собственно, решили, что совесть и честь есть только у вас? Вы думаете, что тысячи людей, работающие на "Цербер" — беспринципные наёмники, неразборчивые в средствах и целях? Вы ошибаетесь. По сути, сейчас наёмник у нас только один — это вы, Джон.

— Про "Цербер" говорят разное, — я не собирался отводить взгляд. Мне нужно было чётко понять, что за человек сидит сейчас передо мной.

Призрак снова глубоко затянулся и задумчиво произнёс, глядя на рассеивающийся дымок:

— Люди, работающие на "Цербер", постоянно вынуждены делать выбор, между жертвами, большими жертвами и выживанием человечества как вида. И это очень нелёгкий выбор. Поверь мне. Пожертвовать меньшим, чтобы спасти большее. Джон, ты же армейский офицер, кому как не тебе это понимать, — в интонациях Харпера проскочила едва заметная грусть, когда он произнес: — Нам приходится всегда чем-то жертвовать, это правда жизни, от этого не уйдёшь, но никогда эта жертва не будет напрасной или бесполезной. И ты можешь мне не верить, Джон, но это так.