Всадники Апокалипсиса

Полковник снова скривился и обвёл взглядом притихший зал.

— Знаю, что некоторым очень не нравится. Они считают, что их свобода — превыше всего. Но эти люди забывают, что Свобода существует для человека до тех пор, пока он живой. Для мёртвого никакие свободы не нужны. Хотите свободы? Выиграйте войну! От вас сейчас зависит и свобода каждого из граждан страны и жизнь самой страны.

— Какую-такую войну?!! — послышался возглас из зала. Присутствующие тут же зашумели. Полковник снова поднял руку, призывая к тишине.

— А вот это вам объяснит руководитель Проекта.

На сцену поднялся Андрей Александрович. Несколько ошалелым взглядом осмотрел зал, но быстро собрался. В глазах зажглась всегдашняя его решимость. Он выпрямился. Но вид у него всё равно был "не ахти". Похоже было на то, что он от вчерашних "приключений" так и не отошёл до конца. Тем не менее речь свою он начал резко. Как всегда.

И как всегда издалека. Речи он всегда толкал обстоятельно, разжёвывая каждое положение. Не было исключением и это выступление.

— Мы потеряли время, — жёстко начал Андрей Александрович. — Мы. Страна. Сначала обвал в 1991-м. Когда к власти в стране пришли предатели. Они разворовали и продали страну Западу. Нашему исконному врагу. Дальше в 2000-м резкий обвал экономики был остановлен и превращён в медленную деградацию, конец которой всё равно был. В 2017-м. В десятом году наши враги попытались снова обрушить страну, по тому сценарию, что и в девяносто первом. Попытались устроить Перестройку-2. Тогда, в двенадцатом, нам удалось отстоять у "десталинизаторов-десоветизаторов" историю страны. Также была уже в четырнадцатом свергнута диктатура либералов, обеспечивших нашу страну той катастрофой, из которой с таким трудом нам пришлось выкарабкиваться. Но пришедшие на смену либералам, заняли половинчатую позицию. Вы помните, что был заключён договор с олигархией. В результате которого она часть своих привилегий сохранила. Типа "национальный капитал нам поможет". Да, деградация была остановлена. Да, она сменилась хоть и небольшим, но развитием. Но гниль, главная гниль — рыночная экономика — была оставлена в неприкосновенности. Именно она нас обеспечила этой "прелестью" — Волнами. Периодической остановкой прогресса и сменой её на застой и даже деградацию.

Андрей Александрович сделал паузу и осмотрел зал. Люди слушали. Но многие слушали с недоумением. Этот "политический ликбез" многих сильно удивил.

— Вы спросите, почему я вам это всё повторяю? — усмехнулся Андрей Александрович. — А вы хоть понимаете ЧТО ЭТО ВСЁ значило для страны и её будущего? Что значила остановка развития?

Он сделал небольшую паузу. Кто-то в зале морщился от неудовольствия, кто-то скучал. Но прерывать его никто не стал. Уважали.

— Так вот, граждане-учёные... Все вы знаете, что ещё в начале века, были сделаны расчеты. По ним получалось, что примерно к нашему времени, прогресс ускорится настолько, что приведёт к катастрофе. Её назвали Катастрофой Сингулярности. С одной стороны — хорошо. Прогресс и всё такое. Но вы все думали о том, какие разрушительные технологии стали лавиной поступать в мир?

— Вы говорите о "трансчеловеке"? — снова спросил кто-то с места.

— Да. Я говорю о трансчеловеке. Но не о трансчеловечестве.

— Но почему?!

— РЫЛОМ НЕ ВЫШЛИ! — рявкнул Андрей Александрович. — данные технологии не для всех, а для того, чтобы получить полное и решающее преимущество. Преимущество над всеми остальными НЕДОЧЕЛОВЕКАМИ!

— Но это же...

— Это НАЦИЗМ. Да. Это нацизм! На новом уровне.

Несколько минут шум в зале достиг такого уровня, что говорить докладчику стало невозможно. Он терпеливо дождался момента, когда этот шум немного уляжется и продолжил.

— Помните, что я вам говорил, ещё пять лет назад? Помните, как я призывал вас, прямо перед очередной волной кризиса, объединяться?

Повисло сконфуженное молчание. Это помнили все. Андрей Александрович обвёл притихший зал тяжёлым взглядом. Многие отводили глаза, опускали головы. Григорий, же, когда глаза шефа упёрлись в него лишь насупился. Ему нечего было стыдиться. Он один из немногих тогда его поддержал. Андрей Александрович еле заметно кивнул ему и продолжил в уже снова нарастающем гуле растревоженного зала.

— Помните! — как обвинение бросил он в зал. — Я вам говорил, что надо оторвать свои задницы от удобных кресел, выйти из уютненьких лабораторий, посмотреть вокруг и задуматься, к чему идёт Россия. А подумав, перейти к конкретной организационной работе. Иначе, драгоценное время будет упущено. С очередной "волной".

— Так начинать, надо было ещё в одиннадцатом или двенадцатом! — раздался всё тот же голос с места, и теперь Григорий его определил. Это говорил его давний, и несколько подзабытый приятель Смирнов — нейрофизиолог. Голос у того был с показной ленцой. И не запомнить этот нюанс было трудно. Он везде выделялся.

— Да. — Вдруг согласился с ним Андрей Александрович. — Надо было тогда. Тогда ещё отстранять от власти олигархию. Брать в руки власть и уходить в Скачок. Но после драки кулаками не машут. Сейчас нам придётся выбирать из двух типов вариантов. Я повторяю: теми, что ведут к окончательной гибели всех нас, и теми, что дают шанс хоть небольшой части человечества, и небольшой части нас, граждан России — выжить.

Он сделал небольшую паузу, но шум в зале не утихал.

— Я не говорю, что надо во что бы то ни стало сохранить цивилизацию. Об этом даже речи сейчас нет. Мы слишком сильно отстали. Сейчас, на данном этапе, можно говорить только о простом выживании хотя бы части народа. Не человечества вообще, а нас — нашего многонационального народа. Небольшой части. В будущей бойне. Вот такая, безрадостная картина.

— Но может всё-таки шанс есть? — не унимался всё тот же Смирнов. — переломить ситуацию, и как-то спасти ещё цивилизацию. А то без неё как-то... прохладно!

Последнюю реплику зал встретил безрадостными смешками.

— Есть. — Внезапно согласился Андрей Александрович. — Но для этого нам нужно придумать нечто, что остановило бы начинающийся Апокалипсис. Что дало бы нам возможность прибить зарождающееся сатанинское племя западных "суперхомо".

— Значит, всё-таки есть! — удовлетворённо заключил язва-Смирнов.

— Но сейчас надо исходить из того, что мы имеем. А имеем пока ситуацию, когда наиболее вероятна гибель всего человечества. Пока не будет найдено средство или средствА для избегания худших вариантов, мы не можем... не имеем права надеяться на лучшие исходы...

Андрей Александрович дёрнул головой и сделал рубящий жест рукой, как будто он перечёркивал всё то, что сказал до этого.

— Но всё это — зависит от нас! — жёстко заключил он.

— Но что же нам делать с олигархами? — в наступившей тишине задал вопрос неугомонный Смирнов.

— А вот это уже не ваша забота!.. УЖЕ НЕ ВАША!

— Тени прошлого

Кошмарное напряжение дня сильно сказалось на общем состоянии. Повышение температуры и головная боль, сопровождающая обоих последний час, добавляла неприятностей. Выплеск адского пламени над лабораториями хлестнул по самой основе жизни. И сейчас Джонни с тревогой по своему интерфейсу наблюдал, как меняется его состав крови. Он знал, что подобные изменения происходят и в организме Сэма, но уже ничего не мог поделать с этим. Всё, что он мог — он сделал. Введённые лекарства и программные модули, действуют во всю силу. Они очистили организм от большинства радикалов, что образует ионизирующее излучение. Но тут ничего нельзя было больше сделать с тем, что радиация поражает кроветворную функцию организма.

Средство снизило степень поражения. Самого нехорошего уже не будет. Не будет резкого и сильного снижения иммунитета. Как при СПИДе. А лучевая болезнь именно этим и славится — резко снижает иммунитет. Люди, поражённые радиацией, часто гибнут именно от инфекций, с которыми ослабленный организм попросту не может справиться.

До такой степени, падение иммунитета не дойдёт. Но слабость будет так как поражена кровь. Не тотальная, какая была бы в отсутствие того, что они приняли. Но будет. Уже есть сейчас.

Отец Келвин в сумраке кабины в своём тёмном одеянии выглядел как чёрный ворон. Отблески красных индикаторов отражались в глазах, что делало его фигуру ещё более зловещей. Ему только и оставалось сказать нечто типа "Nevermore", чтобы полностью соответствовать известному персонажу Эдгара По.

Джонни глянул назад. Сэма, несмотря на перенесённые потрясения, сон таки сморил. И он клевал носом на заднем сиденье. Голова безвольно моталась на поворотах.

Джонни же не мог себе позволить даже сонливости и поэтому переключился на стимуляцию организма.

Когда придёт время — надо будет больше спать. Следующий сон будет длинным. Сейчас же надо приложить максимум усилий, чтобы он не сменился сном вечным...

До сих пор они убегали. Но смерть упорно гналась за ними. Её когтистая лапа не раз и не два проходила в миллиметрах от них. Мимо. Промахивалась.

И промахивалась всего-то потому, что они на эти миллиметры оказывались чуть впереди. Оказывались чуть ловчее, хитрее, быстрее адских псов взявших их след.

Кто их загонщик?

Неясно.

Какова цель его, кроме как убить их?

Нет ответа...

Зачем ему вдруг понадобилось, чтобы именно эти двое заснули вечным сном?

Нет ответа...

Чем ему мешают?

Нет ответа...

Но есть догадки.

Сейчас Джонни с Сэмом снова убегали. Убегали, оставив позади ещё одну смерть. Смерть совершенно невинного существа.

Сэм обнаружил её.

Он всё мёртвой хваткой держался за кошку. Маниакально стараясь защитить это маленькое существо от гибели. Будто от её жизни зависела жизнь его самого. Но тут, на дороге всё открылось.

— А что это за клетка у вас? — внезапно поинтересовался отец Келвин.

— Да вот... кошку тащим с собой... Спасаем. — Смущённо ответил Сэм и потупился. — Жалко стало её. Очень.

— Если бы там осталась — уже бы погибла. — Пояснил Джонни.

— Кошка? Погибла бы?!! Там что, пожар был? — спросил Келвин.

— Нет. Хуже. РАДИАЦИЯ.

— Так это всё-таки был атомный взрыв... — каким-то упавшим голосом подтвердил Келвин.

— Да. И мы бежим почти от самого эпицентра.

— А на вас?! На вас есть радиация? — обеспокоено спросил священник.

— Нет. Убереглись от осадков.

— И кошку от них уберегли. — Тут же эхом добавил Сэм.

— Божье дело, спасти живое существо от страшной погибели. — Похвалил отец Келвин, подходя ближе к Сэму. Сэм вымученно улыбнулся. Уже совершенно ясно было видно, что тот еле держится на ногах.

Все эти жуткие нагрузки ушедшего дня подействовали на него гораздо сильнее, чем на Джонни. И это не удивительно. Организм Джонни, как гоночная машина двадцатого века весь был форсирован и модернизирован. Многое из того, что он изобретал, открывал, часто в первую очередь испытывал сам на себе. Не из мазохистских убеждений — он им не был.

И не из суицидальных наклонностей. Он берёг себя как мог.

Более того! Всё, что применял к себе, он тщательно проверял и перепроверял на животных.

Он просто знал, что рано или поздно, всё, что он разрабатывал, понадобится ему самому и по полной программе. Поэтому, состояние Джонни было не в пример лучше Сэмова.

— Что-то она у вас какая-то... спокойная. Дайте посмотреть! — заинтересовался отец Келвин и подошёл к Сэму.

Кошка лежала на своей мягкой подушечке и казалось спала. Келвин повернул клетку на свет и тут стало ясно, что кошка спит уже сном вечным. Коврик под ней пропитался кровью.

Видно та безумная очередь солдата, в след удирающей машине так-таки достала пассажиров. Джонни она пробила плечо. Неопасно. Несерьёзно. Тем более, что включившаяся на полную мощность регенерация уже затянула края раны и приступила к восстановлению разорванных мышц.

А для кошки пуля автомата стала фатальной.

— Но... как же?! Ведь она была... живой! — непривычно тихо сказал Сэм, и на глаза навернулись слёзы.

На несколько мгновений повисла тягостная тишина. Даже очерствевшего душой Джонни кольнула обида. И жалость. Ведь за те часы, когда они приняли решение спасти её, когда они бежали, протащив её практически через натуральный Ад "Меча Хаоса", он свыкся с ней. Как с ещё одним, хоть и маленьким, но комочком жизни, который они обязаны спасти. Он даже представил себе, как они вручают эту кошку какой-нибудь сердобольной старушенции. На сохранение и содержание. И кошке хорошо, и старому человеку — маленькая душа рядом в радость.

Выходит не смогли...

— Оставь её здесь, Сэм. Ей уже ничего не нужно. Ей уже хорошо. Навечно. — сказал тихо Джонни и чуть не поперхнулся. Голос его едва не дрогнул.

— Нет. Нельзя её так бросать! — вдруг сказал Сэм намертво вцепившись в ковчежек с кошкой.. — Её надо похоронить. Обязательно.

— Как ты считаешь... — полусогласился Джонни и покачал головой, но тут же был поддержан отцом Келвином.

— Кошка — божья тварь. И наш спутник по жизни. Сэм прав. Отдадим сей твари последнюю дань уважения от её хозяев. И бывших и нынешних. Так будет правильно.

Эта реакция Сэма открыла ещё одну черту его характера. Джонни по новому взглянул на этого простоватого и глуповатого на вид охранника. Как будто со старой стены обвалилась вдруг старая замызганная штукатурка, и под ней обнаружился красивый древний орнамент.

"Выходит, не зря воспитывали его в религиозном служении, — думал Джонни глядя как Сэм гладит по шерсти уже давно мёртвое тело. — Что-то такое, действительно доброе в его душе осталось. Что защищает его теперь в окружении бездушных и всё более звероподобных сограждан. Давно забывших всё человеческое. Относящихся хуже голодных гиен как к себе подобным, так и невинным животным, испокон веку живущих с человеком. К животным, даже хуже чем к людям. Ибо люди могут и отпор дать. А животные, — они беззащитны перед проявлением зверства.

Впрочем, возможно в этой реакции Сэма на смерть животного, проявилось ещё очень много болезней этого общества. И прежде всего тотальная отчуждённость всех от каждого. Вопиющее одиночество в толпе себе подобных. То одиночество, которое не преодолевается ни семьёй, ни любовью.

Да-да! Той самой любовью, что воспета в веках!

Здесь, в этом обществе одиночек, считающих истинной Свободой полное отчуждение от всех, даже такое чувство как любовь к ближнему, уже давно позабыто. И заменено натуральным скотством. Дружба — голым расчетом "выгодно-невыгодно", Любовь сведена к сексу, а сам секс к простейшему удовлетворению банальной физиологической потребности. Как стакан воды выпить.

И с этим "стакан воды выпить" они потеряли свои души.

Потеряли навсегда.

Даже семью они свели к тупому "брачному контракту". Свели любовь к простейшей операции "купи-продай". Свели Высшие Смыслы к низменному. А низведя потеряли дорогу в Рай.

Потеряли, так как дорога туда через обретение себя, через обретение души. А обретение души невозможно без любви.

Не той скотской, что ныне заполнила все информканалы, от устаревшего телевидения, до Всемирных Сетевых. Не гомо— и лесби-, что суть тоже разновидность скотства.