Всадники Апокалипсиса

Вы же морщились, затыкали уши, ругались и отворачивались от них — от Пророков.

Вы отринули и их самих, и их предупреждения.

А теперь — получите! "Кушайте — не обляпайтесь!". Плевать на то, что оно случилось. Главное, что вас об этом ПРЕДУПРЕЖДАЛИ, но вы, не желая оторвать от мягких диванов свои жирные задницы и сделать хоть что-то, МОЛЧАЛИ И ОТВОРАЧИВАЛИСЬ".

Шелест оборвался.

Над городком разверзлись врата адской топки, и свет тысячи солнц затопил округу.

Мгновение...

...И испарились здания лаборатории.

Вместе с уходящими вглубь земли подвальными помещениями.

Вместе с остатками биоматериала, с компьютерами и их накопителями, с охранными системами и сотрудниками, которым не повезло оказаться в нехорошее время в нехорошем месте. Превратившимися в зомби.

Мгновение...

...И в море ослепительного, жаркого света растворились толпы зомби, бесцельно шатающихся вокруг ограды лабораторий.

Мгновение...

...И так же, как будто их и не было, испарились лёгкие по конструкции постройки городка. Многочисленные коттеджи и офисы, магазины и их склады. Животные и люди, скрывавшиеся внутри зданий. Они до конца надеялись, что за ними придут и их спасут. А спас яростный свет. Избавил от жизни. Жизни в страхе.

Страхе, если не сейчас, но однажды вот так выйдя из дома, или даже не выходя, превратиться в нечто... что и человеком-то назвать невозможно.

Мгновение...

...И, вспыхнув, сгорела фигурка на откосе, стоящая над рекой, всё так и не смогшая решить для себя важную задачу — что это за вой, что это за огненная черта в небе и что делать. Отныне этих вопросов для неё не существовало. Как не существовало тела. Не существовало разума, вмещающего этого тела. Не существовало самого человека. Как будто и не было вообще его.

Мгновение...

...И вода в мелкой реке, попавшая под прямые лучи вспышки, превратилась в пар.

Мгновение...

...И лес, окружавший городок, на огромной площади превратился сразу же в пепел, огненной пеной вздувшийся над быстро оплывающей в стеклянную корку почвой.

А за всей этой адовой волной огня следовал молот ударной волны. Он сметал то, что не сгорело сразу, ломал в щебень то, что не могло гореть, подхватывал раскалённый пепел, в который превратился городок, и швырял его дальше огненной бурей.

Асфальт, лежащий на мосту, превратился в огонь сразу. Но свет упёрся в бетон весьма капитально сделанного сооружения. И только титанический удар огненного шторма, прилетевшего вслед за всесжигающей волной света, расколол его плиты и обрушил вниз.

Идущая следом от эпицентра сейсмическая волна ударила по основанию, в которое со страхом и надеждой вжимались две маленьких, в масштабах этого огненного апокалипсиса, фигурки людей. Основание треснуло в нескольких местах, дрогнуло и накренилось.

Часть обвалилась.

Другая часть, всё ещё подпирая края останков капитальных плит перекрытий, устояла.

Налетевший откат ударной волны сгрёб горящий пепел и потащил к центру. Туда, где над оплывающей раскалённой воронкой смерчем вставал многокилометровый огненный гриб.

Пятый ангел вострубил, и я увидел Звезду, падшую с неба на Землю, и дан был ей ключ от кладезя бездны:

Она отворила кладязь бездны и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма кладязя.

(Откровение Иоанна Богослова гл.9 п.1,2.)

— Интермедия

За окном шёл дождь. Широченный двор перед зданием института хлестали тяжёлые струи летнего ливня, смывая грязь и пыль.

Михаил Семенович отдёрнул занавеску и задумчиво смотрел наружу сквозь потёки на стекле. Мигнула вспышка молнии, и Михаил привычно сосчитал секунды до грома, определяя расстояние. Получилось около двух километров.

Семёныч, как его звали за глаза сотрудники института, был уже старым зубром, повидавшим многое на своём долгом веку. Он помнил ещё Советский Союз. Давно ушедший в прошлое и потому по нынешним временам всё больше и больше принимавший образ потерянного рая. Да и сам Семёныч часто для сослуживцев выглядел эдаким осколком того прошлого. Даже в осанке, сохранившей гордость и независимость, что часто не нравилось начальству. Но его терпели. Так как специалист он был высочайшего класса. Даже тогда, когда он предпочитал "давать ход" молодым, всё равно чувствовалась его и мысль, и его Воля.

— Значит, всё-таки ядерный заряд применили... припекло же, наверное! — задумчиво произнёс он, всё также созерцая буйство стихии за окном.

— Во всех смыслах припекло. Сейчас радиоактивное облако усыпало пеплом довольно большую площадь на севере США. Их СМИ об этом даже не заикнулись. Так, дежурное блеяние про "взрыв склада боеприпасов" да и то смикшированный. Ну, типа "неинтересная новость". — Ответил сидящий за терминалом Большого Брата, как называли в институте Центральный Компьютер, бодрый мужичок средних лет. Этого бодрого мужичка звали Леонид Фёдорович, и был он "правой рукой" Семёныча.

— А Европа? У них же собственные спутники есть! — Слегка удивился Семёныч, всё так же не поворачиваясь лицом к собеседнику. На улице по двору прямо под дождём к своему электромобилю бежал кто-то из сотрудников. Его согбенная фигура, тщетно пытающаяся защититься от падающих с небес потоков воды, вызвала у Семёныча ухмылку.

— То же самое. Явно сговор держав, протянутый на самом верху. — Как-то безразлично ответил Леонид также не отрываясь от экрана терминала.

— Но это значит также, что скрывалось нечто, что в интересах всех этих самых "договаривающихся сторон". Если так быстро договорились помалкивать.

Михаил Семёнович наконец оторвался от созерцания дождя и медленным шагом подошёл к Леониду. Тот, заметив это, махнул в сторону терминала рукой и указкой показал на несколько открытых "окон".

— Так ведь и заткнули для своих пользователей сообщения Китая и Индии! Задействован глобальный фильтр на всех кустах Интернета в Западном секторе. Представляешь, как серьёзно поставили всё на контроль?

На экране терминала появилась схема Всемирной Паутины с возведёнными преградами на пути следования информации.

— Нда... Значит, там было нечто, что надо было скрыть во что бы то ни стало. — Заметил Семёныч, опираясь руками на спинку кресла, в котором сидел Леонид. — А что говорит наша агентура?

— Агентура пока указывает на то, что в том городке были лаборатории какой-то фирмы. Что особо интересно, так то, что фирма была каким-то дальним подразделением BTS.

— Намёк на то, что было применено "прижигание"? — полувопросил, полуутвердил Семёныч.

— Именно!

— Если сделано так поспешно, то бацилла была воистину страшенной.

— Мне вся эта история не нравится ещё потому, что слишком хорошо ложится на канву истерических криков кликуш Апокалипсиса. Ну, помнишь там этот фрагмент из Иоанна Богослова? Мор и глад — второй всадник Апокалипсиса... или третий?

При этих словах Леонид сделал неопределённый жест рукой в воздухе и выдернул из глубины экрана раскрытый текст. Повозил его туда-сюда и приткнул его, наконец, в левом нижнем углу.

— Глад есть, вот только мора не хватало! Сколько там уже в Африке померло?

Семёныч вздохнул тяжко и отвернулся от терминала. Снаружи снова сверкнуло и загрохотало. За окном всё также лил ливень.

— И в Латинской Америке, и в Азии... — чуть помедлив, добавил Леонид.

— Кстати, и четвёртый всадник тут тоже в наличии.

— Война...

— Война-война... только вот правительство Штатов как бы не против собственного народа войну начало. С применением ядерного оружия.

— Не передёргивай... уничтожили там вирус. — Хмыкнул Семёныч.

— А то, что там мирного населения погибло до чёрта...

— Ну, не так уж и "до чёрта". Тех, кто попал в зону поражения, успели отселить.

— ...А остальных, кто оказался в следе облака взрыва, густо посыпали радиоактивным пеплом! — гнусно ухмыльнувшись, отметил Леонид.

— Всё ёрничаешь!

— А чего бы не ёрничать?! Ведь для того, чтобы обеспечить минимальную секретность, отселения не должны быть очень уж масштабными. Просто населению не сказали, что "в районе ожидаются радиоактивные осадки". И всё.

— Нда... Когда-то, во времена моей юности такие "хохмочки" с собственным населением в Штатах были попросту невозможны.

— Ха... С тех времён, когда это всё ещё держалось, уже тридцать лет минуло! Теперь они такое же быдло и бараны, как были ещё в тридцатые годы двадцатого века. "Тоталитаризьм" победили ведь. Теперь нет примера, относительно которого можно было бы равняться. Нет "разлагающего" примера СССР, который делал много чего для своего народа такого, что паразитам Запада было "в жабу" своим народам обеспечить. Типа социальных гарантий. Ну вот нету его, и пример давно забыт и залит грязью. Ну типа "тоталитарисьм", "геноцид собственного населения"...

— И "зажим Свобод", так как сейчас и там тех Свобод не оставили. — Подначил Михаил Семёныч, снова отворачиваясь от окна.

— А демонтаж Свобод начали сразу после падения СССР. Поэтому и собственные бараны не заявят, что-то типа "мы хотим так же, как там, и не хуже!". Теперь голая рациональность — надо, значит, НАДО. А то, что охлос при этом подохнет в количестве нескольких сот тысяч... это мелочи. На то они и бараны.

— За что боролись — на то и напоролись... — брезгливо поморщился Семёныч.

— Кстати! — вскинулся он. — А что говорит на всё это наш "Оракул"?

С этими словами за его спиной снова сверкнуло и громыхнуло. На секунду в свете небесного электрического разряда Семёныч сам превратился в нечто мистически грозное.

— Крысы в огненном лабиринте

Сплошной огненный ад... И оглушительный, не прекращающийся треск и грохот...

Сознание Джонни плавало в этой огненно-оглушительной лаве, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Контуженный, но не сдавшийся, он настырно выкарабкивался из засасывающей тьмы забытья медленно, но верно восстанавливая контроль за телом.

Джонни отлепил большие пальцы от ушей, оторвал руки от пылающего лица. В ушах хлопнуло. Скрежет и грохот заполнили, казалось, всю черепную коробку, что вызвало добавочный приступ головокружения. Незащищённые обмундированием части тела жгло. Видно, пламень окружающего атомного ада всё-таки достал их и здесь. Не сжёг. Но опалил.

Он разлепил глаза и тупо уставился прямо перед собой. С трудом сфокусировал взгляд, чтобы разглядеть, наконец, что это перед ним. Окружение явно отличалось от того, что он последний раз видел.

Отличалось...

Джонни сквозь дурноту мысленно усмехнулся этим своим мыслям и принялся изучать окружающую обстановку.

Галька под ногами была густо усыпана бетонной крошкой и, кое-где, крупными обломками бетона. Чудо, что их самих ни один из таких обломков не зацепил. Поднял глаза чуть выше и тут же взглядом упёрся в бетон всего в паре метров перед собой. Бетонная плита, одним концом лежащая в почти сухом ныне русле реки, была вся в трещинах, из которых торчали оголившиеся куски арматуры. Рухнувшие перекрытия моста оставили небольшое пространство под береговой опорой, каким-то чудом не привалив тех, кто под ними прятался, в то время как рядом — справа — всё было завалено под самую береговую стенку.

Джонни скосил глаза влево. Там через треугольную щель оставшуюся от рухнувших плит моста пробивался отсвет адова пламени, тянущего к небу свой огненный палец. Всё, что не испарилось сразу — горело, наполняя округу дымом и пламенем, которое медленно ползло в сторону эпицентра, втягиваемое чудовищным смечем, встающим над атомной воронкой.

Скрежет и грохот, по мере того, как поганка облака ядерного взрыва вытягивалась в стратосферу, постепенно стихали, переходя в отдалённый гул и ворчание. Как будто это ворчит адово воинство, недовольное достигнутым результатом, требующее продолжения огненного бала. Но Хозяин уже сказал своё "хватит", медленно и неуклонно таща их обратно. Туда, откуда пришли.

По губам и подбородку что-то ползло. Джонни машинально облизнулся, и на языке тут же стало солоно от крови. Провёл рукой под носом и посмотрел на перчатку, которая тут же окрасилась в алый цвет. Он вытер кровь с лица рукавом, но кровь продолжала струиться, затекая в рот. Джонни шмыгнул носом, но и это не помогло.

Голова звенела, и перед глазами всё норовило расплыться. Машинально он включил свой интерфейс и вызвал информацию о состоянии организма. На очках интерфейса тут же высветились строчки отчёта, которые в глазах не замедлили раздвоиться.

Джонни сделал несколько глубоких вдохов, прикрыл глаза и сосредоточился. Слегка помогло. Сработали заранее вложенные в биочип обратные связи, что позволило хоть и с трудом, но прочитать выведенный отчёт.

"Не смертельно", — с облегчением про себя подумал Джонни и тут же засуетился. Всё ещё борясь с дурнотой и головокружением, он вытащил из-под себя рюкзак и, слегка порывшись, достал коробку с аптечкой. Там, быстро пройдясь пальцем по ячейкам, нашёл нужный препарат и вколол себе. После, так же быстро орудуя уже своим интерфейсом, он вызвал из памяти чипа нужные программные модули и запустил на исполнение.

Разработка была его собственной. И модули, и само лекарство. Вот только он раньше совершенно не представлял себе, что его придётся применять для себя...

"Впрочем, стоп! Не только для себя..." — подумал он, почувствовав, как потерявший сознание и равновесие, Сэм, медленно клонясь в сторону, свалился ему на плечо. Джонни быстро, пока Сэм ещё не пришёл в сознание, сделал инъекцию и ему. Дальше взял его за плечи и потряс. Сначала безвольно мотавшаяся голова напарника вздрогнула, разлепила веки и совершенно ошалелым взором упёрлась в Джонни.

— Мы ещё не умерли? — спросил Сэм, глупо хлопая глазами.

— И не надейся! — язвительно заметил Джонни. — Я тебе сделал инъекцию. Как и себе. Одну из своих разработок. Так что гордись. Тебе честь оказана. Сейчас показывай, где у тебя контакт чипа.

— Какого? — всё так же в сильно замутнённом сознании спросил Сэм.

— Ну уж не идентификационного! — не менее ядовито фыркнул Джонни, дожидаясь когда до этого бугая дойдёт.

— А! Да? — неопределённо сказал Сэм и тупо уставился на свои руки, мучительно вспоминая, где у него вставили биочип.

— Сильно тебя контузило... — заметил Джонни, — ничего... сейчас лекарство подействует и мозги прочистит.

Сэм снова непонимающе воззрился на Джонни, но уже по глазам было видно, что до него постепенно доходит. Лекарство медленно, но верно начинало действовать.

Наконец Сэм решительно закатал рукав и протянул Джонни свою правую руку. Ткнул в еле заметный рубец на своём предплечье.

— Вот здесь.

— Хм! А чего ты шрам не свёл? — спросил Джонни для проформы, вытягивая из паза своего браслета тонюсенький шлейф.

— А просто так! — уже в прежней своей манере сказал Сэм. Чтобы не забывать, что он есть и где расположен.