Хроники Валькирий. С именем ночи (черновик)

— Всем хочется тепла, Нюкта.

Звучало это грустно и несколько вызывающе. Во всяком случае, валькирия приняла подобное высказывание на свой счет и с трудом удержала себя, чтобы не намекнуть Арлану о шубке, в которой ему-то всегда тепло будет. Но вовремя остановившись, она разжала кулаки и едва ли не насильно заставила себя усмехнуться. Мгновение изжигающей боли в груди уже прошли, оставив после себя лишь легкое жжение и чувство восхищения.

Еще раз окинув взглядом фигуру мужчины, она спросила:

— Ты меня для чего сюда пригласил, на задницу твою полюбоваться?

От хрипловатого глубокого смеха Арлана, по ее телу прошли мурашки. Легкое, едва ощутимое возбуждение было слишком приятно, чтобы спешно прогонять его, так что Нюкта решила позволить себе такой порок.

— Твоя прямолинейность... жуткое оружие. Подожди еще немного.

Вот только сама валькирия не была намерена ждать. Так что просто тихо подошла к Арлану сзади. Проведя кончиками пальцев по пояснице мужчины, она с удовольствием почувствовала, как он вздрогнул, но все же послушно отодвинулся, пропуская к столу.

Перед Арланом лежал клинок и ножны, перевязанные красной лентой. Занятное оружие — каролинг с нешироким и довольно длинным клинком оказался выполнен из булата с его мягкими завораживающими линиями сплавки металла. У самой пятки с одной стороны личное клеймо Арлана, которое она уже видела на кинжалах — руна его имени, очень подходяще означающая "богатырь", а вот с другой защитные письмена, точное значение которых знают только кузнецы.

— Сечен, — вслух прочитала она надпись на крестовине.

— Холодный.

Нюкта перевела взгляд на кузнеца.

— Я не могу закончить письмена без тебя. Надо вписать твое имя и пару заклинаний, по твоему выбору.

Длинный меч, далеко не легкий, но как раз под руку, ножны из черной кожи, перетянутые красным шелком. Красиво и определенно смертоносно. Во всяком случае, пробить густую схаальскую шкуру способен.

Удивление подавлялось с трудом. В голове у Нюкты просто не укладывалось, как мужчина, которого она подозревала разве что не в организации всей этой кутерьмы, и то только потому что возраста и ума еще маловато, мог сделать такое.

— Нравится? — спросил Арлан.

А она едва ли не впервые не знала что сказать. Валькирия прекрасно понимала, что в таком подношении может быть подвох, и, беря что-то из его рук, надо ценсу раз проверить, не зря ведь они с Гийомом отложили в сторону меч, побывавший в руках светловолосого кузнеца, но именное оружие — не чаша с вином. Сколько дней он потратил на него? Ведь такое просто так не делается.

— Хорош! Но почему каролинг?

— Ты же предпочитаешь действовать двумя руками, значит нужно что-то достаточно удобное. Да и по силе удара ты с ним справишься. Ты можешь хотя бы улыбнуться, чтобы мне было приятно? — довольно мягко попросил ее Арлан, рассматривающий лицо валькирии.

— Я не понимаю к чему это.

Мужчина вздохнул и прислонился бедром к столу.

— Мне захотелось его сделать. Для меня кузница, это развлечение, как ты сама заметила, способ отдохнуть от всего, что остается за пределами этих стен. Но так уж получилось, что ничего интересного за последнее время я не делал — наточить или выковать новый меч стражнику, и всё. А его мне было интересно делать. Можешь считать моей личной причудой. Такое объяснение тебя устроит?

Она кивнула. Кто-то вышивает и развлекается с любовником, кто-то пьет, а вот он создает что-то прекрасное в своей смертоносности.

И всё же меч хорош! Четкие линии и спокойствие.

— Что ты за него хочешь?

Арлан заметно напрягся, и Нюкте стало интересно, это потому что сам еще не решил или не уверен, что она на такое согласится?

— Знаешь, мне бы очень не хотелось что-то брать за Сечен. Я ведь его сделал не на заказ. Но по всем законам, я не могу отдать его тебе без платы. Тем более именной меч. Так что и мало не возьму. — Голос у Арлана был спокойный, несколько обволакивающий, не будь она валькирией — давно бы расслабилась. Так что когда он дотронулся до ее волос, Нюкта не вздрогнула, лишь косо наблюдая за лицом мужчины. — Я попрошу у тебя жизнь, твою жизнь. Если тебе удастся не погибнуть в этом... безумии, Сечен будет твоим. Если же нет, вернется ко мне и останется как память.

— Странная плата, не находишь?

— Ох, до чего же ты упряма! Хорошо, — улыбнулся он. — Если ты собираешься мерить в чем-то более материальном, давай договоримся на половину той суммы, что ты запросила у Медока.

— Недешево он мне встанет, — она наконец позволила себе ответить ему улыбкой. Да и скулы перестало сводить. Всё же ее ситуация сильно напрягала. Да еще и эти пальцы, перебирающие черные кудри.

— Неужели ты столько запросила?

— Еще, похоже, и продешевила.

О том, что она всё равно бы взяла лишь половину суммы — Нюкта предпочла умолчать.

— Церемонию проведем сейчас? И тогда я успею закончить его за пару дней.

Именное оружие не просто имеет имя владельца вплетенное в вязь печати, но и должно особым образом быть передано кузнецом владельцу. Только так гарантируется особая связь, при которой никому другому меч уже не подойдет, но и будет служить куда вернее.

Арлан начал что-то нашептывать, впрочем, валькирию не особо интересовала кузнечная магия, так что она просто наблюдала как его руки скользят по клинку, словно прощаясь. Сама же Нюкта даже не знала, чего больше хотела коснуться — теплой кожи или холодного металла. Понять какую игру ведет этот светловолосый мужчина пусть и сложно, но заманчиво и очень важно.

Наконец меч оказался у нее — одна рука сжимала кожаную обмотку, а другая придерживала клинок горизонтально.

— Будет немного больно, — тихо произнес кузнец.

А она в ответ приподняла брови — лишь бы пальцы не отрезал.

Разве она ему доверяет настолько?..

Но подумать об этом валькирия не успела, Арлан чуть сжал ее руку, позволяя своему детищу распороть ладонь его новой хозяйки и напиться первой крови, что тонким ручейком потекла по долу чуть опущенного клинка. Наконец капли начали падать на пол и ее руку выпустили.

— Теперь он твой.

Нюкта кивнула, полностью принимая вес клинка. Пожалуй, он был даже длинноват для подобного вида, но хорошо держал баланс и пришелся как раз по руке высокой валькирии. Темный металл прекрасно скрывал любые блики, что могло быть весьма выгодно. Удобное яблоко не даст руке соскользнуть даже при очень сильном ударе, на который такой меч и рассчитан — довольно тяжелый, без идеальной заточки и со скругленным острием. Оружие, созданное не для изящных финтов, а для кровавой рубки.

— Дай его сюда и замотай руку, пока не залила здесь всё кровью.

Нюкта отвела взгляд от Сечена и посмотрела на кузнеца, ловко вытирающего клинок. Арлан прав, она не знает закончена ли его полировка, так что лучше всего сразу защитить новый меч от ржавчины. На ее же ладони кровь уже остановилась, а к утру порез станет совсем незаметным. Но руку она всё равно замотала, если в рану попадет грязь, может начаться воспаление. Увы, валькирии не бессмертны и порой даже простужаются.

— Как пишется твоё имя? — спросил Арлан, пока она пыталась зубами порвать полоску ткани, чтобы закрепить повязку.

Усмехнувшись, Нюкта распустила шнуровку рубашки, доставая цепочку с подвешенным к ней медальоном. Их называли по разному, кто "пристанищем души", кто "вырванным сердцем", а кто и просто "меткой". Желанная вещь для каждой молодой валькирии, означавшая, что отныне ее имя будет занесено в Хроники, а сама женщина стала полноценной воительницей. Когда-то он был лишь символом... А сейчас кто-то носит его открыто, гордо демонстрируя довольно крупные медальоны различных форм, словно говоря — "моё сердце при мне", а кто-то, как сама Нюкта, предпочитал прятать, чтобы никто и никогда не узнал их тайну.

Когда выпуклый диск перестал крутиться, Арлану не составило труда увидеть не самый сложный в изображении символ ее имени, ложащийся серебряными завитками между черной эмалью. Вторая же сторона была своеобразным "лицом", и в случае с Нюктой состоял из сложного, едва заметного смешения темно-синего и черного цветов. Как же еще изобразить ночь?

Как и у нее, знак Сэлэнии тоже был круглым и изображал тонкий серп луны сбоку от тьмы, чуть присыпанной алмазной крошкой — Лунный свет. Он неимоверно шел светловолосой, всегда немного грустной и безжалостной валькирии.

Взяв уголь, Арлан несколькими уверенными движениями начертил символ на куске небеленой холстины и, судя по лицу, ничего кроме простого любопытства не испытывал. Неужели не знает о такой вещице? Судя по тому, что его больше интересует распущенный ворот рубашки, медальон для него лишь занятная побрякушка. И хотя это не о чем особом не говорит, сиарданин был неплохим лицемером, но такое поведение доставило ей удовольствие. Лучше иметь дело с похотливым кобелем, чем с алчной тварью.

Тем более, что иметь первого гораздо приятней.

Мужчина проследил взглядом за тем, как она убирала медальон и затягивала шнуровку и только потом спросил:

— Еще какие-то заклинания накладывать будешь?

— Я посмотрю в Хрониках что-то подходящее.

Не удержавшись, Нюкта еще раз провела пальцами над самым клинком, чуть веющим холодом, и коснулась бархатистой кожи обмотки рукояти. Гийом будет ругаться, он всецело поддерживает ее статус универсала, как в видах нечисти, с которыми она сталкивается, так и в выборе оружия соответствующе. Но пока она не устанет от Сечена, из рук не выпустит.

Повернув голову, Нюкта посмотрела на чем-то довольного Арлана.

— Я надеялся на более эмоциональную реакцию, — заявил он. А у самого выражение лица, словно после бурной ночи — сытое, спокойное, несколько нахальное.

— Глупо с твоей стороны. Я...

Договорить ей так и не дали — в кузницу буквально влетел молодой воин, и закричал:

— Арлан, у нас проблемы! Большие проблемы.

— Что случилось? — напрягся светловолосый, резко становясь серьезным.

— Роксана...

Ничего удивительного в том, что хватило и одного этого имени, чтобы Арлан сорвался с места. А вот Нюкта наоборот медленно подошла к растерянному мужчине, которого кузнец буквально отпихнул с дороги, и довольно мягко, дабы не пугать, спросила:

— Так что произошло?

— Роксану видели за пределами стены, в саду.

— Понятно.

Дело приняло интересный оборот.

Но уж очень не вовремя эта гулящая кошка решила встретиться со своим любовником-схаалом. К кому же еще она могла пойти за стену. И ведь наверняка знала кто он. Вот только чего искала от этих отношений? Неужели Роксана не понимала, как это опасно? Хотя... здесь скорее всего виновата и Нюкта — не надо было рассказывать о вольных нравах валькирий, подогревая интерес баронессы к опасным, но от этого только более притягательным оборотням.

Не тратя время, женщина вышла на широкий двор, и забрала из конюшни Ворона. Для жеребца визит хозяйки, точно так же как и прогулка без седла, не стали неожиданностью. Всех лошадей, выращенных в Церции, изначально учат обходиться без этого удобного приспособления, на случай вот таких вот неожиданностей. Валькирии же тоже не неженки, небольшую скачку вытерпеть могут. А вот без оружия им куда сложнее. Пришлось отбирать первые попавшиеся мечи, надеясь, что они окажутся достаточно крепкими.

Людям удалось задержать тварей только у дальнего леса, где сейчас кипела ожесточенная битва. Нюкта помянула баронессу, из-за которой сейчас рискуют жизнями эти мужчины и сама валькирия, еще одним недобрым словом. И пообещала засунуть ей в блудное место корень тапока, славящийся своим жгучим нравом.

Схаалов было больше чем людей, так что последним приходилось очень тяжело. С определенного расстояния Нюкта убедилась, что самой Роксаны среди них нет, зато над кишащей толпой она заметила светловолосую макушку Арлана. Так что об этих "героях", кинувшихся спасать прекрасную леди, он позаботится. Сама же Нюкта повела Ворона чуть в сторону. Уже в лесу она слезла со спины черного жеребца и хлопнула по мускулистой шее, этой же рукой указав на городские стены. По мокрой земле без седла он навряд ли кого-то увезет, а рисковать конем она не хотела.

Бежать даже по такому редкому лесу все равно было довольно трудно, но и тренированному человеку это не далось бы с той же ловкостью и скоростью как валькирии. Умение держать баланс тела и скорость давали ей преимущество, хотя последнее и уступало тому что могут развить схаалы. Так что задумай они уйти с добычей, ей бы никогда их не догнать. Но нет, твари затаились на одной из многочисленных полян, вырубленных браконьерами, о чем свидетельствовали многочисленные пеньки. Троица матерых самцов стояла на страже двух сук и еще одной баронессы. Словно поджидали кого-то...

Но явно не валькирию.

Нюкта не стала разбираться кого и зачем, об этом она узнает позже и точно знает от кого, а сейчас лучше заняться этими тварями, пока к ним не подоспела подмога. Хотя для нее и трети ценсы — более чем достаточно. Это уже не голенастые подростки.

С первым самцом она встретилась еще до того как добралась до поляны, заметив ее он без промедления кинулся на валькирию. За несколько шагов до огромного пепельно-бурого зверя, Нюкта сделала резкий прыжок влево, и, оперевшись правой ногой на древесный ствол, оттолкнулась, уходя уже в другую сторону. Схаал тоже дураком не был, быстро развернувшись к ней мордой. Желтые глаза его были пусты, ни жажды крови, ни одержимости битвой, что не могло порадовать валькирию — он очень хорошо себя контролировал.

На секунду они замерли друг напротив друга, а замет снова начали давно знакомый танец смерти. Но не зря именно валькирия была ее сестрой. Всё решил один прыжок: словно наконец решившись Нюкта сделала шаг навстречу оборотню, и тот ринулся в бой. Так что он даже не успел заметить как нога женщины проскользила по намокшей подстилке, а она сама буквально села на землю, выставляя вперед себя жало одного из клинков. Как только первый меч наколол на себя живое, сочащееся кровью тело, второй закончил дело, разрубая самца пополам.

Быстрым взглядом убедившись что он мертв, валькирия встала.

Не успела она сделать и нескольких шагов, как одна из сук зарычала, а вторая огрызнулась на товарку и встала.

— Ты зря пришла, валькирия.

Желания, да и сил говорить просто не было. Нюкта старалась сохранить ровное дыхание и сердцебиение. Просто загнать порыв анализировать ситуацию, как загоняла нервную дрожь и сомнения. Да, нелегко придется, но чего еще она ожидала? Судя по всему — спланированное похищение, группа схаалов удерживает основные силы людей, а вот эти... сильные, опасные. И это только в частности. Если смотреть шире... Не сейчас. Она знала что однажды это чем-то подобным закончится. Оборотни не могли долго развлекаться, они и так давно в этих местах.

Они должны забрать то, зачем пришли.

Сука еще раз смерила замершую и готовую к битве валькирию. Морально готовую, сейчас на воительнице не было ни хороших доспехов, ни достойного оружия. Только она сама. А это уже много.