Собирая осколки, чуть не наступила на пластиковую собачью миску с остатками сухого корма, одиноко стоявшую в дальнем углу. В таком доме просто обязан быть сторожевой пёс, и странно, почему я до сих пор нигде не видела его.

Джейми предугадал мой вопрос и объяснил, что это миска Дюка, который сбежал в лес сразу после того, как деда увезли в больницу, и больше не возвращался.

— Я хотел привезти из Хаттингтона другую собаку, даже посмотрел нескольких щенков, но так и не купил. Он хороший пес, Дюк. Я оставляю ему немного еды и приоткрываю кухонную дверь по ночам. Знаю, звучит глупо, но я верю в чудеса и умею ждать.

— Это не глупо, а очень мило, — сказала я искренне, хотя незапертая ночью дверь, как идея, не совсем нравилась мне.

— Я знаю, что выступила, как последняя идиотка, неспособная вымыть за собой грязную посуду, — продолжила я, набравшись смелости, — но я хотела помочь тебе в приготовлениях к пикнику.

Джейми улыбнулся.

Следовало замолчать и ждать ответа, каким бы он ни был, но что-то развязало мой язык. Как же я ненавидела собственную бытовую беспомощность! С раннего детства кухня представлялась мне местом вероломным, полным скрытых опасностей и подлых подводных камней, дорогу через которые знала только моя мать, храня её в строжайшем секрете. Малейшая ошибка, совершённая на этой территории, грозила обернуться ожогом, порезом, или морем грязи, отмывание которой отняло бы лучшие годы моей жизни.

— Я собираюсь замуж, а сама неспособна приготовить простейший обед. Право не знаю, как Роберт терпит эти лотки из магазинов готовой еды, и удивительно, что он до сих пор не взбунтовался.

— Мадлен, — сказал Джейми серьёзно, — вы не та женщина, чьё место на кухне. Просто смиритесь с этим.

Я сидела на высоком табурете у стойки, пока он в два захода принёс из машины пакеты с продуктами. Ещё немного и мне вежливо намекнут, что я мешаю, придётся уйти в комнату и до самого обеда уткнуться носом в ту скучную книжку.

— Мне будет приятно, если вы посидите на кухне, пока я готовлю, — услышала я голос Джейми, — я не решился бы попросить вас, но раз вы уже здесь и предлагаете помощь...

Бремя неловкости, лежавшее на моих плечах с самого утра, испарилось в прозрачном осеннем воздухе. Я была готова сидеть на этой чистой старомодной кухне целую вечность, глядя, как он разделывает мясо длинным, страшным на вид ножом. Перестала даже беспокоиться, какое впечатление произведу вечером на родню. В случае неудачи, можно вернуться сюда и спрятаться в кладовке.

Не знаю, почему именно сейчас мне вспомнился отец, которого я не видела уже много лет. О его изменах знали все соседи, мать была подчеркнуто холодна, когда он приходил, а за глаза поносила последними словами. Несколько лет подряд отец открывал один за другим невыгодные, быстро прогоравшие рестораны, а мама, ругаясь, как портовый грузчик, выплачивала его долги.

Я не могла держать на отца зла. Каждое его появление становилось для меня праздником. Наши совместные прогулки, катание на каруселях в парке и покупка мороженого были лучшими воспоминаниями моего детства. В его доме никто не гнал меня на репетиции, по выходным разрешалось спать до полудня и смеяться над разными глупостями, вроде собак, тявкающих на почтенных старушек.

А потом, в один пасмурный день, он исчез навсегда из города и моей жизни, не успев попрощаться.

— Когда ты навёл здесь чистоту? — спросила я у Джейми.

— Благодарю вас, — он окинул взглядом сияющую поверхность стойки, массивный деревянный стол и эмалированную раковину, — обычно моих бытовых подвигов никто не замечает. Вчера ближе к ночи захотелось привести это место в человеческий вид. Ну, я подобрал правильную музыку, надел наушники и вперёд. А потом ещё по лесу побродил, часов до трёх. Настроение такое, не знаю, со мной бывает. Надеюсь, я не мешал вам спать.

— Ни капли. Я вообще ничего не слышала.

Он сложил в стеклянную миску нарезанные куски мяса и принялся за маринад.

— Какой вы предпочитаете соус к барбекю, сладковатый или острый?

— Если честно, ни то ни другое, — улыбнулась я.

— Готов поспорить, вы вообще не любите мясо, приготовленное на огне, — он бросил на меня быстрый взгляд, — вам больше по вкусу морепродукты и белое вино, верно?

— Пожалуй, так.

— А соус сливочный, с грибами и сыром.

Я кивнула с улыбкой.

— Ты угадал.

— А у нас в семье любят поострее, вы уж не обессудьте.

Джейми смешал в ковшике соевый соус, кленовый сироп, кетчуп и горчицу, досыпал молотого чёрного перца, размешал деревянной ложкой и поставил на огонь. Я заметила, что за всё утро он ни разу не попробовал еду, которую готовил, словно был заранее уверен в успехе.

— Если у них во рту не случится пожар, я буду глубоко виноват, — сказал он, — впрочем, они так или иначе придумают, чем меня упрекнуть.

— Где ты научился готовить? — спросила я, — неужели брал уроки у какого-нибудь шеф-повара?

Он пожал плечами.

— У всех крутых поваров есть канал на Ютубе. Ну, и метод проб и ошибок никто не отменял. У нас тут, посреди леса, небольшая напряжёнка с магазинами готовой еды. Кстати, Мадлен, почему вы пошли вчера на кладбище? Я сам в детстве часами читал надписи на старых могилах, но всегда думал, что это моя персональная странность.

— "Ничто не потревожит вечного сна, милая Изабель, твой лик туманов не застелет пелена, не занесёт метель...", — процитировала я, — так мило и романтично. Должно быть, она ушла преждевременно, и муж очень её любил.

— Да уж, — усмехнулся Джейми, — наш славный предок сам сдал супругу палачам, когда её обвинили в колдовстве. А потом сочинил об этом кучу трогательных строк.

— Серьёзно?

— Дед так говорил. В библиотеке хранится где-то дневник Фредерика с его стихами.

— Джейми,— попросила я, — расскажи мне, как это произошло?

— Вы хотите узнать о проклятии? — он покачал головой, но я заметила хитрый огонёк, промелькнувший в зелёных глазах, — Лучше спросите у Роберта. Он настоящий Монтгомери, к тому же, он привёл вас в этот дом.

— Роберт ненавидит разговоры о семье, его бесит, когда я спрашиваю об этом.

— Охотно верю.

Соус на огне начал закипать, распространяя пряный запах. Джейми приподнял крышку, плеснул бурбона и снова размешал. Потом засёк время, запустив приложение на телефоне. Он походил на мага, готовящего причудливое любовное снадобье.

Глава 6

Этот эпизод никогда не станет частью официальной истории штата, даже если подлинность событий, описанных Фредериком Монтгомери в его дневниках, в сильно завуалированной, иносказательной форме, перестанет вызывать сомнения специалистов. Уж слишком силён дух нетерпимости, мракобесия и средневековья, окружавший трагическую гибель юной Изабель во второй половине восемнадцатого столетия.

Никто не знает, где побывал Фредерик в славные дни своей молодости, и что заставило его в тридцать с небольшим лет отойти от дел и поселиться в девственных лесах Вермонта, незадолго до того провозглашённого свободной республикой. Говорили только, что в странствиях по Старому и Новому свету, участвуя в битвах и дуэлях, то во славу английской и французской корон, то ради спасения собственной шкуры, он добыл несметные сокровища, способные обеспечить его потомков на много поколений вперёд.

Так или иначе, когда он приобрёл участок земли, поросшей непроходимым лесом в четырёх днях пути к северо-западу от Бостона, когда покинул побережье, с намерением построить там своё жилище и провести остаток жизни вдали от общества, многие сочли его сумасшедшим.

На том месте, где стоит сейчас особняк Монтгомери, Фредерик возвёл двухэтажный дом, напоминавший укреплённый форт времён тридцатилетней войны, с толстыми стенами, сложенными из местного серого камня, с добротной черепичной крышей и узкими окнами, похожими на бойницы.

— Мадлен, как вы относитесь к красному вину? — Джейми поставил на стойку запечатанную бутылку калифорнийского мерло годичной выдержки, достал с верхней полки два высоких бокала и посмотрел их на свет.

— Составите мне компанию?

— С удовольствием, — согласилась я.

По форме, эти бокалы больше подходили для белого вина, но мне сейчас совсем не хотелось умничать. Он откупорил бутылку, наполнил оба бокала доверху, хоть я и просила остановиться. Букет оказался неплохим, гармоничным и немного терпким. В глазах Джейми мелькнули янтарные искорки, когда он продолжил рассказ.

Изабель родилась в семье богатого землевладельца с юга и успела обручиться с избранником своего сердца к тому времени, когда Фредерик похитил её под покровом ночи и не останавливаясь гнал коней по охваченным войной землям до самой границы.

— Прапрадед не просил её руки, — сказал Джейми, — просто решил, что эта женщина нужна ему, приехал и забрал.

— Смелый был человек, — кивнула я, принюхиваясь к запаху яблочного пирога с корицей, поднявшемуся из духовки, когда мой собеседник приоткрыл дверцу, чтобы проверить, затвердела ли корочка.

Я поймала себя на мысли, что если в природе и существует такое явление, как Идеальная Мужская Задница, то, пожалуй, сегодня мне довелось его наблюдать. Всего от пары глотков вина я стала непростительно пьяной и беспечной.

Джейми обошёл стойку, сел на высокий табурет через угол от меня и улыбнулся, медленно поворачивая за ножку свой бокал.

— Вы не боитесь, что я вздумаю вот так похитить вас, Мадлен?

— Зачем тебе это нужно?

— Не скромничайте. Вы умная, красивая, гордая. Такую женщину не каждому посчастливится встретить. Будь я Фредериком, организовал бы вам побег из-под венца.

— Хорошо, что твоё имя не Фредерик, и мы живем не в восемнадцатом веке. К тому же, мне вполне нравится имя Джейми.

— А мне нравится имя Мадлен. Очень нравится.

Он придвинулся чуть ближе и положил ладонь на край стойки. Его коротко и не очень ровно обстриженные ногти контрастировали с моим безупречным маникюром. Я не убрала руку, хотя прекрасно понимала, что сейчас самое время встать и уйти. "Какого хрена ты с ним флиртуешь?" — спросил строгий голос у меня в голове. "А что такого?", — возразил второй голос, с нетрезвым апломбом, — "Он собирается поцеловать тебя? Ну и ладно! Никто ещё не умер даже от неудачного поцелуя с молодым симпатичным будущим родственником. Особенно, если у него красиво очерченные губы с загнутыми вверх уголками. Интересно, сколько девчонок сходили по нему с ума?".

Таймер духовки пропищал, и Джейми неохотно поднялся с табурета.

— Так вот, — продолжил он, подхватывая рукавичками противень, — Фредерик привёз её сюда и венчался в церкви, той самой, заброшенной, на вершине холма. Изабель стала хозяйкой поместья. Она забеременела, но не смогла выносить ребенка, а спустя несколько месяцев в округе началась всякая чертовщина.

Хаттингтон был тогда деревней в две улицы, застроенной деревянными лачугами. В них жили люди, которых Фредерик нанимал во время строительства. Многие из них остались, начали возделывать поля, расчистив от леса низину меж холмов.

Поначалу пропадал только скот, но вскоре в дневнике прапрадеда появились записи о случаях, когда волки похищали деревенских детей. Кто-то пустил слух, что молодая жена хозяина — ведьма, накликавшая беду на округу. Неизвестно, какие тайные враги желали зла Фредерику и Изабель, и чем именно она вызвала неприязнь поселенцев.

Во время зимнего солнцестояния, в самую длинную и тёмную ночь в году, у ворот поместья собралась толпа с ножами и факелами. Эти люди, которых Фредерик Монтгомери пускал на ночлег во время наводнений, которым он помогал деньгами и пропитанием в годы неурожая, требовали выдать ведьму. Трое суток выжидали они у стен. Трое суток сомневался Фредерик, понимая, что разъярённая толпа не остановится и спалит дотла место, ставшее его последним пристанищем на Земле.

В канун Рождества, когда прислуга грозила ослушаться и примкнуть к мятежникам, хозяин приказал отворить ворота.

Изабель вышла, гордо подняв голову, и ни разу не обернулась, чтобы посмотреть мужу в глаза. Говорили, что восходя на виселицу, сооружённую на перекрёстке двух главных улиц, она не издала ни звука.

Только на сороковой день, в предрассветные часы, когда Фредерик провалился в сон, измученный терзаниями совести и тоской по юной супруге, Изабель предстала перед ним, одетая в белоснежную шёлковую мантию и с петлёй на шее. Она сказала, что именем всех христианских святых, путями небесных светил и тайнами мироздания проклинает род Фредерика Монтгомери, без права искупить вину. Отныне каждая женщина, кого приведут в этот дом его потомки, будет обречена на безвременную смерть или тяжкие страдания до конца своих дней.

Джейми подлил вина в свой бокал, выжидающе посмотрел на меня.

— И оно действует, проклятие? — спросила я тихо.

— Мой дед был женат три раза и похоронил всех жен. Мой прадед передал поместье младшему брату и никогда не появлялся здесь. Мой отец и его жена... О них вы, должно быть, знаете. Можете считать это совпадением. Можете назвать меня сумасшедшим. Но я серьёзно хотел попросить вас не выходить замуж за Роберта.

По-хорошему, мне следовало разозлиться. Старинные легенды очаровательны, покуда не касаются твоей личной жизни. Но я была слишком пьяной, чтобы пытаться что-то кому-то доказать. Мне нравилась эта кухня, запахи стряпни, искрящие огоньки в глазах Джейми и его неподдельное внимание к моей персоне. Я собиралась сказать, что всё это чепуха, но замолкла, услышав шорох шин на подъездной дорожке.

Глава 7

Они походили одна на другую, как две фарфоровые куклы: Эва Монтгомери и её шестилетняя дочь. Обе крепкие, темноволосые, с тонкими бровями дугой и дребезжащими надрывными голосами. Обе обманчиво безобидные на вид.

— Так вот вы какая, — сказала сестра моего жениха, входя на кухню.

Она поздоровалась со мной за руку, как мужчина, и нетерпеливо кивнула Джейми. В то время девочка осматривалась по сторонам, подыскивая место, где можно пристроиться с планшетом.

Во взгляде Эвы не было ни капли тепла, ничего похожего даже на притворную доброжелательность и ребяческое желание досадить по мелочи, которыми отличалась тётка Маргарет. В глазах этой женщины я видела лишь глубокую, тщательно взрощенную ненависть.