-Ты возьмешь меня в команду, Сокол? Я же все рассказал тебе. Только я не хочу драить плошки или держать в руках вонючую тряпку...сделай меня боцманом! А потом разделим сокровище по-братски...
-Конечно, возьму. Будешь моим первым помощником, — покровительственно кивает Моррис и лезет за пазуху; стремительное движение рукой — и на стол, звеня и подпрыгивая, летит золотая монета, — держи. Купи себе еще выпивки и ступай отдыхать. Через три дня встречаемся здесь же...но только чур — о Призраке больше никому ни слова, понял? Иначе я буду считать наш уговор недействительным.
Сморщенное лицо забулдыги изображает живейшую оскорбленность, и он так яростно мотает головой, что сальные пряди его редких волос вздымаются вокруг лица, будто змеи. Моррис кивает, хлопает ладонью по столу — знак того, что условия Энди приняты, и тот становится членом команды. Затем пират поднимается, помогает встать мне, и мы оба направляемся наверх, в комнату, что мы снимаем в "Улыбке".
-Ты поверил ему? — нерешительно спрашиваю я по дороге, — по нему же видно, что это лгун, каких еще поискать...за кружку рома он тебе и не таких сказок мог придумать; думаешь, был тот монах на самом деле?
-Я верю ему, малышка, — глаза Сокола затуманены: он явно думает о чем-то другом, — не зря я подцепил его сегодня в порту, где он пытался рассказать эту историю Маквису Красноглазому; Маквис слишком туп, чтобы отделить правду от вымысла, а я мигом почуял: на сей раз рассказ этого недоумка Энди — чистая правда от начала до конца. Призрак существует, крошка, и мы с тобой обязательно найдем его. Мы будем богаты, Мелиан...сказочно богаты. Ты хочешь стать богатой?
И, не дожидаясь ответа, Сокол подхватывает меня, заливающуюся счастливым смехом, и взлетает по ступенькам на второй этаж.
На следующий день Энди Безбрового нашли в сточной канаве на задворках "Улыбки сирены", с перерезанным горлом.
Еще через день Сокол стал набирать команду для отправки в Ранаханн.
А еще спустя неделю я убила Сокола...
...Воспоминания о моем бывшем возлюбленном на миг затуманили мои глаза слезами и заставили колючий ком встать в горле, однако я сделала над собой усилие и заставила их отступить. В конце концов, что было, то прошло. Назад пути нет: я и так зашла слишком далеко; мне остается лишь искать Камень среди этого великолепия ранаханнской сокровищницы, уповая на то, что Безбровый все же говорил правду.
И покойный Энди не подвел меня.
Медленно идя по сокровищнице, касаясь, будто невзначай, всего, до чего дотягивалась рука, я внезапно споткнулась об угол какой-то картины, едва виднеющийся из-под слоя золотых монет. Повинуясь больше наитию, чем здравому смыслу, я наклонилась и принялась разгребать монеты: отчего-то стало любопытно, что же изображено на ней.
Вдруг из-под мерцающих золотых кругляшей прямо мне под ноги выкатился небольшой шар, размером чуть больше моего кулака. Мельком взглянув на картину, на которой были изображены две неизвестных мне женщины, я тут же подхватила его и поднесла к глазам, не веря своей удаче.
В том, что это был Камень, не могло быть и тени сомнения: он полностью соответствовал описанию Энди — янтарно-желтый, почти прозрачный, с темными вкраплениями — он напоминал застывший тягучий мед. Обычно, ощутив реальность своей мечты, человек не хочет осознавать этого, так и я завороженно разглядывала свою находку, слепо отказываясь верить в ее реальность.
-Вы заинтересовались чем-то, Каэррэ-хэннум?
Звучный голос калифа грубо низверг меня с небес на землю. Я с трудом заставила себя оторваться от созерцания Камня и, натянув на лицо тщательно продуманную улыбку, повернулась к властителю Ранаханна.
-Скорее, меня удивило и заинтриговало предназначение этой безделицы, — я продемонстрировала Теймурану камень, — что это такое? Видимо, это представляет собой нешуточную ценность, раз Ваше Величество поместил ее в святая святых Ранаханна...
Калиф недовольным жестом прервал мои разглагольствования и властно забрал Камень (я едва сдержала стон, когда тот перешел в его руки). Правитель озадаченно нахмурился, и так, и эдак вертя шар в руках и рассматривая его на свет.
-Признаться, хэннум, мы и сами толком не знаем, что это такое, — наконец, вымолвил он, — помнится, это было в заброшенном храме на одном из островов Лотоса...да, мы были там несколько лет назад с военным походом. Первый визирь тогда предположил, что это, наверное, какая-то редкость, и убедил нас забрать это во дворец. Но никаких особых свойств, ни магических, ни драгоценных, мы у него не обнаружили...наверное, это было что-то вроде храмового украшения.
И калиф небрежно подкинул на ладони Камень с пренебрежительным выражением лица.
Решение пришло мгновенно.
-Ваше Величество!
От крайнего волнения мой голос прозвучал чересчур звонко, и испуганной птицей заметался под сводами помещения. Дарсан, отстраненно разглядывающий крупный изумруд на просвет, вздрогнул и испуганно отшвырнул его от себя;Теймуран сжал пальцы над шаром и непонимающе посмотрел на меня:
-Вы что-то хотели, хэннум?
Я медленно опустилась на одно колено и склонила голову перед властителем Ранаханна в знак глубочайшей покорности, и заговорила, вкладывая в свой голос все волнение и трепетное желание, что во мне кипели.
-Да простит меня лучезарный калиф за величайшую дерзость, но мне бы очень хотелось иметь какую-то вещицу в память о моем визите в "Лилию". К тому же, что может быть соблазнительнее для такой любительницы редкостей, как я, чем столь загадочный предмет?
И я протянула дрожащие пальцы, сплетенные в молящем жесте, перед собой.
Законы ранаханнского гостеприимства написаны самим Пророком и остаются незыблемыми и нерушимыми даже для самых закоренелых преступников. Один из законов гласит: "благословен будет дом, привечающий гостя, и трижды благословен — хозяин, осыпавший гостя дарами и милостями; не откажи гостю своему в любой его просьбе, и да воздастся тебе это сторицей". Об этих законах когда-то поведал мне мудрый Одноглазый Том, и сегодня моя хорошая память сослужила мне хорошую службу.
Скорее всего, именно эти самые пресловутые законы и заставили калифа отбросить все дела и показывать чересчур любознательной гостье дворец.
То ли Теймуран Шестнадцатый не посмел пойти наперекор древнему закону, то ли Камень в его глазах действительно не представлял никакой ценности, но он, удивленно вскинув брови, протянул прозрачный шар мне, сопроводив это задумчивыми словами:
-Право, хэннум, женщины не перестают поражать нас. Вы могли попросить в дар любую драгоценность отсюда, однако предпочли столь ничтожную безделицу.
-Увы, — стараясь не выдавать сладостной дрожи ликования, охватившей меня, пожала я плечами, поднимаясь с колен и ощущая в руке приятную теплоту Камня, — Вы правы, о лучезарный, — даже мне порой непонятны мои прихоти.
Однако калиф не удостоил меня ответом. Лицо его побледнело, а глаза расширились: чуть приоткрыв рот, он с выражением крайнего ужаса смотрел на что-то за моей спиной. Крепко прижав к себе Камень я тут же обернулась, лихорадочно ища глазами предмет его испуга, но не увидела позади ничего особенного.
Кроме картины.
С полотна, обрамленного изысканной рамой, отделанной аметистами, на меня надменно, но с легким оттенком грусти смотрела пожилая черноволосая женщина в богатой галабене нежно-сиреневого, словно летнее небо на закате, цвета. За ее плечом была изображена русоволосая девушка в черной дисдасе, какую носят дворцовые стражники,наверное, чуть постарше меня. Глаза девушки были обращены к ее товарке по картине, а правая рука сжимала рукоять ятагана, заткнутого за ее поясом. В отличие от первой, явной уроженки Ранаханна, воинственная незнакомка больше походила на коренную жительницу северных окраин Алдории — судя по цвету волос и толстой косе, спускающейся с ее плеча. Интересно, что же так напугало калифа?
-Ваше Величество? — тихо позвала я застывшего, будто в беспамятстве, Теймурана. Он вздрогнул и, не обращаясь ни к кому, выпалил в пустоту:
-Это моя мать. Аэллам-хэннум. С ней тогдашний капитан дворцовой стражи, Моэранна-хэннум.
И, резко развернувшись, стремительно покинул сокровищницу.
Нам с Дарсаном ничего не оставалось, как, недоуменно переглянувшись, последовать за ним.
* * *
Калифа мы нашли, поднявшись по коридору, ведущему от сокровищницы. Теймуран Шестнадцатый стоял, тяжело дыша, опершись о балюстраду открытой галереи и вперившись невидящими глазами в пространство перед собой. Рядом с ним, опустив голову, застыл темнокожий раб. Услышав наши торопливые шаги, калиф, как-то странно дернувшись, обернулся, прижав ладонь к своему медальону. При виде меня едва уловимое напряжение покинуло его лицо, и его черты слегка разгладились.
-Простите нас, Каэррэ-хэннум, — чуть дрожащим голосом произнес он, — право, мы не знаем, что на нас нашло...
-Немудрено, что у лучезарного закружилась голова, ведь в сокровищницу вряд ли поступает свежий воздух, — тактично ответила я. Мне было не до причуд Теймурана — боится портретов — и морской демон с ним. Меня наполняла непередаваемая эйфория от осознания того, что половина — самая трудная половина дела сделана. Тело будто стало невесомым: с плеч словно свалилась тяжелая ноша и хотелось порхать. И все же, где-то глубоко плескалась горькая досада от мысли, что, не будь я связана обещанием с Дарсаном, мне бы даже не пришлось разрушать свою красивую легенду — просто отбыла бы спокойно из "Лилии" завтрашним утром — и в памяти обитателей дворца осталось бы лишь приятное воспоминание об обворожительной Кассандре Каэрре. Теперь же, отдавая дань немало помогшему мне юноше, придется предпринимать еще и вылазку в гарем.
Калиф с огромной благодарностью посмотрел на меня и устало взмахнул рукой:
-Надеюсь, хэннум не будет в обиде, если на этом мы закончим нашу экскурсию? Мы чувствуем необходимость передохнуть...
Это был настоящий удар под дых; за моей спиной шумно вздохнул обманутый в своих ожиданиях Дарсан. Я же почувствовала, как на смену эйфорическому настроению пришла громадная усталость: внезапное обрушение планов возымело эффект раската грома посреди ясного неба.
-Ваше Величество, — попыталась я мягко подтолкнуть калифа к исправлению ситуации, — за сегодня я и так посягнула на вашу безграничную милость, но, все же, осмелюсь попросить вас разрешить мне завершить осмотр вашего несравненного дворца знакомством с вашим знаменитым гаремом. Мне бы так хотелось хотя бы разок, хотя бы одним глазком посмотреть на тех знаменитых красавиц, о которых поэты слагают легенды, а менестрели...
-Нет!
Ответ прозвучал так резко и категорично, что я, ахнув, запнулась на полуслове, а Дарсан попятился.
Теймуран сгорбился над балюстрадой, хмуро глядя на нас исподлобья; в его глазах сверкнул гнев, вперемешку с подозрительностью. Я не на шутку удивилась и испугалась столь неожиданной реакции.
-Простите, Ваше Величество, — кротко склонила голову я, — наверное, я все же преступила границу вашего терпения.
-Мы не гневаемся, хэннум, — процедил Теймуран, — однако просим вас удалиться. Нам нужен отдых. Благодарим вас за столь чудесно проведенное время, надеюсь, вы насладились всеми красотами нашей скромной обители...когда вы отбываете?
-Завтра с утра, — пытаясь нащупать нужный тон разговора, осторожно ответила я.
-Мы велим подготовить для вас экипаж и грамоту, по которой вас доставят в любое место в Хайсоре. Оставшийся день можете провести, как вам вздумается, однако просим вас запомнить: в "Лилии" есть несколько мест, где не должна ступать нога чужака. Гарем — это одно из них. Засим мы откланиваемся; вас проводят.
Теймуран извлек из-за пояса свисток — точь-в-точь такой, какой вручил мне Тариб, и легонько подул в него. Затем, прижав руку к сердцу — знак наивысшего почтения в Ранаханне — коротко кивнул и поспешил прочь, взметнув длинными полами темно-синего бархатного жилета. Вслед за ним бесшумно скользнул и темнокожий раб, не удостоив нас и взглядом.
Я рассеянно проследила за ними, прикусив губу и озабоченно постукивая пальцами правой руки о костяшки левой. В голове стремительным потоком проносились мысли и идеи, и, кажется, я нащупала верную.
На Дарсана было жалко смотреть: он привалился к мраморной колонне, держась за переносицу дрожащими пальцами и глядя на меня осоловелыми глазами.
-Что же делать, хэннум? — хрипло спросил он, — вы достали то, что вам нужно, а как же теперь мы с Таллией?
-Прежде всего — не поддаваться панике, — хладнокровно ответила я, — как известно, Судьба любит играть с планами людей. Именно поэтому нужно не терять головы и суметь вовремя изменить их...и выиграть.
-То есть, вы хотите сказать, что знаете, как вызволить Таллию? Мы же даже не знаем, где находится этот гарем, да будет он проклят Эмиром!
Я покачала головой и поднесла палец к губам, заметив, что к нам, с другого конца галереи, спешит слуга, вызванный калифом.
Я любовно погладила приятно-теплый бок Камня, лежащего на ладони, хитро улыбнулась Дарсану и промурлыкала:
-Зато я знаю тех, кто покажет нам дорогу в гарем!
*айсанна — цветок, похожий на пион. но с более длинными и узкими лепестками; обладает преимущественно светло-розовым и белым окрасом и тонким ароматом;
**галабена — длинное женское платье в Ранаханне, отличается широким покроем и практически бесформенным силуэтом; как правило, украшается всевозможной вышивкой из стекляруса и бисера;
* * *
песчанные пауки — большие, размером с ладонь взрослого мужчины, пауки, преимущественно, черного или серого цвета, живущие в дюнах Ранаханнской пустыни. Отличаются тем, что при размножении паучихи плетут общий — на две-три самки — кокон, откладывая туда яйца. Выводясь, паучата оплетают кокон изнутри тонкими паутинками, а уже потом выбираются наружу;
* * *
храмы, построенные сектой, поклоняющейся Великому Дракону — мифическому существу, после прихода которого, по повериям многих, начался мир;
Глава 6.
* * *
Щелкнула застежка ремня; с визгом затянулась шнуровка на высоких сапогах. Тряхнув волосами, я зачерпнула горсть заколок из лазурной шкатулки Назиры, отделанной шелком, и принялась скручивать узел на затылке.
Дарсан, заматывающий на талии широкий пояс, неодобрительно следил за моими действиями, пока, наконец, не отважился написать на клочке пергамента:
"Не пристало слабой женщине надевать мужскую одежду."
Я хмыкнула, подкалывая пряди, и быстро вывела ответ:
"Тут уж, друг мой, не до приличий. Ты пробовал когда-нибудь убегать в платье? Хотя, да, извини...в общем, скорее всего, нам сегодня ночью придется спешно покидать дворец, и я не хочу, чтобы на нашем пути возникла хоть малейшая помеха."
"Не нравится мне ваш план, хэннум. Слишком опасно," — написал Дарсан и украдкой взглянул на меня; я подняла брови и пожала плечами: мол, у тебя есть соображения получше?
План мой и впрямь не отличался особой изощренностью, однако, на мой взгляд, полностью соответствовал сложившимся обстоятельствам. Нам не известно расположение гарема, но я знаю тех, кто может нас проводить туда: немые химамщики. И пусть они начисто лишены дара речи, на их двигательных способностях это не сказалось: не мытьем, так катаньем я добьюсь того, чтобы нас проводили в гарем. Остальное — дело случая; удача улыбнулась нам в сокровищнице, уверена, не оставит и теперь. Как говорят пираты Двух островов: "Суди о дне по рассвету, а о добыче — по абордажу".
