Будто во сне я послюнила палец и потерла щеку. Влага охотно впиталась в кожу, но не произвела никакого эффекта.
— Похоже, у этого булладха** ядовитая кровь, — тихо сказала я, — другого объяснения нет.
Желваки на острых скулах северянина вздулись, и он с яростью опустил ногу на труп. Раздался сухой треск.
— Я впервые вижу подобную тварь, — признался он, — и ей еще повезло, что она издохла прежде, чем я пришел в себя! Клянусь, я не оставил бы ни единой целой кости в ней за то, что она сделала с тобой!
Я подавила нарастающее раздражение. Наемник не изменил себе, распаляясь по любому поводу, даже если тот был пустячным.
Сама же я чувствовала странную отрешенность. Не то, чтобы мне было плевать на произошедшее, но и сильных переживаний я не ощущала.
Я глубоко вздохнула и убрала кинжал.
— Пора уходить отсюда, — мой голос звучал безразлично и отчужденно, — если никто не показывается, это еще не значит, что больше этих тварей здесь нет.
Коннар ухмыльнулся.
— Поражаюсь твоему хладнокровию, Кошка, — сказал он, — иной раз мне думается, что ты и не женщина
вовсе...
Я пожала плечами. С языка едва не сорвалась колкость, но я решила придержать ее при себе. Молча встав, я повернулась, чтобы продолжить путь к лесу, когда услышала удивленный возглас наемника.
Столб, на котором совсем недавно мы с чудовищем так весело проводили время, привлек его внимание, и он стоял перед ним, вглядываясь во что-то.
— Подойди, Кошка, — необычно серьезным голосом позвал он, — кажется, тебе тоже было интересно, куда пропали люди из этой деревушки.
Его слова пробили брешь в броне отчужденности, и я безропотно подошла и встала рядом.
— Ох, Хэлль!
— Оценила? — невесело хохотнул наемник, — вот так думаю: вроде бы, многое повидал, много, где побывал, но встречаешь подобное — и все летит к демонам. В этом он был прав. Мне тоже никогда не доводилось слышать о чем-то подобном, хотя земля Аэдагги полнилась самыми фантастическими историями.
То, что сначала показалось мне белесыми линиями, оказалось человеческими ребрами, плотно застывшими в ноздреватой серой массе, как гнус — в янтаре. Северянин достал меч и без особых усилий отковырнул еще несколько кусков этой странной субстанции. Перед нами появилось еще несколько костей и нижняя челюсть.
— Готов поспорить на свою руку, что эти штуки битком набиты скелетами, — угрюмо резюмировал наемник, затыкая клинок за пояс. — Вот тебе и ответ.
— Северные медведи не едят свою добычу сразу, — медленно, как сомнамбула, проговорила я, — сначала они зарывают ее в землю на несколько дней. Только когда мясо слегка подпортится и покроется червями, они вырывают его и пожирают.
Слова сами срывались с языка, и, начиная фразу, я не знала, чем она закончится. Словно кто-то говорил моим голосом, отведя мне роль безмолвного наблюдателя.
Коннар с удивлением взглянул на меня и кивнул:
— Примерно так. Скорее всего, это огромные столовые. Твари делали запасы впрок. Наверное, мы тоже должны были стать закуской.
Он скривился и отошел от столба. Я постояла еще немного, завороженно глядя на останки неизвестного мне человека. Кем он был? Землепашцем? Шахтером? Или это то, что осталось от матери большого семейства, дородной женщины с добрыми глазами? Или от девушки, которая только-только вступила во взрослую жизнь, окрыленная надеждами и мечтами?
Прямо как я.
Обжигающий огонь ярости вспыхнул в душе, когда я подумала о том, что и мои надежды и стремления могли бы быть погребены под толщей этой мерзости. Мутная пелена упала на глаза, горло сдавило резкой болью, и в ушах зашумело.
— Кошка!
Громкий оклик северянина привел меня в чувство. Я обнаружила, что стою, прижавшись лбом к "погребальному" столбу, сжав кулаки так сильно, что еще чуть-чуть — и ногти прорвут кожу.
— Я в порядке, — откликнулась я, не без труда выпрямляя дрожащие пальцы, — поспешим. Я больше не хочу находиться на этом...могильнике.
Коннар без лишних слов подал мне сумку с Камнем, сиротливо валявшуюся неподалеку, и тронулся в путь первым.
* * *
Осознание того, что наш путь к заветной цели сокращается шаг за шагом, пьянило. Поглощенная мыслями о каменной флейте, я совершенно забыла о наших драконидах, сбежавших в лес накануне. Вспомнив же о них, я приуныла: с исчезновением скакунов шанс в скором времени добраться до монастыря становился ничтожным. Учитывая то, что факелы потерялись где-то на страшной пустоши, а без драконидов время в дороге растягивалось вдвое, если не втрое, мысли мои приобретали все более и более мрачный оттенок. На чудо я не надеялась и была твердо уверена, что скакуны уже далеко от нас и наверняка закончили свои жизни в желудках каких-нибудь хищников.
Именно поэтому вид двух драконидов, мирно разгуливающих между деревьев у самой кромки леса, поразил меня до глубины души.
Судя по чуть расширившимся глазам северянина, он тоже этого не ожидал.
— Пожалуй, стоит послать драконюху пару дориев, — хмыкнул он, седлая животное, — наверное, та зубастая тварь решила оставить их на закуску, только добраться сюда уже не смогла.
— Либо мы показались ей более вкусными, — в тон ему поддакнула я, вставляя ногу в стремя. Продырявленную ладонь кольнуло, и голова закружилась: забытье на столбе продолжало сказываться. Неуклюже побалансировав, я все же запрыгнула в седло и взяла поводья, вопросительно взглянув на Коннара. Тот почему-то медлил.
— Скажи, Кошка, — задумчиво проговорил он, — ты по-прежнему хочешь продолжать путешествие? Несмотря на все, что с тобой случилось? Впереди могут ждать вещи и пострашнее.
Я в изумлении прикусила губу и нахмурилась. С чего бы это наемника потянуло на подобные расспросы?
— Я сама выбрала этот путь, — безаппеляционно отрезала я, давая понять, что не очень горю желанием продолжать этот разговор, — и пройду его до самого конца. Каким бы он ни был. Что бы не ждало меня впереди. Я должна. Иначе моя жизнь потеряет смысл.
Голос задрожал от волнения, а фразы стали отрывочными. Внезапное желание излить душу на мгновение накрыло меня с головой, но я вовремя спохватилась и одернула себя.
Капитану Коннару незачем много знать о Дикой Кошке Мелиан.
Впрочем, он особо и не возражал. Уставившись в пустоту перед собой, он выдержал паузу и тихо произнес, будто говоря сам с собой:
— Сейчас я даже рад, что Феррг
* * *
скрестил наши дороги, Кошка. Я пройду с тобой до конца, и если случится так, что я попаду в Серебряный Чертог Амальганны, то я хотел бы, чтобы последним, что я увидел, была ты.
Не дождавшись моего ответа, северянин подстегнул драконида и поскакал вперед.
Его неожиданная откровенность застала меня врасплох, но я быстро справилась с собой.
Бросив прощальный взгляд на кладбище омнийцев, я всадила пятки в бока драконида, и тот послушно порысил следом за удаляющейся спиной наемника.
Отложим наш задушевный разговор, капитан.
* * *
Ткань рвалась с сухим треском, беспомощно повисая на ладонях северянина широкими лентами.
— Из телохранителя я постепенно превращаюсь в горничную, — угрюмо проворчал Коннар, расправляясь с очередним лоскутом материи, — сначала помоги выбрать платье, потом — заплести косу... Что дальше? Прикажешь стирать твое белье?
Я только неопределенно хмыкнула, оставив наемнику простор для фантазий, и сделала еще один виток вокруг лица.
Идея замаскировать лицо, плотно забинтовав его тряпками, пришла нам в голову почти одновременно. Попрепиравшись некоторое время (наемник был горячо убежден в том, что история о пострадавшем в бою выглядит убедительнее), мы разработали легенду. Исходя из нее, я была юным уроженцем Северных земель, с рождения страдающим от неизлечимого недуга, превратившего мое лицо в уродливую маску. Вдобавок ко всему, мой герой был немым, на что северянин саркастически заметил, что "такого доходягу в нашем поселке утопили бы в бадье с водой сразу после рождения".
Коннару же досталась роль "моего" старшего брата. По сути, от него требовалось всего лишь оставаться самим собой, с поправкой на наличие безголосого родственника.
— У вас были случаи, когда приходилось обращаться к чужим богам? — спросила я наемника, когда приготовления были почти закончены. Вопрос не был праздным: еще свежа была память о том презрении, с которым Коннар высказывался о Лиаре.
Северянин задумался на удар сердца и ответил, пренебрежительно скривив губы:
— Никогда. Отвернуться от Владык Амальганны — все равно, что всадить нож в спину отца.
Я скептически подняла бровь. Яростные вспышки религиозности всегда настораживали меня, не привыкшую полагаться ни на кого, кроме себя. Но, в конце концов, каждый имеет право верить, во что хочет: хоть в уродливых карликов второго континента, хоть в суровых воинственных божеств, рожденных северными лесами.
Я затянула последний узелок на затылке. Широкие полосы ткани плотно закрывали всю голову и лицо, выпуская наружу лишь косу и оставляя неширокую прорезь для глаз. Дыхание быстро сделало плотную материю горячей и влажной, и я поняла, что первое время буду бороться со страстным искушением стянуть маскировку с лица.
Коннар придирчиво наблюдал за моими манипуляциями.
— Сойдет, — наконец кивнул он, — главное, не давай себя толком разглядывать, помни о том, что ты немая, и все может получиться.
Эти слова будто разбили ледяную стену спокойствия внутри меня. Сердце гулко стукнуло и ухнуло в низ живота. Я схватилась за сумку, как потерпевший крушение хватается за обломки корабля.
— Все может получиться, — хрипло повторила я.
Кажется, Коннар почувствовал мое состояние. Подняв бровь, он насмешливо спросил:
— Что такое? Отважная "я пройду до конца" все-таки чего-то боится?
Волна гнева слизнула ростки страха. Стиснув зубы, я мило промурлыкала:
— Пожалуй, я погорячилась. Я всего лишь глупая слабая женщина, которая сама не понимает, куда лезет. Конечно, если бы не она, то великий воин сейчас догнивал бы на столбе... Но, право слово, это пустяки, ведь нет участи почетнее!
Лицо Коннара потемнело.
— Когда-нибудь я заставлю тебя ответить за все твои дерзости, Кошка, — с угрозой в голосе предупредил он, — еще никто и никогда не смел говорить мне подобное в лицо, и не думай, что я спущу тебя это просто потому, что ты женщина!
Я благожелательно улыбалась под маской, довольная произведенным эффектом. Как обычно, стоило мне вернуть колкость, гнев быстро пошел на убыль. Наемник не мог этого видеть, но я была уверена, что он все чувствовал.
Видимо, так и было. Опалив меня тяжелым взглядом, северянин вышвырнул ставшими ненужными тряпки на обочину.
— В путь, Кошка, — процедил он сквозь зубы, подходя к дракониду и берясь за поводья.
— Как скажешь, мой капитан, — с фальшивым послушанием пропела я и вдруг воскликнула:
— Постой-ка, а это что?
Когда наемник протянул руку к шее драконида, мой взгляд остановился на внутренней стороне его локтя.
Чуть пониже сгиба зияли три аккуратных точки — в точности такие, на на моей ладони.
Не обращая внимания на озадаченное лицо бывшего капитана, я подлетела к нему и схватила за руку, изучающе всматриваясь в находку.
Как только мои пальцы коснулись его кожи, Коннар отчетливо вздрогнул. Спустя мгновение поверх моей ладони легла его. Я была слишком поглощена разглядыванием и не сразу посмотрела на северянина.
В его глазах медленно, по крупицам, разгоралось темное пламя, в котором плавно кружили, сменяя друг друга, удивление и слабый отблеск надежды.
Пропустив удар сердца, я опомнилась и отдернула руку.
Пламя погасло в тот же миг, словно на него выплеснули ушат воды, и Коннар стал прежним — угрюмым, колючим наемником.
— Что это такое? — повторила я, уже просто потому, что нужно было разрядить обстановку.
Северянин нахмурился и сухо ответил:
— Эта дрянь, которая чуть не превратила нас в надгробия для самих себя, укусила меня перед тем, как я отрубился. У нее, скорее всего, ядовитая слюна или что-то в этом роде — я спал, как убитый, и очнулся бы на полях Йаллы
* * *
, если бы...
Наемник замолчал, помрачнев еще больше. Я тоже не торопилась с ответом, обдумывая его слова.
Если слюна той твари действительно усыпляла, почему же тогда я "проспала" совсем недолго? Неужели всему виной мои непрекращающиеся визиты в Междумирье?
Лязг сбруи отвлек меня от мыслей; Коннар уже запрыгнул в седло и взялся за поводья.
— Скоро начнет смеркаться, — коротко бросил он, не глядя на меня, — поторопись. Или тебе тут так понравилось, что ты решила поселиться на этой дороге?
Я послала ему гневный взгляд, но сделала это больше по инерции, чем от настоящего раздражения.
Мой драконид протяжно вздохнул и ткнулся жесткой мордой мне между лопаток.
— Уж где-где, а здесь мне не понравилось совершенно, — пробормотала я, забираясь на него, — пусть призраки этих мест здесь и остаются. С меня вполне хватает моих собственных.
* * *
На булыжники легла сумеречная роса, превратив их в блестящие скользкие бугорки, выпирающие из земли. Из-за деревьев медленно просачивался белесый туман, повисая клоками на раскидистых ветках. Моя маска отсырела и обвисла на лице лягушачьей коже, неприятно холодя при каждом прикосновении.
Бока драконида тяжело подрагивали, а капающая с клыков пена расползалась по земле неаккуратными кляксами. Как только мы свернули на тропу пилигримов, я безжалостно погнала его вперед, больше всего на свете боясь опоздать, упустить паломников и стукнуться об захлопнутые прямо перед носом ворота.
В самом начале мой страх был легким и прозрачным, как утренняя дымка. Казалось, что времени еще много, да и путь до монастыря достаточно длинен, так что у меня есть все шансы столкнуться с долгожданными паломниками за поворотом.
Однако день пролетел в веретене безумной скачки, перемежаемой редкими привалами, но нам никто так и не встретился. Чем ближе подкрадывался вечер, тем сильнее становилась моя паника, и, когда солнце уже зацепилось краем за деревья, я была близка к истерике. На протяжении всего дня северянин хранил молчание, лишь изредка роняя какую-нибудь малозначительную фразу. Я была признательна ему за это: в таком состоянии мне очень не хотелось распыляться на ненужные препирательства и пустопорожние споры. Да и все вокруг не очень-то располагало к болтовне: этот лес был похож на огромный собор, в котором даже самый тихий шепот разносится вокруг оглушительным криком.
Когда на смену сумеркам пришла ночная мгла, наемник обогнал меня и, схватив драконида за уздцы под нижней челюстью, заставил замедлить бег.
— Притормози, — едва шевеля губами, сказал он, — эта шкура с костями падет прежде, чем взойдет луна. Да и скоро тут станет темнее, чем у набийца в заднице, хочешь свернуть шею?
Я метнула на него гневный взгляд и упрямо потянула на себя поводья. Конечно, Коннар был прав, но понимание того, что любое снижение темпа может обернуться непоправимым опозданием, свербящей занозой сидело в груди.
