— Э-э-э, мужик, да ты совсем никакующий, — поморщился тот, отталкивая пьянчужку и доставая нож. Пьянчужка испуганно попятился. — Вали отсюда, понял?
Даже в самый последний момент охранник не понял, как его нож оказался в руках у надоедливого клиента. Всё, что он успел, так это ощутить, как лезвие вспарывает его бок, а боль заполняет всё тело.
— Понял, понял, — беззлобно сказал Равель, вытаскивая клинок из ещё живого тела.
Оттащив труп к куче мусора неподалёку, он вернулся обратно, и стараясь не шуметь, толкнул входную дверь. Та, на удивлении, не была закрытой.
— Как непредусмотрительно с твой стороны, Оскар.
К этому времени зятёк уже успел раздеться до исподнего, и вцепившись в светлые крашенные пакли шлюхи, пыхтел над ней. Та, захлёбываясь соплями, послушно взвизгивала, пока он изрыгал грязные сквернословия, давая явно невозможные с позиции физиологии обещания.
— Так вот что тебе нравится, Оскар. Не думал, что ты из таких, — негромко сказал Равель, брезгливо наблюдая, как трясётся жирный зад зятька. Муж Анны за последние годы знатно раскабанел, как будто выпив из своей худосочной жены все соки.
Тот лишь повёл головой, не поняв, а то и не услышав, что в комнате есть кто-то ещё. Зато тяжёлая рука на плече заставила торговца вздрогнуть. Он повернул голову, недоумённо хмурясь и уже разинул рот, чтобы начать кричать на помешавшего, когда наконец узнал его.
— Рави? Рави Горгенштейн? — глаза недоумённо расширились.
— Ага, — согласился Равель, погружая клинок в беззащитное горло. Кровь из разорвавшейся артерии щедро окропила Горгенштейна. Тот облизнул с губ капли крови, чувствуя, как наконец расслабляется натянувшаяся внутри него струна. — Что ж, я надеялся оставить чужой костюмчик чистым, но от такой свиньи всегда бывает много грязи.
Девка, на которую навалилась туша, испуганно затрепыхалась. Наконец выбравшись и оттолкнув от себя мёртвое тело, она увидела темноволосого, с резаным лицом мужчину, который несколько недовольно разглядывал нож в своих руках.
— Заржавевшая железяка. Стыдно даже такое использовать, — доверчиво сказал он женщине, увидев, что она испуганно смотрит на него. — Не кричи, ладно? Голова болит.
Та помотала головой, пытаясь сжаться в комочек.
— Я... не трогай меня, пожалуйста. Я ничего не скажу, обещаю!
Он убрал нож за голень сапога, и склонившись над проституткой, почти ласково погладил её по лицу:
— Конечно скажешь. Видишь ли, этот свинья, Оскар Неймар, был достаточно влиятельным человеком в купеческих кругах, поэтому его смерть будут рассматривать достаточно тщательно. И тебя найдут откуда угодно, и допросят так, что не отвертишься. А внешность у меня не самая неприметная. Так что... ничего личного, красавица.
Она хотела завопить, но сильные пальцы сжали её горло, перекрывая доступ к кислороду и ломая позвонки. Он не хотел причинять боль, хотя всё ещё был немного "голоден". Равель опустил тело на пол даже с какой-то осторожностью, прикрыв лифом обнажённую грудь.
Впервые за долгое время стало спокойно и легко на душе. Что же, да, он убил, но лишь следуя своей натуре. Не потакать внутреннему зверю означало сорваться однажды, причинить боль близким. Поэтому, когда мирная жизнь несколько растягивалось, приходилось рисковать таким образом. Равель не самоуспокаивал себя тем, что избавляет мир от мусора — бродяг, проституток, мошенников. Ему, по большей части, было наплевать, чьи жизни забирать, просто так было легче остаться непойманным: никто не стражники не тратили время на канализационных крыс. Но сейчас он не жалел, что рискнул, убив одного из членов торгового совета. Потому что не дело какой-то свинье поднимать руку на его сестру.
Равель, пожалуй, слишком расслабился, поэтому не сразу отреагировал, когда из входной двери, которую он открыл, в комнатку тут же кто-то прошмыгнул. Что это? Судя по размерам, кошка или мелкая псина.
— Лейла, глупое ты животное! — слабый свет фонаря освещает фигуру мужчины, оглядывающегося в поисках чего-то, или точнее кого-то. — Лейла!
А зверёк то оказывается с хозяином... Закрыть дверь и подождать, пока мужчина уйдёт? Так он в поисках своей кошки ещё на труп наткнётся, и устроит панику. Или избавится и от него тоже? Тявканье зверька, откликающегося на негромкий зов хозяина, решил всё за Равеля.
Убийца чуть отступил от закрытой двери в тень, вытаскивая кривоватый нож, которым, впрочем, он уже убил сегодня двоих.
— Куда ты там влезла, глупая девица? А если нас обнаружат и вызовут стражу? Если из-за тебя я попадусь?! — силуэт прохожего возник на пороге, но перешагивать не спешил. Осторожный...
Свет фонаря в руках мужчины, судя по голосу, совсем молодого, скользнул по комнате, высветив не только беспорядок, но и два тела, раскинувшихся у кровати.
— Простите, помешал... Мой зверёк тут... Твою ж!
Ну вот, он понял, и сейчас начнёт кричать и звать на помощь. Тело Равеля изготовилось к резкому рывку и удару, но он ничего не успел сделать, так как обо что-то споткнулся, и плашмя проехался по полу, почти под ноги своей будущей жертве. Тот вскрикнул, наведя на неожиданную угрозу свой фонарь и заставив Равеля почти ослепнуть.
— Рави?! Ты в городе?!
Поняв, что никто пока не собирается звать стражу, Равель прикрыл глаза ладонью, и взглянул на обладателя, как он только что понял, знакомого голоса.
Худое, измождённое лицо, щетина недельной давности, потёртая куртка. Выглядит совсем взрослым, но синие глаза, чуть темнее, чем у него самого, остались всё такими же наглыми и хитрыми. Впрочем, сейчас в них больше удивления и растерянности. Аввгустин.
И с чего Равель решил, что ему сегодня везёт на встречи? Нет, он конечно рад видеть своего брата живым и здоровым, но встретиться бы предпочёл не при таких обстоятельствах.
— У тебя всё хорошо? На тебя напали? — Ави склонился над Равелем, доверчиво подставляя себя по удар. Неосторожный мальчишка... Мало того, что не убежал, когда увидел тела, а теперь так наивно заботиться о том, кто секунду назад собирался вспороть ему глотку.
— Нормально... дверь закрой. Не хватало ещё, чтобы тут толпы народа ходили. И животное своё убери, иначе не гарантирую, что не пришибу.
У Августина последние сутки выдались не самыми простыми. Выбираясь в очередной раз за необходимыми вещами, он столкнулся со своим бывшим приятелем. Тот сделал вид что не заметил его и прошёл дальше, но, мошенник был уверен, то, что Ави всё ещё в городе, вскоре всплывёт. А так как байки о воровском законе чести не имеют ничего общего с реальностью, кто-нибудь да заложит его сыскарям. Нужно было уезжать из города, или как минимум переехать подальше от места, где его видели. В тот же вечер, собрав все необходимые вещи в одну не такую уж объёмную сумку, он покинул своё временное пристанище. Пустынную лисицу пришлось взять с собой, так как она всё равно бы нашла его позже, да и ещё обижалась бы потом неделю, оставляя на вещах Ави неприятные подпалины и отказываясь подогревать мошеннику ужины. Да и вообще, привык он к Лейле, в обоих её обличиях — и вечно дрыхнущего, ленивого зверька, и малолетней девицы, напоминающей ему его младших сестричках, по которым он уже начал скучать. Правда, те были куда болтливее, и разозлившись, не могли его за это сжечь, но ведь у всех есть свои недостатки.
Поэтому затолкав лисицу в специально приобретённую для этого торбу, Августин направился к ещё одному месту, чердаку в заколоченном доме. Там он собирался на пару дней спрятаться, прежде чем удастся разнюхать о том, является ли старый контрабандистский лаз из города всё ещё безопасным.
Где-то на середине пути до этого спокойно сидящая в торбе лиса сильно завозилась. А затем и вовсе, воспользовавшись тем, что Ави, боясь её ненароком задушить, оставил небольшую щёлку в сумке, выскочила наружу.
Августин гнался за ней наверное полчаса. Он бы, впрочем, быстро бы бросил это гиблое дело, но всякий раз, когда он уже думал, что потерял Лейлу окончательно, она вновь начинала тявкать из какой-нибудь подворотни. О том, что магическая тварюшка его куда-то заманивала, Августин догадался лишь тогда, когда оказался на пороге дома, в котором живописно раскинулись мёртвые тела.
Это было чертовски странно, впрочем, как и всё, что касалось Лейлы. Но обдумать, для чего лисица привела его именно сюда, на место убийства, судя по всему, совсем свежего, он не успел, так как ему под ноги кинулся... Равель?
Послушно закрыв дверь, он ещё раз обежал комнату взглядом. А вот и Лейла, уселась хвостатой попой на стол и старательно принюхивается к ополовиненной уже бутылке.
— Фу! То есть, не трогай это, моя хорошая, это не для детей. И не для зверей тоже, — сказал он, перехватив странный взгляд Равеля.
Повернулся к нему, отмечая то, как братец выглядел. Бледный, весь в крови. Неудивительно, что он принял его за пострадавшего от этой резни. Вот только он явно не жертва... Такой же случайный свидетель? Нет, Равель явно не слишком растерян. Может быть, братец, вернувшись в столицу, решил поработать стражником и сейчас на службе? Ага, предварительно выпив и пряча в рукаве куртки нож...
— Ты... убил их? — тихо спросил Августин, уже зная ответ.
Равель кивнул, не отводя взгляда.
— Зачем? Месть, работа?
Уж кого-кого, а Равеля отлично можно было представить наёмным убийцей. Он всегда был несколько... хм, суров, а теперь со своей резанной рожей и вовсе походил на совершенно отмороженного типа. Но Равель неожиданно оскорбился.
— Я ещё не уволен со службы. Как только поправлю своё здоровье, вернусь в часть. А то, что здесь произошло... забудь, тебя не касается. Давай уйдём отсюда. Я так полагаю, ты тоже не хочешь привлекать внимание стражников и сыскарей...
— Подожди! Нужно уничтожить следы.
А ведь и правда, убивая всякую шушеру в городах, где он был только проездом, Равель никогда не заботился о том, чтобы тщательно скрыть свои убийства. Кто будет всерьёз расследовать смерть уличных отбросов? Но Оскар был шишкой поважнее.
— Тогда притащи сюда тело из мусорной кучи справа от двери. Если мы оставим его там, на него кто-то может наткнуться и поднять шумиху раньше, чем нам нужно.
— Есть ещё один труп? — простонал мошенник. — Ты что, серийный маньяк? Впрочем, не отвечай, не хочу знать!
Выпроводив Ави за дверь, Равель поспешно перевернул тело Оскара на живот, пряча лицо. Ещё не хватало, чтобы Августин обнаружил, кого именно убил его брат. Впрочем, вполне возможно он отреагировал бы не так, как от него ожидалось, слишком уж Ави спокойно отнёсся к смертям и тому, что Равель к этому причастен. И ещё этот зверь странный какой-то. Сидит, смотрит, и как будто всё понимает. Именно этот зверёк привёл судя Августина, став инициатором случайной встречи. Впрочем, слишком случайной...
Ави занёс тяжеленое тело охранника, и сгрузил его на кровать, а затем, подумав, чуть спустил тому штаны и расстегнул на груди рубашку.
— Если увидят в таком положении, — ответил Ави на удивлённый взгляд Равеля, — могут свалить всё на простую сцену ревности. Дескать, этот толстяк заколол верзилу, обнаружив его в постели, затем сломал тёлке шею...
— А затем перерезал себе шею, так что ли?
— Ну... всякое ведь бывает, — пожал плечами мошенник.
— Может, организовать поджог? — задумчиво спросил убийца. — Огонь скроет все следы и усложнит расследование, если сыскари решат прибегнуть к магии...
Мошенник зябко передёрнул плечами:
— Никаких поджогов. Хватит с меня! Ты слышишь, Лейла?! Обойдёмся без огня!
Зверёк тявкнул, как показалось Равелю, насмешливо.
— Забавый... э-э-э, кто бы это ни был.
— Это лисица, южная порода, — объяснил Ави, пытаясь приблизиться к Лейле так, чтобы та вновь не сбежала. — Попалась! Помоги мне затолкать её в сумку и пошли давай.
— Домой?
— Куда домой?! Ты весь в крови, я и вовсе беглец-преступник, так и завалимся к батюшке: "здравствуй, а вот и твои сыночки...". Ко мне пойдём. Расскажешь, что там у наших творится. А то я в одиночестве совсем одичал...
Августин забалтывал Равеля, ведя его по тёмным улица города, сам же не задавал ни одного вопроса о жизни брата. Наверное, боясь слышать ответ, или даже не желая знать правду о нём.
И всё же, на редкость странным было то, что братья вот так вот встретились.
Делия, уставшая, но довольная, сидела в доме Горгенштейнов, рассматривая себя в зеркало. Жаль, что после проделки племянничка красивая причёска испортилась, да и о платье можно было забыть, зато ей предложили остаться в доме, выделив отдельную комнату, светлую и большую. Здесь она когда-нибудь станет хозяйкой, и всё это: и изящная резная мебель, и мягкие атласные подушки, и дорогие украшения — станут принадлежать ей. И нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться роскошью и любовью молодого мужа. Она верно служила своей богиней, и та решила её одарить. И возложила ещё большую ответственность. Ведь когда-нибудь она, Делия Лекой, будет носить под сердцем ребёнка, который станет наследником древней крови. И даже если этот мальчишка, Лука, на которого Белая так сильно полагается, не оправдает надежд, возможно именно её сын вернёт их богине прежнее могущество...
Хотя это и было кощунственно, иногда Делия жалела, что среди девяти семей, что веками служили Гекате, истинно ценилась лишь три из них. Сыновья Гекаты, а не её дочери.
Трое учеников Гекаты и шесть учениц когда-то создали свои собственные кланы, в которых из поколения в поколения передавалось мастерство тёмной магии. Шесть прародительниц передавали свою силу по женской линии, и в итоге, спустя сотни лет, выжило четыре рода, хоть два из них и ослабело, потеряв память о своём наследии. Но она, дальний потомок рода Сайо, пусть и жила в бедности, вынужденная скрывать свой дар от святой инквизиции, всегда знала, кто она такая, и гордилась службой Гекате.
Так почему же, почему же Белая, та, что была устами богини, узнав о том, что в семье Горгенштейн родился одарённый ребёнок, бросила все остальные заботы и занялась им? Только потому что он потомок по мужской линии, а не по женской? Надеется, что он станет вторым Рейтом? С той же вероятностью он может пойти по пути другого, Предателя, или так же постыдно сбежать, как и бывший хозяин огненной лисицы.
Нет, мужчинам, даже с их силой, нельзя доверять. Тьма для них слишком большое испытание.
В дверь постучали, и тут же на пороге комнаты появилась госпожа Горгентшейн.
— Делия, милая, я принесла тебе чистое постельное бельё и полотенца!
— Спасибо, — мило покраснела Дели, совсем не обманываясь заботливым голосом матери своего жениха. Безродный перестарок — вот как та о ней думала, едва ли лучше.
В отличие от своего мужа, госпожа Горгентшейн не выступала против брака сына открыто, зная, что упрямого Томаса так легко не переубедить. Зато навела сына на мысль, что с женитьбой можно не торопиться, так что ритуал венчания, намеченный на начало лета переносился на середину. Надеялась, что за это время удастся или открыть Томасу глаза или настолько испортить Дели жизнь, что та сама сбежит подальше. Притом притеснять не будет, нет. Вот, даже отдала хорошие комнаты, сама лично позаботилась об уюте... а потом будет жаловаться при сыне, что требовательная гостья совсем заездила. Вот же... ведьма! Пусть и в отличие от Делии не настоящая. Белая сама проверяла, не была ли жена Ольдвига неучтённой и потерянной ведьмой, пытаясь выяснить, как получилась так, что в истощённый род Горгенштейнов вернулась сила. Оказалось, не была, но сумела родить потомку тёмного рода, представители которого никогда не отличались плодовитостью, огромную прорву детей. Среди которых был и истинно тёмный маг — Лукреций Горгенштейн, первый за последние несколько столетий.
