Очнулся Горгенштейн уже в казематах. С него сняли ботинки, а из карманов вытрясли всю мелочь, но зато он не был связан. Правда, попытки колдовать чуть опять не отправили Луку в обморок — тюрьма была неплохо защищена от таких вот самонадеянных колдунов.
— Вот и выспался, — мрачно сказал Лука. — Поесть бы ещё.
А чего на тебя еду переводить?
— О, Гохр, — неожиданно обрадовался Лука голосу в голове. — И ты тут?
Не говори вслух, дурак. И уж тем более не произноси моё имя.
— А то что, подумают, что я одержим или спятил? — фыркнул Лука, с подозрением разглядывая подстилку, на которой он очнулся. Кажется, его несколько раз кто-то укусил. — Так пусть думают. Хуже уже не будет. Кстати, ты не в курсе, сколько мне тут ещё дожидаться, пока со мной не захотят поговорить?
Зря ты этого ждёшь, ох зря. Наслаждался бы последними часами спокойствия. Ну и повезло же мне связаться с таким неудачником, как ты...
— Сам неудачник! — огрызнулся Лука, впрочем, совсем беззлобно. Сейчас его даже радовало присутствие магистра. — Кстати, раз у нас есть немного свободного времени, то может быть расскажешь мне о том, как я провёл последнюю неделю? А то у меня провал в памяти.
Неудивительно. Удивительно, что ты всё ещё ты, учитывая, что именно Енох собирался с тобой сделать.
"И что же?"
Енох хотел вернуться к жизни, обрести полноценную плоть и стать могущественнее. Конечно, он не был в столь же жалком положении, чем я, но всё же несколько сотен лет провести в бестелесном состоянии то ещё удовольствие. Именно это подточило его преданность к ордену, им же созданному. Поэтому, когда он понял, кто ты есть, то не удержался от желания воспользоваться, хм, тобой единолично, а не для ритуала возрождения своего господина.
"Кто я есть?"
Да. Не просто чернокнижник, а потомственный тёмный. Наследник одного из тёмных родов. Это значит, что тьма не только в твоей воле и душе, но и в твоей крови. Конечно, Енох захотел завладеть таким телом.
— Звучит как ужасное извращение, — пробормотал Лука. — Может быть попробовать использовать другие слова? И почему ему нужен был именно я?
"Он мог попытаться завладеть сознанием любого смертного или мага", — подумал Горгенштейн. — "Да и не думаю, что я так уж ему подходил. Чёрт возьми, он святой, а я тёмный маг. Да я даже в его присутствии дышать нормально не могу".
Одержимые такими могущественными созданиями, как Енох, действительно долго не живут. А ты, из-за несовместимости ваших сил, тем более был должен умереть спустя несколько часов, как только он вселился в тебя. Но этого не произошло. Я не знаю почему. Единственное, что мне приходит в голову, что на самом деле по своей сути тьма не столь уж и противоположна святой силе Церкви Иеронима.
"Но мне же было плохо в храме. И молитвы инквизиторов едва не отправили меня на тот свет".
А ты не думал, что такой эффект был создан специально, чтобы держать тёмных магов подальше от секретов Церкви? Притом тем, кто знал о тьме не понаслышке, и скорее всего даже владел тёмной магией. Возможно, связи между тёмным искусством и Церковью Иеронима не исчерпываются только попытками ордена Еноха использовать тьму себе во благо. Как бы то ни было, Енох смог на какое-то время вселиться в тебя, но не сумел полностью подчинить, для того чтобы съесть. Собственно, он меня ещё не переварил...
— Фу, — скривился Лука.
Ну да, приятного мало. Но сознание слишком сложно, чтобы исчезнуть просто так, чтобы его поглотить требуется время и желание. У тебя его, этого желания, кстати, нет, иначе бы я с тобой уже не разговаривал.
"У меня нет никакого желания поглощать кого-то столь мерзкого, как ты, предатель!".
Ну, не злись, все выживают, как могут. И тем более, одним поселенцем в твоей голове больше, одним меньше...
- Хочешь сказать, что он ещё тут?! — Лука вскочил, заметавшись по камере.
Ага, сидит в созданной тобой клетке внутри твоей же черепушки. Не советую выпускать. То, что ты победил Еноха один раз, не означает, что сможешь сделать это ещё раз. Сейчас он будет более осторожен, а тогда Енох торопился, и как только обрёл контроль над телом, тут же рванул в Шелгор.
"Но ты же сказал, что он не собирался совершать пробуждение своего господина?".
Нет, конечно же нет. Ему в голову пришла совсем другая мысль. Твоё тело хоть и неплохо выдерживало его, но всё равно хоть и медленно, но умирало. Нужна была подпитка, да и защита от других членов ордена. И Енох решил получить всё это в храме. Знаешь, сколько тьмы там скопилось за последние несколько сотен лет? Впрочем, я полагаю, знаешь. Тебя ведь тоже тянуло туда. Он собирался выпить всю тьму в храме, а затем, возможно, сразиться с тем созданием, что там спало и получить всю его власть и силу.
И Енох действительно добрался до храма, и даже начал приводить первую часть плана в исполнение. Вот только святой не учёл, что несмотря на всё своё могущество, до этого проводить манипуляции с тьмой ему не приходилось, в отличие от тебя. Когда тьма в достаточной степени пропитало ваше тело, она пробудила тебя и... очевидно, была на твоей стороне. Знаешь, я наблюдал это противостояние со стороны, и готов поспорить, что она сознательно выбрала именно тебя. Была на твоей стороне. Как будто бы имела собственную волю! И это весьма странно, так как теория магии гласит, что маги оперируют только сырой силой без собственной инерции, и направление и заряд ей придают именно маги. Но с тьмой всё было совсем по-другому.
Лука довольно улыбнулся, почувствовав растерянность Гохра. "Ты удивляешься? Но так оно и должно было быть. Богиня выбрала меня".
Хотя я всё ещё не понимаю, о ком ты говоришь, но наверное, только влиянием некого сверхъестественного существа это и можно объяснить. Богиня, да? Я читал о древних богах— покровителях, но... Не думал, что после смерти стану язычником.
"И как я выбрался?"
Никак. Дорога до храма, а затем битва в нём полностью исчерпала твои силы, и ты вырубился прямо там. Два дня лежал в самом неприглядном виде, и всё никак не хотел приходить в себя. И это было очень, очень плохо, так как ваши манипуляции с тьмой потревожили того, кто спал в храме.
Лука замер, невидяще глядя в каменную стену.
— И что произошло?
"Он проснулся?"
Не знаю. Мы сбежали оттуда раньше, чем случилось что-то на самом деле плохое.
"Мы?"
Ну хорошо, хорошо. Я. Енох был уже не у дел, ты — слишком истощён битвой... и мне пришлось взять контроль над телом. Знаешь, как это было тяжело?! Я ведь чуть не исчез, потратив все свои силы на то, чтобы отойти как можно дальше от того проклятого храма! Пешком, по опасным территориям... в чужом теле, которое к тому же было не в лучшем состоянии!
"Вот так вот всегда", — насмешливо подумал Лука. — "Стоило только хозяину выйти за порог, как кое-кто тут же попытался занять его место. Неудивительно, что я чувствую себя как загнанный конь. Кстати, о коне. В моей памяти всплывают кое-какие образы. Скажи, я добирался до Шелгора на отцовском мерине?"
Именно на нём. Вот только ты, точнее Енох, его где-то утопил в подступах к храму.
— Дьявол! Отец меня убьёт!
Впрочем, это было бы гораздо лучшей перспективой, чем умереть от рук приспешников Доминика Бромеля.
Голова кружилась от голода, да и пить хотелось, а к нему всё так же никто не шёл. В какой-то момент Лука просто отключился, впал в забытьё, из которого его выдернул шум открывающейся двери.
Двое монаха крепкого сложения выволокли его в коридор, связали руки за спиной и потащили его за собой куда-то вверх по лестнице. "Хороший признак, — подумал Горгенштейн. — Всё лучше, чем сырой подвал. Глядишь, и накормят".
Несвойственный Луке оптимизм можно было объяснить пожалуй лишь помутнением рассудка, или тлетворным влиянием Гохра, потому что ничего хорошего его конечно не ждало.
В пыточной, где никто уже и не пытался отмыть застарелые пятна крови, несчастных посетителей явно не кормили.
— Пытки? Как банально, — пробормотал Лука, стараясь не давать волю воображению, уже рисующему мрачные картины будущих мучений.
Радовало лишь то, что в таком состоянии он едва ли долго сможет радовать своих мучителей. Перед глазами всё плыло, а от слабости он то и дело норовил сверзиться с железного стула, к которому его привязывали.
— И стоило его доводить до такого состояния? — проворчал один из монахов, добродушного вида толстяк, затягивая кожаные ремни на запястьях. — Его Преосвященство Доминик наверняка будет недоволен. Я слышал, этот парень был под его покровительством. Колдун, опекаемый одним из иерархов церкви — и говорят, Папа, узнав об этом, одобрил инициативу Бромеля. Дескать, возвращение заблудших душ в лоно Церкви — лучшее деяние пред глазами Иеронима.
— И чем всё это закончилось? — флегматично ответил другой, точивший перья для письма за секретером, поставленным у стены. — Чёрного кобеля не отмоешь добела, а мага не научишь добродетели.
— Что верно то верно, — хмыкнул инквизитор, и схватив пятернёй за волосы Луки, запрокинул его голову вверх:
— Эй, ты!
Пара оплеух заставила мага сконцентрироваться на чужом лице.
— Ты знаешь, где ты находишься? Ты в Дольхене, колдун. Ты понимаешь, что для тебя это значит? Как ты думаешь, для чего ты здесь?
— А вы любите задавать вопросы, — пробормотал Лука. — Наверняка, вы весьма радовались, когда вам предложили работу по типу этой. Общение с людьми, всегда новыми...
Болезненный удар по губам заставил его замолчать.
— Ха ха, — кисло сказал нависший над Лукой монах. — Думаешь, ты смешной? Ты просто глупый, самонадеянный мальчишка.
— А ты толстый. Так и будем говорить очевидные вещи?
Инквизитор тяжело вздохнул и красноречиво покосился на стол с пыточными инструментами.
И ради чего ты его злишь? Будь паинькой, и тогда останешься при целых конечностях, — посоветовал Тобиас Гохр.
— Ой, не говори так, будто ты знаешь, как вести себя на допросе, — вслух возмутился Горгенштейн.
Вообще-то знаю! Я почти неделю провёл в застенках Инквизиции. И передо мной они так не распинались, как перед тобой! Сначала было вразумление, а уже потом вопросы...
— Хорошо что мы живём в более гуманную эпоху, — с достоинством ответил Лука. — Кстати, я уверен, что ты выболтал свои секреты уже в первый день. Я конечно тоже не рассчитываю долго продержаться, но по крайней мере не собираюсь никому лизать тут задницы. И раз уж ты такой опытный в этих делах, может подменишь меня на посту? А я пока поразмышляю о том, о сём...
— Замолчи! — приказал ему монах. — Скажи, с кем ты разговариваешь?
— Какие противоречивые вопросы... — протянул Лука, но затем взглянув на взявшегося за щипцы монаха, решил всё-таки ответить: — Я разговариваю с могущественным злым духом, который вселился в меня.
"Мда, это прозвучало гораздо глупее, чем мне казалось".
— Значит, ты признаёшь себя одержимым? — удивлённо спросил секретарь, подняв голову от своих записей.
— Конечно. И я очень прошу провести вас обряд экзорцизма. Этот дух мне весьма мешает. Он то и виноват во всём том зле, что я творил последнее время.
Эй, но это уже явная ложь!
"Не ложь, а немного преувеличенная правда".
В конце концов, решил Лука, если священникам и на самом деле удастся избавиться от Гохра, ему самом это пойдёт на пользу. А может, они и от Еноха сумеют освободить. Ну или святой избавит его от инквизиторов, что тоже весьма неплохо.
— Кхм! — вернул к себе внимание дородный монах. — Расскажи поподробнее про этого духа.
— Ну... Вы знаете, он весьма надоедлив. И глуп. Явно извращенец. А ещё трус и подонок. Но я наверное лучшего духа не заслуживаю. Подобное к подобному, как говориться. Эх, прав был мой исповедник, когда говорил, что честная исповедь облегчает душу. Давно хотел пожаловаться на этого гада, да вот возможность как-то не было.
— Какую власть дух над тобой имеет? — нахмурился инквизитор, останавливая сумбурную речь мага.
Да никакую. Иначе бы ты у меня тут языком не трепал, мелкий засранец. Ну раз ты так со мной, то и оставайся один.
Лука почти услышал, как Гохр обиженно хлопнул за собой дверь. Оставив его одного перед пытками.
— О, он явно пытается сбить мою душу с пути благочестия. Нашёптывает скверные мысли, толкает на нечестивые деяния.
Инквизитор тут же подобрался, подобно псу, учуявшему кость:
— И на какие деяния он уже успел тебя толкнуть, маг?
— Э-э-э... да так, ничего серьёзного.
Вот как раз о своих "деяниях" Луке совсем не хотелось говорить. А инквизитор, почувствовав, что затронул что-то важное, явно не собирался отвлекаться дальше на пустой трёп.
— Ничего серьёзного, говоришь? А тёмным чарам тоже он тебя научил?
Лука промолчал. Сейчас внимание его было сконцентрировано на руках монаха, перебиравшего на столе свой инструментарий. "Вот только не эту штуку с шипами. И иголки лучше не надо... Ох, а вот это вообще для чего?! Нет, не надо об этом думать".
Когда рука инквизитора остановилась над сосудом с прозрачной жидкостью, Горгенштейн почти испытал облегчение. Святая вода? Скорее всего, ничего приятного, но едва ли слишком болезненно.
Монах окунул указательный палец в глиняный сосуд, и размашисто начертил что-то на лбу мага. Несколько капель стекли вниз, и Лука почти машинально слизнул влагу. И правда, вода. Правда чуть жжётся, но это тоже вполне ожидаемо. Терпеть можно.
Сконцентрировавшись на ощущениях, Лука совсем не успел уловить смысл нараспев прочитанной инквизитором молитвы. Впрочем, едва ли маг её знал бы — в молитвенники он не заглядывал, да и литургикой не интересовался. "Хотя бы стоило заглянуть в конспекты Лавеля, хотя знал бы, как себя вести".
Но, чего бы ни добивался монах, на Лукреция это явно не подействовало. Молодой маг так и сидел с немного растерянным и нервным выражением лица, но никакого дискомфорта он, судя по всему, не испытывал.
— Следовало бы ожидать, что мальчишка врёт. Он скорее похож на юродивого, чем одержимого, — фыркнул секретарь, внося что-то себе в записи. — Хорошо, протокол соблюдён. На добровольное сотрудничество чернокнижник не идёт. Можешь приступать.
— Но я...
Лука не успел договорить, подавившись кляпом, буквально вбитым ему между зубов.
— Ты уже достаточно соврал. Придётся платить. Начнём с пальцев рук.
Инквизитор разжал сведённую в кулак левую ладонь Лукреция и восхищённо поцокал языком.
