Отряхнув волосы от мелких капель, осевших на кудряшках, я неспешно двинулась к стойке, отделявшей открытую кухню от зала. Готовил Румпель сам, ни приходящего, ни постоянного персонала не держал. Тролль был за повара и вышибалу, а с обязанностями уборщицы и посудомойки отлично справлялись подручные местного водяного, с которыми он благополучно договорился. Может, поэтому, в отличие от прошлого хозяина, и оставался на плаву. Да и на внешний вид своего заведения не тратился. На неоштукатуренных стенах из красного кирпича висели окованные медью тележные колеса, грубо сработанные шестерни и оплетенные пенькой якоря с рыбацких баркасов. С темных балок свисали пучки терпко-пахнущих сухоцветов, пара чесночных плетенок и единственное украшение — чучело морского саблезуба. В дальнем углу, аккурат над столами будущих магов тянулась труба городского водопровода.
Глухо цокая по каменной плитке набойками ботильонов, я взгромоздилась на высокий табурет у стойки. Румпель оторвался от сковороды, где шкворчала яичница на сале, и приветственно махнул рукой. Пока я растирала озябшие пальцы и млела от идущего с кухни тепла, тролль переставил сковороду на стойку и, окликнув одного из цеховиков, повернулся ко мне.
— Тебе как обычно? — осведомился он, подхватывая с крюка глиняную кружку с толстыми стенками.
— Только без твоих чудных добавочек, — хмыкнула я, припоминая, какие сны мне снились два дня назад, — прошлого раза хватило, полночи от каждой тени шарахалась. А вот корицы с медом побольше.
— А не слипнется? — беззлобно подначил тролль.
— Только если сапожного клея дольешь, — фыркнула я.
— Смотрю, ты бодрячком после вчерашнего, — Румпель навалился на стойку, выставив передо мной исходящую ароматным паром кружку. — Что вообще произошло?
Угу, кто бы мне объяснил, что это вчера было! До сих пор губы болят... и руки.
— Да так, досадное недоразумение, спутал меня, — отмахнулась ваша покорная слуга.
— Ничего себе недоразумение! — бесцветные глаза тролля потемнели от гнева. — Берега твой Вильк попутал! Он же тебя едва не угробил!
— Во-первых, дидька лысого он мой? А во-вторых, ну, не угробил же... — я острожно отхлебнула глинтвейна, ой хорошо-то как, уже не кипяток, но ещё горячий, в самый раз...
— Не понимаю я тебя, Алана, — вздохнул Румпель, наливая себе пива. — Если бы не Адель, я бы вчера эту породистую рожу так подправил, чтоб полгода всю зарплату на зубного лекаря тратил!
— Спасибо, конечно, — я медленно и аккуратно поставила кружку на стойку, — у меня и других проблем хватает, — пальцы сплелись в замок вокруг горячих глиняных стенок, а внимание переключилось на компанию студентов в дальнем углу.
Похожий на тощего полинялого крысенка адептик, взгромоздился на стол и, чуть пошатываясь, нагло хвастался своими весьма скромными успехами. Лицо показалось знакомым.
— Румпель, — я отпила ещё глоток.
— Мм? — невнятно откликнулся тролль, дожевывая соленый сухарик из миски на стойке.
— А кто тебе диван отдал? — наконец озвучила я насущный вопрос.
— Да он из ваших, из школьных, то ли преподает чего, то ли так, у кормушки крутится, — Румпель поскреб макушку, — Конрад Мыш... Да вон он на столе стоит, паскуда! Защиту обмывает...
— Ха! Ты не представляешь, что эта бешеная мебель в лавке устроила. Врочек до сих пор, небось, успокоительное пьёт.
— Что? Ну, я ему сейчас обмою! — тролль звериным прыжком перескочил через стойку, а я поспешила следом.
Мыша я знала, не то чтобы хорошо, но достаточно, на одном потоке учились, как-никак. Он ещё тогда теорией образумления вещей увлекался, а сейчас, выходит, аспирантуру защитил. Это что же получается, он диван троллю спихнул, чтоб от неудачного эксперимента избавиться? Ну, сейчас получит, криворукий!
К столу мы с троллем подошли одновременно.
— Ты что же мне в прошлый раз подсунул? — заревел Румпель.
Пьяный Конрад подавился зубодробительной фразой, потерял равновесие, зашатался и нелепо всплеснул руками. Покрасоваться перед товарищами не получилось. Он едва не свалился со стола. Зато выпаленное заклятье улетело в сторону и голубой стрелкой впечаталось в медный бок водопровода. Труба вздрогнула, с силой ломанула обод соединения и, ощерившись зубами-болтами, начала извиваться змеей. Из разорванного стыка хлынула ледяная вода. Румпель мигом крутанулся спиной к потоку, прикрывая меня, а товарищи Конрада с гиком и улюлюканьем рванули на выход. Цеховики бросили домино с недоеденной яичницей и, матерясь, поспешили следом.
Мыш тоже попытался сбежать вместе со всеми, но ноги заплетались, и тролль схватил виновника безобразия за шиворот. Дернул, вовремя оттащив горе-мага от разошедшегося водопровода. Зубы-болты лязгнули в дюйме от дурной головы.
— К стойке! — рявкнул Румпель, отступая.
Не дотянувшись до нас, труба с остервенением набросилась на ближайший дубовый стол. А из торчавшего в стене обломка прибывала вода.
— Немедленно верни всё, как было! — зарычал тролль.
Конрад завертел головой, удивлённо хлопая мутными глазами.
— Как было, больше никогда не будет, — икнув, филисофски заметил он.
— Колдуй, морда крысиная!
Румпель с силой впечатал горе-мага в стойку, но Мыш только затряс головой.
— Час, два, и само угомонится, — с трудом выговорив последнее слово, сообщил он.
— Лучше начинай колдовать, а не то, я тебе колдовалки повыдергаю и так засуну, что сесть не сможешь! — гибкий троллий хвост нервно хлестал по бедрам, оставляя на штанах мокрые следы.
Мы обернулись на хруст дерева. Змее-труба бросила стол и, ухватив тяжелый табурет за ножку, безжалостно крошила его о разбитую столешницу. К такой не подступишь — совсем озверела. А вода уже доходила до щиколоток.
— Как утихомирить эту дрянь? — напустилась я на невменяемого горе-мага.
— Да чего ты взбеленилась, — проблеял он, — временное образумление само пройдёт.
— Через час мы тут кверху брюхом всплывем! — завопил тролль, встряхивая Конрада, словно тряпичную куклу.
— А на диван ты, значит, постоянное использовал? — мои глаза недобро сузились.
— Ка-акой диван? — Мыш залупал маленькими глазками-бусинками.
— Который ты мне, паскуда, в счет долга отдал!.. — тролль ещё раз ощутимо приложил виновника ребрами о стойку.
— Конрад, — подколодной змеёй прошипела я, нависая над ним, — или ты немедля утихомиришь это гадство или я лично сдам тебя в Серый Трибунал за нарушение чародейского кодекса.
Мыш, и без того изжелта-бледный, стал почти бесцветным. Серый Трибунал, состоявший из магов и храмовников следил за недозволенным колдовством и сурово карал виновных. Попавшие под его надзор, могли смело ставить крест на карьере. А уж студенты и вовсе прощались со светлым будущим раз и навсегда. Судя по вытянувшемуся лицу и трезвеющим глазам, за Конрадом уже водились грешки, и этот мог стать последним.
— Я всё исправлю! — взвыл он, рванувшись из лапищ тролля, — ну, кроме дивана, — стушевался он, под тяжелым взглядом Румпеля, — его только в топку.
— Я тебя сейчас самого в топку засуну, — прорычала я, — утихомирь трубу, пока мы не утопли!
— А... ну не всё так просто... Она там вон погнулась, — указывая трясущейся рукой, забормотал Мыш. — Не смогу одновременно выпрямить и расколдовать. Пусть её тролль зафиксирует, тогда получится!
Румпель смачно выругался, но ослабил хватку на воротнике Мыша.
— Попробуешь сбежать, превращу в половую тряпку, причем без магии, — тролль отпустил Конрада и переключился на трубу, доламывавшую очередной стул.
Образумленный водопровод заметив подбирающегося хозяина таверны, оставил расщепленную деревяшку и кинулся в атаку. Румпель качнулся в сторону и, изловчившись, взвалил трубу себе на плечо. Обхватил морду-раструб огромными лапами и, зафырчав от натуги, прижал к ободу соединения.
— Чуть правее, — скомандовал Конрад.
— Да... чтоб тебя... Быстрее, пока она мне пальцы не отгрызла! — рявкнул тролль.
Мыш что-то неразборчиво прошептал и взмахнул руками, накрыв трубу мерцающей сетью. Румпеля, ненароком коснувшегося заклятия, с силой отшвырнуло в сторону и прокатило по залитому водой полу. Труба дернулась и застыла, снова обратившись в кусок водопровода. Тролль, пошатываясь, поднялся, зло зыркнув на горе-мага. Конрад надменно вскинул руку, намереваясь сотворить какое-то заклятье и сбежать, оставив нас наедине с последствиями своего головотяпства, но я толкнула его в спину. Мыш, не удержавшись на ногах, полетел под стойку и окунулся в воду, а я наступила ему на спину, не давая подняться.
— Отпустите, — отплевываясь, вопил он, пытаясь вывернуться из-под моей ноги, но подоспевший Румпель хорошенько притопил мерзавца.
— Не торопись, дорогой, я тебе еще счет не выписал.
Тролль вздернул Мыша на ноги. Из разбитой губы по острому подбородку текла кровь. Горе-маг уже не пытался колдовать, смирившись со своей участью.
Румпель водил свободной рукой по таверне и бормотал сквозь стиснутые губы:
— Дубовый стол — одна штука. Стулья — четыре штуки. Уборка, сбежавшие клиенты, неоплаченные ужины и выпивка... итого... пять левков.
— Сколько?
Даже известие о Сером Требунале так не напугало Конрада, как выставленный счёт.
— Могу добавить за моральный ущерб, — невозмутимо добавил тролль.
— У меня столько нет, — пролепетал Мыш.
— Тогда пиши расписку и заверяй словом мага, — встряла я.
Горе-маг сел за стойку и, получив клок бумаги с пером, что-то измученно зачиркал. Каждое написанное слово давалось ему с трудом, он всё сильнее сжимался и истончался. А когда поставил точку, застыл, не в силах вывести подпись.
— Ну! — заревел у него над ухом Румпель.
— Но трибунал ни о чём не узнает? — вжав голову в плечи, промычал Конрад.
— Ещё условия тут будешь ставить! — взвилась я.
— Стукачем никогда не был, — гордо бросил тролль, и Мыш тут же поставил свою магическую подпись.
Клочек бумаги засветился и погас. Мы переглянулись с Румпелем, он сграбастал расписку, отпустил горе-мага и отвесил ему напутственный подзатыльник.
— Катись отсюда!
Тот не заставил себя просить дважды, и пулей вылетел вон.
— Надо было заставить его ещё и воду убрать, — задумчиво произнесла я.
— К дидьку, пусть катится. Сами уберем. Тем более, в полу есть сток. Сейчас открою.
— А чего ты его закрытым держишь? — недоуменно вскинула брови я, отряхивая ноги.
Вода медленно, но верно просачивалась в обувь, а длинный подол успел намокнуть уже до половины.
— Да жаболаки из канализации лезут, ловить замаялся, — пожал плечами тролль и полез открывать сток.
Вода сошла за считанные минуты, а остатки мы в четыре руки вымокали тряпками. Я скептически оглядела мокрую юбку и, усевшись на стул у стойки, демонстративно вылила воду из ботильонов. Меня начинало ощутимо знобить.
— Раздевайся, — приказал тролль, исчезая в жилой половине таверны, — сушить тебя будем, — приглушено донеслось оттуда.
Румпель вернулся с шерстяным одеялом и сухими штанами, немедленно всучив все это мне.
— Эй, а ты?
— А что я? — не понял он, — я тоже сейчас переоденусь, из-за этого колдуна недоделанного вымок весь.
Пока тролль менял одежду, я избавилась от мокрых вещей и, натянув чужие штаны, закуталась в одеяло, зябко поджав голые ноги. Трясло меня все сильнее. Тут уже одним глинтвейном не отделаешься, как бы не заболеть. То-то Врочек обрадуется...
Глава 10 в которой всё становится ещё сложнее
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
Усадьбу Ночвицких окружал всё тот же по-осеннему мрачный парк. Между голых деревьев, выгнув покатую спину, торчала проклятая конюшня. Эх, Казик, Казик! Я отвернулся от окошка крытой повозки. Мы вывернули на вечно запруженную экипажами и людьми Масельную площадь, и остановились у главных ворот.
— Магистр Бальтазар Вильк, — бросил я сторожам и нас без лишних вопросов пропустили внутрь.
Огромный дом семейства Ночвицких мог посоперничать с усадьбой Мнишека размерами и богатством отделки.
Я поднялся по парадной лестнице и вошёл в приёмный зал. Меня встретил седой слуга в порчовой ливрее, поклонился и зычным голосом попросил:
— Соблаговолите следовать за мной, пан Вильк.
Коридоры, анфилады, переходы и ступени. Если бы он оставил меня на пару минут я бы непременно заблудился. Был не прав, дому Мнишека с этой громадиной не тягаться. Тут настоящий лабиринт с дорогущими коврами, гобиленами и золотой инкрустацией.
Мы наконец поднялись в небольшую спальню. У дверей нас перехватил лекарь и вежливо, но категорично потребовал:
— Не долго, пан магистр, мой подопечный еще недостаточно здоров, чтобы подвергаться длительным допросам.
— Что вы говорите? — хмыкнул я, и, оттеснив его в сторону, шагнул через порог.
