Принцесса

Вся в раздумьях о предстоящей съёмке с пытками, Юдит провела ночь почти без сна. Около шести часов утра она встала, осознав, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Ужасно хотелось есть. Ну почему перед съёмкой нужно поститься? Алекс боится, что от страха или боли с ней приключится казус? А зачем пугать и мучить? Хотя, правда, за это хорошо платят...

Измученная и злая на саму себя, она заглянула в зеркало, готовясь увидеть там самое худшее. Как бы не так, на неё взглянуло прелестнейшее круглое личико, правда, несколько бледное, обрамлённое чёрными кудряшками, с большими недовольными глазами под длинными, чуть загнутыми ресницами. Личико выглядело невыспавшимся и недовольным. Юдит вспомнила, как накануне Илайз хвалила её внешность. А сама Илайз до чего красива! Как только эта злодейка Берта осмелилась причинить ей боль?!

Было начало девятого, когда Юдит приехала в студию. До съёмки оставалось около часа. Студия, казалось, была пуста, и лишь в раздевалке Юдит встретила живую душу. Это была одна из её вчерашних знакомых девушек. Та весело улыбнулась:

— А, привет, Фанни! Ты уже приготовилась к экзекуции? Сейчас, сейчас я буду тебя мучить! Страшно! — И Мэри растопырила пальцы, словно изобразила хищника, вцепившегося в добычу. Юдит вздрогнула:

— Ой, неужели больно сделаешь...

Мэри вздрогнула, улыбка испарилась с её лица, взгляд стал виноватым:

— Что ты, нет, конечно! Я просто пошутила неудачно, не сердись, пожалуйста! Но раз мы об этом заговорили, учти — ты должна вести себя так, будто я и вправду тебя пытаю, делаю больно. Всё должно выглядеть окей. Надо кричать, стонать, жаловаться, и как можно убедительнее. Смотри, не подведи меня!

— О чём ты говоришь, конечно, я постараюсь!

Мэри дружески улыбнулась:

— А в другой раз, когда ты будешь доминирующей, ты меня пощадишь, правда?

Юдит так энергично мотнула головой, что её кудряшки рассыпались:

— Я никогда не буду доминирующей! Я до этой гадкой плети и дотронуться боюсь!

— Напрасно! Когда ты доминируешь, кого-нибудь спасаешь от Берты. Тебе благодарны будут. Подумай хорошенько.

Юдит представила себе: она в кожаных одеждах, высоких сапогах, блёстках, с грозной палкой в руке входит в съёмочную, все прожекторы устремлены на неё, а там ждёт раздетая, связанная по рукам и ногам Мэри. Она, Юдит, вразвалку подходит к беззащитной, беспомощной девушке, поднимает палку и... "Какой кошмар. Лучше я умру".

— Нет, у меня ничего не получится.

— Это потому, что ты еврейка, да? Твоя религия запрещает тебе причинять зло невиновным?

— Ты хорошо думаешь о евреях. Нет, религия здесь ни при чём. Скажи мне лучше, Илайз снимается доминирующей?

Мэри досадливо махнула рукой:

— Илайз такая же закомплексованная, как и ты... Ой, уже без десяти! Я должна идти готовиться. И ты переодевайся, пора.

И она вышла. Юдит вспомнила, как должна выглядеть по сегодняшнему сценарию. "Если это можно назвать переодеванием. Пожалуй, и вправду пора". Уйдя за ширму, разделяющую комнату на две части, она "переоделась".

Без пяти минут девять. Со стороны входа послышались шаги, и появился Гарри с большой тяжёлой сумкой. Деловитый, как накануне, он извлёк Юдит из-за ширмы, вынул из сумки стальные кандалы — две пары — и, прежде чем девушка успела понять, что происходит, заковал ей руки и ноги. А затем, ничего не объясняя, исчез.

— Гарри! Вы куда? Я ничего не понимаю! Что мне сейчас делать?

Однако Гарри словно испарился. Юдит снова осталась одна — обнажённая, в туфлях и кандалах. Холодные стальные браслеты тяжело сдавливали её запястья и щиколотки.

Без минуты девять. По-прежнему никого вокруг, а ведь пора начинать съёмку. Значит, нужно в съёмочную. Осторожно ступая в своих цепях, Юдит прошла в соседнюю комнату. Со вчерашнего дня здесь ничто не изменилось, только в углу появилась какая-то деревянная колода. По-прежнему никого, хотя Тому пора бы появиться. Она присела на стул у окна с закрытыми жалюзи.

За дверью послышались шаги. Том? Гарри? Наконец-то...

Дверь открылась, и на пороге появилась уборщица с ведром и шваброй. Трудно сказать, которая из двух дам была больше потрясена. Минуты две старушка уборщица, выпучив глаза и распахнув рот, судорожно глотала воздух. Похоже, не каждый день выпадало ей созерцать такое зрелище. Юдит, со своей стороны, по возможности прикрывшись, сосредоточенно разглядывала заоконный пейзаж сквозь плотно закрытые жалюзи. Потом уборщица захлопнула рот, опустила взгляд и приступила к своим непосредственным обязанностям. Убирала она быстро и чисто, виртуозно обойдя Юдит, которая тактично поджала свои закованные ноги. Закончив, бабушка удалилась, перед уходом, уже с порога, одарив девушку таким жалостливым взглядом, что та едва со стула не свалилась.

Двенадцать минут десятого. За дверью снова послышались шаги. Наконец-то Гарри пожаловал, долгожданный.

— Гарри! Сколько можно?! Я тут одна сижу, голая, в этих твоих цепях... Уборщица приходила, рассматривала меня!

— Она что — съела тебя? Не шуми, сейчас получишь всё, что тебе причитается.

До Юдит дошло, что имел в виду Гарри, когда он заставил её подняться со стула, подвёл к колоде в углу комнаты, вынул из сумки кучу железок — цепи, наручники, зажимы и прочий хлам — и стал надевать весь этот металлолом на узницу. Прикованная к колоде, она сначала терпеливо сносила железную тяжесть, хотя едва могла пошевелиться. Однако её терпение лопнуло, когда Гарри, достав очередную тонкую цепь, продел её между ног девушки и прижал.

Разозлившись, пленница выложила своему мучителю всё, что думает о его роде занятий. Конечно, она не ожидала, что Главный Злодей одумается, падёт на колени и покается, но мало того — он цыкнул на неё и пригрозил заткнуть рот кляпом. Юдит замолкла, но не из страха перед кляпом, а только потому, что задохнулась от возмущения. Инквизитор! Никакого почтения к оковам узницы!

В конце концов, Гарри унялся, осмотрел пленницу и удалился. Ненадолго Юдит оказалась предоставлена сама себе — то, что в студии называлось "минута ожидания". До конца съёмки оставалось ещё около получаса. Девушка уныло разглядывала себя в зеркало, стараясь не делать движений и не напрягаться в оковах. Ощущение собственной беспомощности было отвратительно. Утешало только, что это не более чем игра, которая вот-вот закончится благополучным освобождением.

Она не сразу заметила, что во время её перебранки с Гарри в съёмочную тихонько просочился Том. Теперь он, незаметно для девушки, делал снимки один за другим. Внезапно раздалась оглушительная дикарская музыка, и в зал вступил кордебалет — десяток девиц в комбинациях, высоких сапогах и с длинными тонкими палками в руках. Во главе кордебалета Юдит узнала Мэри.

Кордебалет промаршировал по залу и окружил Юдит. Внезапно музыка прервалась резким аккордом, и в то же мгновение все девицы разом ткнули своими палками в прикованную пленницу. Юдит испугалась и зажмурилась, но ощутила лишь лёгкое прикосновение. Она открыла глаза. Имитация ударов — впрочем, весьма убедительная и жутковатая, — повторялась вновь и вновь. Вдруг Юдит услышала над самым своим ухом яростный шёпот Мэри:

— А ну, кричи громко! Стони, кричи, не то и вправду больно сделаю!

Поняв, что она манкирует своими служебными обязанностями и подводит бедную Мэри, Юдит закатила глаза и разразилась самыми жалобными стонами, на которые только хватило сил. Ещё несколько "ударов" — и эта, с позволения сказать, пытка окончилась. Мэри, переводя дух, удалилась вместе с кордебалетом, Гарри освободил Юдит, и тут появился Тедди:

— Мне очень жаль, Фанни, но после съёмки с болевыми ощущениями я обязан осмотреть тебя!

Она подчинилась и направилась следом за Тедди. С другой стороны съёмочной оказалась ванная, куда они и вошли вдвоём. Юдит громко шепнула массажисту, что если он позволит себе хоть что-нибудь лишнее, то получит такую оплеуху, которую никогда не забудет. Тедди с мученическим видом развёл руками:

— Фанни! Что я могу поделать? Таковы инструкции! Честное слово, я не собираюсь покушаться на твою честь! Я врач по образованию!

Девушка немного успокоилась и позволила осмотреть себя. Выяснилось, что её левое плечо украшает огромный синяк. Затем Тедди нашёл ещё два синяка поменьше. "Вот это да, — подумала Юдит, — а боли никакой не почувствовала. А может, палка Мэри тут и ни при чём, а всему виной железки Гарри?"

У выхода из съёмочной её ждала взволнованная Мэри.

— Тебя вызывает Алекс, — сообщила она подруге. — По правде, тебе не было больно?

— Ничуть. А что, хорошо я стонала?

— Ой, отвратительно, никуда не годится, от боли так не стонут. Погоди, когда попадёшь к Берте в когти, тогда и научишься как следует.

— Не попаду я в когти к твоей Берте, не такая я дура, чтобы соглашаться на этот ужас. А если я плохо изображала, зачем ты спросила?

* * *

Судя по виду Алекса, он и на этот раз был удовлетворён результатами съёмки.

— Я только что перевёл тебе тринадцать тысяч, — сообщил он обрадованной девушке, — и хочу сразу договориться о следующей съёмке. На, возьми сценарий, ознакомься.

Сценарий выглядел вполне прилично. Подумаешь, двадцать пять ударов, ха, ерунда, нам теперь море по колено, кстати, пора купить нормальный автомобиль. А гонорар — ого! Пятьдесят тысяч! С ума сойти... Однако в конце сценария девушку ждал неприятный сюрприз.

— Что это? Алекс, тут написано — Берта?!

Менеджер пожал плечами:

— Ну да, Берта, а что в этом особенного?

— Не хочу сниматься с Бертой!

— Да в чём проблема? Не ты первая с ней снимаешься. Вспомни, как ты вчера ещё боялась болевых съёмок, а сегодня — хвост пистолетом! Бьюсь об заклад, что после съёмки со страшной Бертой ты войдёшь в эту комнату с такой же удивлённой улыбкой!

— А правда, что она профессиональная садистка?

— Какая чепуха! Нет такой профессии — садист. У Берты высшее медицинское образование. Может она причинить боль? Видимо, да, как любой человек, но я не верю, чтобы она этим злоупотребляла. Не знаю, кто тебе наговорил глупостей про неё. Ты же вчера встречалась с Илайз после съёмки с Бертой. Согласись, виду Илайз многие бы позавидовали. И раз мы об этом заговорили — ты наверняка знаешь, что осторожно причинённая боль может вызвать даже удовольствие.

— Не надо мне такого удовольствия! Пусть будет опять Мэри! Пожалуйста!

— Поверь мне, после съёмки с Бертой у тебя не будет синяков!

Девушка смутилась. "Это что, Тедди наболтал про синяки? Вот болван! Пятьдесят тысяч... Ах, как хочется! Но Берта, страшная Берта! Правда, говорят, в первый раз она не очень мучает, а на второй я уж не соглашусь". С тяжёлым вздохом Юдит подписала сценарий.

4.

Джек Тернер

Это была лучшая девушка в мире, и звали её Юдит Коган, но тогда я ещё не знал её имени. Впервые я увидел её, когда она стояла на шоссе возле своего замершего автомобильчика.

Незадолго до этого наша группа с блеском расправилась с двигателями. Собственно говоря, по плану мы должны были заняться ими через полгода, да НАСА и не ждало от нас особых подвигов. Однако Крошку Бена вдруг осенило, идеи шли из него трое суток, а когда он иссяк, вдруг попёрло из меня. Спустя неделю все мы были измочалены, валились от усталости, но столы наши ломились от груд идей на уровне 22 века.

Когда я из последних сил подполз к телефону, насовцы сперва не поверили, потом решили проверить, затем на два дня отключили телефоны, после чего обрушились на нас, умоляя, чтобы мы бросили всё и занялись только двигателями. Кажется, на протяжении недели половина технических отделов НАСА бредила двигателями. Прямо как свихнулись. Нас обещали озолотить, но я уже отдышался и взялся за ум. Ребята поработали классно, в течение года не отходили от компьютеров, они заслужили отдых. А я сам — разве нет? И вот я объявил отпуск на месяц — всем и каждому.

Сам я собирался закатиться к приятелям на западное побережье. Но вот, уже возвращаясь с работы перед предполагаемым отъездом, я увидел её на шоссе... и сразу понял, что никуда не поеду. Я взял её на буксир и довёз до дома — так я узнал её адрес. За две минуты поправил какую-то мелочь в зажигании — прекрасный повод для знакомства! И вдруг какая-то сила сдавила горло, резанула по глазам, ударила в виски... не хватало ещё в обморок хлопнуться перед ней. И вот, вместо того, чтобы обменяться с понравившейся мне девушкой первыми любезностями с продолжением, я еле доплёлся до своей машины, уныло сел за руль и позорно уехал прочь. Но теперь уже расстаться с ней было выше моих сил.

Вместо поездки к приятелям, я стал следить за красавицей. Глупо, но ни на что более разумное я тогда не был способен. Каждое утро мой автомобиль караулил возле её подъезда — в некотором отдалении, чтобы не мозолить глаза, — а затем, когда она выходила, я сопровождал её в ожидании удобного случая. Чаще всего она навещала бассейн и университетскую библиотеку, и на первых порах я предположил, что она студентка, но затем выяснилось, что она только собирается поступать. Она интересовалась чем-то из биофизики — определить точнее мне не удалось.

И в библиотеке, и в бассейне каждый раз, когда подворачивался счастливый случай и я собирался заговорить с ней, повторялась та же идиотская ситуация на грани обморока. Я не понимал, что это за наваждение такое, но знал твёрдо одно — мне от неё никуда не деться. День пролетал за днём, мой отпуск кончался. И всё же, в конце концов, судьба надо мною смилостивилась.

В тот день Юдит покинула библиотеку позже обычного, когда уже смеркалось. Я, как обычно, ехал за ней на некоторой дистанции. И вдруг, когда до её дома оставалось совсем немного, у её машины снова забарахлил мотор. Я уже собирался опять на помощь к Юдит, но она подошла к ближайшему телефону и вызвала техпомощь, а затем, не дожидаясь, оставила машину и вознамерилась пройтись пешком. У неё было два варианта маршрута: короткий — через парк, каких-то две минуты, очень приятно днём, но весьма небезопасно сейчас, — и вполне респектабельный, через богатые освещённые улицы, где каждую минуту проезжают полицейские патрули, но — на четверть часа ходьбы. Немного поколебавшись, она избрала короткий маршрут. Парк выглядел таким тихим и мирным...

Всю мою странную болезнь как рукой сняло. В три прыжка я догнал девушку:

— Не кажется ли вам, мисс, что сейчас неподходящее время для прогулок в таком месте в одиночку? Вы позволите проводить вас?

На мгновение она слегка нахмурилась, окинула меня взглядом... узнала или нет? Улыбнулась:

— А и правда, вдвоём веселее. Пойдёмте вместе.

— Меня зовут Джек Тернер, к вашим услугам!

— А меня — Юдит Коган. Я израильтянка.

— Обожаю Израиль! Всегда жалел, что не родился евреем.

— Ах, даже так?! А что же вам помешало пройти гиюр?

Выяснилось, что евреем не обязательно родиться. Можно пройти гиюр — специальный обряд принятия еврейства. Но развить эту тему мы не успели: из тёмной аллеи вышли пятеро парней зловещего вида.

— Эй, фраер! Девчонка на сегодня с нами! А ну, кыш отсюда!