Роман "Лена"

Вскоре встала и Алёна. Когда она, уже одетая и собранная к выходу в школу, спустилась вниз — за накрытым столом сидели только сестра и домработница, отца не было. Алёна спросила "где папа" и Катя сказала, что Владимир Михайлович уже уехал на работу. И добавила, что выглядит он плохо, весь бледный, его тошнило и рвало, но одет он был как всегда элегантно и модно. Она посоветовала: "Девчонки, вы не обижайтесь на отца и не подавайте вида, что что-то произошло — всё образуется. И главное — никому ничего не говорите". "Да мы и не собираемся обижаться, мы его любим, да, Ксеня?"

Ксения отодвинула пустую чашку — она пила по утрам кофе — и, выходя из-за стола, сказала:

— Лена, ты поторопись, уже время тебе выходить. Одевайся тепло, сегодня минус тридцать.

Она схватила свои вещи и вышла в прихожую. Но через пол-минуты опять заглянула в дверь: "Пока, Катя, пока, сестрёнка, я поехала".

— Пока-пока, Ксюша, всё будет хорошо. — Катя встала и начала убирать посуду.

Алёна в оставшееся время рассеянно доела сандвич и йогурт, допила чай, сходила в туалет, надела пихору с капюшоном, сапожки и спустилась в гараж, где на машине её уже ждал шофёр, дядя Рома.

Весь день Алёна была рассеянной и невнимательной на уроках, она всё время о чём-то думала. Она думала о матери и вспоминала вчерашний вечер в доме, и пьяного отца, совсем-совсем не похожего на того папу, которого она знала и любила. Одноклассники и учителя сразу же заметили необычное состояние Алёны. Её соседка по парте и по улице Танька Иванова пыталась дознаться, что происходит со "звездой" — так иронично называли некоторые Алёну, — но Алёна на все её вопросы отвечала "Отстань, не до тебя!", чем вызвала еще большее недоумение соседки. Но весь класс в этот день как бы притих. Мальчишки на переменах к ней не подходили, не было всегдашних иногда тупых, иногда остроумных шуток классных остряков, не было разборок, шуточных ухаживаний. В классе стало скучно. Зато радовались учителя — уроки проходили пусть вяло, но дисциплинированно. И в учительской учителя-предметники тоже спрашивали друг у друга, что это сегодня с Плетнёвой — не дозовешься, не достучишься, пассивна.

Когда Алёна вернулась домой, ещё в прихожей Катя сообщила ей, чтобы она пока не ходила в гостиную: там папа разговаривает с мамой.

— А Ксеня пришла?

— Нет, Ксюши нет ещё.

Алёна поднялась к себе наверх. В ожидании ужина она села играть на компьютере, но сосредоточиться не могла, лишь машинально двигала мышкой по поверхности стола и думала об отце и матери. Она обоих очень любила, но по-разному. Отец был для неё защитой в любых случаях, при любых обстоятельствах. И хотя он был очень строгий и требовательный к своему окружению не только дома, но и в обществе, к шалостям младшей дочери относился снисходительно, с лёгкой иронией. Алёна чувствовала это, но также чувствовала это и сестра Ксения, к которой отец в силу её старшего возраста предъявлял иные, чем к Алёне, требования. Мать же всегда была на стороне Ксении, Алёну она считала чересчур избалованным и непослушным ребёнком, хотя сама же, гордясь красотой своей малышки, воспитывала её по своим понятиям как могла.

...Ужин в семье Плетнёвых Катя подавала к половине седьмого. Во все комнаты был проведён негромкий приятный звуковой сигнал, приглашающий к еде. Сначала у Плетнёвых было так заведено, что и члены семьи, и гости к этому времени всегда должны быть дома. И Владимир Михайлович не любил, если кто-то не успевал или не приходил к ужину. Но когда пошла в школу Алёна, Ксении было уже 14 лет, и она тоже посещала различные мероприятия и кружки, и само собой перестало получаться собраться всем к ужину. Тогда Владимир Михайлович потребовал, чтобы семья собиралась на завтраки и воскресные обеды. Но привычка собираться к ужину осталась, и по возможности и жена, и девочки старались быть дома к этому часу.

Услышав музыкальный сигнал, Алёна перестала играть на компьютере и, скрепив волосы в тугой хвост (отец не разрешал приходить к еде с распущенными волосами), она поспешила вниз, в столовую. Она пришла первой. Катя как раз ставила на стол блюдо с рыбой под соусом и гарнир. На столе стояло всегда пять приборов, но Катя ела после, подсаживаясь тогда, когда в её услугах на сей момент не было нужды. Она была одинокой женщиной.

В семье Плетнёвых два дня в неделю были "рыбными днями", в эти дни на столе совсем не было мяса. Так завела мать. И Алёна, не любив остывшую рыбу, принялась, не дожидаясь остальных, накладывать в свою тарелку еду. Несмотря на переживания, аппетит у неё был. Родители вошли молча. Мать, всегда такая уверенная в себе и роскошная, всегда красиво одетая и вкусно пахнущая, на этот раз выглядела затравленно. Она, увидев жующую Алёну, слабо улыбнулась и опустила глаза, но всё-равно, обойдя большой овальный стол, подошла к дочери и поцеловав, пожелала той приятного аппетита. Отец выглядел уставшим, больным и каким-то резко постаревшим, хотя был всего на два года старше матери. Он как будто стеснялся, он пытался не смотреть на Алёну, он прятал глаза и сказав неопределённое "привет", сел не на своё место напротив Алёны, а справа, во главу стола, между местами матери и Ксении. Это было место домработницы Кати и там стоял уже прибор. Алёна вопросительно посмотрела на отца, но ничего не сказала. Она стала думать, куда сядет Катя. Воцарилось молчание, прерываемое только звоном ножей и вилок. Когда Катя поднесла еще горячего, вошла и Ксения, румяная с мороза. Сказав "добрый вечер всем", она подошла сначала к матери, поцеловала её, а потом уселась рядом с Алёной на своё место. То, что отец сидит рядом, там, где должна была сидеть Катя, её смутило. Владимир Михайлович как будто прочитал её и Алёны мысли и сухо сказал: "Катя сегодня сядет на моё место". И опять воцарилась тишина. Алёна, наевшись к тому времени, сидела просто так, поставив локти на стол и скрестив пальцы. Ксения первая прервала молчание:

— Папа, мне нужно немного денег.

Владимир Михайлович, вытирая руки и губы салфеткой, кивнув головой, ответил:

— После ужина зайдёшь с Леной и мамой в гостиную.

И затем в сторону Кати: "Чай я сегодня не буду". Он встал и, выпрямившись, покинул столовую. После его ухода напряжение за столом несколько спало. Домработница Катя, приготовив всё к чаю и сев на место Владимира Михайловича, смотря на всех весёлыми глазами, начала ужинать. Юлия, так же как и Алёна, сидела опершись подбородком на скрещенные пальцы и задумчиво смотрела в стол.

Алёне не терпелось спросить у матери, что всё это означает и видя, что мать тоже уже поела, задала терзающий её вопрос:

— Ма, это правда?

Ксения сердито посмотрела на неё и толкнула под столом ногой.

— Что правда?

— Ну, любовник и всё такое...

Юлия, вся красная, смотрела в тарелку и её тихое неуверенное "неправда" прозвучало как "да".

Ксения добавила: "Наговаривают на маму всякие..."

Мать за это была благодарна старшей дочери, она посмотрела на Ксению и у неё на глазах выступили слёзы. Но Алёна жестоко высказала всё, что она думала по этому поводу:

— Вот когда я выйду замуж, я буду сразу хорошо смотреть, чтобы выбрать сразу такого парня, которому я никогда не смогу изменить. Пусть он не будет такой богатый и наделённый властью как папа, но он будет хорошо смотреть за мной и я буду пахать как бобик, и заимею кучу детей, и у меня не будет свободного времени на любовников и...

Ксения, бросив есть, заорала: "Замолчи, дура, не видишь, что ли, как маме плохо?" На что Алёна, привстав за столом, в ответ заорала еще громче: "А ты не видишь, что ли, как плохо папе?"

Враз стало тихо и Катя перестала есть: Юлия, уткнув голову в руки, сложенные на столе, разрыдалась. Её тело сотрясалось от рыданий. Ксения зло посмотрела на Алёну: "Ох, как дала б тебе сейчас по шее!"

Алёна села на место и с сердитым насупленным видом придвинула к себе чашку с чаем и вытащила пару конфет из корзинки. Катя посмотрела на мать девочек и ласково сказала: "Да не убивайтесь Вы так, Юлия Сергеевна, всяко в жизни-то бывает, все ошибаются, но всё плохое уходит и забывается, а ваша Леночка еще несмышлёный ребёнок, не придавайте значения её словам". Затем она продолжила с аппетитом уплетать рыбу.

Через пару минут рыдания матери утихли, она высморкалась и, ни на кого не глядя, встала из-за стола: "Я подожду вас в гостиной". Следом встала и Ксения. Тогда и Алёна оставила чай, и последней покинула столовую. Катя осталась за столом одна, покачивая головой и вздыхая.

Перейдя в гостиную вслед за матерью и сестрой, Алёна увидела отца. Он сидел в кресле около стенки и курил. Отец курил очень редко и Алёна увидела впервые, что отец курит в комнате.

При виде его Алёна вдруг почувствовала себя легко и свободно, ей вдруг стало жалко отца, она вдруг поняла, какой он старенький и глупенький, она даже сказала бы "тупой". Зачем столько лет давать матери при её красоте столько свободы? Зачем столько лет баловал мать, не давал ей работать, хотя у неё был диплом с хорошим экономическим образованием? Зачем говорил матери, что её задача — воспитание детей, а что деньги он ей заработает, много денег, ей на всё хватит. Вот и заработал. И ведь мать какое-то время назад пыталась начать работать, даже нашла что-то для себя, какую-то небольшую должность, но отец всё ей говорил: "Зачем тебе это нужно? Тебе что, денег не хватает? Сиди дома". Вот она и досиделась! От нефиг делать любовника завела. Интересно, кто он? Потому что Алёна считала, что такого дядьки, который был бы сравним с её отцом, просто трудно найти: образованный, интеллигентный, умный и красивый, высокий, может быть несколько властный и жесткий — но так это, наоборот, женщины ценят, как читала она в романах.

Войдя, Юлия и Ксения сели на диван, Алёна пристроилась рядом в кресле. Все смотрели на Владимира Михайловича, некоторое время продолжающего курить. Затем он потушил сигарету в пепельнице и посмотрел на своих женщин:

— Вот что. Первое: мы с матерью разводиться не будем. Но ваша мать будет жить в комнате для гостей. Второе: это касается тебя, Ксения, и тебя, Лена. Ни в институте, ни в гимназии, ни где-либо еще вы даже не упоминаете нашу размолвку с мамой. Даже если кто-то что-то будет спрашивать про меня и маму — вы ничего не знаете, в семье всё нормально, ничего не произошло. Что касается Дмитрия — Владимир Михайлович посмотрел на Ксению — с Димой, Ксюша, я поговорю сам. Но ваша свадьба ни в коем случае не отменяется. Готовимся как запланировано. И в третьих... Юлия, я прошу тебя выйти на минуту...

Мать Алёны встала и, не оглядываясь, пошла в сторону столовой. Когда за ней дверь закрылась, Владимир Михайлович помолчал, потом встал и сел на диван рядом с Ксенией, ближе к дочерям. Он нервно застучал пальцами по коленям и после минутного молчания продолжил:

— Ксения, Лена. — Он опять сделал паузу. — Вчера... В общем, я помню только частично, что было вчера, вы меня простите... Я знаю, что я вас, мягко сказать, удивил... Я вёл себя непристойно... Уж простите отца. И я вам благодарен за то, что насколько могли, вы позаботились обо мне. Еще раз спасибо.

Алёна, сидя в кресле, с другой стороны от Ксении, глядя на отца, видела, как потеплели его глаза, глядя по очереди на них, то на неё, то на Ксеню.

Она хотела броситься на шею отцу, как когда-то в раннем детстве, схватить его за уши и потянуть их за то, что он оказался таким глупеньким (она так делала, когда ей было четыре года), но отец встал и обратился к старшей дочери:

— Ксюша, пойдем, мне нужно тебе ещё кое-что сказать, заодно возьмёшь и деньги.

Он и Ксения стали подниматься по лестнице наверх, в рабочий кабинет отца, находившегося рядом со спальней, а Алёна сидела до тех пор, пока оба не скрылись в глубине комнат.

Глава 5

Это неприятное событие так или иначе сказалось не только на укладе жизни семьи, но и повлияло на поступки и решения каждого её члена.

Отец с матерью жили теперь каждый своей жизнью. В комнате для гостей была сделана перестановка и мать со своими вещами перебралась туда. Первое время она почти не выходила из дома, она читала, вязала или смотрела телевизор, долгими вечерами сидела в интернете. Она перестала ездить на светские развлечения и ходить в фитнес-клуб, перестала заботиться о своей внешности. В феврале был убит её бывший любовник. По версии следствия убийство было заказным. В число подозреваемых заказчиков убийства попал и её муж. Но причина убийства заключалась в каких-то сложных коррупционных схемах, в которых оказался замешан и Владимир Михайлович.

Его затаскали по судам. Юлия же слегла в больницу на три недели. За всё время муж не навестил её ни разу. На праздник 8 Марта, выпавший на этот период, Юлия в этот раз не получила ни поздравления, ни подарка от мужа.

На это время приехала её мать — Ирина Петровна и три недели жила у Плетнёвых.

Когда в середине марта мать Алёны выписали из клиники, она пришла домой уже несколько другим человеком. Алёна знает, что у матери с отцом был очень длинный разговор. Разговор был за закрытыми дверями в кабинете отца и мать оттуда вышла с несколько просветлённым лицом. Увидев внизу в гостиной Алёну, сидящую перед телевизором, она села рядом и обняла дочь. Алёна не отстранилась, но и не высказала никакой радости что мать, наконец, оправилась после болезни, наконец дома. Дочери было как-будто всё-равно. Для Юлии это была пощёчина. Ещё не вполне окрепшая после болезни и восприимчивая к любым негативным настроениям по отношению к ней, она заплакала. Алёна вовсе не стала утешать мать, она просто ушла к себе в комнату.

В последующие недели жизнь начала входить в свою колею. Юлия занялась домом и хозяйством. Она помогала домработнице Кате, она перебрала свой большой и богатый гардероб, отложив вещи для комиссионки. Она вместе с дочерьми пересмотрела и их гардеробы и вещи, из которых девочки выросли или больше не хотели носить, отвезла в детские дома и приюты.

Некоторую часть её свободного времени занимала подготовка к свадьбе старшей дочери. Свадьба была запланирована на первую половину мая, необходимо было заняться пригласительными, нарядами и организацией свадьбы в целом. Это у неё хорошо получалось и доставляло ей большое удовольствие. Ксения, занятая дипломным проектом и своими приятными хлопотами в связи со свадьбой, особо не парилась вникать в семейные неурядицы. И у неё не было времени на сестру, бесконечно задающую "идиотские" вопросы. Ксения теперь почти не ночевала дома, она жила большей частью в доме своего жениха Дмитрия. Она заканчивала институт и летом молодые переезжали жить в Москву.

Владимир Михайлович пропадал на работе и приходил только ночевать. Он часто уезжал в командировки. К половине седьмого на ужин приходили теперь только Алёна и мать, но в дни, когда у Алёны была танцевальная студия, Юлия ужинала или с Катей, или в полном одиночестве.

Глава 6

С тех пор прошло три года. Обстановка в семье вроде бы нормализовалась: мать пошла работать. Она опять занялась своей внешностью, похудела и похорошела, но забросила прежние знакомства и подруг, никуда не отлучалась из дома, кроме определённых терминов* к косметологам, врачам или на психологические треннинги, которыми она вдруг увлеклась. После того как Ксения вышла замуж и, закончив институт, уехала с мужем в Москву, в доме стало пусто. Отец уезжал на работу очень рано и Алёна завтракала вдвоём с матерью. Но дочь словно отстранилась от матери, словно отвыкла от неё. Весь год она была сама по себе. Уходя утром в гимназию, она возвращалась домой лишь к ужину или еще позже, и на вопросы матери где и с кем она была, не отвечала. Если она приезжала домой днём, то сидела в своей комнате или перед телевизором. Юлия многократно пыталась приласкать дочь, восстановить прежние отношения, но это было очень трудно сделать. Алёна тянулась к отцу. Она видела, как он сильно страдал, она жалела его.