Мартин Скотт. Фракс и оракул (Перевод)

Окрыленный известием, что мы почти на месте, я перехожу на рысь, лишь бы побыстрее выбраться из диких зарослей. Интересно, как долго Лисутарида, Кораний и Ибелла пробудут у оракула. Возможно, им предстоит пройти некую церемонию перед обращением к верховной жрице, или к кому они там хотят обратиться. Буду только рад, когда все это закончится и мы в целости и сохранности вернемся в лагерь.

Мы минуем еще несколько статуй. Одни фигурой походят на богиню Витину, оставленную позади, у других иные женские очертания. Все искусно высечены из древнего камня, хотя и являют признаки старения, разъедаемые временем и погодой. Когда вскоре появляется расчищенная тропинка, я издаю вздох облегчения. Не сказать, что мы в безопасности, но теперь застать врасплох нас не удастся. Впереди — храм из белого мрамора, большего размера, чем ожидалось, изумительное строение с шестью огромными колоннами перед портиком. Мрамор чист, не поврежден и хорошо сохранился. В отличие от статуй время на нем не сказалось. Кто-то заботился о нем все эти годы. Когда мы приближаемся, одинокая фигура идет навстречу — девушка в нарядной голубой мантии и с непокрытой головой. Ее темные волосы необычайно длинны, даже длиннее, чем у Макри. Останавливаю нашу процессию.

Девица, не уделяя мне особого внимания, кроме беглого обзора, обращает взгляд к Лисутариде. Хотя лицо чародейки все еще скрыто, ее опознают.

— Добро пожаловать, Лисутарида Властительница Небес. Верховная жрица ожидает вас.

Лисутарида плавно соскользнула с седла. Я уже заметил, что она — прекрасная наездница. Вероятно, росла в тесном общении с лошадьми и обучалась верховой езде наряду с прочими науками. Кораний следует за ней. Он бледнолицый человек с шевелюрой песочного цвета, невысокого роста, да и телосложение подкачало. Слабовато похоже на того, кто обладает великой мощью. Как и Лисутарида, он представитель высшего сословия Турая, но в отличие от нее, не слишком знатен. Самые сливки аристократии весьма неодобрительно относятся к тому, что их сыновья и дочери увлекаются профессией волшебника. Лисутарида исключение из общего правила, будучи выходцем из весьма родовитого семейства.

Ибелла спешивается следом, менее изящно. Не знаю ее положения на социальной лестнице Абеласи. Возможно, подобно Коранию, происходит из благочинной и почтенной семьи, не самой знатной. Лично же я глубоко увяз корнями в низшем сословии. Даже имя мое простонародное. Только у благородной знати имя заканчивается на "-ий". Окончание "-акс" или "-окс" указывает на то, что ты с рождения один из черни. В Турае эта разница значила много. Даже теперь, с падением города, она никуда не делась. Отпрыски аристократов получают все лучшие посты: мало кто из офицеров турайских полков худого рода.

Я рассчитывал, что в храм не попаду, но Лисутарида велит следовать за ней.

— Мне лучше остаться здесь и смотреть в оба.

— В храм заходит каждый посетитель из группы, — говорит Лисутарида.

— Надо кого-то оставить на страже.

— Нет необходимости, — вмешивается длинноволосая девушка в причудливой мантии. — Эта местность находится под защитой богини Витины.

— Что она может противопоставить тяжеловооруженным оркам?

— Эта местность под защитой богини Витины, — гнет свое жрица.

Лисутарида опять манит меня. Пожимаю плечами и следую за ней внутрь. Как только мы входим, все склоняют головы в знак уважения. Прохожу вдоль шеренги, но увиденное меня не радует. Все же нам было необходимо оставить кого-нибудь снаружи, охранять.

— Как-то мне не по себе, — шепчу я Макри.

— Да и мне, — шепчет она в ответ. Не понять, то ли из-за того, что опасается засады, то ли ей просто неуютно внутри религиозного строения. Когда дело доходит до этого, она выпячивает свою отъявленную языческую натуру, не оказывая уважения ни нашим, ни каким-либо еще богам. Вероятно, она однажды получит по шее от какого-нибудь божества.

Мы оказываемся в зале с высоким сводчатым потолком. Для храма в самой глуши это впечатляющее произведение архитектуры. Все отделано белым мрамором. Материал высокого качества, стоит заметить, вероятно, столь же хорош, как и камень, что применялся при постройке Королевского дворца в Турае, — и его много на что ушло. Несколько статуй высекли из мрамора, какие-то — бронзовые, а ниже огромной усыпальницы в комнате для обрядов — изваяние богини Витины в натуральную величину. Стены вокруг увешаны рядами бронзовых щитов, серебряных пластин, золотых кубков и множества иных дорогих вещичек. Не представляю, откуда они взялись. Подношения былых прихожан? Впечатляющее зрелище. Очевидно, здешний культ не из тех, кто чурается выставлять свое богатство напоказ. Любопытно, и кто же его оберегает? Изобилие драгоценного металла здесь, в уединенном глухом районе, — привлекательная мишень для разбойного люда. Быть может, богиня Витина и впрямь защищает это место. Или, возможно, сама Гильдия волшебников втайне оказывает помощь.

Изучаю изваяние. Богиня Витна изображена с миролюбивым ликом, длинными волосами, подобно девушке, встретившей нас, и двум другим, что стоят в ожидании. Одна, пожилая и седовласая, облачена, пожалуй, в самый причудливый плащ, что я когда-либо видал — пурпурно-красного цвета, искусно вышитый, по краям отделанный золотом. Плащ, наверно, стоит целое состояние, но цена его ничтожна по сравнению с ожерельем, составленным из нескольких толстых золотых цепочек, украшенных рядами бриллиантов и камней королевы. Я порядком изумлен его видом. Вещица выглядит столь тяжеловесной, что даже удивляет: как ее владелица при этом может ходить.

Да и не только ходить — при таком пожилом возрасте Верховная жрица ухитряется сохранять прямую осанку. Она молча ждет приближения Лисутариды и Ибеллы. Обе волшебницы склоняются перед ней. Дивлюсь тому, что Лисутарида не гнушается выразить почтение. Никогда прежде не видел, чтобы она так уважительно к кому-то относилась.

— Прекрасно, что вы навестили нас, — произносит Верховная жрица. У нее сильный, звонкий голос.

— Мне бы не хотелось упустить такую возможность, о Верховная жрица.

— Я высоко ценю, что вам пришлось ради этого испытать немалые трудности за минувшие дни.

Лисутарида вытаскивает что-то из глубин своего плаща. Кошель, который, как я помню, содержит магический карман.

— Я принесла вам дары Гильдии.

— Право, не стоило.

— Нет, безусловно стоило, Верховная жрица, — настаивает Лисутарида.

Если меня и удивили текущие церемонии, то это ерунда по сравнению с тем, что я испытал, когда Лисутарида принялась извлекать золото из кошеля. Магический карман внутри него совсем не сказывается на его объеме. Туда можно запихивать что угодно, и содержимое никак не отражается на весе и размерах кошеля, пока вы его оттуда не достанете. Лисутарида начинает вытаскивать золотые слитки достоинством в тысячу гуранов, складывая их к ногам Верховной жрицы. Жрица весьма спокойно взирает, словно это самая обычная вещь в мире. По мере того, как увеличивается гора монет, следом возрастает мое изумление. Сколько же именно бабок Гильдия волшебников готова пожертвовать сему месту? Помимо слитков в тысячу гуранов попадаются и немалые горки золотых монет, солидная кучка отборного жемчуга, ритуальный треножник из золота, несколько серебряных диадем, сколько-то позолоченных венков и даже небольшая золотая статуэтка.

Оглядываюсь на Гурда и Макри — видно, что они оба заворожены видом богатства, что изливается из кошеля Лисутариды к ногам Верховной жрицы. Когда поток наконец стал иссякать, уголки ее губ слабо приподнимаются. Слишком слабо для того, кого только что осыпали грудой золота, серебра и драгоценных камней.

— О, вы столь щедры.

— Это знак почтения к богине Витине, ее пророчествам и к вам, Верховная жрица.

Лисутарида вновь кланяется, как и Ибелла. Думаю, с уверенностью можно сказать, что Лисутарида лукавила, заявляя, будто бы мало интересуется старой верой. Первейший и ярый последователь — было бы куда точнее.

Верховная жрица воспринимает все это с невозмутимостью, хотя в глазах юной жрицы, стоящей рядом, я определено уловил блеск. Не могу ее осуждать. Это изрядная гора сокровищ. Юная жрица поднимает серебряную чашу с декоративного позолоченного столика и передает Верховной жрице.

— Мне известно, что у вас мало времени в запасе, Лисутарида, ведь ты же теперь военный вождь, — говорит Верховная жрица. — Желаешь обратиться к мудрости богини?

— Да, о Верховная жрица.

По-видимому, наконец-то мы переходим к делу. Мне любопытна церемония, хотя я и испытываю некоторое беспокойство. Если она включает в себя ритуальные песнопения и пляски, удовольствия мне это не доставит. Если придется распевать гимны, то Макри уж точно такое не выносит. Гадаю, что Макри и я тут забыли. И Ханама, и Гурд. Мы подрядились просто помочь. Мы и не собирались ни к кому обращаться.

— Не стоит ли нам обождать снаружи? — отваживаюсь я.

Пожилая Верховная жрица впервые удостаивает меня взгляда.

— Оракул пророчествует всем.

— Да чего там, мы просто сопровождали...

— Оракул пророчествует всем, — повторяет она, ставя точку в беседе.

Гурд рядом со мной выглядит сконфуженно. Северный варвар и в лучшие времена не жаловал волшебство и чувствует себя неуютно, будучи вовлечен в любого рода магическое действо. Я тоже отношусь к этому с прохладцей, хотя и задумываюсь, не удастся ли обратить это себе на пользу. Быть может, жрица сумеет направить меня на верный путь, указав на победителей в гонках колесниц? Полагаю, бега в Симнии по-прежнему проводятся, несмотря на войну.

Наша четверка — Макри, Ханама, Гурд и я — пристроились в хвосте. Жрица Витины дает знак двигаться, и мы неохотно повинуемся.

Макри шепчет мне в ухо:

— Не верю я в оракулов.

— Да и я тоже. Разве что предрекут чего хорошего. Вот только они никогда ничего хорошего не пророчат.

Мы гуськом бредем следом за жрицами.

— За ответы придется платить? — спрашиваю я. — Я не взял с собой денег.

Лисутарида бросает на меня враждебный взгляд. Отвечаю ей тем же. Может, она и полна религиозного рвения к своей разлюбезной богине, но я-то не подписывался на визит к оракулам. Меня не запугать благоговением перед храмом, который год от года явно загребает себе имущество легковерных прихожан. У меня все еще стоит перед глазами золотой водопад, порожденный Лисутаридой.

— Пожалуйста, сохраняйте тишину, не мешайте Верховной жрице, — просит ее помощница. Мы замолкаем. Верховная жрица, сверкая мантией, выстраивает нас в линию перед собой. Она отхлебывает из серебряного кубка в руке. Уж было подумываю, что она впадет в транс и примется сыпать пророчествами, но та вполне невозмутимо делает несколько шагов к нам. Ни пускает слюни изо рта, ни чего-то еще. Она останавливается напротив Ханамы. Убийца по причине невысокого роста глядит на нее снизу вверх, причем довольно спокойно.

— Многая смерть, — произносит Верховная жрица. Поворачивается, шагает к Гурду и таращится ему в глаза.

— Многая жизнь.

Гурд испытывает облегчение. Что бы оно ни значило, это не звучит слишком скверно. Верховная жрица останавливается снова, уже перед Ибеллой.

— Опасайся одной лишь отравы.

Она поворачивается к Макри, и возникает заминка. Довольно длительное время она пожирает Макри глазами, будто сомневаясь, что с ней делать. Это как раз понятно. Макри своим чудачеством, вероятно, способна привести в замешательство любую почтенную жрицу.

— Счастливая или же несчастная королева, — наконец изрекает она.

Сдерживаю рвущееся из меня насмешливое фырканье при мысли о королеве-Макри. Мое доверие к оракулу стремительно исчезает. Вся эта затея была идиотской с самого начала. Мне бы хотелось, чтобы она просто напророчила чего-нибудь Лисутариде и мы бы смогли свалить отсюда. Жрица предстает перед Коранием Точильщиком. Он до невозможности раздражителен и вздорен, но в здешней обстановке выглядит умиротворенным. Это лишний раз показывает, насколько сильно Гильдия волшебников поддалась чарам этого культа. Какое легковерие.

— Блистательное окончание.

Кораний не реагирует, хотя это звучит не как самое величайшее пророчество для человека. Все зависит от того, когда настанет конец. На протяжении всего я переминаюсь с краю, надеясь, что жрица обойдет меня вниманием. Если дам понять, что на самом деле я не из тех, кто наслаждается прорицательными штучками, возможно, она просто пройдет мимо. К сожалению, она останавливается передо мной. Мне не нравится ее взгляд. Думаю, таким взглядом она намекает, что нужно раскошелиться. Она глазеет на меня несколько секунд и выдает следующее:

— Ты бросишь щит и сбежишь.

— Чего?

Она отворачивается, собираясь уйти.

— Что это значит? — требую я ответа. — Обвиняешь меня в трусости?

— Тишина в храме! — со злостью кричит Лисутраида.

— Но она сказала...

— Тишина!

Озлобленно пялюсь на нашего военного лидера и на спину Верховной жрицы, когда та шествует прочь. Как они смеют давать мне такое оскорбительное пророчество. Когда мы окажемся снаружи, я выскажу несколько резких словечек насчет всего этого фарса.

Жрица наконец достигает Лисутариды. Подозреваю, она приберегла это напоследок. Оракулы всегда любят держать слегка в напряжении. Шарлатаны, вот они кто. Она пристально вглядывается в Лисутариду. Впервые веки Верховной жрицы смежаются. Она держит глаза закрытыми около тридцати секунд и, наконец, распахивает их.

— У богини Витины важное известие для тебя, Лисутарида Властительница Небес.

Мы ждем, а я так в особенности.

— Но еще не время. В должный момент ее пророчество достигнет тебя.

Я поражен и лишь с трудом мне удается подавить смех. Лисутарида втягивает нас в дурацкую миссию, отваливает целую кучу золота и даже не удостаивается предсказания? Идиотизм в высшей степени. Предвкушаю жалобы Лисутариды — у нее на то есть веская причина. Увы, но происходит иное — Лисутарида почтительно кланяется.

— Благодарю за уделенное время, о Верховная жрица.

— Не стоит благодарности, Лисутарида Властительница Небес. Двери нашего храма всегда открыты для вас.

Еще бы не открыты, если сюда таскают магические кошели, битком набитые золотом. Все это вызывает лишь омерзение. А более всего "ты бросишь щит и сбежишь". Вопиющая клевета. Я этого просто так не оставлю. Мы дружно и молча покидаем храм. Снаружи тотчас же начинаются взаимные упреки. Первой не выдерживает Лисутарида.

— Настанет ли конец твоему хамскому поведению? Как смеешь ты грубить Верховной жрице?

— Что? А ты слышала, что она мне ляпнула? Ты бросишь щит и сбежишь! В жизни меня так не оскорбляли!

— Тебя оскорбляли куда хуже, — бушует Лисутарида. — Или до тебя не дошло, насколько эта экспедиция важна для меня? Тебе что, нельзя выразить другим уважение?

— Не в том случае, когда они обвиняют меня в трусости! Да что вообще происходит с тобой и остальной Гильдией чародеев? Сколько золота вы перетаскали той старой мошеннице за годы?

Глаза Лисутариды мечут молнии. Вероятно, злить такую сильную чародейку, как Лисутарида, не самая здравая мысль. Я ношу замечательный талисман-ошейник из Пурпурной ткани эльфов, защищающий от магии, но он не настолько силен, чтобы противостоять заклинаниям главы Гильдии волшебников. Мало какие вещи на это способны. Тем не менее, я отказываюсь идти на попятный.