Александр. Продолжение похода 3

Внезапно откуда-то со стороны раздались крики и вскоре к египтянину привели двоих человек, мужчину и женщину. Это были молодые иберийцы с рабскими ошейниками и следами кандалов на запястьях рук.

Изнемогая от жара, Нефтех приказал отъехать от города и произвести дознание. С большим облегчением покидали пожарище разведчики, пораженные масштабом пожарища и силой его жара. Когда зарево ужасного пожара осталось далеко позади, и жар спал, разведчики остановились. Пленные попросили пить, и есть, ибо более двух суток ничего не имели крошки хлеба и глотка воды и египтянин приказал накормить их.

Несмотря на то, что его разбирало любопытство, Нефтех с непроницаемым лицом ждал, пока иберийцы утоляли свою жажду и голод и начнут свой рассказ. Пленные поведали интересную картину.

Больше года они служили в доме начальника гарнизона и многое слышали о том, что говорилось в больших кругах. В конце весны в порт прибыла небольшая эскадра из столицы с известием, что Карфаген пал под ударами солдат Александра и у пунов теперь нет родины. Многие уповали на возможности Нового Карфагена, но Ганон сразу заявил, что рано или поздно македонцы доберутся и до Иберии и падение второй столицы дело только времени.

Часть местных пунийцев, поддержали Ганона, но были и такие, что надеялись на милость судьбы и не захотели покидать Новый Карфаген. Бежавший из столицы сенат, так же разделился на две половины, причем большая часть отправилось в Гадес.

Так прошло некоторое время. Карфагеняне усиленно готовились к защите своих владений в Иберии и в особенности Гадеса. По преданию город был построен древними атлантами и заселен пунами, нашедшее его в заброшенном состоянии. За это говорило циклопичность стен города и молов порта, обеспечивающие городу неприступность при нападении врага.

Все это вселяло в сердца горожан надежду, но когда пришло известие о захвате македонцами Нового Карфагена все переменилось. В городе началась тихая паника, которую подогрело известие о сокрушительном поражении морских сил пунов от флотилии Неарха. Возникли сильные волнения, которые пунийцы смогли пресечь только началом массового жертвоприношения своим богам. Десяток рабов был сожжен в медном чреве Ваала под громкое пение жрецов и людских масс.

Сенат заседал во дворце коменданта весь день и всю ночь. В комнату, где это проходило, никого не допускали, но хитрые слуги, используя потайные слуховые щели, услышали самое главное.

Пуны усиленно решали, что делать. За отпущенное судьбой время, они построили неплохой флот, но его явно не хватало в борьбе с Александром. Ганон настаивал на оставлении города и предлагал идти на юг от столбов Геракла, по хорошо разведанным пунийцами маршрутам. Шло долгое препирательство, жителей Гадеса не прельщало стать скитальцами по морским морям, ведь предстояло плыть очень далеко и многое пришлось бы оставить.

Все решил визит жреца бога Ваала, который появился в самый разгар прений. Ясным и требовательным голосом объявил он, что бог приказал пунам оставить этот город и отправляться по океану на юг и запад, где им предстояло основать новые города — государства. Только там их недостанет жестокая рука македонского владыки, захватившего два Карфагена. Перед отплытием бог требовал, преподнести ему в качестве жертвы весь город со всем имуществом и рабами. За это Ваал, обещал пунийцам свое покровительство в новых землях, прочную защиту от дикарей и то, что ни один македонец не войдет в ворота Гадеса.

Слова жреца вызвали новую бурю, многие кричали, что его подкупил Ганон и беженцы, на что в ответ неслась грязная брань, и звенело оружие. Жрец объявил, что он обязательно оповестит, об этом народ и тот, несомненно, примет этот божий приговор. После этого в зале началась яростная потасовка с криками и стонами, после которых сенат принял принесенное жрецом известие.

Было решено метать жребий и разделить имеющиеся суда и оставшихся людей на тех, кто отправиться на юг и на запад. После этого Сенат отдал приказ об эвакуации в течение дня и ночи. Специально посланные отряды заставляли горожан покидать свои дома и идти со всем своим скарбом на портовую площадь. Отказников убивали на месте со всеми домочадцами и рабами. Тех, кто пришел на площадь, заставляли тянуть жребий и по его результату людей грузили на готовые к отплытию корабли.

Первыми отплыли западники в составе пятнадцати кораблей, вторыми южане. Их было двенадцать, после чего в городе остались лишь поджигатели. Рабам вначале было объявлено, что их отправят отдельно и их загоняли в свободные пакгаузы. Там пуны надевали на них колодки и когда все были закованы, отвели в один из храмов, где рабов заперли, приставив к дверям надежную стражу. Иберийцы сумели спрятаться на чердаке дома хозяина, в потайной комнате и просидели там безвылазно в течение суток, наблюдая за исходом пунийцев.

Покидая город, карфагеняне методично уничтожали весь свой скот и другую живность, взяв с собой лишь собак и кошек для разведения их в своих колониях. После того как основные силы флота покинули город, к рассвету в Гадесе начались пожары. Поджигали не торопливо, планомерно обходя квартал за кварталом покинутого города. На беду иберийцев, поджигатели долгое время располагались вблизи их дома, и покинуть его они смогли только перед самым его поджогом.

Спаслись они чудом, лишь благодаря знанию о наличии старых систем заброшенных водопроводных труб. Попав через подвал в сложный лабиринт глиняных труб, продвигаясь на корточках с одним фонарем, они долго плутали в темноте, в то время когда над их головами пылал Гадес. По счастливой случайности, иберийцы нашли выход, и буквально вывалились на разведчиков Нефтеха, умирая от голода, жажды и жары.

Пока шел допрос огненный гриб становился все выше и выше и достиг своего апогея. Стоял страшный гул от рушившихся и горящих зданий. Видя столь ужасную картину, египтянин приказал возвращаться. Не успели они, как следует отъехать, как почва под ногами их коней затряслась и, обернувшись назад, они увидели невиданное зрелище. Объятый пламенем город стал погружаться в море. В ужасе от увиденного всадники поскакали прочь, спасая свои жизни.

Уже потом, в Александрии, один из ученых мужей поведал Нефтеху что, по-видимому, город располагался на известняковой почве, которая от сильного жара, исходившего от горящего Гадеса, дала осадку, и город попросту съехал в море. Но это было потом, а пока Нефтех яростно понукал лошадь, прекрасно помня, что от падения в воду большого тела возникает большая волна.

Боги хранили разведчиков, и грохочущий прилив не достал их своей страшной силой. Потрясенные они явились к Эвмену, который был сильно напуган необычайным колебанием земли, и обо всем рассказали. По настоянию египтянина македонцы простояли ровно сутки и только по окончанию этого срока отправились к тому месту, где был Гадес. О его присутствии напоминали обломки стен и домов смутно видневшиеся на дне бухты, а также множество мусора плававшего по поверхности воды. Сам Гадес навсегда исчез с лица земли, исчезнув в морской пучине за один день.

Царь прибыл на следующее утро. Внимательно выслушав доклад стратега, Александр был поражен случившимся и захотел сам увидеть останки последней крепости карфагенян. С задумчивым лицом, прибыл он на берег океана, где с большим интересом разглядывал руины тайного порта, откуда пуны совершали все свои секретные походы за Геракловы столбы, и куда другим кораблям вход был категорически заказан.

— Смотри Неарх, мы окончательно сбили вражеский засов с этих дверей, за которыми расположены другие земли и царства — торжественно вещал полководец, ухватив ха руку своего любимого наварха, и окинул океанские просторы. — Об этих землях говорил мне оракул во время индийского похода и нам суждено найти их.

— Я всей душой рад за тебя государь, но боюсь, что пока мы не готовы шагнуть в открывшуюся нам дверь.

— Ты явно сговорился, с Нефтехом. Египтянин постоянно твердит тоже самое, ссылаясь на отсутствия у нас карт и лоций.

— Он совершенно прав. Да мы знаем, что враг бежал на запад и юг. Но посылать свои корабли в неведомое, это преступление и в первую очередь против твоих собственных замыслов Александр. Корабли это твои дети, которых ты выпестовал, вырастил, и которые уже сослужили твоему делу хорошую службу. Так стоит ли губить их ради единого желания догнать врага и узнать, что там за горизонтом?

— Да, ты прав — с горестью ответил полководец — я не хочу омрачать свой поход. Подождем, ведь нам теперь уже никто не мешает. Нефтех обязательно отыщет в уцелевших архивах карфагенян их тайные маршруты и, укрепив флот, мы шагнем за Геракловы столбы.

— Знаешь, Александр, перед бегством врага мы захватили один необычный пунийский корабль. Он не похож ни на одно из видимых мною судов по своим размерам и осадкой. Именно на таких судах, они совершали свои дальние походы в заморские земли.

— Да, Нефтех говорил, что с юга везли золотой песок, а с запада олово, янтарь и райских птиц. Что ж поход закончен, осталось лишь построить победную стелу у столбов и возвращаться в Александрию.

Свежий ветер океана колыхал плащи и волосы двух старых друзей. Вместе они прошли почти всю Ойкумену, приведя ее к державной руке македонского царя.

Глава XV. Прощальная встреча.

Целый городок из разноцветных палаток и шатров возник по царской милости на африканском берегу вблизи Геракловых столбов. Царь раскинул свой лагерь в ожидании того, когда строители возведут колонны свидетели его славы и новый храм в честь Геракла. Уже был совершен священный обряд, позаимствованный Александром от персов, омовение царя в новом океане. Покоритель Ойкумены торжественно въехал на коне в океан и зачерпнул в золотой сосуд его воду, символизируя свое покорение водных просторов.

Сосуд с водой Атлантики, под внушительной охраной, был незамедлительно отправлен в Александрию, где уже хранились воды Истра, Нила, Ярксарта, Ганга, Гирканского и Красного моря, а также Индийского океана. Все они символизировали мощь и силу македонского царства раскинувшее свои могучие орлиные крылья, от одного океана до другого.

Строительство шло, не прекращаясь ни днем, ни ночью, и в ожидании его завершения македонский лагерь предавался веселью в предвкушении скорого возвращения домой. Царь этому не препятствовал, да как препятствовать, если у солдат есть законный повод окунуться в мирную жизнь со всеми ее прелестями. Этому способствовали множество купцов и маркитанток, которые как мухи облепили стан македонцев, едва он появился на нумидийской земле.

Царь Сифак лично явился к своему другу великому царю Александру, что бы лишний раз засвидетельствовать ему свое уважение и дружбу. Нумидийский царек был очень обеспокоен. В его темной душе, копошились нехорошие мысли, а вдруг македонец решит присоединить к своей империи и его царство. Это напрягало и беспокоило нумидийца, так как особой силы для сопротивления у него не было.

Однако его подозрения оказались напрасны. Сытый македонский лев не горел желанием поглотить новую добычу. С него вполне хватило и союзнических отношений и заверений Сифака в верности и преданности жому Аргидов.

Нумидийские всадники, которых Сифак столь любезно подарил Александру, красиво прогарцевали перед потрясателем Вселенной на смотре и оставили у царя приятное впечатление. Они были не лучше скифов, но и не хуже. Оба вида кавалеристов, отныне служащих единому монарху удачно дополняли друг друга в охране македонской ставки.

В отличие от своих солдат и стратегов Александр скучал. Ему в тайне, как и всему войску, тоже хотелось домой в уютную Александрию, но обстоятельства прочно удерживало царя у Геракловых Столбов. Возведя свои триумфальные колонны на берегу одного океана, он просто был обязан, возвести их на берегу нового. Теперь все было в руках простых строителей, которых все с усердием подгоняли. Те сердились и однажды, глава работ спросил царя, желает ли тот получить качественную работу или нет. Монарх понял тревоги мастеров и оградил их от чрезмерных придирок.

По завершению большого похода, все новые союзники старались угодить македонскому царю. Сицилийцы прислали его войску провиант в виде отборной островной пшеницы считавшейся лучшей в Средиземноморье. Этруски и италики поставили в царскую гвардию лучших воинов, что верой и правдой должны были служить монарху. Но всех превзошел Птоломей Лаг. Он привез из города Кум, знаменитую прорицательницу Сивиллу. Все ожидали увидеть сгорбленную старуху, но к удивленному взору предстала симпатичная молодая женщина в скромном белом одеянии.

Когда Александру доложили о приезде Сивиллы, у него неприятно засосало под ложечкой. Царь моментально вспомнил как после покорения Индии, ему встретился оракул, о чем он очень не любил вспоминать. Предчувствуя, что нечто похожее ожидает его и на этот раз, царь вначале даже намеривался отослать пророчицу обратно, но под воздействием уговоров Нефтеха передумал.

— Тебе нечего опасаться ее слов, государь. Пусть они в чем-то могут оказаться неприятны для тебя, но поверь моему предчувствию, это не нарушит твоих планов и мировоззрения, — увещевал царя жрец. — Выслушав, ее ты, обретешь славу царя, к которому на поклон явилась знаменитая Сивилла, почитаемая во всей Италии.

Слова хитрого жреца возымели действия и аудиенция состоялась. В назначенный день, пророчица переступила порог царского шатра. Лицо ее скрывала легкая кисея, что сразу расположило к ней Александра. Уподобляясь персам, царь ввел негласное правило, что у женщин переступивших порог его шатра должно быть закрыто лицо. Это означало ее покорность воли покорителя Ойкумены.

В руках у Сивиллы был небольшой сверток, из красной материи ярко контрастирующий с ее белым одеянием. Небрежным движением руки, женщина убрала кисею, и царь мог оценить приятность черт её лица в купе с выразительными карими глазами.

— Приветствую тебя покоритель Ойкумены, — произнесла Сивилла приятным грудным голосом. — Исполняя желание кампанцев и твоего стратега Птоломея, я покинула свою пещеру, чтобы встретиться с тобой и вновь отбыть, ибо я являюсь хранителем одной из частей нашего пространства.

— А есть ли ещё в Ойкумене пророчицы подобные тебе? — спросил заинтригованный царь.

— Конечно, есть. Кроме меня есть Ливийская, Эритрейская, Альбионская и Понтийская Сивилла. Все мы отвечаем за свои страны и стремимся мудрыми советами помогать людям. В знак своего доброго отношения к тебе, я привезла свой скромный подарок.

Женщин ловко распустила концы свертка и вынула из него скрученный лист папируса аккуратно перевязанный синей лентой. Плавной походкой подошла она к сидящему на троне царю и с уважением подала ему свиток.

— Это мое прорицание твоему царству и тебе. Для его составления мне потребовалось затратить много времени, используя для этого четыре книги мудрости. Я надеюсь, что смогла найти в них кое-что полезное для тебя.

— А сколь всего книг мудрости? — живо спросил Александр и его вопрос вызвал улыбку на лице предсказательницы.