Море в роялях

Для этого придётся притащить сюда море оборудования. Надеюсь, та робототизированная фабрика, которую поставил Фил, может изготавливать броневые листы корпуса, потому что иначе — полный ПЭ.

— Начнём мы с вами вот с чего — немедля освободите место для закладки трёх кораблей, размерность — сто восемьдесят метров в длинну. С верфи в обязательном порядке удалить всех, кто не является постоянным рабочим, проще говоря — деревенщин, прибывших на заработки. Рабочих выделяй сколько сможешь, инженеры приедут в скором времени. Готовь верфь. Работа будет вестись круглосуточно, днём и ночью, как обычно. Справишься?

— Это можно, у нас места свободные есть, — ответил мой собеседник, — сделаю в лучшем виде.

* * *

*

На верфи был лёгкий переполох — люди видели, каким озадаченным вышел из кабинета я, и каким белым как мел — начальник верфи, обычно человек властный и раболепный перед начальством. Впрочем, мне до этого дела не было, я уже перебирал в ноутбуке все варианты чертежей и думал над тем, как поставить на поток корабли новой серии. А именно для производства лучше всего подходил американский тяжёлый крейсер "Балтимор". По технологиям тоже — идеально вписывался в наши нужды. С тем лишь изменением, что готовили эти ТК мы для крупных морских сражений, а значит — нужно делать упор на большие пушки. Лучше всего в схему вписывалось уменьшение количества мелкокалиберной артиллерии, замена минного калибра на шестидюймовый, с уменьшением количества пушек, а так же модернизация силовой установки — для большей защищённости её следует бронировать крепче, чем у американца — ремонт может быть затяжным и неприятным делом, учитывая новизну паровых турбин.

Проект был идеален во всём, кроме одного — мне требовалось по сути разобрать корабль на составные части, вплоть до последнего винтика, начиная с огромного киля и брони, и заканчивая мелким судовым оборудованием. И всё это — нужно поставить на поток, при этом избавившись от многих ненужных сейчас вещей. Конечно, в руках моих инженеров были компьютеры — огромные вычислительные мощности, но даже так — пришлось задачу скинуть на пятерых инженеров и участвовать в процессе "сброса балласта" лично, чтобы избавить проект корабля от любых ненужных нам частей. Так, попивая кофе, мы решили изменить расположение турбин, и использовать вместо проектного секцию серии "ЭМИР", в варианте под паровые турбины. Эта секция — стандартизированные до предела двигательные установки. ЭМИР это внутреннее устройство секции, не зависящее от особенностей судна. Это позволяло корпорации производить типовые судовые энергетические установки для любых судов, с конвейера. Ситуация обычная для малотоннажных судов, но тут речь шла о супертанкерах, круизных лайнерах и прочих кораблях-гигантах. Замена оборудования секции на сухогрузе занимала всего шесть часов — с помощью гигантского крана из корабля доставали вообще весь отсек, со всеми его лесницами, трубами, оборудованием и прочим...

Если использовать секцию уровня ЭМИР-100, при этом заменив паровые турбины на агрегаты нашего производства, то мы получим многократное ускорение работы по этому направлению.

Так же, посовещавшись с главным инженером-технологом я согласился с его предложением, что судно нужно строить секционно.

Корпорация использовала блочно-агрегатный поточный способ, то есть на верфи были закреплены промышленные роботы и они строили, монтировали целые отсеки за один проход, судно при этом строилось начиная с кормы и энергетической установки, и заканчивая носовой частью.

Тут такой роскоши у нас не было, поэтому инженер предложил одновременно осуществлять постройку секций на нашей промзоне и протянуть к верфи две параллельные ветки железной дороги — когда придёт время, по ним мы сможем отвезти на стапель секции. Тем более, что здесь можно задействовать промышленных роботов-сварщиков, которые сварят секции из стальных листов и прочих деталей.

Я от безвыходности согласился:

— Пускай, давай хоть тушкой, хоть чучелом, главное — чтобы к лету было три корабля.

— Главное, Сергей, установить линию производства, а там мы хоть три, хоть тридцать, хоть три тысячи сделаем, только детали подвози. Я так понимаю, сборка секции будет происходить без брони?

— Да, бронирование установим отдельно, иначе намучаемся с ремонтом. Там шесть дюймов бронепояс, представляешь, какой он имеет вес?

— Представляю. Без хороших кранов на производстве мы не обойдёмся.

— Либо сами сделайте, либо запросите у шефа отдельный сухогруз с оборудованием для верфи. Я тут не смогу вам помочь, только поддержу запрос.

— Оборудование для верфи? — спросил Инженер, — хорошая идея. Как раз целый сухогруз и выйдет. Я покумекаю, а ты ступай, отдохни, поговори с рабочими на верфях...

* * *

*

Воруют. Так можно охарактеризовать попытку навести порядок на верфях — воровали рабочие всё. И не от голода — хотя на верфи было много крестьян, прибывших на заработки — такие воровали особенно сильно, тащили всё, что плохо лежит. Несуны.

Приехал Волков, я сидел на кресле, рядом на лавочке — шесть наших хронических несунов. Трое — любители выпить, ещё один — просто дурак, алчный, и двое — вообще атас, умудрились стырить не болты или гайки, а деньги, выделенные на покупку нового оборудования взамен забракованного. Остапы, блин, Бендеры. Я сидел с ТТ в руке, за стенкой — был страшный шум — огромный кран двигал две первые секции нового Тяжёлого Крейсера, Секции изготовили в специально построенном для этого Эллинге, с помощью оборудования, привезённого из нашего мира — шеф решил, что наличие тут судостроительных мощностей очень полезно для страны и для Корпорации в частности. Поэтому на дворе Январь, а секции ТК-01 уже сваривают. Всего в корабле восемь больших секций.

Волков вошёл в помещение с мороза, щёки красные, глаза довольные, на нём — генеральский мундир гвардейца. Впрочем, его ещё мало кто знает.

— О, какие люди, — он заметил меня, — ты что ли этим занимаешься?

— Да, как твой человек свистнул, я этих архаровцев-бендеров взял на мушку и сюда за шкирку.

— Ну, дело хорошее, — кивнул Фил, — кто тут у нас?

— Три алкаша, два махинатора и один любитель больших денег. Что делать будем?

— Как что? — Фил улыбнулся, — как будто ты не знаешь, что у нас с такими делают...

— Действительно, — хмыкнул я, — ждёт их смертушка лютая...

— Знаю я, есть на флоте такая традиция — бунтовщиков вешать на рее. Может, того? Попробуем? И заодно для наглядности.

— Рей у нас нету, — я развёл руками, спрятал пистолет в кобуру, — Рей у нас нет, мачты только для радио.

— Ну так я видел в порту пару парусных кораблей, — не сдавался Фил, — старые, но военные, вроде как. Может быть, договоримся с их руководством?

— Руководство хрен знает где, а на чужом корабле даже с адмиральским чином невместно распоряжаться без ведома хозяина.

— Ерунда, разберёмся, — махнул рукой Фил, — найдём руководство. Ну так что, тащим этих, а ты пока сходи к рабочим, собери всех главных, пусть пойдут посмотрят.

— Куда их вести то?

— Да тут совсем рядом у причала парусник стоит, "Кавказец", кажется, вот туда и веди.

Парусник этот стоял у причала как напоминание о давно ушедшем веке паруса, был он транспортник. Некрасивый, но крепко сделанный, развозил, поди, до самой революции уголь и прочую лабуду, вместную сухогрузам. Кивнув, я вышел из комнаты и попал в главный зал. Зрелище было внушительным — потолок уходил вверх на пятнадцать метров, почти всё помещение занимал один огромный стапель — на нём рабочие лазили по двум секциям, корме будущего Тяжёлого Крейсера. На этот раз все детали делались на заводах серийно и заранее, и порядок монтажа был расписан по шагам так, что даже дурак бы справился. В секциях то тут, то там, полыхала сварка, весь эллинг был освещён мощными прожекторами под потолком, рядом с кораблём работала небольшая но удивительно мощная электростанция на реакторе холодного синтеза.

Все рабочие, допущенные до работы, были в специальных комбинезонах, гладко выбриты, чисто одеты, в перчатках и защитных очках, плюс у каждого на пуговицы была пристёгнута бирка с вышитым именем на груди и на рукаве. У каждого свой номер на спине — хоть это и делало работу похожей на тюремную, так мы могли мониторить через камеры местонахождение рабочих.

Обстановка разительно отличалась от той, которая царила на верфи до моего прихода — тогда не было крана, корабль собирали медленно и неспешно, хотя работали тоже в две смены — дневную и ночную. Рабочие были одеты кто как, многие бородатые, встречались и совсем пожилые деды, которые помнят ещё наполеона. Образно выражаясь. Современники наполеона действительно кое-где встречаются в этом времени, ещё и ста лет им не исполнилось. Я оглядел весь этот процесс — причину моей тайной и явной гордости. Хотя сварщики были только наши, рабочие уже оценили удобство унификации и стандартизации — детали не требовали доработки напильником и сборка корабля становилась делом если не простым, то по крайней мере — не требующим подгонять детали друг к другу. Январь уже на исходе, а первые две секции уже почти доварили, завтра начнут подтягивать третью. После того, как рабочие привыкнут к новому ритму работы — начнётся веселье и работа пойдёт с огоньком.

До кучи на рею корабля решили повесить ещё двух личностей, которые крупно проворовались — заместитель начальника верфи и главный бухгалтер, которые через свои схемы отмывали примерно по тридцать тысяч рублей в год. О богатстве своём они никому пока не поведали, жили скромно, как подпольный миллионер Корейко, личностями были неприятнейшими. Я старался с ними лишний раз не контактировать, и когда они пытались лезть в мои дела — бил по рукам. Видимо, у них с тех пор затаилась злоба лютая на мои методы.

Руководил процессом казни Фил, он не испытывал ни капли мук совести — все обвиняемые были у него на карандаше ещё с прошлого месяца и наворовали немало на всех прошлых проектах.

Происходящее рабочим показалось сюрреализмом — ну как это, средь бела дня, без санкции суда, полиции... Однако, мордовороты Волкова отбивали желание шутить по этому поводу — за плечом у каждого имелось оружие, автоаты, ножи, и действовали они как грамотные военные, а не зелёнка.

Волков осведомился у меня, где здесь рея, и получив указание на металлическую трубу, как часть мачты, приказал людям готовить процесс. Бухгалтера и его подельника притащили под конвоем со связанными руками. И, наконец, перед толпой, повесили первым бухгалтера. Фил громко и с чувством зачитал всё, в чём его обвиняют, тот умудрился ещё и начать болтать, от нервов, видимо — признался во всём, просил отпустить. Повесили засранца, следующим заместителя, а потом и рабочих с мохнатыми лапами.

После чего, прямо на морозе, Фил задвинул пятиминутную речь про то, как из-за таких личностей, как они, погибают простые русские солдаты, и так далее, и тому подобное... в общем, жалость к убиенным давилась на корню. В военное время их выкрутасы можно смело приравнять к диверсии и вражеским действиям, а с врагами у нас разговор короткий.

Представление имело популярность — казнокрады и воры, повешенные на рее, по старой морской традиции, возымели чудодейственный эффект на рабочих верфи — одни наши действия поддерживали, другие не очень. И те и другие находились под полным наблюдением Волкова, к тому же газета "Народный Фронт" тоже отписалась по этому поводу.

* * *

*

Николай Александрович, царь наш, батюшка, он же кормилец, он же просто царь-тряпка, работал в поте лица, чтобы соответствовать тому, что от него ждал народ и ждали люди. Волков конечно был не профессиональным политтехнологом, но подготовку кое-какую имел, и как действовать — понимал. В общих чертах. Перемены в личности царя свита связывала с произошедшей сдачей Порт-Артура, и в Петербурге воцарилось настроение, что дескать, война проиграна. Этому способствовали тревожные вести с фронтов, уважаемые люди гибли, как дальше жить — было непонятно.

Жена была от греха подальше выпровожена во дворец — с ней Николай почти прекратил всякое общение, от греха подальше. Решение по самому статусу ещё не принял, но было понятно, что если Сверху приказали, нужно выполнять. Николай не мог решиться просто так разорвать с семьёй, поэтому под благовидным предлогом работы и войны пропал из поля зрения своей семьи. Первое время изменения в расписании императора оказались минимальные — сократилось количество приёмов по невоенным вопросам, появился отдельный пункт — выступления. Выступать Николай не любил, но выхода у него не было. Поэтому совместно с политтехнологами он объезжал крупные заводы, фабрики, выступая там перед рабочими, обещая выиграть войну, привести Россию к процветанию и светлому будущему, а так же в комплекте с выступлением, как правило, шёл хороший обед, накрываемый рабочим, мелкие подарки, в том числе и памятные медальки, так же он же награждал отличившихся рабочих, особенно тех, кто был одобрен Волковым.

Долго эта канитель не продлилась — очень скоро крупные госпредприятия в Петербурге закончились. Журналисты на все лады мусолили поведение его величества, в самых раболепных или нелицеприятных выражениях. Впрочем, это было только одной частью картины, в это же время на заводах происходили масштабные чистки — пьяниц, непостоянных и некомпетентных рабочих от производств удаляли, станки устанавливали новые, на Обуховском заводе экстренно разрабатывали новую шестидюймовую длинноствольную гаубицу и сложный лафет к ней. Патронные предприятия пришлось так же серьёзно модернизировать, заменив станки — прошлый план по патронам теперь казался смешным до безобразия. Требовались миллиарды патронов винтовочного калибра.

Помимо Юдина вопрос оснащения армии пулемётами заинтересовал и Николая, который стал не столько энтузиастом, сколько мощным лоббистом введения в армию большого количества пулемётов. Не двух-трёх на дивизию, а как минимум — одного на пехотную роту. Всё это требовало создать устав, тактику применения пулемётов в обороне и атаке, обучения большого количества пулемётных расчётов, в конце концов — просто нужна была металлическая рассыпная лента.

Тем временем на механическом заводе Корпорации практически все мощности, вплоть до самых малых, были заняты производством корабельной оснастки — инженеры решали задачу сверхсложную — построить серийное производство всех корабельных приблуд, причём, многие из них — крупной серией. С роботами решили легко — они запросто сменили направление своей деятельности, с людьми оказалось сложнее. Да и создание конвейеров потребовало определённых затрат времени, так что к началу февраля, пока в столице бушевал лютый мороз, на заводе кое-как освоили производство корабельного оборудования и начали создавать секцию броненосца на производственной площадке верфи. Сваривали из прочных стальных элементов набор секции, устанавливали внутреннее оборудование, вплоть до монтажа электротехники.

Так прошёл в заботах и делах февраль — месяц всем показался крайне коротким...

* * *

*