Рассудочность и авантюризм

Непонятно, почему Дамблдор с ним не согласен?

— Возможно, директор имел возможность осмотреть Чёрную Метку одного из преподавателей? — намекнула Гермиона.

— То есть, ты поддерживаешь точку зрения Дамблдора? — попытался определиться Люпин.

— Я всего лишь собираю информацию, — отбоярилась гриффиндорка. — Спасибо, Тонкс! В газетах этого ещё не было.

— Скоро появится. Официальное мнение уже почти сформировано.

* * *

— Мама, папа! Вы ведь изучали химию в довольно обширном объёме.

— Такова специфика нашей профессии, дочка, — согласился Дэн.

— Мне необходимо узнать, в каких объектах вода вступает в связи с чем-то другим. То есть, не совсем химическая реакция, а обратимый процесс. И, чтобы связь эта была разной силы. Но, чтобы можно было воду выдавить, выпарить, отсосать. Или ещё как-то без химических превращений удалить.

— Даже при растворении обычных солей происходит не самое простое взаимодействие, сопровождающееся некоторой перестройкой связей. А, если взять, скажем, биологические объекты, то картина значительно сложней, — развёл руками Дэн.

— Это ты три фунта картошки пропустила через вакуумную сушилку? — поинтересовалась Эмма. — А почему не очистила кожуру? Тогда из этого можно было бы хотя бы пюре заварить. А так — перевела продукты на мусор, — с укором произнесла мать.

— Разве у нас дома есть вакуумная сушилка? — не поняла Гермиона.

— Нет. И в клинике нет. Но результат очень похож.

— Это я неосторожно поколдовала, — смутилась Гермиона.

— Не возводи на себя напраслины, — рассмеялась Эмма. — Ты целенаправленно обрабатывала картофелину за картофелиной, взвешивая их до и после воздействия.

— А как я попалась? Ведь не видел никто. Вас вообще дома не было.

Дэн включил телевизор и пустил воспроизведение.

— Извини, что так получилось. Вообще-то я обычно за мамой подглядываю, чтобы не опоздать к ужину. Но тебя так подолгу не бывает дома — хотя бы запись иногда посмотреть.

— Да не подсматривает он, — махнула рукой Эмма. — И врать не умеет. Недавно купил и носится по всему дому, пристраивая то туда, то сюда. Это видеонаблюдение. Предназначено для охраны и вообще, вместо дверного глазка. Но он купил два комплекта.

— Попробуй, дочка, силикагель — специальное вещество для поглощения влаги. И хорошо схватившийся цементный раствор. Это, пожалуй, как раз будут противоположные края шкалы, которую ты пытаешься построить.

— Шкалы, — задумчиво пробормотала Гермиона. — Папа! Ты самый умный. А к тебе, мама, у меня серьёзный разговор. Пойдем в беседку, чтобы не мешать папе женскими глупостями.

* * *

— То есть ты, дочка, намерена лишить и себя, и своего парня того трепетного чувства и томления души, что столь возвышенно описаны в лучших образцах литературы и запечатлены талантливейшими кинематографистами?

— Да, мама. И это не каприз, а необходимость. Дело в том, что Гарри постоянно находится в напряжённой боевой обстановке. По моим подсчётам состоялось уже шестнадцать попыток убить его.

— А ты не загибаешь?

— Если только что-то пропустила. Многие покушения выглядят, как будто он сам вляпался, потому что полез, куда не надо. Чуть больше недели назад он встретился со своим главным врагом и выстоял исключительно благодаря самообладанию. Нетерпеливый, порывистый подросток сумел удержаться от опрометчивых шагов и с расчётливостью киборга безошибочно и изящно надул и своих, и чужих.

— Своих-то за что, Гермиона?

— Подозрительные они. Всё время недосказывают, бродят вокруг да около. Словно подталкивают к чему-то. А, возможно, и подстраивают ситуации, когда приходится несладко. Но, это лирика. Давай вернёмся к теме. Установлено, что этот самый враг не сделался слабее, хотя и не усилился. То есть, опасность сохраняется, и главный бой ещё впереди. Думаю, ровно через год. И это для юноши, которого распирает гормональная буря!

Он, чтобы уцелеть, должен сохранить холодную голову, а не мечтать романтических отношениях, и не испытывать всепоглощающих увлечений. Так что, научи меня, как вы с папой проделываете это сейчас, после того, как столько лет вместе. Вы же не занимаетесь всяким там соблазнением или флиртом, а быстро достигаете согласия и взаимодействуете к обоюдному удовольствию.

— Вообще-то это приходит после некоторой притирки, то есть, не сразу.

— Знаю. Читала. Мне нужно знать, к чему эту самую притирку вести. Иначе мы слишком затянем процесс. Надо, чтобы ещё до возвращения в школу мы могли полностью располагать друг другом, не испытывая при этом тревог насчёт всякой там несостоятельности, или нежелания партнёра ответить на призыв.

— Гермиона! Ты чудовище. Ладно. Этот подход я называю: "Взять за хобот". О господи! Я так смущаюсь!

— Ничего, мама, ты, главное, расскажи. Я ведь не требую демонстрации на папе.

— Ещё чего не хватало! В общем-то этот вариант требует некоторой осторожности, поскольку штука, с которой нужно поработать, очень чувствительная и... А ты чего так навострилась?

— Внимаю. Мне это только ещё предстоит.

— А, может, он пока не готов. В смысле, Гарри не готов.

— Готов. Уже реагирует, причем бурно.

Эмма вздохнула и продолжила инструктаж.

* * *

— Папа, мама! Вы не хотите мне братика подарить? Нет, я не про усыновление. И про проблемы у тебя, мама, помню. Просто в этом году мне удалось сварить зачаточное зелье.

— Мы обсудим это с мамой, доченька.

— Учтите, я расту и взрослею, а вы ещё достаточно молоды и бодры. И папа сына хотел, я помню, как он меня учил и гайки крутить, и отверстия вертеть, и даже резьбы нарезать. Даже мотоцикл даёт покататься вне больших дорог.

— Ты торопишь нас?

— Понимаете, оно только что дозрело, а начала я его готовить пару недель тому назад. Но через неделю с небольшим всё скиснет.

— Ты его что, специально для меня затеяла?

— Для вас обоих. Но, если не хотите — не надо. Сделаю, когда надумаете.

— Не напирай так, Гермиона. Мы просто ошарашены и не готовы. Дай нам хотя бы пошептаться.

— Ладно. Шепчитесь. Флакончик в холодильнике. А я за продуктами. На отварную телятину согласны?

— Тогда и горчицы прихвати. И что-то спаржи давно не ели.

Вернувшись из магазина, Гермиона заглянула в холодильник. Флакончика с зельем на месте не оказалось. Зато он, но уже пустой, лежал в мусорном бачке.

* * *

Намеченный на каникулы план исполнялся без сучка, без задоринки, пока не упёрся в обстоятельство, о котором она раньше не подумала. Вернее, конечно, подумала, но не до конца. Проблема состояла в том, что Гарри, как всегда в начале лета, оказался заперт у Дурслей. А буквально перед самым отъездом из Хогвартса Дамблдор и с неё, и с Рона взял обещание не писать и не звонить Поттеру. Позвонить Рон вряд ли сумел бы, а вот для Гермионы подобное ограничение создавало неудобство. Тем более что понятие "не писать" в равной мере распространялось и на обычную почту, и на совиную. О том, что она не может найти Тисовую улицу, девушка не забыла, но в общую картину взятых на себя обязательств не пытаться связаться с другом она этот момент вовремя не включила и теперь оказалась в дурацком положении — до Гарри невозможно добраться, не нарушив обещания.

Было о чём подумать. Она вообще удивлялась, вспоминая сделанные ею глупости, самой значительной из которых была клетка с дракончиком, которую они с Гарри ещё на первом курсе затащили на Астрономическую башню, как будто драконоводам нельзя было приземлиться на своих мётлах прямиком у хижины Хагрида. Почему лесничий сам не понёс своего питомца, она уже и вспомнить не могла. Проходя назад через полотно своей памяти, Гермиона то и дело спотыкалась, не понимая, почему сделала ту или иную... не глупость, а нелогичность.

Но нужно было смотреть вперёд и искать выход. Мысль нарушить обещание она отвергла исключительно из-за трусости — всё-таки, слово, данное не кому-нибудь, а Верховному Чародею, это не пустой звук. Вообще из разного рода обмолвок и вскользь брошенных замечаний детей из старинных семей складывалась картинка, будто магия наказывает обманщиков, но написано это нигде не было. Или не встретилось. Магический мир с его традициями и обычаями перед Гермионой пока в полной мере не раскрылся. Словно ей нарочно не рассказывают чего-то важного, что остальные знают с младых ногтей.

И вот сейчас Гермиона почувствовала замешательство. Нужно было почитать что-нибудь полегче, дабы уравновесить смущение духа обработкой необременительной информации. И она, наконец-то раскрыла книжку, что дала ей эта коварная Дафна. Айзек Азимов. "Я робот". Увлекательные короткие рассказы о действиях разумных существ, в программу которых заложены три жёстких условия. Очаровательные логические ходы и неожиданные ситуации, когда имеющиеся ограничения приводили к причудливым результатам. Что-то это напоминало. Ну, конечно! Домовых эльфов.

Гринграсс не стала делать внушения о том, что её затея с Гражданской Ассоциацией Восстановления Независимости Эльфов является ошибкой, а позволила самой разобраться в вопросе, подкинув подсказку. Вот же тварь коварная, змея слизеринская! Тонкая штучка — просто в душу лезет.

То есть, в поведение домовых эльфов вмонтирована некая программа, доминирующая над логикой и жизненным опытом. Их неадекватность — результат конфликта или заложенных программой принципов между собой, или какого-то из принципов с возникшими внешними условиями. Собственно, если выяснить эти самые принципы и учитывать при общении с эльфами.... Интересно, а у Добби эта программа полностью взломана? Стоп! Добби! Конечно, к Гермионе он относится не слишком одобрительно, но очень любит Гарри.

Не посылать никого к Поттеру она не обещала, а Добби уже бывал в доме на Тисовой. И его можно пригласить приехать сюда. Или не приехать — как-то они перемещаются на манер аппарации. То есть необходимо послать ему сову. В Косой она сгоняла на отцовском мотоцикле. Ей ведь уже почти шестнадцать. А если кто-то возразит, "Конфундус" послать недолго. Ведь должно же волшебство создавать удобства, тем более что Надзора за ней нет. Это и время сэкономит — в пробках стоять не придётся. И водит она уверенно.

* * *

— Подруга Гарри Поттера написала Добби письмо, — эльф ждал её в комнате сидя на мате, положенном под гимнастическими кольцами.

— Гермиона подумала, что Гарри Поттер, сэр, обрадуется, услышав от Добби хорошую новость, — ответила девушка тщательно продуманной фразой.

— Конечно, хорошей новости Гарри обрадуется, — насторожённо согласился домовик.

— Он сейчас живёт у своей тёти и скучает. Но если узнает, что школьная подруга ждёт его в условленном месте, ему станет не так скучно.

Добби целую бесконечную секунду смотрел на Гермиону, потом щёлкнул пальцами и исчез. Похоже, логика высказанного положения нигде не вошла в конфликт с тем, что осталось от заложенной в него системы ограничений. А Гермиона пулей полетела к площадке перед домом, где ждал её ещё не остывший после поездки в Лондон мотоцикл. Прыгнула в седло и помчалась в Литтл Уингинг — эльф должен перенестись мгновенно, а идти от дома Гарри до детской площадки, где у них обговорена встреча по умолчанию, всего-то минут десять. То есть, она, несомненно, опоздает. А ведь раньше всегда была пунктуальна. Вдруг Гарри рассердится! И, выскочив из городка на шоссе, девушка как следует притопила, словно стоячих обгоняя попутные автомобили. Её вообще последнее время словно несло — быстрая езда со стремительными маневрами, как нельзя лучше соответствовала настроению.

Чуть с разгона не пропустила нужный поворот, но улицу Магнолий отыскала сразу. Гарри как раз выходил из переулка, ведущего на Тисовую. В мотоциклисте, затянутом в кожу он легко узнал подругу

— Привет! — затормозила она в нескольких шагах от приятеля. — Надевай шлем и куртку. Поехали.

Без вопросов облачился и устроился сзади, ухватившись за талию и прижавшись насколько возможно плотно. Три мили до придорожной гостиницы промелькнули быстро, потом — номер с окном, выходящим в сторону озера.

— Гермиона, — прости меня, пожалуйста, за тот эпизод после испытания, когда я тебя испугал.

— Гарри. Этот случай никак не выходит у меня из головы. Я почитала кое-что из профильной литературы, проконсультировалась со специалистами и нашла решение этой проблемы. Если ты мне доверяешь, конечно.

— Доверяю, — юноша несколько смутился.

— Тогда, раздеваемся, — девушка отвернулась, чтобы скрыть, что ей стыдно, но решительно сняла с себя всё до последней нитки. — Это тоже будет нам мешать, — показала она на трусы, оставшиеся на парне. — Понимаешь, мы выросли. Всё по-старому между нами оставаться не может. Или мы измучаем друг друга намёками, недоговорками и неясным томлением. Клади одну ладонь сюда, а вторую сюда. Осторожно, места чувствительные. Не сделай мне больно.

Заняв парню руки, которыми тот пытался прикрыться, девушка решилась на главное — взяла ладошкой то самое, о чём было страшно даже подумать.

— Не паникуй. Мы всё делаем правильно. Просто к этому надо привыкнуть. Люди опытные, искушённые — в подобных ситуациях испытывают комфортные ощущения.

— Объясни, всё-таки. А то я в немалом изумлении, — собрался, наконец, с мыслями её друг.

— Можно я отвечу позднее? Когда несколько успокоюсь. Мне немного страшно, Гарри.

— Страшно?

— Ну, эта штука. Я её боюсь, — Гермиону сильно смутил и размер и... вообще, это было очень ново. — Тебе, может быть, неприятно, что я касаюсь такого места. Или нужно что-то сделать?

— Если проделывать продольные возвратно-поступательные движения, — подсказал юноша, — то тебя оттуда заплюёт. Зато сам предмет станет не таким грозным.

— Знаю. Читала, — как всегда, едва они начали общаться, обсуждая совместную проблему, стало легче. Гермиона прислушалась к себе — ощущения в груди, которую товарищ неуверенно поглаживает, приятные. А в низу живота уже разгорается то, что и должно. То есть осязание этого страшного предмета приводит к нарастанию желания, как и предупреждала мама.

— Переходим на кровать, — скомандовала она. — Становись на колени так, чтобы ступни упирались в спинку. Отлично, — девушка легла на спину, раскинув ноги. — Накладывайся на меня — нужно отъюстировать продольное совмещение твоих ограничителей со срезом моего входного отверстия, — подвигавшись и прикладывая к животу этот брутальный предмет, она выбрала положение.

— Отведи назад таз так, чтобы попасть окончанием прямо в меня. — Я буду подправлять руками и окончательно уточню стартовую позицию. Ага, вот так, — парень почувствовал, что он на месте, и замер. Тем временем подруга завела руки за голову и упёрлась ладонями в противоположную спинку кровати. — Входи непрерывным движением, преодолевая любое сопротивление. И дальше — возвратно-поступательно. Мою реакцию игнорируй.

Гарри сделал, как велено, едва не остановившись, когда увидел на лице Гермионы гримасу боли. Но тут же получил девичьей пяткой под ягодицу и продолжил начатое. Вскоре лицо подруги разгладилось, на нём нарисовалось сначала любопытство, а потом промелькнула и искорка радости. Во время финала последовал новый пинок, чтобы не останавливался.