— Береги себя, — следует тихая просьба.
— Мам, все будет в порядке, это ведь я, — храбрится нервничающий Энакин.
Следующим хочет подойти Квай-Гон, но его ловко отвлекает какой-то просьбой Шми. И к Энакину наклоняется Падме:
— Пожалуйста, будь внимательнее. — Тут Падме оглядывается и снова склоняется к мальчику.
Шляпа на голове, свешиваясь в сторону, закрывает их лица с одной стороны, со второй — корпус кара, а с третьей стою я. И мне отлично видно, что Падме коротко целует Энакина, причем не детским поцелуем в щечку, а нежным, но каким-то привычным поцелуем в губы. Будь они постарше, я назвал бы это поцелуем уже давно живущих вместе супругов, по-прежнему крепко любящих друг друга.
От Энакина прямо-таки полыхнуло незамутненным счастьем, гордостью и дикой, обжигающей смесью чувства собственности и желания защитить от всего мира. От Падме доносилась нежность, опасения и тревога, а фоном, каким бы странным это ни казалось — чувство собственницы, лично заклеймившей лучшего.
Падме, Падме, в вас же сейчас бушует такая буря эмоций... Ты-то ладно, а Энакину еще гоняться, в таком состоянии он или в первую же скалу влепится, или порвет всех.
Тут Падме разорвала поцелуй и шепнуло в ухо Энакину:
— Выиграй, для меня.
Ндэ-э-э, недооценил я эту тропическую змейку — остальным в сегодняшней гонке ловить уже нечего. Интересно, я еще успею поставить на то, что сегодня будет побит рекорд трассы?
Падме отошла, а я помог Энакину забраться в кабину и затянуть привязные ремни.* Уже надевая шлем, Энакин спросил меня:
— Ничего не хочешь сказать?
— А что говорить? — пожал я плечами. — Доверься Силе, слушай ее подсказки. Запомни — сейчас ничего нет, только ты и трасса, даже соперников нет, это просто подвижные препятствия. Растворись в этом, стань единым целым, и ты увидишь единственно верный путь.
— Кажется, я понимаю... — задумчиво ответил Энакин.
— Дерзай, ведь она ждет от тебя победы, — хлопнул я мальчишку по плечу, возвращая отступивший было кураж.
Квай-Гон, быстро справившись с просьбой Шми, тоже хотел подойти, но прозвучал сигнал, и гонщики начали заводить двигатели, а механики и другие члены команд бегом покинули зону старта. Так что джедаю пришлось вернуться на нашу трибуну, которая тут же поднялась. Тем временем гонщики гоняли двигатели, отчего над ареной повис невероятный шум. В этой какофонии оказался еле слышен даже оглушающе громкий, в обычных условиях, звуковой сигнал о начале гонки, и должно быть, гонщики больше ориентировались на счетчик кругов. Как только загорелся первый индикатор, вся лавина каров рванула вперед.
Я с некоторым волнением следил за стартом Энакина — хоть ему и достался на жеребьевке второй ряд, но его кар, очень скоростной и управляемый, был не очень хорош в рывке с места, в отличие от машин многих соперников. Поэтому Энакин мог при старте оказаться в самой середине пелетона и попасть в завал на первом повороте, расположенном как раз за концом трибун. А ведь кар Скайуокера — один из самых маленьких и легких в заезде, поэтому силовая борьба — это совсем плохой вариант.
Но вопреки моим опасениям, кар Энакина буквально выстрелил со старта, сразу оказавшись в пятерке лидеров, а после первого поворота — в тройке. Такими темпами в Ущелье Энакин войдет первым, а дальше обойти его будет уже практически нереально.
Однако до чего же сильна связь пацана с Силой — вот так, на чистых инстинктах, вообще без обучения, так рвануть кар телекинезом... Он ведь всего лишь захотел — и все получилось.
Бросаю косой взгляд на джедая — тот тоже все понял, и теперь выцарапать пацана из загребущих лап джедаев без открытой войны невозможно. Ну, пусть забирают, как говаривал Ильич, 'мы пойдем другим путем'. И при этом будем держать в памяти народную мудрость про ночную кукушку. Так что вполне может быть, что Палычу придется закатать губу, вместо получения такого перспективного ученика.
Тем временем Энакин прошел каньон Беггара и, пулей проскочив открытое пространство, не снижая скорости влетел в нагромождение скал перед входом в каньон Бича. Зрелище того, как он проходил эти скалы, было завораживающе красивым и до обморока страшным — кар на предельной скорости несся между скал, оставляя до них считанные сантиметры, сходившие с кузова воздушные вихри срывали пыль со скал. Одно неверное движение, дрогнувшая рука или даже миллисекундный сбой в работе кара...
Публика неистовствовала, возле букмекеров выросли очереди, надо полагать, все кинулись ставить на то, разобьется ли Энакин в пещере или нет, а если нет, то тогда где и на каком круге. Наивные — я могу с уверенностью сказать, что уж гонку он точно закончит, а заодно перечислить заранее тех, кто ее не переживет. Для обученного форсъюзера это нетрудно, и пресловутая печать смерти на челе — для нас вовсе не метафора. Поэтому так непробиваемо спокоен Джинн — несмотря на свою концепцию Живой Силы и зацикленность на текущем моменте, джедай идиотом не был и необходимые для выживания навыки предвидения использовал, поэтому он тоже был заранее уверен в судьбе Энакина.
Я бросил взгляд на Шми: пальцы, держащие датапад, побелели от напряжения, губы плотно сжаты, на лице живут только глаза и брови. Но в эмоциях, несмотря на вполне естественные страхи матери при очередном лихом проходе Энакина, есть лишь железобетонная уверенность в победе сына. Она что, из бескара отлита?
На ее фоне Падме смотрелась не так невозмутимо: руки, сжатые в кулачки, подрагивают, терзает зубами нижнюю губу, неосознанно переступает. Но в эмоциях, помимо страхов, все та же непоколебимая уверенность в победе Энакина, ведь это ЕЕ избранник, а значит, он лучший. Эх, вот же повезло мелкому с самыми главными женщинами, теперь еще не дать мозги засрать, тогда и с последней самой главной женщиной повезет.
Между тем Энакин пролетел и каньоны, и пещеру и теперь мчался по Дюнному повороту, в середине которого на скалах стены располагались излюбленные позиции тускенов. Заметив одиночный кар, они приготовились стрелять всем скопом, но успели выстрелить всего один раз. При этом только одна пуля с искрами отрикошетила от кузова кара. Что характерно — кар даже не дернулся на траектории, могу поспорить, что Энакин и не заметил этой пули, полностью поглощенный гонкой и своеобразной подвижной медитацией, к которой он, если верить канону, имеет настоящий талант.
Второй выстрел тускены сделать не смогли — мой палец откинул предохранительную крышку и вдавил кнопку детонатора. На скальной полке, занятой тускенами, с хлопком взвилось пять небольших предметов и лопнули, распространив вокруг себя какой-то газ, после чего полку заволокло мощнейшими разрядами, змеями ветвящимися вокруг трех центров. Прожаренные до хрустящей корочки тускены рухнули на скалы, делая данный участок полностью безопасным для гонщиков.
Да, я не люблю полагаться на случайности, поэтому сегодня ночью слетал на это место и сделал маленький сюрприз для наших диковатых друзей. Пять емкостей с ионизированным газом, к ним пять старых конденсаторов, взорвавшихся по моей команде из-за резкого заряда от прикопаных аккумуляторов. А поджарили их три здоровых конденсатора, так же списанных с кораблей, но заряд еще держащих.
Зачем я так заморочился, когда взрывчатку в Мос-Эспа можно купить на счет 'раз'? Да вот захотелось сделать нестандартно и только с помощью того, что было в лавке Уотто. Просто эксперимент: получится или нет? Тем более что там и противопехотная лягушка была прикопана, для страховки. Сейчас я ее переведу в режим мины, ведь тускены обязательно вернутся за оружием и прочими вещами соплеменников, пусть тоже отхватят свою долю веселья.
А Энакин, пропетляв по Штопору, уже мчался к финишу первого круга, выжимая все из кара. Вот он пролетел мимо трибун, и комментатор объявил о новом рекорде трассы — средняя скорость круга 860 км/ч. Трибуны взорвались воплями радости и разочарования, а кар лидера уже превратился в точку для сидящих на трибунах.
Второй круг прошел спокойно, если, конечно, так можно выразиться. Поскольку трудно говорить о спокойствии, когда кар пролетал на бешеной скорости узкие и крутые повороты. И снова объявление о рекорде трассы — 863 км/ч!
Между тем Энакин даже не думал сбавлять темп и потому уже перед каньоном Бича, в нагромождении скал, догнал самого медленного аутсайдера. Короткая борьба в самом каньоне, красивый обход по стенке каньона с переворотом, и серебристо-синий кар умчался дальше, оставляя для неудачника лишь возможность глотать пыль. От этого публика на трибунах взвыла, как стая зверей, ведь такое случилось на этих гонках впервые.
Впрочем, этот гонщик был самым медленным, и следующего Энакин обошел уже после Штопора, финишировав среди еще не улегшихся клубов пыли, поднятых пролетевшими перед ним карами.
Трибуны словно сошли с ума, там был и триумф, и дикая радость, и одновременно трагедия и крах всех надежд. В зависимости от того, какие ставки и на что каждый делал. Некоторые даже пытались прорваться на трассу, забыв, что охрана Джаббы шутить не любит, а сам хатт очень трепетно относится к репутации хозяина Татуина, где все случается по его воле. И забывать древний инцидент, когда проигравшие болельщики порвали гонщика, он не собирался. Да и все знали, чем чревата попытка проникнуть к гонщикам без разрешения, которое стоило очень немало и выдавали его далеко не всем из имеющих возможность его купить.
В этом шуме утонуло новое объявление комментатора о еще одном рекорде трассы — 15.36:473. Думаю, этот рекорд будет побит еще очень нескоро, если вообще когда-нибудь будет побит. Хотя если младшее поколение Скайуокеров решит превзойти папашу, то может быть. Но это все в настолько далекой перспективе и настолько зыбко, что...
И вообще — сейчас надо бежать, чтобы помочь Энакину с каром и успеть завести его в ангары до подхода гонщиков.
*Именно так правильно они называются в русском техническом языке.
Часть 2 Глава 19
33 ДБЯ, Татуин
Мы едва успели оттащить кар к пит-стопу, как пролетел тот самый, самый медлительный участник гонки. Буквально через пять минут после него начали финишировать остальные гонщики.
Самое интересное состояло в том, что в лидерах был Себульба, который отчаянным рывком на финишной прямой обошел своего соперника, таким образом занимая второе место. Хотя сам даг об этом не догадывался — не видя Энакина, он вполне логично считал, что Скайуокер как минимум сошел с трассы, а скорее всего разбился.
Ну не мог действительно отличный гонщик, не раз гонявшийся здесь, предположить, что кто-то сможет пройти трассу с таким временем. Поэтому Себульба чувствовал себя триумфатором, забыв про все невзгоды, он встал в своем каре, но ожидаемых оваций не дождался.
Себульба начал недоуменно оглядываться, пока не увидел кар Энакина и самого пацана, сейчас умывавшегося влажными полотенцами.* Морда дага исказилась, он дернулся было к мальчишке, но, наткнувшись на мой тяжелый равнодушный взгляд, резко увял и побрел в доки, бросив кар на техников.
И вот, после довольно продолжительной суеты, связанной с окончанием гонки, началась церемония награждения победителей. Как и всегда, Джабба лично объявлял имя гонщика и его награду. Третье и второе места прошли спокойно — опытная публика с нетерпением ждала, чем же наградит хатт победителя за несколько рекордов трассы и совершенно невероятную гонку. И надо сказать, что Джабба целиком оправдал ожидания публики.
— Теперь приступим к награждению победителя гонки, совершившего почти невозможное, — произнес Джабба. — Признаться, юный Скайуокер удивил и меня. Я никогда не думал, что по этой трассе можно мчаться так быстро. И подобное мастерство заслуживает достойной награды, поэтому, кроме приза за первое место, я дарую Скайуокеру и его семье вольную.
Толпа взорвалась криками, восхваляющими хатта и его щедрость. При чем тут щедрость? Все просто — хатты никогда не нарушают собственных законов и правил. А это означает, что просто так освободить рабов не выйдет, их надо выкупить у их хозяев, которые, чисто теоретически, могут назначить любую цену.
Понятное дело, что цену сильно ограничивали здравый смысл и инстинкт самосохранения, а то ведь деньги могли принести и наемники, с приказом убить наглеца сразу после того, как тот получит деньги на руки. Такое вполне в духе хаттов и не нарушает их законов, поэтому желающих нагреть слизняков как-то не находилось, они вымирали до того, как могли себе позволить дорогих и ценных рабов.
Но мне была интереснее реакция моих спутников на слова Джаббы. И тут имелись свои странности. Нет, что Квай-Гон имел недовольно-задумчивую рожу, это понятно — мало того, что не он объявит Энакину о свободе, так еще и Шми теперь свободна. Кстати, надо будет за ней присмотреть, чтобы невзначай чего несвежего не отведала или там с лестницы неудачно не упала. Конечно, такой вариант не слишком вероятен, но в тихом омуте... Да и если мне не изменяет память, то Квай-Гон был довольно крепко повернут на идее Избранного и, в случае появления препятствий за шаг до исполнения мечты, мог перенервничать и начать действовать грубо.
Впрочем, оставим джедая и перейдем к остальным. Падме, вполне ожидаемо, была рада за Энакина и одновременно горда его достижением. Энакин тоже был рад, но если перевести мешанину его эмоций в вербальную форму, то выходила какая-то нелепица: получается, что он очень рад, что не надо притворяться, но при этом почему-то переживал за Шми, точнее, за ее будущее.
Сам Энакин за себя не волновался, и это как-то было связано с джедаем, на которого он периодически посматривал. Интересная деталь — особого восторга по отношению к джедаю Энакин не испытывал, скорее тот ассоциировался с хорошей надежной крышей. Именно так — с банальной криминальной крышей, причем однозначно четко и уверенно.
А теперь полюбопытствуем, что же на душе у самого загадочного члена нашей компании — Шми. А терзает ее интересная смесь эмоций: негодование, направленное на Джаббу, как будто тот наградил Энакина ничего не стоящей фигней. И вместе с тем недоумение и какая-то обида, также направленные на Джаббу, которые можно выразить вопросом 'за что?'. Тут же были практически фоновые обеспокоенность о будущем и опасения о вроде бы разрушенной легенде-прикрытии. Еще проглядывало спокойствие за будущее Энакина, тоже как-то связанное с джедаями.
Интересный момент: Шми воспринимала джедаев как крупную сильную банду, членство в которой дает весьма солидную защиту. Казалось бы, всего лишь деформация восприятия вследствие жизни в криминальной среде, но если смотреть в суть вещей — так ведь и есть, с некоторыми оговорками. Впрочем, это можно и про другие организации форсъюзеров сказать, уж будем честными до конца.
Поскольку церемония награждения закончилась, мы начали сворачиваться, чтобы отбыть восвояси. Квай-Гон отправился получать приз, все же именно он выставил кар и гонщика, а значит и приз его. В этот момент к нам подлетел Уотто, собиравшийся нахрапом забрать кар, апеллируя к своей договоренности с Джинном. Будь здесь только Энакин и Шми, то у него, может, и прокатило бы, но помимо них здесь была еще и Падме, сразу почуявшая фальшь и волнение в голосе тойдарианца. Поскольку девушка на подсознательном уровне уже считала Энакина и его мать своей семьей, включив их в клан Наберри, то попытка Уотто обокрасть семью сразу привела Падме в боевую готовность.
