Змеиная паутина

— Хорошо. Сколько тебе нужно времени на?.. — Лорд машет в руках пергаментом с написанными именами, и я отвечаю:

— Не больше недели, мой Лорд. И четыре "тройки".

— Действуй, — кивает Лорд, возвращая мне пергамент.

* * *

Семья для многих — святое. Дети, жены, мужья. И именно этим я воспользуюсь.

Спустя неделю в подвале становится намного больше народу.

— Все же лучше, чем если их родителей убьют, — поясняю оглядывающей клетки с детьми и женщинами Анне Фоминичне. — Или убьют их самих.

— Да, верно, — вздох Анны Фоминичны бьет по ушам. — Жаль, конечно...

Сглатываю. Это действительно самый бескровный выход.

— ...Ты прав, — голос женщины меня бодрит. — Даже я не нашла бы более мягкого выхода. Не волнуйся, Витя. Я позабочусь о них.

Киваю. Анне Фоминичне пленников доверить можно.

* * *

Захват Министерства проходит совершенно по-идиотски. Все время, пока я с отрядом из двадцати человек прохожу в Атриум, сдавая на проверку палочку и посох, следую по коридорам к кабинету Министра, вхожу в его кабинет, меня преследует стойкая иллюзия, что я участвую в каком-то фарсе, причем в самом настоящем дурдоме.

В Атриуме разделяемся на "двойки". Каждая "двойка" отправляется в ей означенный Отдел, захватывать Главу и ее кабинет, а я с Руквудом и Яксли шагаю к Министру.

По коридорам летают бумажные самолетики, спешат работники Министерства, а мы, как три полных идиота, идем свергать законную власть.

У дверей Министра — очередь. В бархатных креслах и на деревянных лавочках сидят мужчины и женщины — чинно или переговариваясь, терпеливо или неспокойно. Секретарь поднимает на нас взгляд и меняется в лице.

— Добрый день, мистер Шеклболт, — здороваюсь с двухметровым негром в фиолетовой мантии и национальной шапочке.

Негр молчит, глядит на нас. На его скулах гуляют желваки.

Ждем. Слышу, как нервно вздыхает Руквуд.

Играем в гляделки минуту, затем Шеклболт отводит взгляд.

— Дамы и господа, — глухо говорит он, — к сожалению, приема больше не будет.

— Как не будет? — всплескивает руками толстая магичка в розовой мантии едва ли до колена. — У меня назначено!

Шеклболт ничего не отвечает ей, но молча распахивает перед нами дверь.

Сжимаю в кулаке амулет, активирующий нужные мне Чары. Сейчас в кабинет всех Глав входят мои "двойки".

— Добрый день, мистер Скримджер, — вежливо здороваюсь с Министром. Яксли и Руквуд напряжены так, что я ощущаю это спиной. Но мною овладевает ледяное спокойствие. Даже чем-то безбашенно-шальное.

— Добрый день, господа, — кивает Министр. — Чем могу помочь?

Улыбаюсь, закатываю левый рукав. Министр дергается, его глаза расширяются.

— Знаете, что это такое? — прищуриваюсь.

— Темная Метка... — безошибочно отвечает Министр, переводя на меня недоумевающий взгляд. — И... что вы хотите, мистер... мистер?..

Но я не представляюсь. Яксли и Руквуд обходят стол Министра, грамотно беря его в "клещи". Отработку этих "клещей" мы мучили несколько дней, пока Яксли и Руквуд сумели меня с грехом пополам одолеть. Но Министр, надеюсь, "пойдет" полегче...

— Что я хочу, — улыбаюсь. — Я очень хочу решить сейчас все мирно. Вы, мистер Скримджер, положите на стол ваше Министерское кольцо, ваш Министерский жезл и спокойно покинете кабинет.

— Что... вы... — Министр подскакивает, разворачивается...

Ну что сказать. Не зря я гонял Руквуда и Яксли, пополняя свой словарный запас английскими ругательствами, а их — русско-болгарскими. Министр только что тянулся к палочке, а вот уже сидит, хлопая глазами.

— Что вы себе позволяете?!

Вдох, выдох.

— Что мы позволяем? — зло интересуюсь. — Мы позволяем вам остаться живым и здоровым, вернуться домой к вашей жене, детям и ручному книззлу. Если вы не хотите, то мы можем позволить вам что-нибудь другое. Например, сдохнуть и не мешать нам!

Амулет в руке оживает, сигнализирует короткими уколами, что все "двойки" справились. Так, надо заканчивать. Взмах палочки — и на Скримджере Парализующее со Связывающим. На всякий случай.

— Ладно, как хотите. Руквуд, — командую. — Забери кольцо и жезл. Яксли, проверь, чем занимается Шеклболт. Прикажи пригласить Пия Тикнесса.

— Да, сэр, — отвечают вразнобой Яксли и Руквуд.

Спихиваю связанного Скримджера с кресла Министра и усаживаюсь сам.

Побуду Министром пару минут.

* * *

В Патрике я, разумеется, пропускаю добрую половину тестов и зачетов. Являюсь туда только в начале июля, когда вовсю идут выпускные экзамены.

— Мы вас отчислили, мистер Крам, — заявляет мне один из профессоров, когда я интересуюсь судьбой своего образования. — Вы слишком много прогуливаете и слишком безалаберно относитесь к учебе.

Ожидаемо.

За ужином, когда я напряженно размышляю, что делать дальше, Лорд интересуется:

— Виктор, как ваши студенческие дела?

Пожимаю плечами.

— Отчислили, — коротко говорю и поясняю. — За прогулы.

Лорд молчит, переваривая новость. Рядом сидящие Рыцари умолкают, напряженно вслушиваясь в наш разговор.

Неприятно, что Лорд вынес это на публичное обсуждение, но... мое желание или нежелание тут ни при чем.

— Хм... Я полагал, что ты проникся своим изменившимся статусом в обществе, — спустя какое-то время говорит Лорд, набирая в вилку зеленый горошек. — Но, видимо, не до конца. Виктор, мы больше не презираемая часть общества. Мы — его элита. Ты прекрасный колдомедик, и диплом должен быть твоим по праву.

Недоумевая, поднимаю взгляд и вижу внимательные глаза Лорда.

— Сейчас не они должны диктовать тебе свои формальности, — Лорд довольно откидывается на кресле. — А ты.

— И что я должен сделать, прийти и с порога заявить: "Дайте мне диплом"? — нагло спрашиваю.

— Ну, в Министерстве ты же заявил Министру: "Покиньте кабинет".

Сглатываю, понимая, что именно имеет ввиду Лорд.

— Я понял, мой Лорд, — опускаю голову. — И... я прошу прощения.

— Все хорошо, Виктор, — ободряюще говорит Лорд. — Ты привыкнешь. И да, если ты не можешь сам, отдай маску Густавсону — пусть нанесет на нее подобающие члену Внутреннего Круга узоры. Негоже тебе ходить как какому-то новичку.

— Да, мой Лорд, — соглашаюсь.

* * *

На следующий день опять являюсь в Патрик. На этот раз напрямую шагаю в кабинет ректора. Секретарша что-то пытается вякнуть, но я тупо пуляю в нее Ступефаем. Хрен на все.

Ректор на мое появление рявкает, не поздоровавшись:

— Студент! Вышел и вошел, как положено!

— Добрый день, мистер Патиссон, — здороваюсь с багровым ректором, не обращая внимание на его злость. — Моя фамилия Крам. Вчера профессор Деднеттл мне сообщил, что меня отчислили.

— И что?!

— Да ничего, — закатываю левый рукав. — Полагаю, мистер Паттисон, вы пересмотрите свое решение.

Вид Темной Метки ректора отрезвляет. Он мгновенно бледнеет и оседает на кресле.

— Разумеется, мистер Крам, — тихо отвечает он. — Я... я пересмотрю это решение.

Выхожу, не прощаясь.

На душе мерзко, словно прополз по канализации. Причем будучи говном сам.

А вечером за ужином филин из Академии скидывает мне на стол пакет, в котором полностью все мои документы из Святого Патрика — диплом, табель, рекомендации.

В дипломе — все "отлично", хотя должны быть только "удовлетворительно". И рекомендации — самые лучшие.

— Я же говорил, — довольно заключает Лорд, проглядывая бумаги.

Киваю.

На душе еще более мерзко.

* * *

Из Азкабана возвращаются попавшие туда год назад Рыцари. Малфой, Лестрейнджи. Долохов. Другие.

— На этот раз выход из Азкабана мне понравился больше, — довольно заявляет Долохов, растянувшись на кресле в моей комнате.

— Ты не любишь летать? — интересуюсь, разглядывая узоры на маске, которые нанес Густавсон. Узоры выполнены очень тщательно, я бы так не смог. Впрочем, оно и логично — у Густавсона опыт Артефактора. Многолетний.

— Люблю, но не с бешеным Крамом, — фыркает Долохов. — Не, малой. Я реально как лошадь яблоки отложил, пока летели. Уже со светом белым попрощался, даже назад в камеру захотел. Такие пируэты в воздухе хороши не в моем, а в твоем возрасте.

Хмыкаю, отзываю маску.

— Ну, я ж тебя вывез.

— А вот за это — спасибо, — серьезно говорит Долохов. — Не забуду. Если бы не твоя поддержка... упал бы. Как Шафик и Бонье.

— Кто это? — интересуюсь.

— А этих товарищей не довезли, — поясняет Долохов. — По пути в море уронили. Насовсем.

— А, — вспоминаю несовпадающее количество. — Ясно. Я их фамилий не знал.

— Ну вот, знаешь, — Долохов пожимает плечами.

* * *

Лето оказывается хуже всех двух предыдущих, хотя я искренне полагал, что это невозможно. После захвата Министерства Лорд особо выделяет меня, хотя и не вводит в Ближний Круг. А вот Люциуса Малфоя, как и его семью, он своей благосклонности лишает. Люциус издерган, под глазами залегли темные круги. Драко почти не выходит из своей спальни, как и его мать, Нарцисса. За обедом Малфои не поднимают глаз от тарелок.

Я полагал, что Лорд сам займет место Министра, но он по только ему ведомой причине оставляет на этом посту Пия Тикнесса. Сам Тикнесс регулярно бывает в Малфой-мэноре, получает указания от Лорда.

"Ежедневный Пророк", как и любая газетенка, пишет хвалебные оды в адрес Лорда. Чем-то напоминает заголовки французских газет, когда Наполеон подходил к Парижу. "Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан", "Людоед идет в Грассу", "Узурпатор вошел в Гренобль", "Бонапарт занял Лион", "Наполеон приближается к Фонтенбло", "Его императорское величество вступает в верный ему Париж".

Так и тут. Пока Лорд не вошел в Министерство, гадостей про него писали немеряно. Теперь же помоями поливают Поттера.

Интересно, как Поттер будет учиться-то? Ему вроде последний год остался школьный.

Помимо меня, в Хогвартс поедут еще Кэрроу. Лорд назначил их на должности преподавателей маггловедения и ЗоТИ. Кого кем, понятия не имею, но и без разницы. Кэрроу, хоть и разные внешне — Амикус высокий, тощий, с каштановыми волосами стрижкой "ежик", а Алекто низенькая, пухленькая, рыжая с зелеными глазами — по характеру абсолютно одинаковые. Они даже говорить иногда умудряются одновременно. У них одинаковые интонации, манеры, привычки. Разве что Алекто зеленый горошек не ест, а Амикус готов его ложками поглощать. Это я запомнил, потому что не раз с ними за обедом сидел.

А еще в Хогвартсе будет Гермиона...

* * *

В Хогвартс приезжаю заранее — тридцатого августа. Иду по пустым коридорам вслед за профессором Снейпом, вспоминая свой первый приезд сюда три года назад на Турнир. Если бы я знал, что все так обернется...

— Мадам Помфри предупреждена о вашем прибытии, — коротко говорит мне директор, когда мы оказываемся на одной из развилок. — Ваша комната рядом с Больничным Крылом, найдете. Дорогу в Больничное Крыло, надеюсь, помните.

Моего ответа профессор Снейп не дожидается.

— Да, сэр, — тем не менее, отвечаю его спине, скрывающейся за поворотом.

Больничное Крыло нахожу сам. Вхожу в него и подхожу к комнате колдоврача, с которой уже скручена табличка, на которой, как я помню, была надпись "Мадам Помфри, школьный колдомедик".

Какое-то время пытаюсь сообразить, как стучать — стуком "входит старший" или же "входит равный", но потом вспоминаю, что это не Дурмстранг, а Хогвартс. И поэтому просто стучу по двери.

— Да-да, — отзывается женский голос, в котором я узнаю голос мадам Помфри.

Толкаю дверь.

При моем появлении знакомая мне женщина оборачивается и меняется в лице.

— Добрый день, мадам Помфри, — вежливо здороваюсь.

Колдомедичка молчит, стискивает зубы.

— Мистер Крам, — спустя несколько долгих секунд отзывается она. — Кому-то день и добрый, а кому-то не очень. Ну что же, вы прибыли. Вот ваша вотчина теперь. А я пойду.

— Куда? — не понимаю.

— В комнату к девочкам, — мадам Помфри резко встает из-за стола. — В комнату к Сестрам. Мое же место теперь там.

— Не стоит, — останавливаю колдомедичку.

— Нет, мистер Крам. Стоит. Негоже младшему медицинскому персоналу занимать не свое место.

С этими словами мадам Помфри отпихивает меня в сторону и выходит из кабинета.

Замечаю, что она едва сдерживает слезы.

Ты дурмстранговец, Виктор. Ты справишься.

Оглядываю кабинет.

Идеально чисто. Стол, два стула. Полки с пергаментными тетрадями — по всей видимости, медкартами. Шкафчик с зельями. Желто-лимонные полупрозрачные шторы, пропускающие солнечный свет, от которого в кабинете делается теплее.

Не так я видел начало своей карьеры. Но мне не выбирать.

Тихо прикрываю дверь кабинета и выхожу на поиски своей комнаты.

* * *

Два дня до приезда школьников мы с мадам Помфри практически не общаемся. Я провожу стандартную проверку школьного лазарета, но все в порядке. Зелья, карты. Даже белье в полной комплектации.

Помимо ее самой, в Больничном Крыле есть еще три Сестры-Целительницы — пугливые девушки чуть старше двадцати. Мое появление вызывает у них едва ли не панический ужас. Выяснить у них имена занимает едва ли не пятнадцать минут.

— Мы не грязнокровки! — зачем-то говорят они мне, когда я интересуюсь, как их зовут. Но потом все-таки говорят имена.

Сара, Мэри и Ловис.

Киваю.

Мадам Помфри на меня не смотрит.

* * *

Первого сентября приезжают школьники. Сижу за преподавательским столом, смотрю на рассевшихся за столы учеников, на толпу первокурсников в простых мантиях без цветов факультетов.

Мое наличие вызывает у некоторых учеников интерес. Они переговариваются, с любопытством поглядывая на меня. Кто-то пожимает плечами, кто-то хлопает глазами, кто-то мотает головой.

Обсуждают, тот ли я Крам или не тот.

Разумеется, я уже не такой, какой был раньше. Три года прошло, как-никак. Многое изменилось. И не только во внешности.

Вглядываюсь в сидящих за столом красно-золотого факультета, но не вижу ни Поттера, ни Гермионы.

Почему их нет? С ними что-то случилось?

Сердце сжимает. Если с Гермионой что-то произошло... Я не знаю...

Северус Снейп на директорском месте выглядит презентабельнее, нежели франт Дамблдор в своей фиолетовой мантии со звездами и колпаке. Строгий, во всем черном. Может быть потому, что у нас в Дурмстранге никто из директоров на моей памяти не позволял себе выглядеть клоуном.

И первый раз в жизни вижу, как распределяют детей по факультетам. Говорящая Шляпа — оригинально.

Распределение идет долго. Я успеваю даже проголодаться. Но все-таки заканчивается.

— В этом году маггловедение будет преподавать профессор Алекто Кэрроу, — ничего не выражающим голосом говорит директор Снейп после распределения. — ЗоТИ — профессор Амикус Кэрроу. Заведующий Больничным Крылом — Виктор Крам.

При звуках своего имени Кэрроу встают, представляясь. И мне приходится. Поднимаюсь, обозначаю поклон.

Малфой за слизеринским столом что-то говорит своим однофакультетчикам. Даже думать не хочу, что именно.