Книга 5: Сумерки

Конечно.

Учитывая обстоятельства, я бы не стал говорить "прощай". — Подумал Дамон, ослепительно улыбаясь Елене, которая смотрела на него. — Мы только скажем "пока", и на этом все закончится.

Никто не ответил ему.

— Дамон! — Теперь уже закричала Елена. — Пожалуйста. Пожалуйста.

Дамон уходил в темноту.

— Пожалуйста...

Потирая свою шею, он продолжал идти.

Глава 13. (Перевод: Катя Katrin Морохова)

Позднее той же ночью, Елена не могла уснуть. Она сказала, что не хочет находиться в Высоком Помещении. В душе Стефан переживал, что она хотела выйти наружу и проследить за тем малахом, который напал на машину. Но он не думал, что сейчас она была в состоянии лгать. Она продолжала толкать закрытое окно, твердя, что просто хочет подышать свежим воздухом. На улице.

— Сначала мы должны тебя одеть. — Снисходительно, как будто обращаясь к ребенку, сказал Стефан.

Елена была изумлена.

— Сейчас Ночь. А это мое Ночное Платье. — Упрямо заявила она. — Тебе даже не нравится моё Дневное Платье.

Она снова ударила по окну.

Ее "Дневное Платье" было его синей рубашкой. Подпоясанная, она выглядела на ней как короткая (до середины бедра) женская сорочка.

Прямо сейчас то, что она хотела, совпадало с его собственными желаниями настолько полностью, что он чувствовал себя... немного виноватым. Но он позволил уговорить себя.

Они шли, взявшись за руки. Елена как призрак или ангел в белой длинной ночной рубашке, а Стефан весь в черном, чувствовал себя растворяющимся каждый раз, когда он ступал в тени от деревьев освещенных лунным светом. Каким-то образом они попали в Старый Лес, где скелеты деревьев были смешаны с живыми ветвями. Стефан прощупал местность своими недавно улучшенными чувствами настолько далеко, насколько смог, но нашел только обычных лесных жителей, медленно и нерешительно возвращающихся, после того как их спугнул удар Силы Дамона. Ежи. Олень. Лис и одна жалкая лисица с двумя детенышами, которая не была в состоянии быстро бежать из-за них. Птицы. Все животные, которые и сделали лес таким поразительным местом, которым он является.

Ничто не ощущалось как малах, и не было похоже на то, что кто-то мог причинить какой-нибудь вред.

Он начал задаваться вопросом, не изобрел ли Дамон просто-напросто существо, которое было под его собственным контролем. Дамон был чрезвычайно убедительным лгуном.

"Он сказал правду", пропела Елена. "Но или оно невидимо, или ушло. Из-за тебя. Из-за твоей Силы."

Он посмотрел на нее и встретился с ее взглядом со смесью в нем гордости и другой эмоции, которую было легко определить, но поразительно было увидеть.

Она подняла лицо к небу, и ее чистые классические черты лица осветил лунный свет.

Ее щеки были с красновато-розовым румянцем, а губы немного поджаты.

"О ... черт", про себя выругался Стефан.

— Ты со всем справишься,— начал он, и сделал свою первую ошибку. Он взял ее за руки. И тут возникло взаимодействие между его Силой и ее, которое по медленной спирали начало поднимать их всё выше и выше.

Он смог почувствовать ее теплоту и сердечность. Сладостную мягкость ее тела. Она все еще ждала, закрыв глаза в ожидании поцелуя.

"Мы можем начать всё сначала", с надеждой предложила она.

И это было довольно правдиво. Стефан хотел вернуть ей те чувства, которые она подарила ему в его комнате. Он хотел ее крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начнет трепетать. Хотел заставить ее таять в его объятиях, почти теряя сознание от этого.

Он мог всё это сделать. Не только потому, что он изучил одну или две вещи о женщинах, за то время пока был вампиром, но потому что он просто знал Елену. У них действительно было единое сердце, единая душа.

"Пожалуйста?" пропела Елена.

Но она была так молода, так уязвима в своей белоснежной длинной ночной рубашке, с ее сливочно-белой кожей, покрывшейся нежно-розовым румянцем в ожидании. Воспользоваться подобным совершенством это... это неправильно.

Елена распахнула свои фиолетово-синие глаза, посеребренные лунным светом, и посмотрела прямо на него.

— Ты хочешь... — Рассудительно сказала она, но с озорным блеском в глазах. — ... проверить, сколько раз сможешь заставить меня произнести "пожалуйста"?

"О Боже, нет". Но это прозвучало настолько по-взрослому, что Стефан беспомощно обнял ее. Он поцеловал ее шелковистую макушку. Поцелуями проложил дорожку вниз по ее лицу, только избегая ее маленького рта, который был подобно бутону розы, приоткрытого в немой просьбе. Я люблю тебя. Люблю. Он заметил, что с сокрушительной силой сжимает ее ребра, и попытался отпустить, но Елена схватила его руки так сильно, как только смогла, удерживая их на месте.

— Ты хочешь, — пропела она всё тем же чистым и бесхитростным голосом — проверить, сколько раз я смогу заставить тебя сказать "пожалуйста"?

Стефан на мгновение вытаращился на нее. Потом, с бешено бьющимся сердцем он припал к нежному бутону ее губ и поцеловал со всей страстью, пока он сам не почувствовал такое сильное головокружение, что ему пришлось отстраниться от нее, но только на пару дюймов.

Затем он снова посмотрел ей в глаза. Любой мог потерять себя в таких глаза, мог навсегда упасть в их фиолетовые звездные глубины. Он хотел. Хотел больше всего на свете.

— Я хочу целовать тебя,— прошептал он прямо в ее правое ушко, легонько прикусив его.

Да. В этом она была уверена.

— Пока ты не потеряешь сознание в моих объятьях.

Стефан почувствовал, как сладостный трепет охватил всё ее тело. Он увидел, что она прикрыла свои удивительные фиолетовые глаза, затуманенные от наслаждения. Но к своему удивлению он услышал от нее произнесенное вслух, немного запыхавшееся "да".

И так он и сделал.

Елена припала к нему, мелко дрожа всем телом. Он своим ртом заглушил ее тихий всхлип, поцеловав ее. И затем, потому что пришло время, и потому что дрожь начала становиться болезненной, а дыхание Елены стало затрудненным и учащенным, когда он давал ей отдышаться, и он действительно испугался, что она может упасть в обморок, Стефан ногтем вскрыл вену на своей шее для нее.

А Елена, которая когда-то была просто человеком, и была в ужасе от мысли о питье чужой крови, прижалась к нему с приглушенным радостным писком. Затем он почувствовал ее теплый рот на своей шее, ее сильную дрожь, и его заполнило пьянящее ощущение вытягивания из него крови той единственной девушкой, которую он любил. Он хотел отдать Елене всего себя, каким он был или когда-либо будет. И он знал, что она чувствовала то же самое, позволяя ему пить свою кровь. Это была духовная связь, которую они оба ощущали.

Он чувствовал, будто они любили друг друга с самого возникновения вселенной, начиная с самой первой зари самой первой звезды появившейся во тьме. Это было чем-то очень первобытным, и очень глубоко укоренившимся в нем. Когда он впервые почувствовал, как она пьет его кровь, то ему пришлось уткнуться ей в макушку, чтобы заглушить вскрик удовольствия. Затем он неистово шептал ей о том, как он любит ее, что они всегда будут вместе, шептал на дюжине разных языках что-то ласковое и глупое. А потом не было больше слов, а были только чувства.

И таким образом они медленно по спирали поднимались всё выше в лунном свете. Ее длинная белая ночная рубашка, иногда обертывалась вокруг его черных штанов, пока они не достигли верхушек деревьев, живых и засохших, но всё еще стоящих.

Это был очень важный, очень личный их обряд, и они были слишком ослеплены счастьем, чтобы беспокоиться об опасностях. Но Стефан уже проверял всю местность, и он знал, что и Елена тоже проверяла ее. Не было никакой опасности, были только они вдвоем, плывя и покачиваясь в лунном свете, который освещал всё вокруг.

Одна из самых полезных вещей, которые Дамон изучил за последнее время, — даже более полезная, чем полет, хотя он и доставлял удовольствие, — это то, что он мог полностью скрыть своё присутствие.

Он должен был, конечно же, скинуть все свои щиты. А то их можно было бы обнаружить даже при обычном сканировании. Но это не имело значения, потому что если никто не сможет его увидеть, то и никто не сможет его найти. И поэтому он был в безопасности. Q.E.D.

(это аббревиатура от латинского выражения "quod erat demonstrandum", которое в буквальном смысле означает "which was to be demonstrated" (что и требовалось доказать) — прим. переводчика)

Но сегодня вечером, после того, как он вышел из пансиона, он пошел в Старый Лес, чтобы найти там дерево и выместить на нем свою злость.

"Никогда такого не было, чтобы меня волновало, что какой-то там человеческий хлам подумает обо мне". Злобно думал Дамон. "Это то же самое, что беспокоиться о том, что подумает обо мне курица прямо перед тем, как я сверну ей шею".

А мнение его братца было на первом месте, в списке вещей, которые его не волновали.

Но там была Елена. И даже если она поняла — и предприняла попытку и других заставить понять — это было просто слишком оскорбительно, быть униженным у нее на глазах.

И поэтому ему пришлось уйти, с горечью думал он, в единственное место, которое он мог назвать домом. Хотя это было очень забавно, так как он мог бы провести ночь в лучшей гостинице Феллс-Черча (единственной гостинице города) или с любым количеством симпатичных девушек, которые могли бы предложить уставшему путнику зайти и выпить ... воды. Волной силы усыпить их родителей, и у него было бы убежище до самого утра, с теплой и на всё согласной закуской.

Но он был в отвратительном настроении, и хотел только побыть в одиночестве. Он немного боялся охотиться. Потому что в таком состоянии не смог бы управлять испуганным животным. Все, о чем он мог сейчас думать, так это о желании рвать и рвать, и сделать кого-то очень-очень несчастным.

Животные возвращались, однако, чтобы заметить это, он использовал только свои обычные чувства, но ничего такого, что могло выдать его присутствие. Та ужасная ночь для них закончилась, а у них была очень короткая память.

Затем, когда он облокотился о ветку, представляя, что Мэтт, как минимум, получит какую-нибудь очень болезненную и долго заживающую рану, он увидел их. Они появились из ниоткуда. Стефан и Елена, взявшись за руки, плавали как пара счастливых окрыленных Шекспировских влюбленных, будто лес был их домом.

Сначала он просто не мог в это поверить.

И затем, когда он только собрался обрушить на них весь свой сарказм и угрозы, они начали свою любовную сцену.

Прямо у него на глазах.

Даже поднявшись до его уровня, они не заметили его. Они начали целоваться и обниматься и ... больше.

Они сделали из него невольного свидетеля, хотя по прошествии времени он еще больше разозлился, потому что их ласки стали более страстными. Он невероятно сильно стиснул зубы, когда Стефан предложил Елене свою кровь. Хотел крикнуть им, что было время, когда эта девчонка была под его властью, тогда он мог выпить ее досуха и она бы счастливо умерла у него на руках, в то время она инстинктивно подчинялась его голосу и в его объятьях вкус его крови вознес бы ее на небеса.

Она явно нашла всё это в Стефане.

Это было самым худшим. Он впился ногтями в ладони, когда Елена завернулась вокруг Стефана как длинная, изящная змея и плотно прижала рот к его шее, поскольку Стефан запрокинул голову с закрытыми глазами.

Ради всех демонов ада, почему они не могут это прекратить?!

И тут он почувствовал, что не один в своем надежном убежище из деревьев.

Кто-то еще спокойно сидел на большой ветке, прямо около него. Он, должно быть появился, в то время как он был слишком поглощен любовной сценой и собственной яростью, тем не менее, сделал это очень, очень хорошо. Никто не смог бы подкрасться к нему так незаметно, кроме двухсотлетнего разве что. А может и трехсотлетнего.

В шоке он свалился с ветки и полетел вниз без использования вампирских сил.

Длинная тощая рука схватила его и подняла назад на ветку. Дамон встретился с парой золотых глаз, в которых искрился смех.

"Кто ты, черт возьми?" спросил он мысленно. Его не волновало, что это могли услышать влюбленные, плавающие в лунном свете. Ни даже дракон или атомная бомба не отвлекли бы его сейчас.

"Я,черт, Шиничи", ответил он. Его волосы были самыми странными, которые Дамон когда-либо видел. Они были гладкими, блестящими, и черными за исключением кончиков, которые были неровного темно-красного цвета. Когда он небрежно отбросил челку с глаз, то полыхнуло красным и его волосы, которые были немного длинноваты, маленькими прядями распределились вокруг его воротника. Выглядело так, как будто пляшущие языки пламени лизали их кончики, придавая странный акцент его ответу: я — черт Шиничи. Если кто-то мог прийти, как демон прийти из самого Ада, то это как раз этот парень.

С другой стороны, его глаза были чисто-золотыми глазами ангела. "Большинство людей называют меня просто Шиничи", добавил он, позволив Дамону увидеть в своих глазах смешинки, будто это была шутка. "Теперь ты знаешь моё имя. А ты кто?"

Дамон просто смотрел на него в тишине.

Глава 14. (Перевод: Your |Nice_Doll|? Cigarette-Smoke)

На следующее утро Елена проснулась в узкой кровати Стефана. Она поняла это еще до того как полностью проснулась и молила Бога, что она предоставила тете Джудит несколько разумных оправданий прошлой ночью. Вчерашняя ночь — даже воспоминание о ней было чрезвычайно нечетким. Мечтала ли она о пробуждении, которое сейчас выглядит таким необычным? Она не могла вспомнить — черт побери, она не могла ничего вспомнить!

А потом она вспомнила все.

Как будто резкий толчок поднял ее и она села в кровати; она пыталась собрать свои воспоминания вместе.

Дневной свет. Она вспомнила дневной свет, свет падающий на нее — и у нее не было кольца. Она бросала безумный взгляд то на одну, то на другую руку. Никакого кольца. На нее падал луч солнечного света, не причиняя боль. Но это невозможно. Она знала, она помнила, и это знание проникло в каждую клеточку ее тела — дневной свет убьет ее. Она навсегда запомнила тот единственный контакт солнечного луча в ее рукой. Она никогда не забудет ту жгучую боль — то прикосновение останется в ее памяти навечно. Никуда нельзя ходить без кольца ляписа-лазури. Оно само по себе было красивым, но становилось прекрасней от сознания того, что это ее спаситель. Без него она возможно будет...

Ох-ох-ох.

Но она уже....не так ли?

Она умерла.

Не просто изменилась, как тогда, когда она стала вампиром, но умерла настоящей смертью, оттуда не возвращаются. В ее понимании она доожна была распасться на атомы или пойти прямо к черту.

Вместо этого она и правда не исчезла. У нее был сон о людях, с отеческой заботливостью дававших ей советы — желающих помочь было много, так как вдруг стало легче понять людей вокруг. Школьный хулиган? Она печально наблюдала как его отец вымещает на нем злобу ночь за ночью. Девочка, которая никогда не делала домашнее задание? Как и ожидалось, она заботится о трех маленьких братьях и сестрах, пока ее мать целый день лежит в постели. Покормить детей и убраться в доме — это занимало все ее время. За любым поступком скрывалась причина, и теперь Елена могла видеть это.