Проводник в Счастье

— Бывало и лучше, — Илья попытался сесть в постели, но с первой попытки не преуспел. — Пить очень хочется и слабый очень.

— Сейчас, — Юля схватила со стола кувшин с узким горлышком и налила парню в приготовленную большую кружку алую жидкость. — Это медицинский тоник. Ты и должен хотеть пить, все же почти трое суток подряд проспал.

— Как трое суток? — Спросил Илья, осушив емкость до дна. Кисловатая, немного похожая на квас жидкость показалась ему сущим нектаром богов. Головная боль немного отступила, и тошнота улеглась. — Так долго?

— Конечно. Мы же в тебя целых четыре комплекта биорегенераторов вкололи. Один для заживления костей, два для восстановления внутренних органов и еще общеукрепляющий. После такого долго спят... Когда твой доспех тебя обследовал и оказал первую помощь, разрешив из него вытащить, на тебе живого места не было. Гаер сказал, что у тебя в груди кости поломаны и дисфункция всех внутренних органов.

— А где он сам? — Тут же поинтересовался парень.

— В арсенале. Уже, наверное, зарядился и отремонтировался.

— А я где? Что у вас тут вообще происходит?

— Все, больше я тебе ни слова не скажу, — строго сказала Юля. — А то Таня разозлится, она просила, как только ты очнешься, сразу ее разбудить. Она все время рядом с тобой у кровати сидела, если только не моталась по городу по командирским делам. Буквально пару часов назад легла поспать.

— Тогда не надо ее будить. Пусть спит.

— Надо, — тряхнула головой Юля. — Иначе она меня потом без соли съест. Лежи, отдыхай, сейчас за ней схожу. Она тут недалеко, в соседней комнате.

— Привет герой, — только и сказала Таня, войдя в комнату. Выражение ее лица было странным. Девушка, зевнув во весь рот, пригладила взъерошенные соломенные волосы и плюхнулась в кресло, испытующе уставившись своими глазищами Илье в лицо, так что парню даже стало неловко. — Я вижу, ты все же не помер? Замечательно, я рада. Давай, рассказывай, мы здесь только вдвоем. Я вся внимание.

— Что тебе рассказывать? — Оторопел Илья. — Я трое суток проспал, если верить Юле. Не в курсе событий совершенно.

— Я тебя не о новостях спрашиваю. Поведай лучше мне, как мы теперь дальше жить будем. Очень мне это интересно...

— Вот ты сейчас о чем? — Удивился Илья. — Конкретизируй. Я вообще контуженный, соображаю с трудом.

— Ах, тебе конкретизировать надо? — Нехорошо сузила глаза Таня, проигнорировав "контуженного" . — Будет тебе конкретика. Все скажу, как один плохой человек другому плохому человеку. Ты вообще, что себе позволяешь? Пришел неизвестно откуда, перебил кучу ноксов, заставил меня взять в руки оружие и стать убийцей, подставил под вражеский гнев весь город, напав на их родной мир, а потом решил помереть, оставив меня все расхлебывать в одиночку? Как это называется, не подскажешь?

— Это жизнь, — вздохнул путешественник. — Я же не помер. Кстати, благодаря тебе. Спасибо, большое. Ты мне жизнь спасла, теперь я твой должник, получается, — искренне сказал Илья. Парень испытывал целую смесь чувств: благодарность, неловкость и даже стыд. Если бы не Таня, ему бы точно пришел каюк.

— Пожалуйста, — чуть смягчилась девушка. — Между прочим, с твоими повреждениями шанс не проснуться и впасть навсегда в кому был тридцать пять процентов. Так сказала моя Ласка, оценив медицинскую информацию от твоего доспеха. Побочный эффект применения регенераторов: организм, жизнедеятельностью которого управляют нанороботы и который перестраивают извне, может отказаться от активного существования. А без регенераторов тебя было не вытащить. Представляешь, каково мне пришлось? Сижу тут, меняю тебе повязки и гигиенические вкладыши не скажу где, и думаю, проснется он или нет? И что если нет, и я останусь со всеми проблемами одна? Так что давай, пока ты еще одну глупость вроде одиночной вылазки в чужой мир не сделал, говори, что городу делать дальше. Я вся внимание, — голос Тани предательски дрогнул.

— Городу? — Илья попытался собрать в кучку разбегающиеся мысли.

— Городу, Илья, городу. Пока ты выздоравливал, кое-что произошло. Ноксов в окрестностях Счастья больше нет. Во всяком случае, их радиообмена или техники Ласка не обнаружила, по всему выходит, что все они отступили в портал. А еще мне пришлось стать городским хорлидом. На общем собрании уцелевших горожан люди потребовали от меня помощи в руководстве выжившими. Я пыталась взять самоотвод, но мне его не дали и теперь я отвечаю за всех. Прочие лидеры отрядов сдали власть мне. А я не знаю, что с этой властью делать, понимаешь? То есть в хозяйственных вопросах я чего-то могу сообразить, но не более того. Это ты у нас из того времени, когда люди воевали. Ты говорил что знаешь, что делаешь и более того, ты действительно смог сделать то, с чем не справились наставники. Ты взял доспехи в арсенале и выгнал ноксов, заварив эту кашу с вооруженным сопротивлением. Поэтому тебе и руководить нами дальше. Я слушаю, говори, что людям надо делать...

— Прежде всего, найти бойцов, которые надели бы доспехи. Ты этим занималась? — Уточнил главный вопрос Илья. — У тебя должно быть под началом несколько сотен человек, надо отобрать из добровольцев троих лучших и...

— Каких таких лучших? — Скривилась Таня. — Илья, что ты себе вообразил? Я собрала всех выживших, кого смогла. Я уговаривала, просила и убеждала людей вместе и по отдельности. Нашелся только один доброволец. Все остальные наотрез отказались брать в руки оружие.

— И кто он? Подожди, дай угадаю. Игорь, бывший лидер университетских?

— Нет. Это Пашка.

— Пашка? Не ожидал, — покачал головой Илья. — Все-таки он решился, хотя и говорил, что не готов. А ведь он не казался мне смельчаком.

— Причем здесь смелость? Он сказал, что не оставит меня одну. Если моя судьба стать отверженной и плохой, то он тоже будет плохим, потому что бросать товарища одного нельзя.

— Опять эти ваши заморочки, в которых я ничего не понимаю, — простонал Илья. — У нас бы эти доспехи с руками оторвали, очередь на километр бы выстроилась из желающих стать их хозяином. А у вас с трудом двое нашлись. Ну и как вас защищать, если вы сами себя защищать не хотите? Сама подумай... Три бойца, даже с такими доспехами — это все равно мало. Знаешь, были бы мы дома, я бы знал что делать, Таня. Все просто — берешь власть в свои руки, создаешь несколько подразделений, вооружаешь их, обучаешь ополчение, продумываешь тактику и стратегию. То есть вру, конечно, все это далеко не просто. Даже очень не просто и ничего такого я делать толком не умею. Но хотя бы понятно, в каком направлении двигаться, и есть козырь в виде доспехов. А у вас что? Вы настолько боитесь быть плохими, что готовы скорее умереть сами, чем убить врага? Или просто трусите? Так зачем вас вообще тогда защищать, если вы жить не хотите, как законченные пацифисты? Не понимаю...

— Потому что мы должны помогать ближнему. Смысл жизни человека состоит в помощи другим людям. Защищать людей, это тоже помощь.

— Но защитники почему-то становятся плохими, хотя делают хорошее дело.

— Только тогда, когда они при этом убивают людей.

— Врагов, а не людей.

— Неважно.

— Так, давай сначала перекусим, — махнул рукой Илья. — Я так сразу ничего решить не могу, и тем более не хочу спорить о дурацких философских вопросах, очевидные ответы на которые даны давным-давно. И дай мне чего-нибудь болеутоляющего, — устало откинулся на кровать парень. — Мы сейчас, кстати, где? Мне Юля так ничего и не сказала.

— Я с помощниками заняла жилой дом рядом с межцентром. Рассудила, что надо быть поближе к доспехам и источнику энергии для них.

— Это ты правильно решила. Давай, я в себя немного приду. А потом тебе все равно придется читать мне длинную лекцию, о том, как у вас все устроено, дорогие потомки. Кто вы такие, чего хотите, как живете и для чего вас всех на Земле собрали, молодых и красивых. Я нахватался обрывков на бегу, а целостной картины нет. А без нее толку не будет, иначе мне ничего не придумать. Слишком картинка противоречивая, детали одна к другой не подходят.

— Хорошо, — покладисто сказала Таня. — Пусть будет так.

Серебристый куб на столе оказался полевым переводчиком, припасенным Таней для коммуникации с пойманным "ноксом", за которого она в свое время приняла Илью. Сейчас Юля с его помощью пыталась разобраться с письменностью врагов, сканируя бумаги, чудом уцелевшие в командирской сумке на сиденье одного из полуобгоревших грузовиков и пытаясь прогнать их через лингвистические программы. Но с этим можно было пока не спешить, поэтому прибор отодвинули в сторону, а за стол уселся Илья, одновременно с аппетитом уплетавший теплую гречневую кашу с мясом и слушавший Таню. Рассказ пришлось начать издалека, точнее, с момента обрушения старого мира после эпидемии вируса альтруизма.

— Зараженные люди практически перестали убивать друг друга, — рассказывала Таня. — Но не потому, что стали добрее, гуманнее или прониклись высокими идеалами. Просто воедино сплелись несколько факторов, главным из которых стала настоятельная потребность каждого человека оказывать бескорыстную помощь ближнему. А вражда и помощь находятся на разных полюсах, это вещи почти несовместимые. Изменились прежние причины конфликтов в обществе. Деньги, власть и даже половая конкуренция отошли на второй план, стали не столь актуальны, люди перестали получать от них удовольствие и не хотели за эти ценности всерьез бороться. В то же время люди оставались людьми, то есть существами агрессивными и настроенными на конкурентную борьбу. И это желание соперничать требовало выхода. В общем, через некоторое время появилась градация на хороших и плохих людей. Только теперь эти термины наполнились несколько другим смыслом, чем раньше...

— Ага, значит, назначаем плохих, их расчеловечиваем и ату? Есть враг, можно на него выплеснуть пар?

— Ну нет, не все так прямолинейно, — возразила Таня. — Плохой не значит "враг". Плохой — это скорее "чужой", тот, кто мешает твоей самореализации в служении коллективу. Хотя поначалу всякое было... Там были и казни "плохих", и всякие сумасшедшие идеи и практики. Но потом вирус победили, а человечеством стали управлять союзы взаимопомощи и страсти улеглись, но все стало по-другому... Как бы тебе объяснить-то.... Все люди служат человеческому союзу. Кто как умеет и чему обучен. Строят дома, растят хлеб, делают машины и роботов, продвигают науку. В общем, создают блага для всего человечества. Но эти блага надо потреблять или накапливать, их нельзя тратить впустую и это тоже задача, — Таня внимательно посмотрела на Илью и жалобно вздохнула.

— Опять я все сложно объясняю.... Давай сразу к выводам, что ли. У нас нет денег, путешественник из прошлого. Но у нас есть четкая дифференцированная система хорошести и полезности каждого человека. Сейчас, без вирсферы, она недоступна, но это форс-мажор, вообще-то Рейтинг у нас перед глазами всегда, с самого рождения. Смотри: человек рождается, учится, затем работает, производит материальные или духовные блага, это все учитывается. Как только уровень твоих потребительских запросов превышает уровень твоей пользы человечеству — ты катишься в Рейтинге хороших людей вниз. Когда уровень твоей пользы превышает потребление — ты этот Рейтинг набираешь. Чем выше рейтинг, тем ты лучше и полезнее, тем выше твой статус в обществе. Есть ряд правил — например, много работать и довольствоваться куском хлеба в день — дурной тон, за это человек получает штрафной коэффициент в рейтинге. Если ты полезен — будь добр, потребляй блага по своему статусу. Хороший человек должен не только отдавать другим людям свой труд, но и с благодарностью принимать чужой. В рейтинге очень много правил, все и не упомнишь. Но самое страшное знаешь что?

— Пока нет, — прожевав ложку каши, тихо сказал Илья.

— Самое ужасное, это вылететь из Рейтинга напрочь. Стать плохим человеком. А взяв в руки оружие и убив человека, пусть даже и нокса, это сделать легче легкого. Убийство — абсолютно аморальный поступок, он перечеркивает всю предыдущую пользу от человека. За него в Рейтинге положен огромный штраф, больше чем за любой другой проступок.

— А если убийство было вынужденное, сделанное для того, чтобы защитить других людей?

— Тогда суд оценщиков Рейтинга с помощью судебного интеллекта будет сравнивать и пользу и вред от такого убийства, начисляя и вычитая баллы рейтинга за все. Причем сразу в нескольких этических системах, учитывая десятки тысяч прецедентов за всю историю. И очень трудно предугадать, к каким выводам он в итоге придет. Вот ты сегодня перебил кучу ноксов. Но и спас при этом не одну сотню человек. Я даже приблизительно не могу представить баланс твоей хорошести после этого, если бы она у тебя была. Может она зашкаливает в плюс, а может ты уже отверженный, пария вне рейтинга. Да и я тоже, что греха таить. Я тоже убивала ноксов.

— Вынужденно. Чтобы вытащить меня.

— Расскажи это суду, — горько усмехнулась Таня. — Он учтет, ага. Пойми, парни и девушки в отряде боятся брать в руки оружие не потому, что они такие уж трусы. Просто они понимают, что после того как все закончится, начавшие стрелять рискуют потерять сразу все: рейтинг, статус и место в обществе, получив клеймо отверженного. Большинство из нас боится этого больше всего на свете. От получившего метку "вне рейтинга" отворачиваются навсегда, и живет он недолго.

— Все равно ерунда получается. Если вас так третируют за любую инициативу, то как вы вообще ухитряетесь проводить экспансию? На чужой планете вы тоже бегаете безоружные и думаете как бы чего не вышло? Не навредить бы вот этому цветочку и той гигантской змеюке?

— Не за любую. Только за вред человеку. Мы гуманисты, Илья. Это означает, что человек превыше всего, а все остальное имеет ценность настолько, насколько оно нужно людям. Скажем, биосфера Земли крайне важна, а сохранение инопланетных видов — не очень. На моей родной Алтее отец со своей бригадой терраформинга выжигал экваториальные джунгли тысячами гектаров и его рейтинг хорошести от этого только рос.

— Здравый подход. Практично и доходчиво, одобряю. И все же, почему вас всех собрали на Земле? Сама-то как думаешь? Мне спасатель объяснял что-то про прекрасную пору юношества, которую надо непременно провести на материнской планете, но, может быть, ты поведаешь неофициальную версию? В ту мне что-то не верится.