Рональд Уизли И Бремя Предков

Крестный поднялся:

— Все, кто пришли в ту ночь в ваш дом, и сумели оттуда уйти, умерли самой жестокой смертью, которую я мог им дать.

— Сириус.

Мужчина отошел к окну и встал спиной. Альбус продолжил:

— То, что он не сумел убить тебя — чудо. Мы можем лишь предполагать, почему так произошло. И мы все в долгу перед тобой, Гарри.

Когда речь зашла о его родителях, Гарри не выдержал и начал беззвучно плакать. Он утер лицо рукавом. Сириус обернулся от окна и, увидев крестника, быстро подошел к нему, чтобы обнять. Альбус, видевший подобное, к сожалению, слишком часто, лишь отвернулся в сторону, давая им время. Когда Блэк и Поттер как-то справились с эмоциями, Гарри спросил:

— Что было потом?

— Темный Лорд пал, оставив после себя только пепел, — ответил Альбус. — Тебя тайно передали под опеку родственников. Я позаботился о том, чтобы о тебе ничего не было известно, хотя бы несколько лет. Это время потребовалось нам, чтобы выловить оставшихся Пожирателей, а затем разобраться во всем, что они натворили, чтобы раздать им соответствовавшие поступкам наказания. Когда все закончилось, я продолжил приглядывать за тобой, заодно пытаясь вытащить Сириуса из Азкабана.

Гарри кивнул и отвернулся, продолжая беззвучно плакать.

— Мне очень жаль, что так случилось. Я первый, кто несет ответственность за судьбу твоих родителей.

Альбус замолчал, поняв, что сейчас он произносит эти слова для себя, а не для мальчика.

— Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, Гарри. И я всегда буду готов тебе помочь.

Это было обещание, которое Альбус дал, стоя перед могилами родителей мальчика. Трагичность ситуации была в том, что это было не единственное такое обещание. И Поттеры были не первыми, над чьей могилой так стоял старый волшебник. Величайший маг своего времени сам себя считал недостаточно сильным и всегда и везде опаздывающим, но этого отчего-то, никто не понимал.

Глава 5

Близнецы все же обладали редким упорством, в их случае достойном лучшего применения. Но ставить ловушку за моим окном они так пока и не наловчились, лишь додумались проверять окна в коридоре, и больше не копошились над ловушкой вдвоем — один всегда прикрывал. Прогрессируют. Я же в свою очередь начал ответную игру.

— Иммобулюс, — выдох соотносится со взмахом палочки, близнецы замирают. Направляю палочку на Фреда. — Ун маледикшон джойс.

Мой французский был ужасным, наверное, но чары были родом из Франции, да и придуманы относительно недавно. Каких-то восемьсот лет назад какой-то француз очень хотел кого-то рассмешить. И рассмешил. Я, правда, произносил заклинание с очень грубым английским акцентом, но Фред начал легко дрожать, показывая, что чары отлично легли.

Да, моя ответка всегда летела только во Фреда. Братья это пока еще не поняли, но быстро догадаются. Пытаться с ними соревноваться глупо, сочтут это игрой и соревнованием, и это их еще больше раззадорит. Действовать жестко пока не хочу. А вот бить всегда по одному, причем именно по Фреду — выход. Потому что у них разные характеры. Джордж "шутит" из любви к процессу, и атакуй я его — воспринимал бы, как должное. Фред больше настроен на результат, и у него есть своеобразное чувство справедливости. Эгоистичное такое, мразотное. Пока проблемы касаются не его — все справедливо. Пока касаются его и окружающих в равной степени — все справедливо. Но получить пинки, когда их не получает брат-сообщник — дудки.

Спустившись вниз отправился на пробежку. Десять километров в хорошем темпе, до одного отдаленного озера, которое я заприметил, потом плавание, и обратный рывок. На первом курсе я был одним из самых высоких среди сверстников. На втором буду самым высоким. Но резко выстрелить вряд ли получится, разве что еще через год или два, судя по тенденции развития тела. Но сейчас я хотел подумать не о тенденциях, а о письме, полученном вчера.

Письмо доставила интересная птичка. Практически черный окрас перьев за исключением лицевого диска, выглядящего, как два серых пятна вокруг черных глаз и практически белых к краям круга. Такой формы лицевого диска я ранее не видел, потому и заинтересовался. Только вот птичка на контакт была не настроена и, выбросив письмо, сразу смылась.

Написал мне Северус. Зельевар приглашал в гости, на обычный разговор, указав адрес, но не указав точного времени. "Ближайшие три дня — в любое время" — это не указание времени, скорее уж рамки. Поскольку никаких конкретных планов у меня на сегодня не было, причины откладывать визит я не нашел.

Вернувшись через два часа домой я оперативно переоделся, даже помылся, ибо близнецы были заняты приготовлением следующей бяки, и потому меня не заметили. Но необходимость постоянно контролировать их действия меня напрягала.

— Завтракать не буду, вернусь вечером, — бросил Молли, подходя к камину.

Она уперла руки в боки:

— Теперь будешь в Лондон на весь день исчезать?

Ухмыльнулся:

— Я в гости к другу. Косая Аллея.

Северус жил здесь, в одном из немногих жилых домов аллеи. Это, к слову, говорило о его состоятельности, потому что иметь дом здесь, на Аллее, и пользоваться им только пару месяцев в году — это конечно, да... Если квартиру он снимает, что очень сомнительно, не распространена такая практика у волшебников. Ну, распространена, но не везде, только в определенных случаях, например, когда владельцем выступает Министерство, как в случае с Перси. Квартиры на Аллее, насколько я знал, не сдавали в аренду. И стоили они немало, выкупили бы ее у Северуса быстро. Надо будет поинтересоваться.

Трехэтажный домик выглядел несравненно более приличным, чем новые хоромы брата, а уж с Норой вообще лучше не сравнивать. Судя по вывеске с именами жильцов у входа, мистер Снейп владел квартирой на первом этаже и практически всем подвалом. Забавно. Звонка не было, было кольцо, стилизованное под... Голову льва? Массивное такое. Стоило мне протянуть руку, как кольцо заговорило:

— К кому пожаловал молодой волшебник? — спросил лев противным голосом, напоминавшим мне голоса старых эльфов.

— К мистеру Снейпу, — ответил я.

— Мистер Снейп вас ждет, — ответил лев.

Дверь открылась. Короткий, хорошо освещенный коридор, оформленный в стиле Эпохи Просвещения, несколько дверей и лестница наверх. Дверь квартиры Северуса, чуть щелкнув, открылась. "Магия" — мысленно ухмыльнулся я.

— Проходите, мистер Уизли, — поклонилась мне домовушка. — Сюда, пожалуйста.

Квартира холостяцкую берлогу не напоминала совершенно. Возможно, все дело в наличии женщины, хм? Даже если женщина низкорослая и длинноухая. Но нет, порядок в этом доме наводит именно мужчина. Ведь в чем разница между женским порядком и мужским? Женщина старается создать ощущение уюта, причем зачастую это именно ощущение. Расставить мебель, навесить каких-нибудь бесполезных финтифлюшек, расставить фужеры на стеклянные полочки за стеклянные створки. И ведь этими фужерами могут вообще не пользоваться никогда. Зато женщина может дойти до потрясающе неудобных решений. Поставить горшок огромный с цветами так, что он будет мешать открыть дверь, или об него будут постоянно запинаться, или листья с этого цветка будут постоянно залетать во всякие щели, откуда их неудобно будет доставать. Или, если дома есть кошка, например, то женщина может поставить тарелку для питомца в узком коридоре, отчего все будут об бедное животное спотыкаться. Расположение вещей в шкафу. Сегодня у нее настроение положить полотенца вот сюда, а постельные принадлежности вот сюда. А в следующий раз она вспомнит про стопку носовых платков, которые обязательно нужно положить поближе, и расположение вещей в шкафу под влиянием настроения может кардинально поменяться. Поставить какую-нибудь мелочь, типа фигурки ангела, на край полки. Откуда эту фигурку будет постоянно сбивать — но ведь красиво же! Или цветы перед зеркалом, загораживающие половину отражающей поверхности, чтобы постоянно выглядывать из-за них. Или поднос на кухонном столе, на котором стоит художественно выполненный графин, окруженный выполненными в том же художественном стиле стопками? И ведь им не пользуются, в лучшем случае — в одну из стопок вставлены зубочистки. И вот таких мелочей — миллион.

Это не плохо, просто у женщин своеобразное понимание комфорта, и проявляется оно если не во всем, то почти во всем. У мужчин же, если они стремятся к порядку, конечно, комфорт больше утилитарен. Если мужчина вешает какие-то украшательства, то это украшательства точно не будут мешать использованию помещения и мебели. Если на столе что-то стоит, значит — этим чем-то точно пользовались и собираются пользоваться в будущем. И все вот в таких мелочах.

Например, напротив входа стоял большой сервант с прозрачными створками. И за ними полки, на которых в неком порядке, понятном Северусу, были расставлены емкости с зельями. Подозреваю — для продажи. Ведь было этих самых емкостей не так уж и много. И расставленная чуть в стороне мебель — три кресла и небольшой столик, явно стояли не просто для красоты, а для выполнения конкретной задачи. Стеллажи с книгами, как явно магическими, так и характерными магловскими. В целом же жилище вызывало ощущение какого-то рабочего кабинета, ибо здесь не пахло даже намеком на домашний уют. Рабочее место и точка.

— Что? Нечем заняться, и вы, мистер Уизли, воспользовались моим приглашением, как поводом сбежать из дома?

Из другой комнаты, пока я снимал обувь, появился Северус. Забавно, без профессорской мантии в этом высоком худощавом мужчине, облаченном в темные брюки из джинсовой ткани и белую рубашку с закатанными по локоть рукавами, было бы сложно увидеть преподавателя. И после пары минут разговора такое предположение вообще начнет казаться абсурдным.

— Я свалил от близнецов, — кивнул, выпрямившись. — В доме я остался для них единственной целью. Достать меня им не светит, но постоянно их контролировать — напряжно.

Северус хмыкнул:

— У детей детские проблемы. Цените, когда снова повзрослеете — проблемы станут взрослыми.

Поморщился:

— Может на ты? Мы же не в школе. Мне этот официоз уже в печенках стоит.

Северус кивнул себе за спину:

— Пойдем, присядем, — развернувшись, он шагнул вглубь квартиры, бросив мне не оборачиваясь. — У меня вопрос: сколько тебе лет? Если считать вместе.

Пока шел за ним, оценивая две жилые комнаты, предназначенные, видимо, для отдыха и приема пищи, считал в уме прожитые во всех формах годы. Получалось прилично, но правда Северусу ни к чему.

— Чуть больше семидесяти, — озвучил я удобную версию.

Зельевар указал на стол и сам сел с одной стороны. Достал бутылку чего-то явно алкогольного.

— Хочешь?

— С утра? — я не столько был против, сколько насмешливо ухмылялся.

— Приходить по приглашению до полудня, вообще-то, не принято. Так что я ждал тебя, в худшем случае, к обеду.

Интересные традиции у них тут. Но подколку я проигнорировал.

— Давай. Хочу проверить свои возможности в этом теле.

Разливая нечто по фужерам, предназначенным, вероятно, для вина или шампанского, Северус размышлял вслух:

— Семьдесят? Значит, вдвое старше меня.

Пожимаю плечами, улыбаясь:

— Это не имеет особого значения. В магии я не разбираюсь, так что у тебя преимущество в опыте.

Он толкает мне фужер. Беру, принюхиваюсь. Вино, сухое. Пробую. На вкус очень даже ничего, но я понятия не имею, что это.

— Я не рассказывал директору о тебе, — как бы между делом сказал Северус.

— Спасибо. Не хочу лишней мороки.

Он отрицательно покачал головой:

— Никакой, как ты выразился, мороки бы не было. Ты был всего лишь человеком, маглом. Не думаю, что Дамблдор заинтересовался бы твоим случаем.

— А знания другого человека?

Северус выдал фирменный изгиб брови:

— В замке два десятка призраков, — кажется, он хотел вставить сюда "мистер Уизли", но сдержался. — Уже после третьего становится неинтересно слушать их истории. Везде примерно одно и то же. Твой случай — странный феномен, но не более того. Я даже предположу, что это выверт дара пророка. Профессор Трелони... Сивилла будет у вас урок проводить в следующем году о прорицаниях. Она умеет все доходчиво объяснить.

Я чуть задумался, а потом вспомнил. Да, все преподаватели "выборных" предметов проводят с второкурсниками одно занятие, чтобы объяснить суть своего предмета, и чтобы студентам было легче выбирать. Ну, чтобы они, по крайней мере, представляли, из чего выбирают.

— Ладно. Я, признаться, немного беспокоился из-за этого. Не хотелось бы, чтобы крыша поехала в самый неожиданный момент.

Северус кивнул, вероятно, соглашаясь со мной. Отпил немного вина и задал следующий вопрос.

— Расскажи о себе.

Точнее это был не вопрос, но я слегка поморщился:

— Это обязательно? Не сказал бы, что прожил жизнь, которой мог бы гордиться.

Он легилимент. Не знаю, способны ли подобные ему чувствовать фальшь, и будет ли это работать на мне, но после той француженки рисковать не хочется.

— Я всего лишь хочу знать, с кем имею дело, — ответил зельевар. — Все, что я видел до этого момента, дает мне только одно — ты был солдатом. Не простым солдатом. В том смысле, что не рядовым, а каким-то офицером, или из гвардейского подразделения.

Киваю:

— Можно и так сказать. Имен и мест называть не буду, да и вообще без подробностей... Не хочу я, чтобы всплывало то мое имя. Если без подробностей, то... Офицер Тайной полиции с приличным стажем. Успел побывать и оперативным работником, и руководителем, но высоко не поднимался.

— И под Тайной Полицией ты подразумеваешь...

Он предложил мне закончить.

— Разведка и контрразведка, говоря современным языком. Но если ты читал какие-нибудь художественные книги, то я тебя разочарую. На деле все куда скучнее, проще и прозаичнее. Тогда было, как сейчас — не знаю. Нам неплохо поставили бой без оружия и с оружием. Мало ли, на дуэли лишним не будет. Научили общаться с людьми, но так, поверхностно. В остальном... Не было еще развитой структуры, так сказать, никакой придуманной кем-то системы. Так что мы больше опирались на интуицию и собственные талант, изобретательность и изворотливость. Нам тогда все самим приходилось придумывать. Но ничего особенного я за свою жизнь не сделал. Рассказать нечего будет, если даже захочу. Рутина, по большей части. Все, что мы придумывали тогда, сейчас покажется глупостью.

Я поднял взгляд на Северуса, который все еще смотрел на меня изучающее.

— Я людей защищал, Северус. В первую очередь именно это. Не всегда красивыми и чистыми методами, но... Грязная политика тогда была только там, наверху, и людей она не касалась.

Снейп, возможно, сопоставил мои слова с тем, что я уже делал, с оценкой, которую составил, и пришел к какому-то выводу.

— Да, понимаю, наверное, — выдохнул он. — А у тебя вопросы есть? Лично обо мне?

Подумав немного, кивнул:

— Да. Я наткнулся на фото в старой газете. Похороны Поттеров.

Северус нахмурился и опустошил свой фужер залпом.

— Личное, — не столько спросил, сколько подтвердил я. — Ладно, не будем.