Институт экстремальных проблем. Часть 1. Эксперимент.

— Илья, ты не преувеличиваешь ли? Избил... — Света укоризненно посмотрела на спасателя. — Денис вполне живой-здоровый ходит и, похоже, не меньше тебя переживает из-за того, что между вами вышло, и не знает, как с тобой помириться.

— Правда? — обрадовался Илья. — Он на меня не злится?

Этот вопрос прозвучал так по-детски, что Светлана не могла не улыбнуться.

— Что с вами делать-то? — вздохнула она. — Мирить, как двух карапузов в песочнице, не поделивших игрушку? — Илья кивнул, и по его взгляду девушка поняла, что этот высоченный здоровяк готов согласиться с каким угодно определением, только бы наладить отношения с другом. — Вот только мне совсем не нравится одно обстоятельство. Знаешь какое? То, что в роли этой игрушки оказалась я!

— Ты не игрушка! — Илья содрогнулся, услышав горькие слова, и взял Свету за руку. Он склонился к ней и благоговейно поцеловал тонкие пальцы. — Ты самая лучшая девушка на свете, самая красивая, самая умная, я потерял голову, как только тебя увидел; другие ребята тоже ловят каждый твой взгляд и слово. Лишь такие праведники, как Антон, пытаются делать вид, что их не может взволновать твоя улыбка, но при этом все время стараются вроде бы случайно попасть тебе на глаза и любым способом привлечь твое внимание. Я тоже грешен, я тоже хочу лишний раз услышать от тебя похвалу, почувствовать твое одобрение, потому что люблю тебя. Я не зеленый пацан, я кое-что видел в жизни и честно признаюсь, что влюблялся не раз, но все это было несерьезно. Проходила неделя, месяц, иногда два, и мне становилось невмоготу продолжать отношения, я стремился к чему-то новому, а сейчас, поверь мне, что я мечтаю только об одном — быть рядом с тобой всю оставшуюся жизнь. С тех пор, как ты появилась в нашей группе, у меня не было ни одной женщины, извини за такие интимные подробности. Мне никто, кроме тебя, не нужен, потому что ты затмила всех, как солнце, появляющееся утром на небе, затмевает даже самые яркие звезды! Одно твое слово — и я сверну горы и брошу к твоим ногам все сокровища мира! Я добьюсь всего сам, без чьей-либо помощи; хочешь — уйду из отряда, займусь бизнесом и разбогатею, построю для тебя дворец, разобью вокруг него невиданные сады. Тебя смущает то, что я еврей? Я окончательно отрекусь от своей семьи, сменю даже свое имя, "аnd I'll no longer be a Capulet" (3)! — он вдруг перешел на английский.

— "That which we call a rose by any other name would smell as sweet" (4) , — с немного насмешливой улыбкой без запинки ответила Света, выслушав страстное признание, и вернулась к родному языку. — Твоя национальность?! Боже, какая ерунда! Неужели ты думаешь, что это может повлиять на отношение к тебе? — Илья, услышав эти слова, в экстазе покрыл руки девушки пламенными поцелуями. Она мягко, но решительно остановила его. — Пока что прошло чуть больше двух месяцев, как я начала здесь работать. Не стоит ли подождать хотя бы полгода, чтобы понять, что серьезно, а что — нет?

— То же самое ты услышишь от меня и через полгода, и через год, и через десять лет! — Глаза спасателя горели огнем. — Ты хочешь убедиться в моем чувстве? Я согласен, я буду ждать, сколько потребуется. Тебя отталкивает моя внешность? Я сделаю пластическую операцию, укорочу свой уродливый нос, исправлю уши, выведу веснушки, сделаю все, что скажешь!

— Разве во внешности дело? — Света внимательно смотрела на Илью и размышляла о том, что он совсем не так некрасив, как сам про себя думает. — Любят не за это, но я пока что вообще никого не люблю. Пойми меня, пожалуйста, правильно, но я устраивалась на эту работу совсем не с целью найти себе жениха, я не хочу, не готова... Не знаю, как сказать... Я не могу представить себя замужем! — Светлана опустила глаза и призналась: — Я никому не хотела говорить об этом, но раз уж разговор пошел на такие темы... Я чуть было не вышла замуж пару лет назад, но вовремя остановилась, потому что поняла, что не любила того человека, хотя и очень хорошо к нему относилась, была благодарна ему за то многое, что он сделал. Может быть, я была неправа, но мне не хотелось жить по принципу "стерпится-слюбится". Когда полюблю, то, наверное, не буду мучиться сомнениями, а пока...

Илья осторожно взял девушку за руку и нежно поцеловал. На этот раз она не отняла ее, будто ничего не заметив. Ее грустный вид поразил спасателя, но то, что он услышал, вызвало в нем самое настоящее ликование. Света не любит его. Пусть! Но она не любит и никого другого! Илья чувствовал, что Светлана говорит правду, не хитрит и не кокетничает с ним. Очень хорошо! Он сделает все, чтобы найти дорожку к ее сердцу, пусть это будет тропинка на самом краю обрыва, пусть это будет лезвие бритвы! Тем притягательней цель, тем дороже победа!

Илья летел домой, как на крыльях, воодушевленный разговором, желая навсегда изгнать печаль из чудесных голубых глаз. Он не строил конкретных планов, как вызвать в Свете ответное чувство, а просто мечтал о девушке как о прелестной жене, как о матери их будущих детей. Он проскочил мимо автобуса, собиравшего детей сотрудников института, чтобы отвезти их на вторую смену в Песчаное, и не заметил хмурого взгляда, которым проводил его Сергей Томский, помогавший укладывать рюкзаки, чемоданы и сумки в багажное отделение старого "Икаруса".

Светлана сидела за компьютером и не могла заставить себя вернуться к прерванной работе. Она жалела, что разоткровенничалась с Ильей, тем самым подарив ему пусть слабую, но надежду. Когда Света работала психологом в ГУВД, то не допускала ни малейшего кокетства, всегда старалась держаться так, чтобы ни у кого не возникло желания приударить за ней, мгновенно и жестко пресекая многочисленные попытки, но не могла же она вести себя холодно и отстраненно с симпатичными ей ребятами, которым должна была помогать в решении возникающих проблем. Ей казалось, что дружелюбная сдержанность будет наилучшей манерой поведения, но далеко не всегда удавалось придерживаться именно такого стиля; проще всего, как ни странно, это получалось у нее при общении с Медведевым, а его, наоборот, доводил до белого каления именно спокойный и внимательный взгляд девушки. Впрочем, Вадима зачастую выводил из себя один лишь факт появления Светланы в непосредственной близости от него, а разговаривать с ним вообще было практически невозможно — ничего, кроме маловразумительных односложных ответов, Света не могла добиться от командира группы, если же она переспрашивала что-то, то в ответ чаще всего слышала какую-нибудь грубость.

До сих пор Света чувствовала себя свободнее всего, общаясь с Антоном и Сергеем, которые не пытались ухаживать за ней. Девушка подумала о них в этот момент еще и потому, что оба спасателя написали заявления на отпуск в августе, Усов — на весь месяц, а Томский — только на две недели. Командир группы не возражал. Глядя на его подпись на лежавших перед ней заявлениях, Света дивилась тому, какой неровный почерк, оказывается, может быть у человека, который прекрасно рисует, казалось, что на двух бумагах расписывались разные люди. У Антона же был убористый, но очень четкий почерк, который подошел бы в качестве образца для любой прописи, строчки на нелинованной бумаге лежали ровно, не съезжая ни вверх, ни вниз. Сергей Томский писал размашисто, довольно понятно и грамотно, но вот конец каждой строки оказывался у него намного ниже начала. Света вспомнила, что такое расположение текста поверхностно толкуют как свидетельство заниженной самооценки человека, и подумала, что с Сергеем, сторонившимся почти всех ребят, кроме Ильи, нужно побольше общаться, постараться разговорить его. Она относилась к Томскому с симпатией и часто недоумевала из-за того, что он до сих пор так сильно переживает развод с женой, о чем как-то проговорился все тот же Илья. "Возможно, у него есть еще какие-то проблемы, о которых он не хочет говорить даже с Ильей, — думала девушка, складывая поступившие заявления на отпуск в отдельную папку, — но станет ли Сергей откровенничать со мной? Может быть, не нужно лезть ему в душу, а стоит подождать, когда он сам решится на разговор, ненавязчиво подталкивая его к этому шагу..."

— Виктор Елисеевич, почему бы нам не сделать стандартные бланки заявлений: на отпуск, на путевки, на материальную помощь? Выложим их в сеть, а сотрудники по необходимости смогут заполнить нужный и распечатать его. Можно самим создать соответствующие шаблоны, можно взять готовые из бухгалтерских или правовых программ, — предложила кадровику Светлана.

Порошин отвлекся от какой-то бумаги, которую изучал с явным неудовольствием.

— Идея, конечно, хорошая, но кто этим займется? — осторожно одобрил кадровик. — Бухгалтерия наша и без того стонет, что у них работы невпроворот, и нужны еще люди, к компьютерщикам лучше не соваться — будет тот же самый разговор, но уже на повышенных тонах, и все будут жаловаться на маленькую зарплату.

— Я могу сделать такие бланки, — улыбнулась Света, — но вы обязательно их посмотрите и сделаете свои замечания.

Порошин снял очки и внимательно начал разглядывать девушку.

— Редчайший случай в наши дни, когда человек не отбивается всеми способами от работы, а по собственной инициативе делает что-то!

— Виктор Елисеевич, это я предлагаю из чисто эгоистических соображений, — Светлана рассмеялась, — сил нет иной раз разбирать чью-то писанину, да еще с орфографическими ошибками!

В дверях появился Сергей Томский. Кадровик, увидев его, просто подскочил в своем кресле.

— Сегодня все сговорились, не иначе! Я обязательно поговорю с руководством насчет нового графика для первой группы. Отдыхать не хочет никто, все рвутся на работу, так пускай работают!

— Сергей, что случилось? — Светлана увела Томского все в тот же конец коридора и там, остановившись у окна, озадаченно посмотрела на Сергея, который всегда выглядел довольно пасмурно, но в тот день у него был особенно хмурый вид. — Почему ты пришел?

— Я своего парня в Песчаное отправлял и решил зайти. Вчера хотел поговорить с тобой, но как-то не получилось. — Сергей слегка улыбнулся, но тут же вновь помрачнел.

— Что-то настолько срочное, что ты не мог дождаться завтрашнего дня?

— Завтра меня опять кто-нибудь опередит, а сегодня ты свободна от работы с нашей группой, — оглянувшись по сторонам, ответил Томский и вдруг спросил: — Зачем Илья к тебе приходил? Ты знаешь, что у него с Денисом конфликт произошел?

— Знаю, — кивнула Света, — у меня обе стороны этого конфликта уже побывали.

— Они все тебе рассказали?

Светлана поразилась преображению Томского — вопрос был задан холодным, резким тоном, глаза глядели строго, пресекая всякую попытку уйти от ответа. Лицо Сергея изменилось, с него начисто исчезли какие-либо эмоции, которых и раньше-то было немного, губы сжались настолько плотно, что побелели.

— Достаточно, — коротко ответила она.

— А они сказали тебе, что я тоже там был? — все так же жестко спросил Сергей. — Что я стоял и смотрел на них и ничего не предпринял, чтобы погасить конфликт, а разнимать ребят пришлось командиру.

— Ни тот, ни другой ничего мне об этом не сказали, — покачала головой девушка.

Томский описал произошедшее во всех деталях, больше делая упор на своем бездействии и упрекая себя за это. Света подумала, что за каких-то пять минут этот вечный молчун сказал больше, чем за два месяца.

— Сергей, я не пойму, в чем ты-то виноват? Денис и Илья сцепились между собой и на твои увещевания вряд ли обратили бы внимание.

— Я мог бы не допустить этого конфликта, — сухо ответил Томский. — Ты ведь помнишь, где я работал, кое-чему меня учили: и психологическим приемам, и физическим, так что я мог остановить их на любой стадии, но не сделал этого, потому что, честно признаюсь, думал о тебе, а о ребятах как о своих соперниках.

Светлана пораженно посмотрела на него:

— Сергей, вот от тебя я этого никак не ожидала!

— Почему? Я, по-твоему, не мужчина? — Томский, как показалось Свете, обиделся. — У меня не может быть естественной реакции на молодую красивую женщину? Я так же, как и все остальные ребята, с ходу был покорен твоей красотой, умом, умением владеть собой! Что тебя так удивляет? Неужели ты думаешь, что никто не мечтает о тебе, не хочет тебя? Почему я должен оказаться исключением?

Девушке стало не по себе.

— Я разве давала кому-либо хоть малейший повод видеть во мне охотницу за женихами или искательницу приключений? Разве не может быть отношений, не замешанных на сексуальной почве? Получается, что в мужском коллективе может работать только женщина старше семидесяти лет в очках с толстыми стеклами и со слуховым аппаратом или тетка двухметрового роста, ничем не отличимая от мужчины, которая любому ухажеру может свернуть челюсть! Мне в парандже ходить, чтобы ни у кого не возникало желания потискать меня где-нибудь в укромном уголке?

— Светлана, такие-то вещи зачем говорить? — Томский с упреком посмотрел на девушку. — Что же, ты считаешь нас сборищем подонков? Ты до сих пор не поняла, какие классные ребята собрались в нашей группе? Поверь, ни у кого не возникает даже мысли о мимолетном сексе, все хотят большего, мечтают создать с тобой семью, потому что такие девушки, как ты, попадаются только один раз в жизни, и никто не хочет упустить этот единственный шанс, поэтому, может, иногда и совершают какие-то нелепые поступки, стремясь привлечь твое внимание. Выбери кого-то одного, и, я обещаю тебе, остальные лишь позавидуют по-хорошему этому счастливчику.

— Все! Хватит! — не выдержала Света. — Я больше ничего не хочу слышать на эту тему! Кто-нибудь из вас может понять своими мужскими мозгами, что не все девушки думают только о том, как выйти замуж! У меня есть другие интересы и цели в жизни, кроме кастрюль и стирки мужских носков! Если ты считаешь это патологией, так и скажи! После всего, что мне сегодня пришлось выслушать, хочется только одного — написать заявление об увольнении!

Девушка порывисто развернулась, пропоров тонким каблуком старый линолеум, и через считанные секунды Сергей услышал, как она сбегает по лестнице. Ему показалось, что в голубых глазах появились слезы обиды и разочарования, и он пожалел, что затеял этот разговор.

Во дворе Света столкнулась с Кириллом Задонцевым и Славой Шевченко из третьей группы. Они не могли не заметить ее расстроенный вид. Судя по кривоватой ухмылке, Славка сказал девушке что-то игривое, Кирилл тоже отпустил в ее адрес какое-то замечание, но тут же лица их вытянулись — Светлана резко ответила им. Томского поразило ее лицо, ставшее холодно-надменным, а вспыхнувшие гневом глаза, казалось, могли бы испепелить насмешников на месте. Порошин, проходивший чуть в стороне от них, остолбенел, став свидетелем этой сцены, а девушка через несколько метров чуть не сбила с ног Новоселова, который тоже зачем-то пришел на работу. Сергей увидел, как он взял Свету за руку, похоже, о чем-то спросил, потому что девушка так яростно мотнула головой, что заколка вылетела из волос, моментально рассыпавшихся по плечам. Петровича ничуть не смутила такая реакция, он только отвел Свету в тень и усадил на скамейку, сам сел рядом и что-то начал говорить ей, стараясь успокоить. Томский ощутил неловкость и хотел уйти, но не смог заставить себя это сделать. Он стоял у окна и наблюдал за тем, как Новоселов что-то втолковывал рассерженной девушке. Светлана сначала хмурилась, качала головой в ответ на его слова, но вскоре с ее лица исчезло напряженное выражение, и она даже пару раз слабо улыбнулась, кивнув при этом.