Институт экстремальных проблем. Часть 1. Эксперимент.

— Этот тебе, наверное, лишь о них и рассказывает, — предположил Худяков.

— Не только, — рассмеялась Света. — Он моей машиной занимается и очень подробно объясняет, что делает и зачем, а я все время ему говорю, что ничего в этом не понимаю. Тогда он подключает к этому делу Антона и Сашу, и они втроем начинают читать мне лекцию о карбюраторе или что-нибудь в этом роде. Кстати, Саша только в компании может разговаривать со мной спокойно, если же мы сталкиваемся с ним случайно, или я что-то спрашиваю у него, когда рядом больше никого нет, мне всегда кажется, что он хочет сбежать.

— Вот я и говорю, что он странноватый слегка, — усмехнулся Олег. — Света, я тебе серьезно говорю — если он, Вадим или кто-то еще хоть как-нибудь тебя обидит, немедленно скажи мне.

— Спасибо, Олег, но я не думаю, что кто-то из ребят способен на такое, к тому же я всегда смогу постоять за себя в любом смысле, — покачала головой девушка, — да и Петрович не даст меня в обиду.

Света не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что именно Новоселов устроил ее в институт, и даже Олегу сказала об этом не сразу. На работе она общалась с Петровичем, ничем не выделяя его среди других сотрудников, а в разговорах наедине всегда просила дядю Сашу, чтобы он тоже не проявлял к ней особого внимания. Ей не хотелось, чтобы ко всем пересудам об отношениях с командиром группы, добавилось еще и мнение о ней как о безмозглой красотке, пристроенной по знакомству на хорошую должность, что было на прежнем месте работы. Новоселов соглашался с девушкой, но не оставлял ее без присмотра, особенно первое время.

* * *

К июню Медведев почувствовал в себе прежнюю силу и на лицо немного похудел, однако былая легкость к нему не вернулась. В один из выходных дней, прихватив снаряжение для скалолазания, Вадим отправился за город на свои любимые скалы. И Петрович, и Генка всегда выговаривали ему, когда узнавали про эти поездки: "Ты рехнулся? В полном одиночестве ползать по отвесным стенам! Если свалишься с высоты, разобьешься, что будет? Пока кто спохватится, куда ты пропал, пока найдут, уже и помощь не понадобится!" Медведев с ними не спорил, а только молча усмехался в ответ и думал, что риск полностью оправдывается тем упоительным состоянием восторга от преодоления невозможной на первый взгляд преграды и свободы, которую он ощущал на только что покоренной скале. У него не хватало слов, он никогда не смог бы описать, что чувствовал, стоя в полном одиночестве на вершине, когда над головой было одно лишь небо, а внизу виднелись только кроны деревьев, сливавшихся в сплошной массив зелени. Иногда что-то подобное снилось ему, к тому же во сне он приобретал способность летать, летать без крыльев, без взмахов руками, стремительно рассекая воздух подобно снаряду, управляя своим движением одним лишь малозаметным напряжением мышц.

Одиночество и тишина в последние годы все больше привлекали его, шумные сборища не вызывали ничего, кроме раздражения. Еще в студенческие времена Медведев увлекся спелеологией, и в области не осталось ни одной пещеры, где он не побывал бы с приятелями из клуба любителей подземелий. Но прежняя команда давно распалась, новых друзей Вадиму завести было непросто, Генка просто шарахнулся от предложения составить компанию, а в одиночку спускаться под землю при всей своей любви к риску Медведев не осмеливался. Для разрядки и успокоения нервов оставались только скалы.

Вадим еле преодолел пустячную по его прежним понятиям стенку и не почувствовал наверху ничего, кроме досады. Куда-то за зиму пропали и ловкость, и гибкость, осталась одна только сила — тупая и неуклюжая.

"Медведь неповоротливый! Пора, как нашим бухгалтерским девкам, на диету садиться!" — костерил он себя, однако хоть ругайся, хоть ни ругайся, набранные килограммы от этого не исчезнут. Вадим прекрасно понимал это, и его тренировки стали похожи на самоистязание, но от нагрузки появился зверский аппетит, мускулатура наросла еще мощнее, чем раньше, а вес и размеры, в итоге, меньше не стали. В волейбол против его группы уже никто не хотел выходить на площадку — подачу Медведева отбить было невозможно. Он играл профессионально, сказывались многолетние занятия в секции, и звание кандидата в мастера спорта было получено не зря, а теперь еще прибавилась неимоверная сила. Мяч проносился пушечным ядром, когда он врезался в грунт, казалось, что на месте удара должна образоваться воронка, как от падения авиабомбы.

Другие тоже играли на хорошем уровне. Подачи Новоселова было очень сложно брать, мяч летел, будто произвольно меняя траекторию, и, как живой, ускользал из рук противника. У Дениса на площадке пропадал добродушно-полусонный вид сытого медведя, он распрямлялся и становился быстрым и ловким, каким бывал только во время спасательных работ. Антон с Сашкой оказались шустрыми просто в силу своего возраста, а Сергея на площадке, также как Дениса, было сложно узнать — он не отсиживался, как обычно, где-то в углу; по мастерству Томский оказался почти на одном уровне с Медведевым. Сергей легко взлетал к верхнему краю сетки и вместе с Денисом ставил непробиваемый блок, отбивал самые сложные мячи, демонстрируя немалые ловкость и силу, незаметные в обычной жизни.

На основе группы Медведева образовали сборную института, которая приняла участие в соревнованиях по волейболу между командами силовых структур, пожарно-спасательных служб и военных. На тренировках Вадим гонял ребят до седьмого пота, но и себя доводил до потемнения в глазах. Включенные в сборную спасатели из других групп пытались приспособиться к таким нагрузкам, а некоторые благодарили судьбу, что не попали в группу Медведева, о чем прежде кое-кто жалел — остальные командиры намного мягче относились к сотрудникам.

Светлана как-то раз пришла на тренировку команды. Ребята обрадовались ее появлению и с еще большим старанием стали отрабатывать подачи и блокировки. Вадим долго делал вид, что не замечает девушку, но потом не вытерпел:

— Слушай, уйди! Не мешай!

Светлана только недоуменно приподняла правую бровь, а Медведев продолжил:

— Иди отсюда! Не отвлекай парней, не строй им глазки! Опять же, я тут иногда некультурно выражаюсь, зачем тебе это слушать?!

Светлана очень спокойно посмотрела на него.

— Хорошо, не буду вам мешать, — развернулась и ушла, провожаемая разочарованными взглядами.

В тот день Вадим довел команду до полного изнеможения, а сам вечером напился и выложил Генке все, что у него накопилось. Вспоминая ее семью, он возмущался:

— Нет, ты понимаешь — они домработницу держали, по совместительству — няньку для Светки. Удивляюсь, как ей отдельно гувернантку не наняли! Ты бы только видел эту тетю Лизу! Вся в черном, как монашка, высокая, тощая, всегда Светку за руку держит, ни на шаг от себя не отпускает. Утром в школу привела, из школы увела, а потом моя мама с ней договорилась — она Ленку стала после уроков забирать и до дверей квартиры доставлять. Вот Светка ее как-то и упросила, чтобы с Ленкой на пару часов остаться. Мои родители от этой пигалицы пришли в полнейший восторг: "Какой воспитанный ребенок!" Всегда "спасибо", "пожалуйста", "разрешите", глазки скромно вниз опущены, — Вадима корежило при этих воспоминаниях, а Генка слушал друга, открыв рот. — Они никогда не видели, как это ангелоподобное существо превращалось в исчадие ада, и не слышали, что она могла выдать. Не вести себя так при взрослых — на это хватало ума уже тогда! Она лицемерка, притворщица, видеть ее не могу, не то что общаться с ней!

— Не-е, Димыч, ты чего-то загибаешь, — не поверил его словам Середкин, — этого не может быть. Светлана такая... — Генка даже зажмурился. — Слов не хватает сказать, какая она! Мало ли что в детстве было, сколько лет прошло?! Ты изменился? Еще как! Такой мальчик-одуванчик был, когда я тебя первый раз увидел! — Он довольно ехидно покосился на командира. — Света тоже изменилась.

— Я тебя, Середина, предупредил, — нахмурился Медведев, — не связывайся с ней. Поиздевается, посмеется и выкинет тебя из головы, если в этой кукольной голове вообще что-то может быть. У тебя жена, Стаська, не вздумай их на эту змею променять!

— Сам разберусь, что мне делать, — Генка обиделся и бросил Медведева одного.

Соревнования команда института выиграла, но никакой радости не испытал Медведев, когда ему как капитану вручали кубок. На протяжении всего финального матча он то и дело обращал внимание на Светлану, сидевшую на трибуне между Черепановым и Порошиным. Николай Кронидович болел за свою команду как никто другой. Он то вскакивал с места, то хватался за голову, то, не соглашаясь с решением судьи, свистел так пронзительно, что Светы закладывало уши. Кадровик же с несвойственным ему оживлением и блеском в глазах, судя по жестам, объяснял девушке правила игры. "Старый хрен! И он туда же! — проскочила раздраженная мысль и вдруг сменилась другой, оглушительно неожиданной: — Спросила бы меня, уж я бы не как дилетант ей все рассказал!" Вадим страшно разозлился на самого себя и начал давать такие зверские подачи, что игроки команды пожарных, против которой они играли, с ужасом следили за орудием убийства, в которое превратился волейбольный мяч, и прилагали все усилия единственно для того, чтобы увернуться от него.

* * *

Первый июльский день не задался с самого начала, с раннего утра подкинув мелкие бытовые неурядицы. Смеситель в ванной стоял чуть ли не с момента постройки дома, то есть лет пятнадцать, если не больше, пережил уже не один ремонт, поэтому Медведев не удивлялся его выходкам. Сегодня этот агрегат отказался подавать холодную воду иначе как тонкой струйкой. Горячей воды не было почти неделю по никому не известной причине. На кухне вода текла нормально, но умываться там не хотелось из-за грязной посуды, кучей наваленной в мойке. Обругав себя свиньей и лентяем, Вадим кое-как умылся и даже побрился, но потерял при этом уйму времени. Обычно до работы в хорошем темпе он добирался пешком минут за двадцать, этим же утром на дорогу оставалось меньше десяти. Чтобы не опоздать, пришлось ехать в душном автобусе, набитом с утра уже распаренными и злыми пассажирами. Масла в огонь подливала толстуха кондуктор, проталкивавшаяся через салон для "обилечивания граждан". Постоянно вспыхивали стычки по поводу мелочи, которую кондуктор не хотела брать у пассажиров, а те, в свою очередь, отказывались от потных медяков, зажатых в ее кулаке.

Проехав три остановки, Вадим не выдержал и вышел из автобуса. "В Горелово пешком не походишь, каждый день так придется добираться по часу туда и назад", — подумал он раздраженно. Как ни старался, Медведев не мог полностью отключиться от автобусной свары, которая оставила неприятный осадок. Оставшийся путь пришлось проделать почти бегом, через проходную он пролетел "со звонком" и тут же наткнулся на Черепанова. Тот явно был не в настроении.

— Зайди-ка, родной, как придешь в себя, ко мне, — произнес он ядовито-ласково после обычного обмена приветствиями.

— Да я в порядке, хоть сейчас готов, Николай Кронидович.

— Хорошо, пойдем.

В кабинете начальник коротко бросил Медведеву:

— Сядь, отдышись. За тобой что, собаки гнались?

— Это я в общественном транспорте прокатился, честно говоря, отвык давно от этого.

— И, конечно же, думал, как придется добираться до новой базы.

— Угадали, Николай Кронидович, думал.

— Пустим служебный транспорт, чтобы вас собирать, определим в каких точках, может тогда прекратятся эти хронические опоздания. Нет, Медведев, ты не смотри на меня так кисло. Знаю, о чем ты думаешь. Придется теперь к служебному автобусу вовремя приходить, чтобы потом в городском транспорте не давиться. Надеюсь, хоть таким образом дисциплина подтянется, а то совсем ведь распустились в последнее время. Мне вчера под вечер несколько распечаток из отдела кадров принесли — удручающая картина получается, на что ни посмотри.

— Какие распечатки? — удивился Вадим.

— Компьютерщики новую программу поставили, теперь все фиксируется, кто когда приходит, когда уходит, на обед сколько времени тратит. Особенно наши дамы из бухгалтерии отличились — по два часа и больше обедают, подозреваю, что в окрестных магазинах. Кроме того, сделали сводку по Интернету, посмотрел я на нее и в ужас пришел, что творится. Зря, ох зря, дал я в свое время согласие на подключение к сети всех компьютеров!

— В Интернете подолгу сидят? — осторожно поинтересовался Вадим, почувствовав нарастающий гнев начальника.

— Не только в этом дело. Вот, читаю, — Черепанов взял со стола лист бумаги, — компьютер в кабинете номер двадцать пять — в твоем кабинете, между прочим, — почти восемьдесят процентов времени пользователи провели на порносайтах. Очень хотелось бы узнать, кто из вас развлекается в рабочее время подобным образом.

Начальник говорил, постепенно повышая голос:

— Я очень сомневаюсь, что этим занимается Александр Петрович. Кто остается? Середкин и Медведев! Сладкая парочка! Один по два раза в месяц разводится с женой, другой, не жалея сил, борется за звание местного Казановы! Один другого стоит! В Интернете с такими же, как бы сказать помягче, субъектами опытом обмениваетесь?! Раньше бы вас попросту назвали "морально-бытовыми разложенцами", строгий выговор с занесением, как минимум, был бы обеспечен! А сейчас нет, сейчас так нельзя с кадрами обращаться, сейчас вас нужно к психологу отправить для восстановления утраченного душевного равновесия! — Яда в голосе хватило бы на сотню королевских кобр. — Как я могу Светлану Александровну, молодую девушку, просить заниматься такими похабниками!

Далее Черепанов перешел на официальный тон, что не сулило ничего хорошего:

— Я вас, Вадим Дмитриевич, серьезно предупреждаю, прекращайте это безобразие! У меня складывается впечатление, что некоторые забыли про погоны у них на плечах. Я все сказал, можете идти.

— Есть! — встав, по-военному кратко ответил Вадим и вышел из кабинета.

"Уж лучше бы наорал", — подумал он, спускаясь по лестнице и ощущая, как горят уши. При упоминании имени Светланы Медведев почувствовал себя совсем скверно. Как только он зашел к себе, то сразу увидел, что Середкин сидит за компьютером и, похоже, опять залез в сеть.

— Середина, кончай глаза портить, разговор есть.

Генка увидел, что Вадим не шутит, и встал из-за стола.

— Что случилось, командир?

— Ты опять в Интернете ползаешь? Ты знаешь, что все фиксируется, кто чего там смотрит?

— Да иди ты! — не поверил Генка.

— Сам иди. К Черепанову. Он тебе все покажет и расскажет, у него распечатки по каждому компьютеру. Ты что, совсем спятил, не соображаешь, что делаешь? Он мне с утра пораньше разнос за

Интернет устроил.

— Ты от него сейчас? Шумел?

— В полном соответствии со своим именем.

— Тоже мне, Зевс-громовержец! (2)

— Пригрозил отдать нас на растерзание Медведевой.

— А я не против.

— Ты себе просто представить не можешь, что она с тобой сделает, как она из человека душу вынуть может.

— Пусть, может, поймет, что у меня это серьезно. Не могу я без нее, только о ней и думаю!