— Волмант прав, — кивнул Бела, — но не совсем. На севере, несомненнно, всё так и будет, но на юге... Король Остары наверняка объявит себя императором, завоюет ближайшие княжества, а подчинив их, вторгнется в Пушту. С одной Остарой мы ещё справимся, но если с ними будет войско хотя бы Бойрига — можем и проиграть. Хотя, с другой стороны, Остара может и завязнуть...

Он не договорил, но всё и так было ясно — случая расплатиться за разгром у Летнего моста огры не упустят. А она...

— Должна признать, что и меня события в империи не слишком задевают, — произнесла она. — Я ведь могу просто не возвращаться, тем более, имея царскую тамгу. Больше того, я могу спуститься по Борисфену, после чего передо мной откроется множество дорог... И давайте не будем забывать, что мы едва ли прошли четверть нашего пути лишь в одну сторону. Бог знает, как всё может перемениться до нашего возвращения, а потому — довольно дню каждому дел его. Пусть судьбу империи решают живущие в ней...

На следующий день на торг были выставлены луки, а с ними стрелы и колчаны — и разошлись они к седьмому часу дня. Руты, сами превосходные лучники, сколотские луки ценили и покупали охотно — а ещё лучше шли они у огров. На ярмарку приехало всего трое купцов из Нонии, но именно они скупили больше половины луков со всеми запасами, и купили бы и больше — да остальное руты раскупили.

И опять выручка превысила всякие ожидания — Флёр, взвесив серебро, сразу же отнесла половину меняле, обменяв на золото и отправилась за мехами, янтарём и углём.

И, конечно же, наткнулась на необыкновенное... Да там, где и не подумала бы — у угольщика.

— Это что такое? — Флёр наклонилась и достала из мешка кусок чёрного камня. — Не очень-то на уголь похоже...

На уголь камень и впрямь походил только цветом, да и то блестел, словно полированый клинок.

— А это, госпожа, жар-камень, — объяснил угольщик, — что за Сигрой-рекой добывают. Он, конечно, по всем приметам камень, но горит, будто уголь, только разжечь его трудно. А уж коли разжёг, горит он без дыма и огня, но жар даёт страшный — и железо растопить можно, оттого кузнецы его берут охотно.

Ни о чём подобном Флёр не слышала, что, впрочем, не значило ровно ничего, и решила купить несколько мешков — глядишь, и сколотским кузнецам камень приглянется...

Последний день ярмарки подходил к концу, занятый обычными хлопотами.

Пересчитать товар и выручку, сговориться на следующую ярмарку, отдать золото на хранение гильдии — чтобы не искушать лихих людей тугим кошелём, посмотреть, как секут кнутом воров и обманщиков...

День сборов и прощаний.

— Нет, мастер Амати, это не пойдёт, — покачала головой Флёр. — Хороша одежда, да не для нашего пути. Возьмите сколотское платье, не то замёрзнете — Волмант тому свидетель.

Волмант злобно чихнул.

— О том и речь, — вздохнула Флёр, протянув товарищу фляжку с аквавитом. — Знаете, я вообще думаю, что в каждой земле следует носить ту одежду, которая там в ходу. Ведь кому ещё знать все невзгоды земли, как тем, кто на ней живёт и привычен им противостоять?..

— Уж вам ли не знать, с какой охотой заимствуют иноземное платье? — хмыкнул Амати, отпив сбитня.

— И верно, охотнее перенимают разве что дурные обычаи, — согласилась Флёр. — Но заметьте, обыкновенно это случается между рядом живущими народами, а из дальних стран заимствуют немногое, да и то переиначивают. В самом деле, что в Леносе летнее платье, то в Массалии сойдёт за зимнее!

— Хм... Пожалуй, вы отчасти вы правы, и в дорогу я оденусь по-сколотски... И расскажите, что знаете, об их обычаях и о нраве царя — не хотелось бы мне опозориться и провалить дело.

— Что ж, большого труда это не составит — Флёр наполнила опустевшую кружку. — Чужаку сколоты простят многие ошибки... Но отнюдь не все. И, стараясь, пусть и с ошибками, соблюдать их обычаи, вы договоритесь с ними с меньшим трудом, только не рвите тетиву — излишнее усердие вызовет у них лишь насмешку...

Ферми Амати внимательно слушал, потягивая сбитень. Время от времени он задавал вопросы, но всё больше молчал и задумчиво поглаживал подбородок — привычка, которой Флёр прежде не замечала.

— Что же, — произнёс он, когда Флёр закончила рассказ, — я в долгу перед вами, и не только я, но и вся гильдия, и если вам когда-нибудь потребуется наша помощь...

— Я услышала ваше слово, — кивнула Флёр.

Зимняя степь — невероятное зрелище, но сейчас оно совершенно не волновало Флёр. Гораздо больше её интересовал их спутник — всё же взятый ими темп, сберегая лошадей, изматывал людей.

Ферми Амати, судя по всему, особых неудобств не испытывал — не больше, чем она сама, во всяком случае. Он явно куда больше привык к седлу, чем большинство торговцев, и это было бы подозрительным... если бы хоть немного волновало Флёр. Торговцу Ферми Амати можно было доверять в делах торговых — а всё остальное не имело значения.

А дорога санг за сангом ложилась под копыта, уводя всё дальше на восток, в неведомые земли, населённые таинственными племенами, о которых молчали даже легенды. Ойкумена, ведомый западному человеку мир, заканчивалась здесь... До её путешествия. Каждый шаг на восток отодвигал всё дальше границу неведомого, принося новые знания и открывая новые пути — и новые товары, если уж на то пошло... И пусть за ней — и навстречу ей — пойдут другие, она, Флёр Болан, была первой!

Мысль была довольно неожиданной и для неё не свойственной...

— Но ведь здоровое честолюбие — хорошее дело, не правда ли, фройляйн фон Айтерзенталь?..

Царь Таргитай слушал, время от времени делая глоток кадаха. Переговоры тянулись уже больше часа, и говорил пока что по большей части Амати — но переводившей Флёр уже было ясно: царь согласен. Ещё будет торг за то или другое, но это уже мелочи — потому что царь решил принять их предложение.

— Итак, я услышал тебя, Ферми Амати, — произнёс он, наконец. — И хотя такого не случалось прежде, не следует избегать нового, и я принимаю твоё предложение. Веди свободно торг, как вела бы его Флир, но помни — не тебе, а ей дана тамга.

— Благодарю тебя, о царь, — Ферми плеснул кадах в очаг и допил остаток. — Если есть у тебя нужда в каком-то товаре — только скажи о том, и мои товарищи сделают всё, что в их силах, чтобы сыскать его.

— Благодарю тебя, о царь, — подхватила Флёр. — Вели прислать ко мне писца, чтобы снял копию с моих путевых заметок, ибо я дала слово сообщать тебе всё, что узнала об иных странах. Но прошу тебя — отсылай мастеру Амати копию этих писем, ведь вместе с нами отправился он в путешествие, и лишь недобрые вести прервали его путь, принудив остановиться.

Вообще-то, изначально Амати пошёл с ними к рутам по гильдейским делам, но Флёр была почти уверена, что он их нагонит — зимовать всё равно пришлось бы, не у сколотов, так в Хориусе. В итоге получилось не совсем так, но ведь это уже не её вина?..

— Несложно это сделать, — согласился царь, — и прибавляет тебе чести эта просьба. Да будет так!

— Пожалуй, и император бывает не столь внушителен, — Ферми Амати поёжился, подняв взгляд к небу. — А ведь немало людей мнит сколотов совершенными дикарями!..

— Нам есть чему поучиться у них, — заметила Флёр. — Очень многому — поверьте, я вижу это лучше вас.

— Не смею возразить, — хмыкнул Амати. — По крайней мере, они не ищут во всём ересь и колдовство...

— И не видят в женщине всего лишь племенную кобылу и довесок к приданому.

— Не все таковы...

— Но слишком многие, да к тому же закон на их стороне. Впрочем, перенимать чужие обычаи, пусть даже самые прекрасные, следует с величайшей осторожностью — слишком легко причинить вред, если обычай не соответсвует нашим нуждам. Впрочем, вернёмся к делам мирским... Полагаю, вы останетесь здесь?

— Да. Поверьте, я действительно хотел бы отправиться вместе с вами — но не могу. По крайней мере, до тех пор, пока всё это так или иначе не закончится... Но ваши полномочия по-прежнему остаются в силе, даже если вы не собираетесь вступать в гильдию.

— Не собираюсь.

Вольный торговец, даже с покровительством гильдии, имеет куда больше свободы, чем член той же гильдии. Четверть товара по цене, ниже ярмарочной — это не так много, зато гарантирует хоть какие-то деньги, а весь остальной товар — твой... Хотя и его гильдия купит — может, и не по лучшей цене, но и не худшей, да и к установленной цене скупщик накинет тренни-другой...

А потом на лесной дороге караван встретит молодчик в зелёном плаще — только не с луком и кинжалом, а с кошелём — не весь товар указан в описи, не всё продают на ярмарках. Или монах, заглянувший в трактир за подаянием, пожалуется, что в приходе лампадное масло извели, а ведь праздник скоро...

Или ляжет на стол толстая пачка исписанных листов с описанием неведомых земель и нехоженых дорог.

Флёр усмехнулась — да, у вольного торговца только две дороги. Либо бродить из города в город, торгуя чем придётся и не брезгуя контрабандой, а скопив денег — осесть и открыть лавочку, либо отправиться на поиски новых земель. Иногда они даже возвращались...

И Флёр Боланд фон Айтерзенталь собиралась стать одной из тех, кто вернулся.

Страна сколотов делится на две части рекой Ра. К западу от неё живёт больше сколотов, чем к востоку, и они более осёдлы, к востоку же они все кочевники, и там обитают также и подвластные им племена, а именно онгулы, торки и каманы. Простираются земли сколотов на восток до реки Римн, а на юг — до самого Гирканского моря.

Река Ра впадает в Гирканское море, и есть место, где она настолько сближается с Танаисом, что их разделяет не более сорока миль. В этом месте на Танаисе стоит город Айрас, что на языке сколотов значит "белый" или "блестящий", напротив же него на реке Ра — город Этиль. Между ними проложена дорога, тщательно выровненная и спрямлённая, такой ширины, что десять больших повозок могут ехать по ней в ряд, не мешая друг другу. Цари сколотов установили такой закон, что всякий, кто идёт по этой дороге, должен держаться правой стороны в знак своей честности.

("Описание торгового путешествия на Восток, стран и людей, в них живущих, сделанное Евой Айтерзенталь")

Весна. Стылая и ветреная чужая весна...

Флёр усмехнулась, закрыв глаза и подставив лицо южному ветру. Пора в путь — теперь на юг, по Лопине и великому Танаису до Айраса, а оттуда — вновь навстречу солнцу...

Царская тамга помогла найти судно — хольмгардский ушкуй с командой в три десятка молодцов, лёд сошёл, все припасы были давно заготовлены, и более Флёр ничего в Шарракане не держало.

Впрочем...

— Уже отплываете?

— Пришли пожелать удачи, мастер Амати? — Флёр улыбнулась.

— Как же иначе? — Ферми, не отрываясь, смотрел на неё. — Доброй дороги, друзья, и пусть не оставит вас в пути Господь. И... Флёр... Я буду ждать вас. Пожалуйста, возвращайтесь...

Флёр прикрыла глаза. "Пожалуйста, возвращайтесь". И кого же ты ждёшь, Ферми Амати — торговца, лазутчика или женщину?.. Что ты скажешь дальше?

Ферми молчал — куда красноречивее любых слов. Ферми будет ждать её — Флёр. Купца, лазутчика, дипломата, женщину, друга...

И она вернётся.

Молодцы из Хольмгарда особого доверия не внушали. Наверняка они собирались выйти в море и вдоволь пограбить, но Флёр это не волновало. Она, в конце концов, сама не брезговала контрабандой...

Поэтому, совершенно не беспокоясь о планах попутчиков, Флёр стояла на носу, следила, не попадётся ли на пути запоздалая льдина и перебирала в памяти всё, что знала об этих местах.

Ни один купец не заходил дальше Танаиса, Айрас и Этиль упоминались в книге миссионера Бартемиуса, который там не бывал и писал с чужих слов — и на берегу Римна Ойкумена заканчивалась. Terra Incognita, где таились невиданные страны и неслыханные сокровища...

Но для Флёр это было не так — сейчас она знала об этих землях немногим меньше самих сколотов.

За Римном на многие тысячи миль раскинулась широким поясом Великая Степь, на юге переходившая в пустыни, а на севере — в бесконечные сосновые леса. За пустыней и горами лежали Парфия и таинственный Синд на юге и Серес — на востоке. Там протянутые меж городов и оазисов нити караванных троп сплетались в великую Дорогу Шелков...

Но всё это впереди. А пока — мерный скрип уключин, плеск вёсел и стук бубна, задающего ритм гребцам. И река...

— Топляк справа!

...со всеми её сюрпризами.

Ушкуй оказался быстрым — за час он проходил четыре, а то и пять парасангов, что соответствовало семнадцати милям, и мог держать эту скорость хоть целый день, каждую стражу меняя гребцов. Без паруса, конечно, получалось меньше... Но и спешить было некуда, да к тому же ушкуйники не всякий раз останавливались на ночлег, предпочитая плыть и ночью, если погода позволяла.

Флёр устало выдохнула, растёрла лицо и уступила место Вышате, а сама отправилась на корму и спросила:

— Доводилось ли тебе, Емеля, бывать в Айрасе?

— Доводилось, — кивнул ушкуйник. — Славный город, богатый, и девки там пригожие да ласковые...

— Девки мне без надобности, — фыркнула Флёр. — Лучше расскажи, как там торг идёт, да какой товар есть.

— Торг в Айрасе тоже добрый, — ответил Емеля, — а какого товара там не встретишь, того, верно, и на свете-то нет. Бывал я там не раз, и всегда какое-нибудь диво видал, а уж обычных товаров и вовсе без счёту...

В этот раз торговать в Айрасе Флёр не планировала, но расспрашивала тщательно — не в этот раз, так в другой, да и как знать, может, и в этот раз что-нибудь подвернётся...

И, конечно, кони. Купить в Айрасе вьючных лошадей, а ещё лучше — хаптагаев, огромных верблюдов с двумя горбами, было несложно... Но у Флёр было царское разрешение купить четырёх жеребцов небесной породы — неслыханная щедрость, ибо получить их иноземцу было почти невозможно. Видно, Таргитай счёл её путешествие слишком важным — да и нечему тут удивляться. Не сами сколоты водили караваны по Дороге Шелков, не все племена были их союзниками или данниками, и земли за Римном были чужими. Не зная примет, не найти в песках дорогу, не добраться до оазиса. Даже зная все приметы и тропы караванщики, бывало, уходили — и годы спустя кто-то находил в песках выбеленные солнцем кости...

— А скажи, Емеля, дорого ли станет проводника нанять?

— На восток собралась? — прищурился Емеля. — Это тебе в Этиль надо. Там в любой корчме спроси пегого Алдана, а ему скажешь, что от Емели-срамника пришла. До Даика он тебя точно доведёт, а может, и дальше — говорят, он и в Мараканде бывал. Плату, правда, возьмёт немалую... Но и отработает до последнего медяка, в этом не сомневайся.

Флёр кивнула — Алдан, кем бы он ни был, уж очень походил на контрабандиста, а эта братия репутацией дорожит посильнее императрицы Хильды, вечная ей память...

Флёр приходилось видеть немало городов, но Айрас превосходил все.

Не величиной — хоть и не был мал. Не стенами — хоть и не были они слабы. Не многолюдьем — хоть и не был пустынен.