Поездка в Винтерфелл — подарок небес, ибо она позволит всегда находиться возле Роберта, без опасений, что тому взбредет в голову сорваться, например, на охоту и пропасть на несколько дней. И тогда все внушения, которые должны закрепиться в голове короля, спадут, поскольку нужно опаивать того своей кровью каждый день (он подливал ее в вино) и повторять установки минимум раз в сутки в течение трех недель. И, придется, пропустив лишь день, все начинать сначала.

Не пройдет и месяца, как Астэр надеялся, и он получит короля-марионетку. Если, конечно, ему ничего не помешает. То обстоятельство, что король хлещет вино, как воду, и его разум практически всегда затуманен хмелем, повышает уровень внушаемости и, соответственно, шансы на успех. Все же небольшие сомнения в результате у него присутствовали.

В случае успеха, никто и ничто не сможет поколебать Роберта, что Джоффри его сын и наследник, даже увидь он Серсею с Джейме во время интимной близости, или сами боги спустились бы на землю, чтобы это подтвердить. Слова кронпринца обретут несравненный вес и силу, а все решения короля будут согласовываться с ним.

Жаль, но любого так невозможно обработать. С нынешним количеством магии без симпатии со стороны жертвы, положительного отклика на слова на начальных этапах, отсутствию сопротивления на навязанные мысли, ослабленной воли — даже начинать не стоило. Приручить, например, недавно отдавшему богам душу Станниса он бы не смог. Слишком поверхностно и ненадежно закрепились бы внушения.

Все эти мысли не отняли и секунды реального времени, поскольку улучшая тело, он улучшает и разум. Ускоренное мышление — приятный бонус.

— Ты уже практически взрослый, — начал король, отсмеявшись. — Я намерен обсудить с тобой важный вопрос, пока нет этих дураков и льстецов, лезущих со своим любопытством даже в отхожее место, лишь бы ничего не упустить из жизни короля.

— Я слушаю, — стал серьезным принц.

— Я намерен заключить брак между тобой и старшей девицей Неда, Сансой, — внимательно посмотрел на него Роберт и не найдя протеста в его лице продолжил: — Союз с Севером выгоден для нас, породнившись со Старками, мы породнимся и с Талли, через Кейтилин. Их поддержка, а также лорда Тайвина и Ренли будет отличным подспорьем, когда наступит твоя очередь отсиживать зад на Железном троне.

Несколько недель тому назад, у него бы и мысли не возникло поделиться со своим сыном планами насчет его будущего, а тем более пояснять свои мотивы. Не тот характер.

— В жилах ваших детей будет течь кровь четырех великих домов, — распалялся король. — И в случае нужды одной мощью вы задавите всех недовольных.

— Звучит резонно, — осторожно начал Астэр. — Но мне дозволенно подумать?

— Подумай, — миролюбиво согласился король, но потом с твердостью добавил: — Решение свое мне скажешь, на следующий день после пира в честь нашего прибытия в Винтерфелл.

Догнавшие их телохранители находились на почтительном расстоянии, давая возможно поговорить наедине. Роберт с раздражением посмотрел на них, будто они в чем-то провинились. Наверно, напомнили, что нужно возвращаться.

— Хватит на сегодня серьезных разговоров! — воскликнул король. — Вперед, пока не наступила ночь, прокатимся еще с ветерком.

Сжав сапогами бока лошади, он рванулся вперед. Астэр без раздумий повторил за ним.

* * *

— Ты бледнее обычного, — несколько часов спустя, когда король напился и уснул, к Астэру подошла королева, кутающаяся от вечернего холода в темно-зеленый плащ из горностая. На ее щеках играл румянец, а свет от костра, возле которого сидел принц, делал Серсею моложе и восхитительней. Маг залюбовался золотистыми бликами в ее косах.

— Устал немного, — солгал он. Ежедневное кровопускание для магических нужд не прошло для него бесследно, даже несмотря на немного возросшую регенерацию.

— Я говорила Роберту, что ты еще не здоров, но когда он меня слушал? — на ее лице проступил гнев.

Астэр промолчал, ибо понимал, любое отрицание слов леди-матери приведет к скандалу. Сейчас ему ругаться не хотелось. Королева пристально на него посмотрела, вздохнула и села рядом.

— Ты проводишь много времени с королем, — утвердительно произнесла Серсея.

— Да, полагаю, это так, — не стал возражать принц, переведя взгляд на ночное небо. Темно-синее, словно дорогой бархат в россыпи драгоценных камней, оно манило взгляд. Расположение звезд иное, чем в его мире, но тут нечему удивляться. Скорее, обратное казалось бы подозрительным.

— Он тебя научит... — начало было она говорить, гнев снова к ней вернулся.

— ... Только плохому: пить и искать любви продажных женщин, — закончил за нее Астэр.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — повысила Серсея голос. Не спящие стали на них оглядываться.

— Тише, — не повышая голоса полупопросил-полуприказал он, посмотрев на мать. — А почему ты не думаешь, что я пытаюсь сам на него повлиять?

— Я это уже проходила. Переупрямить короля, если что-то взбредет в его венценосную голову, невозможно, — сказала она, но голос понизила.

— И все равно я попытаюсь. Я будущий король и мне претит отступать, — непреклонно, в духе старого Джоффри произнес принц, зная, что Серсея хоть и делает вид, что сердится, когда он спорит, но втайне этим гордится. А вот встань он на защиту короля, тогда злость ее была бы непритворной.

— Как хочешь, но разочарования тебе не избежать, — предостерегла королева.

— Пусть так, — не стал он отрицать. — Но я так хочу.

— Мой лев, — улыбнулась она и поцеловала его в лоб. — Уже поздно, иди спать.

Бросив последний взгляд на небо и догорающий костер, он произнес:

— Да, матушка, сладких снов. — И отправился в шатер, идея поспать нашла живой отклик у его организма в виде широкого зевка.

* * *

Благополучно миновав Трезубец, они столкнулись с первыми трудностями в пути возле Перешейка. Дорога сужалась, и пришлось отказаться от части комфорта, ибо в таких условиях невозможно было разбить лагерь на ночь. Пришлось ночевать прямо на Королевском тракте. Это время Астэр провел в кибитке королевы, по ее настоянию, изучая приходно-расходные книги Короны. Дозволение на ознакомление дал сам король. "Если тебе нравится считать медяки, запрещать не буду", — махнул рукой слегка подвыпивший Роберт при Бейлише и сыне.

Извилистый путь пролегал по черному болоту, воздух был сырым и вязким, будто трясина, в которой росли огромные цветы, чьи лепестки плавали в грязных лужах, заманивая своим видом людей, чтобы проглотить незадачливых любителей природы. Змеи и львоящеры, похожие на черные плавающие бревна с зубами будто нож, за много дней пути стали привычным зрелищем.

Через неделю они остановились вблизи Рва Кайлин — старой полуразрушенной крепости, построенной еще Первыми Людьми. С тех времен сохранились всего три башни из двадцати: Пьяная, Детская и Привратная. Стены высотой под тридцать метров были сделаны из черного базальта.

— По легендам раньше тут была сплошная суша, — рассказывал старший принц Томмену и Мирцелле, почерпнутое из книг. — Но двенадцать тысяч лет тому назад прогремела война между Детьми Леса и первыми людьми, пришедшими на континент из Эссоса. Люди начали вырубать леса, разгневав маленький — их рост никогда не превышал человеческих детей — волшебный народец, живший в единении с природой. Дети Леса стараясь защитить свои края, попытались обрушить мост, по которому люди пришли из дальних краев. Но им это не удалось. И было принято решение разделить континент на две части с помощью магии. Они использовали могущественное заклинание, известное как "молот вод", но неудачно. С тех пор эти земли покрыты болотами.

— Это все сказки, — говорила королева. — Магии не существует.

— Многие годы здесь отсутствует постоянный гарнизон. Его размещают, только тогда, когда для Севера появляется угроза с Юга, — сказал Астэр, и, убедившись, что Серсея не слышит, отвлекшись на приказания для челяди, понизив голос, добавил: — В развалинах крепости, говорят несчастные, побывавшие в ней, водятся другие хозяева — призраки.

— Призраки? — со страхом произнес Томмен, нервно глядя в темноту, где стояли развалены.

— Вот бы там побывать! — восторженно произнесла Мирцелла. — Джофф, думаешь, матушка позволит?

— Возможно, — не стал сильно обнадеживать принц.

Однако он все же сумел уговорить Серсею, применив все свое красноречие. Они провели несколько рассветных часов, бродя среди руин. Призраков дети королевы так и не встретили, хотя Астэр ощущал, что они прячутся. Прячутся от него. Это было второе проявление магии, встреченное в этом мире.

Через несколько дней путешественники миновали болота, и скорость передвижения пошла ввысь. Чем холоднее становился ветер, тем меньше сил уходило из источника. Здесь, на севере, в воздухе витала магия.

За день до прибытия в Винтерфелл вышел срок приручения короля, и в качестве проверки, Астэр настоял, чтобы Драконий Камень, принадлежавший Станнису, перешел к нему. Ведь при Таргариенах, которых Роберт так ненавидит, этим островом владел наследник престола и носил титул принца Драконьего Камня. По слухам, с помощью магии, там спрятали золото и яйца крылатых ящериц. Он не слишком верил этим байкам, но проверить не помешает... Роберт согласился и подписал соответствующий указ.

* * *

Винтерфелл, громадный замок из серого гранита, возведенный на холмах, встретил их приветливо распахнутыми восточными воротами. Возглавляя отряд, первым прошел сквозь них король в сопровождении кронпринца и телохранителей в белых плащах. Знаменосцы, рыцари, присяжные наемники и вольные всадники, закованные в железо, стальным потоком хлынули за ними. Восходящее солнце отражалось от полированных доспехов. Знамена с гербами Баратеонов и Ланнистеров развевались над их головами, гордо демонстрируя всем, вокруг кого все эти люди объединились. Их было больше трех сотен.

Во дворе, выстроившись в ряд, как на параде, их ожидали хозяева Севера в окружении челяди и вооруженных людей.

Лорд Эддард Старк, Хранитель Севера, выглядел суровым, как зимы в Винтерфелле. Вытянутое лицо, казалось застывшей маской, а в его серых глазах застыл лед. Его младшая дочь Арья и бастард Джон унаследовали его черты.

Роберт спешился с лошади и подошел к своему давнему другу.

— Нед! Ах, как я рад снова видеть твою ледяную физиономию! — расхохотался король, не утруждая себя этикетом. — А ты вовсе не переменился.

— Светлейший государь, Винтерфелл к вашим услугам, — формально ответил лорд Старк на фамильярность.

Двухэтажная кибитка осталась за стенами замка, ведь габариты не позволяли протиснуть ее сквозь ворота, из-за чего королева с младшими детьми появилась с опозданием. Когда Серсея прошествовала к ним, одетая по южной моде, Хранитель севера стал на одно колено и поцеловал кольцо королевы.

Кейтилин Старк, в отличие от своего мужа, отличалась красотой: на ее высоких тонких скулах играл румянец от мороза, синие глаза смотрели на мир с уверенностью женщины, знавшей себе цену, а каштановые волосы имели оттенок красного леса, растущего в Риверране, откуда она была родом. Когда Роберт расцеловал ее словно сестру, глаза Эддарда немного подобрели.

Робб — следующий лорд Винтерфелла, на несколько месяцев старше Джона, Санса, красивая девочка одиннадцати лет, обещающая вырасти в прекрасную девушку, восьмилетний Бран и трехлетний Рикон — переняли внешность от матери, и с любопытством смотрели на королевских детей. Рядом стоял худой, девятнадцатилетний черноволосый Теон Грейджой, воспитанник, а точнее, заложник Старка. На его узком лице играла высокомерная улыбка, будто это он тут являлся главным.

— Отведи меня в свою крипту, Эддард, я должен отдать дань памяти, — потребовал король и Нед, как видел Астэр, с довольством подчинился. Серсея начала протестовать, но напрасно.

"Нужно будет поговорить об этом с Робертом", — сделал зарубку в памяти принц, провожая взглядом массивную фигуру короля и его друга.

— Робб, — обратился он к старшему сыну лорда Старка. — Покажешь мне свой дом?

— Конечно, — довольно улыбнулся тот.

— Джофф, — позвала его мать, направившаяся внутрь замка, желая согреться. Джейме шел рядом с ней.

— Давай встретимся через час возле моих покоев? А то, боюсь, твои я не найду, — сказал принц, направившись за Серсеей, намериваясь переодеться в сухое и перекусить с дороги.

— Договорились, — сказал Робб, глядя на спину удаляющегося принца.

"Это поездка окажется интересней, чем я воображал", — чувствуя мощные чары, ограждающие замок, подумал Астэр.

* * *

Джон, как бастард лорда Старка, к пренебрежению к себе привык, но глубоко в недрах души не мог смириться. Оно его задевало. Даже у брата, Робба, он замечал, как тень снисхождения мелькает в глазах при взгляде на Джона. А к Грейджою он испытывал восхищение, на взгляд Сноу, совершенно незаслуженное. Лишь Арья, да Бран искренни в своих симпатиях к нему.

Принц Джоффри с первого взгляда ему не понравился. Золотистые кудри, зеленые глаза, капризный изгиб губ вызвали такую реакцию. Воображение дорисовало надменность и плохой нрав. Санса, дуреха, только взглянув на принца, сразу же влюбилась. Мечтательный взгляд, которым она проводила Джоффри, являлся красноречивей любых слов, а румянец на щеках появился точно не от холода.

Когда Робб потащил его на встречу с принцем, худшего времяпровождения он себе не мог вообразить. Джон считал себя проницательным человеком и так за все четырнадцать лет своей жизни он еще никогда не ошибался.

— Джон Сноу — мой брат, — представил его Робб. Принц успел переодеться в темно-красный дублет, вишневый плащ на меху и черные сапоги.

— Меня, я думаю, представлять не надо? — обаятельно улыбнулся наследник престола и протянул руку. Болезненный толчок от брата, заставил его отмереть и спешно пожать протянутую длань.

— Нет, мой принц, — пробормотал он и мысленно дал себе оплеуху за такой тон.

— Ну, тогда, покажите мне Винтерфелл, — приказал принц, его глаза искрились.

Джон находился в растерянности. Вначале он молчал, не зная как себе вести, но потом Джоффри втянул его в беседу, и, смеясь над шуткой принца, опомнился и снова замолк.

— Красиво, — произнес кронпринц, с толикой восхищения рассматривая Богорощу: клочок земли с площадью больше гектара, на которой господствовал лес, находившийся внутри замковых стен. Стражи-древья, покрытые серо-зелеными иголками, словно одежкой, древние дубы и колонны железоствола обитали тут, казалось, вечно. В воздухе витал запах земли и гниения листвы, а вокруг царила тишина и тень, что зимой, что летом.

Ступая по земле с выпирающими корнями, они остановились возле самого необычного обитателя Богорощи. Толстый снежно-белый ствол древа с вырезанным ликом, длинным и задумчивым, словно живым, тянулся ввысь, а кроваво-красные пятиконечные листья на огромных ветках клонились вниз, отражаясь, как в зеркале, в темном холодном водоеме, примостившимся у его корней.

— Чардрева с человеческим лицом называют сердце-дерево, — сказал Робб, не зная, насколько принц разбирается в вере в старых богов. — Лорд-отец говорит, что оно, — похлопал рукой по могучему стволу, — древнее Винтерфелла.