Сага о чернокнижнике

Увы и ах — в ипостаси инквизитора моей жизни угрожает и сама работа, и коллеги по работе. Практически как у Высоцкого: 'смерть от чужих за камнем притаилась, и сзади тоже смерть, но от своих'.

Потому выхода нет: легенда инквизитора пойдет в дело только в крайнем случае. А пока мне надо драпать далеко и быстро: из города, где стоит особняк Кайлаксов, до этой деревни два дня пути пешком по дороге, на коне так и вовсе день, и если барон отправил посыльного еще вечером, то вот прямо сейчас он уже где-то на подходе. Посыльный с высокой вероятностью узнает, что события разворачивались не так, и уже вечером, в лучшем случае завтра днем барон поймет, что я — ни хрена не инквизитор.

А в самом худшем случае барон с посыльным передаст письмо, в котором опишет мою версию событий, и инквизиция, работающая сейчас в особняке Кайлаксов, сразу узнает о лже-инквизиторе, да еще и сопоставит внешность лже-инквизитора и сбежавшего некроманта. И потому не исключено, что новая погоня пустится за мной очень-очень скоро. Может быть, даже прямо сейчас.

Радует только одно: это, мать его в бога душу, гребаное средневековье, тут нет ни интернета, чтобы передать описание подозреваемого, ни даже телеграфа, чтобы сообщить, что мандаты на имя Грегора дин Крэя использует самозванец. А это значит, что я могу прикрываться личиной инквизитора везде, где я еще не бывал. При этом придется еще и менять направление движения постоянно, потому что, двигаясь по прямой, я дам своим преследователям возможность обогнать меня и устроить засаду.

Да уж. В ближайшее время моя жизнь будет похожа на охренительное роуд-муви.

И я этому охренительно не рад.

* * *

Вне зависимости от того, что я собираюсь делать дальше и какие планы строить, в самом начале у меня крайне небогатый выбор: без умения ездить верхом я далеко не уплыву. Ну или не ускачу.

Еще в деревне я изучил карту местности. На запад от меня есть город покрупнее и оживленный тракт. На север — горный район, более-или менее безлюдный: там нет и двух деревень, между которыми было бы меньше половины дневного пути пешком. Места, где на двадцать-тридцать километров одна деревня, мне поначалу подойдут. А на самом краю карты есть относительно крупный городок, чуть ли не единственный в тех краях. Если в городе нет инквизиции на постоянной основе — может быть, там я найду тихую гавань, хотя бы ненадолго.

Однако рассуждай не рассуждай, а от освоения идейного предка мотоцикла мне не отвертеться.

Забраться в седло оказалось делом нетрудным: ставишь ногу в стремя, руками держишься за луку седла, подтягиваешься и ложишься на седло животом. А вот изменить положение с 'лежа в седле' на 'сидя в седле' мне с первого раза не удалось почему-то. А почему — я понять не успел. Скорость падения оказалась выше, чем скорость моего восприятия и понимания. Лежа на земле и вполголоса матерясь, я порадовался, что переложил крысу из кармана в седельную сумку: мог бы и раздавить.

Конь оказался не только породистым и сильным, но и очень спокойным: за шесть раз, что я с него упал, он ни разу не переступил и не переставил ногу, а то мог бы и на меня наступить. Читал я, что кони в этом плане смышленые и обычно на упавших не наступают, если только вокруг битва не кипит.

С седьмого раза мне удалось, перенеся центр тяжести на руку, упирающуюся в седло, перебросить левую ногу через коня и сесть в седло почти так, как садятся на мотоцикл. Надо же, я смог, смог!

Сидя на коне, я перевел дух. А что, ничего сложного! Вон, Марк Твен, судя по его рассказу, только садиться на велосипед учился несколько дней и по итогам попал в больницу вместе с инструктором, а я сумел всего с седьмого раза в седло сесть.

Правда, есть тут одно маленькое такое 'но'.

Выучиться ездить на коне — мало, нужно выучиться ездить на нем профессионально. Когда-то Петр Первый издал указ, в котором запретил пехотным офицерам являться в расположение кавалерийских частей верхом, поскольку их посадка в седле вызывала у солдат-кавалеристов смех. Само собой, что инквизитор, проводящий много времени в седле, поневоле станет кавалеристом и сам. У меня, допустим, еще будет небольшая такая скидочка на юный возраст, но она мне не поможет, если я буду сидеть в седле аки собака на заборе.

Горделиво окинув взглядом окрестности — мало ли какая хрень ко мне подкрадывается, я-то теперь знаю, чего в здешних местах повстречать можно — я решил, что пора штурмовать новую высоту. Залезать на коня научился, пора учиться ездить!

Как заставить лошадь начать движение? Пятками в боки, во всех фильмах так делают и ковбои, и индейцы.

Конь мой оказался не только послушным, но еще и ретивым. Ну или я перестарался с пятками. Как бы там ни было, движение началось настолько резво и шустро, с ускорением, что конь из-под меня буквально выскочил, ну а я с него, получается, скатился. Долю секунды я созерцал свои сапоги и солнце одновременно — такую комбинацию образов нечасто увидишь — а потом приземлился в седьмой раз, не успев схватиться за конский хвост. Удар — и воздух покидает мои легкие на волне боли.

Способность говорить вернулась ко мне не сразу — вначале я по-рыбьи хватал ртом воздух, потом пытался отдышаться. Оно и к лучшему — корчась на земле, я немного поостыл, а то иначе наговорил бы коню столько всего, что он мог бы и обидеться.

— Да уж, такая езда может и до похорон довести, — сказал я сам себе, грустно улыбнулся своей шутке и поковылял за конем.

Спешить, в общем, не стоит: все равно похороны без меня не начнутся.

* * *

Я ехал через лес примерно полдня. Куда именно — хрен его знает, мой конь со мной консультироваться не стал. Ну а мне было не до споров с ним: я крепко держался за седло и радовался, что вот уже двадцать минут еду, не падая.

Чего мой конь не умел — так это придерживаться дороги. В моем случае это даже плюс: у любого встречного возникли бы вопросы насчет инквизитора, судорожно вцепившегося в луку седла. А так я еду через лес, и если кого-то повстречаю — то наверняка из той категории, которой можно отвечать выстрелами. Еду себе, вокруг тишина, солнце медленно ползет слева направо — значит, на север еду, и слава богу, Пятерым или кто там вообще за это в ответе.

Правда, гладко было не все: вскоре я начал чувствовать, что натираю себе седлом и чепраком различные места, которые предпочел бы не натирать, и мое путешествие стало постепенно превращаться в страдания.

Где-то в полдень я уговорами и угрозами уболтал коня притормозить, спустился с него и в изнеможении сел на поваленное дерево. Да, к такому жизнь в детдоме меня не готовила.

Я отдохнул, поел, накормил крысу и дал коню попастись. Что делать дальше? Хороший вопрос. Попутно вскрылся мой вопиющий просчет: стратегическое решение переместиться на север не включало в себя тактических наработок по собственно путешествию. То есть, как и раньше, у меня нет ни малейшего представления, где я буду сегодня ночевать. Теперь, когда у меня есть конь, дерево уже не вариант. Точнее — вариант... остаться без коня.

Немного отдохнув, я снова забрался в трижды проклятое седло и предоставил коню везти меня дальше.

Часом позже я понял, что идея была неплохой: конь, видимо, тоже не хотел ночевать в лесу, потому что привез меня, нечаянно или сознательно, к самой настоящей крепости, только очень маленькой и полуразрушенной.

Вообще с некоторых пор я недолюбливаю руины в лесах, и вот эти мне тоже не очень нравятся. Но альтернатива — ночевка в лесу под деревом — тоже далека от идеала. Так что если тут найдется какое-нибудь помещение, которое можно чем-то забаррикадировать или хотя бы установить ловушку — будет очень даже хорошо.

Я еще немного поколебался и достал пару револьверов. Вроде тут все тихо и мирно, да и кони — животные, чуткие на хищников. Авось пронесет.

Руины — камень да и только. Когда-то это был не то дворец, не то храм, обнесенный не очень впечатляющими стенами, скорее даже просто ограда, а не стены. У меня имелся закономерный вопрос по этому поводу: а что дворцу или храму делать посреди леса в гордом одиночестве? Монастырь? Возможно. В любом случае, я надеюсь, что не встречу тут 'монахов' или 'придворных'.

Было тихо, даже как-то очень тихо. Птицы — а к ним я успел привыкнуть за те дни, что меня по лесам носило — тут молчали почему-то. Может, оно и к лучшему: тишина настораживает и мобилизует силы и внимание.

Коня я оставил на внутреннем дворике и зашел в вестибюль. Передо мною — длинная такая анфилада комнат, и довольно светлая: окна, частично сохранившие цветные витражи, частично выбитые, пропускают довольно много света. Правда, дело к вечеру, но все равно видно весьма неплохо, нет темных углов, где мог бы притаиться и внезапно выскочить какой-то выскочка.

Вестибюль — ну, как вестибюль. Пустой и каменный. Если тут что-то когда-то было — вынесли давно, только всякий мусор у стен да две длиннющие скамьи, тоже каменные, естественно. Еще в стене пролом у потолка, сквозь который видно потолок второго этажа. Даже не пролом — просто обвалилась пара блоков, причем давно. А так — стоят руины, вроде бы опасности обвала нет.

Ладно, пойду глубже. За вестибюлем — примерно такая же комната, с такими же каменными скамьями. И замок, вроде бы, снаружи казался меньше, чем он есть на самом деле. Стараюсь ступать тихо и осторожно, прислушиваюсь... Ни звука.

Дальше — третья комната, и вроде бы уже тупик, там, по идее, должны быть коридоры в стороны... Она и темнее первых двух...

Я оглядываюсь назад, и тут у меня волосы на голове встают дыбом: за лавкой на земле я вижу две ноги, обутые в сапоги. Оп-па! Как чувствовал недоброе!

Проверяю, взведены ли револьверы, замираю и прислушиваюсь. Тишина.

На цыпочках смещаюсь в сторону лавки — и холодею еще больше: это и правда труп, причем не один. Тут сложено целых пять трупов, так, чтобы не было видно от входа. У одного из них грудь в крови, у второго — дыра в голове... Охренеть.

Рядом с трупами валяется их оружие — пара дубинок, пистолеты, кинжал, кремневое ружье... Итак, есть пять трупов вооруженных людей, и оружие им не помогло — надо думать, убийц было больше... Вот же дерьмо! Надо отсюдова сматываться, и поскорее!

И когда я решаю быстренько выйти и слинять до того, как вернутся убийцы или из недр выползет что-то страшное, позади слышится звук. Безобидный — камешки посыпались. Но раньше они ведь не сыпались, и потому теперь надо готовиться к худшему.

Так, отставить панику! Я снова влип, но у меня под рукой опять есть трупы!

В тот момент, когда я сосредоточился, глядя на первого потенциального 'рекрута', у меня за спиной что-то хрустнуло на земле.

Я развернулся — но только для того, чтобы получить в челюсть и увидеть звезды перед глазами.

* * *

Я очнулся довольно быстро: урод, двинувший мне кулаком в голову, как раз затянул последний узел на веревке, связывающей мои ноги. Попробовал пошевелить руками — хрен там, связаны за спиной. И в голове шумит.

— Гляжу, очнулся, инквизиторское благородие? — раздался солидный бас с акцентом.

Надо мною навис нехилый такой шкаф, ухватил за подмышки и посадил, прислонив к стене.

— Ха, надо же, мало того, что инквизитор, так еще и крифф.

— От криффа слышу, — ответил я первое, что в голову пришло.

— А, так ты даже корней своих не знаешь... Печально. Впрочем, полукровкой всегда печально быть.

'Шкаф' уселся на скамью напротив меня, и я смог его хорошенько рассмотреть.

Амбал — дай боже. Метра два, широкие плечи, высокий лоб и специфическая челюсть, очень широкая, но заканчивающаяся узким подбородком. И кожа в темноте белеет.

На нем одежда, навевающая ассоциации с военной формой или регланом, в руке — массивный револьвер, но не мой. Какой-то другой. А мои лежат на лавке за ним.

— Да уж, везет мне на придурков, — заметил я, — то девчонка-чернокнижница, устроившая пыточную в подвале особняка, то какой-то бледный комод, складирующий в руинах трупы...

— Бледный? Я? И это мне говорит крифф? Шутник...

— Почему ты называешь меня криффом?

Шкаф хмыкнул:

— Потому что ты — крифф. Ты родился криффом, как еще тебе объяснить? Народ твой, которого ты не помнишь, так зовется.

— Я вообще-то дагаллонец.

Шкаф фыркнул с ноткой презрения:

— Нет, ты крифф. А дагаллонец — это я, чтобы называться дагаллонцем, надо родиться и вырасти в Дагаллоне. Или хотя бы одно из двух. Так, что тут у нас...

И он принялся копаться в моей сумке.

— Та-а-ак, инквизиторский мандат... Грегор дин Крэй... Скажи мне, Грегор дин Крэй, за каким лядом ты сюда приперся? Кто послал?

Отпираться, что я не инквизитор, не поможет, видимо... Показать ему свои руны и объяснить, что я чернокнижник? Вопрос в том, кто он сам...

И тут моих рук коснулось что-то пушистое. Крыса! Я ощутил мелкую вибрацию: кажется, она принялась за веревки! Так, мне надо выиграть время и что-то придумать...

— Вообще-то, я искал место, чтобы переночевать.

— Инквизитор, ночующий посреди леса? Серьезно? Знаю я вашего брата, вы просто так по руинам шастать не будете, особенно по проклятым, хе-хе.

— Встречный вопрос. Если ты дагаллонец из Дагаллона, то за каким лядом оказался здесь?

— Не поверишь, — ухмыльнулся шкаф, — я тут живу. Временно. Думал — схоронюсь на пару дней, пока за мной не прилетят, и помашу ручкой этим краям... Так нет же, на следующий день приперлись разбойники, а после них — еще и ты. Хотя чего еще от здешних мест ожидать?

— Погоди, ты сказал — прилетят? В Дагаллоне что, технический уровень выше, чем тут? Есть летающий транспорт?

Он отложил мои документы в сторону.

— Еще забавней... ты никогда не был в Дагаллоне и не знаешь, что там есть летающий транспорт, но при этом тебе известна эта концепция. Как так? Неужели он и тут уже появился? На паровых двигателях, что ли? Или вы изобрели магический способ?

— А у вас уже, значит, и более совершенные двигатели есть? На нефти, или... — тут я осознал, что не знаю, как сказать 'электричество', — вы используете для двигателей силу молнии?

Вот тут у него натурально отвисла челюсть.

— Не может быть!!! Тут нет ни того, ни другого! Откуда тебе известны сами принципы?!! Да тут даже молнию изучать никто не начинал!!

Я ухмыльнулся.

— Так, значит, я прав, и в Дагаллоне действительно технически развитая цивилизация. А, случаем, силу молнии для освещения вы не используете?

Шкаф подпер голову кулаком.

— Ты действительно прав. И я задаюсь вопросом, откуда ты это знаешь. Возможно, тебе в руки попадался кто-то из дагаллонцев, другого объяснения не вижу.

— Ты, наверно, военный, да?

— Заметно?

— В чине от сержанта до лейтенанта?

— Это тоже заметно или наобум?

Я ухмыльнулся шире.

— Ты умеешь подмечать детали и задавать правильные вопросы, но не способен сделать правильные выводы. Типичный военный в невысоком чине. Но беседа беседой — а мой конь снаружи, того и гляди, кто-то схарчит. Сделай одолжение — заведи внутрь.

Шкаф поднялся, сунул свой револьвер в кобуру, забрал оба моих и пошел наружу. Осторожный, гад.