Сага о чернокнижнике

Я заглянул как раз в тот момент, когда существо вроде того, которое я поднял, только куда матерее, ударом лапы выбило палаш из руки лежащего человека. При этом оно взвыло, повредив конечность о клинок, а человек переложил кинжал из левой руки в правую и привстал на локте, ожидая следующей атаки. Весь его силуэт выдавал желание всадить свое оружие в тварь, не очень-то заботясь о себе. Кажется, он понимает, что ему уже крышка. По комнате разбросано еще несколько трупов тварей, помельче.

Тварь стоит спиной ко мне, вот и хорошо.

Я вытягиваю руку и указываю на него:

— Убей.

И моя тварь бросается, медлительно, неуклюже, но целеустремленно, на ту, большую.

Атака застала существо врасплох, но оно сразу же опомнилось и сбило 'мою' тварь с ног. Последовал обмен ударами, переросший в натуральную мясорубку.

Матерый оказался намного сильнее и быстрее, но его когти, очень опасные для живых, не особо впечатлили мертвого. Моя тварь отвечала на удары вяло, одним на два, да еще из невыгодного положения, однако такой размен все равно играл на меня: с каждой секундой враг получал все больше ран, выл от боли и ярости и терзал своего бывшего собрата, но мертвым все едино.

Тут и лежащий человек, с трудом приподнявшись, принялся подползать к дерущимся, явно намереваясь всадить кинжал в спину кому-то.

Тварь тем временем откусила моему слуге пару пальцев, заработала другой лапой по морде уже в который раз и с визгом отпрыгнула, наконец-то осознав, что столкнулась с нетривиальным противником. При этом она оказалась практически у самого дверного проема, да еще и спиной ко мне. Не воспользоваться было грех.

Я вытянул руку, направил пистолет в спину существу и разрядил оба ствола, проделав в плоти две неслабые дыры. Существо качнулось вперед и распласталось на полу.

Тут человек заметил меня, несколько раз перевел взгляд с меня на мою тварь, замершую в ожидании приказов, и с трудом выдохнул:

— Некромант...

— Если ты не рад — ну, я могу и уйти, — сказал я и достал револьвер.

— Хе-хе... Вот уж от кого я помощи точно не ждал... Ты кто?

— Да так, мимо проходил. Если хочешь, чтобы я тебя отсюда вытащил — кинжал выбрось.

Он отбросил свое последнее оружие и устало уронил голову на пол. Я отпихнул ногой в сторону один из его револьверов, судя по всему пустой, взялся рукой за воротник его дублета и потащил к выходу.

Груз оказался тяжел: человек весил прилично, и росту большого, и кольчуга на нем, судя по шуршанию. Впрочем, я все-таки выволок его на свет и уложил на траву у самого входа.

С первого взгляда стало ясно, что дела его очень плохи. Твари прорвали его кольчугу в нескольких местах на груди и животе, одежда на нем промокла от крови.

Человек выглядел на пятьдесят или чуть больше, но его волосы и борода уже успели поседеть. Экипировка наводила на мысли о военном ремесле или военном прошлом, одних только петель для револьверов и пистолетов — четыре штуки, да ножны палаша, да два кинжала... Лицо волевое, раны, судя по всему, очень болезненные, но из плотно сжатых губ не слышно ни стона, только тяжелое дыхание.

— Где... мой конь?

— Недалеко от тебя лежит... Похоже, неважные твои дела. Соваться внутрь в одиночку оказалось идеей не очень.

— Не впервой... Вот только не учел, что один снаружи был, не заметил... Что ж, все когда-нибудь ошибаются...

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Разве что найди в седельной сумке флягу в черной оплетке...

Не спуская с него настороженного взгляда, я нашел нужную вещь и протянул раненому. Он отхлебнул, его лицо немного разгладилось, выражение муки пропало. Обезболивающее снадобье, видимо.

— Спасибо... Надо думать, ты вряд ли допрешь меня в деревню за шесть верст, — сказал он.

— Увы, это так. Я и себя пру с трудом. Два года в Цитадели паладинов на очень скудном пайке, сам понимаешь.

— Да уже без разницы... Я и так, скорей всего, раньше бы помер... А ты, значит, и правда некромант.

— Вроде того.

Я сел на траву напротив, так, чтобы видеть его руки.

Он усмехнулся:

— И правда, занятно это — помогать своему злейшему врагу...

— Ты паладин?

— Я инквизитор... Грегор дин Крэй.

— Ну, тогда, наверно, не злейший — это место прочно занято паладинами.

— А ты кто?

Я пожал плечами.

— Трудно сказать. Ты меня в лицо не узнаешь?

— Дагаллонец... Я знаю шестерых дагаллонцев-чернокнижников, которые ныне еще живы, но в лицо — только двух... И третий уже в Цитаде... стоп. Ты оттуда сбежал?

— Я и есть Рэйзель лин Фаннард... в некотором смысле.

Он вопросительно приподнял брови.

— В некотором — это как?

— Если я скажу тебе, что Рэйзель сбежал из Цитадели путем обмена душами с человеком из соседнего мира — ты мне поверишь?

— Разумеется, нет, — усмехнулся Грегор. — Но вопрос возникает... Зачем ты мне это рассказываешь, если я все равно не жилец?

— Сложно сказать. Может быть, устал оттого, что никто не верит, захотелось, чтобы хоть кто-то поверил. Все считают меня чудовищем, хотя я в жизни толком никому плохого сделать не успел. Мне всего семнадцать лет, из которых я три провел в тюрьме: год в своем мире, потом два — тут... А ты и правда не жилец — какой мне смысл тебе лгать?

— Вот как... А за что ты в своем мире сидел в тюрьме? За воровство?

— Почему сразу воровство?! — возмутился я.

— А за что еще могут посадить четырнадцатилетнего?

— Вот как раз за воровство — не могли. В моем мире уголовная ответственность настает с четырнадцати лет, но только за тяжкие преступления.

— Так ты за тяжкое сидел?

— Угу. Надо мною издевался сверстник на две головы выше и двое тяжелее. Не знаю, что его больше забавляло — сам процесс или мои безнадежные попытки дать сдачи... Кончилось тем, что я воткнул ему в глаз карандаш, а судья решил, что это было чересчур.

Он чуть помолчал, собираясь с силами.

— Погоди... При чем тут рост и вес? Ты разве не маг?

— В моем мире нет магов. И никогда не было, разве только в сказках.

Внезапно Грегор засмеялся, его смех перешел в мучительный кашель, в уголках губ появилась кровь, но он все равно смеялся еще секунд десять.

— Так, значит, Рэйзель лин Фаннард заперт в твоем мире без магии, и если ты в его теле стал магом, значит, он перестал им быть!

— Выходит, что так.

— Вот уж достойная расплата для ублюдка!

— Я тоже так думаю. Боюсь только, что однажды он все-таки найдет способ вернуться, и тогда мне еще и дома придется держать ответ за его художества.

— А вот это вряд ли... Я слышал о таком однажды. Один маг, давно покойный, уверял меня, что подобная штука возможна... теоретически. По его словам, необходимо, чтобы два мага желали совершить обмен и хотя бы один из них провел ритуал... Получается, достаточно одного мага и двух желающих... А ты, получается, именно желающим и оказался, верно?

Я покачал головой.

— Как я мог желать поменяться с кем-то душами, если даже не знал о такой возможности? Как не верил и в параллельные миры... Хотя... смотря что назвать желанием. Я — сирота, круглый и никому не нужный... Да, я мечтал, чтобы однажды что-то как-то изменилось. Стать чуточку менее никчемным. Чуточку более важным...

Я тяжело вздохнул, поневоле вспомнив анекдот про деда, который поймал золотую рыбку, пожелал стать героем Советского Союза... и оказался посреди поля с двумя гранатами против пяти танков.

— Ну, вот теперь все на своих местах, — сказал Грегор, вытерев с губ кровь и приложившись к фляге.

Я скосил взгляд в сторону зияющего прохода.

— А эти твари... кто они такие?

— Виндинго... одна из разновидностей Порчи... В общем, слушай меня, Рэйзель-не-Рэйзель... Найди инквизитора Штейнера дин Строрма — может быть, он тебе как-то поможет.

— Самому искать инквизитора? Нет, я пас, пожалуй.

— Он из еретиков, как и я. В том понимании, что... понимаешь, нельзя бороться с Хаосом и Скверной, отказываясь что-либо знать о них. Ортодоксы и орден — они глупцы. Колдовские книги надо сжигать, но перед тем — прочесть, чтобы понимать, с чем имеешь дело... Чтобы победить, нужно знать своего врага... Если ты — невиновный человек в теле Рэйзеля... Не уверен, что тебе стоит делать дальше, но... Тебе достались редкие возможности. Постарайся из плохого извлечь что-то хорошее, найди им применение... Правильное применение. Если тебе и сможет кто-то помочь — то это Строрм. Запомни слова: 'Пусть разверзнется пасть Хаоса и небо обрушится на землю — я клянусь, что буду стоять прямо'. Запомнил?

— Запомнил. Что это значит?

— Так Строрм поймет, что это действительно я отправил тебя к нему.

— С чего бы тебе помогать мне, если ты не веришь мне?

— Ну ты же мне помог закончить мою последнюю охоту... Жаль, я уже не узнаю, что в итоге выйдет... А вы со Стрормом, может быть, что-то сможете... Иногда стоит пойти даже на сделку со злом, если в перспективе — большее добро... Порой лучшее средство против врага — другой враг...

Пятнадцать минут спустя Грегор дин Крэй испустил дух, чего я так терпеливо дожидался. В результате я обзавелся целой кучей крайне полезного добра: оружием, порохом, пулями, ручной гранадкой с фитилем, парой карт местности и картой страны, двумя массивными книгами с замками, кошельком с деньгами, а также небольшим запасом провианта, в основном сушеным мясом, которому мы с крысой особенно обрадовались. Также в мою собственность перекочевало снаряжение покойника. Рваную кольчугу и окровавленную одежду я брать не стал, а вот его сапоги пришлись мне почти впору, на полразмера больше. Также из зачищенного логова виндинго я вынес, помимо револьверов и палаша, инквизиторскую шляпу: хорошая вещь, под дождем не промокает.

Но самыми интересными приобретениями стали снятый с шеи покойника медальон, явно указывающий на инквизиторский ранг владельца, и связку документов. Прочесть из них я смог только один, и это оказался инквизиторский мандат, скрепленный печатью королевской канцелярии, выданный Грегору дин Крэю, подданному Гристола. Все остальные, надо думать, тоже инквизиторские мандаты. Хм, а Гристол — это вообще где?

Я похоронил инквизитора, используя маленькую лопатку из его инвентаря, почти на том же самом месте, где он умер, только позади руин. У изголовья положил треснутый кирпич, а в трещину воткнул кинжал. Не крест, но сойдет.

Дело уже близилось к вечеру, скоро сюда повалят хищники на запах крови... Шесть верст до деревни, он говорил? Фигня вопрос, пойду по следам его коня в обратном направлении.

Штейнер дин Строрм... Да нет. Хрена с два я пойду самостоятельно искать петлю, чтобы сунуть в нее голову... Да и на кой черт он мне сдался?

Я надел медальон Грегора на шею: теперь я и сам инквизитор.

* * *

Была среди моих находок одна, особенно ценная. Несессер покойного Грегора не содержал бритвы, но зато там были игла, нитки и зеркало. И вот благодаря зеркалу я сразу понял, кто я такой.

С зеркала на меня смотрело лицо бледного белокожего подростка лет семнадцати, худощавого, с длинным, чуть вытянутым лицом, белыми платиновыми волосами и белыми глазами. Собственно, ответ на вопрос 'за что не любят дагаллонцев' стал для меня очевидным, стоило мне взглянуть себе в глаза.

Глаза были вполне себе обычные, если не считать цвета: моя радужка — не карая, не синяя, не серая — а бело-серебристая, частично сливающаяся с белком. Потому при взгляде метров с десяти, а то и меньше, глаза дагаллонца выглядят весьма жутко: сплошной белок с крохотной черной точкой зрачка. Порой в анимэ такими рисуют всяческих монстров и упоротых злодеев, и неспроста.

Перед тем, как пойти в деревню, я снял с седла коня специфичный такой крюк. Вроде мясницкого, со следами крови. Пыточный инструмент или приспособление для переноски чего-то? Головы монстра? Хм... отчего бы и нет? Гристол, если вдуматься, где-то далеко, у Крэя — мандаты на нескольких языках — получается, бродячий инквизитор? В его кошельке деньжат немного имеется, есть и крупное серебро, но больше железа. То есть, чтобы шататься по нескольким странам, ему нужны деньги. Кто его снабжает? Местные инквизиторские организации? Или он сам их зарабатывает?

Я вернулся внутрь еще раз и лопаткой отрубил, слегка попотев, голову самой убитой мною твари. Надел на крюк, взялся за ручку и понес.

Был в этом плане один рисковый момент. Из деревни уехал седобородый инквизитор, а вернется инквизитор-дагаллонец. Если Грегор предъявлял там свой мандат или назвался своим именем — дело плохо, я уже не могу назваться Грегором дин Крэем. С другой стороны, инквизиторский медальон с номером, но без имени, возможно, мне будет достаточно того, что он будет болтаться у меня на шее.

А еще я не знаю, бывают ли инквизиторами дагаллонцы, и вот тут уже ничего не поделать. Придется рисковать.

Солнце уже почти село за лес, когда я, неимоверно утомившись от тяжелой ноши, увидел впереди частокол деревни. Пожалуй, первая из деревень, обнесенная частоколом, из всех, что я видел. Подойдя ближе, я убедился, что она еще и рвом обкопана.

Проходя по мосту, я глянул в воду: дно близко. Тут тоже странный такой ров, неглубокий. Зачем нужны неглубокие рвы?!

Ворота уже заперты, но стражи не видать.

— Эй, за воротами, есть кто? — крикнул я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал с властными нотками. — Открывайте!

Над стеной появились две головы в железных шлемах.

— А вы кто будете?

Я поднял повыше крюк с головой:

— А сам-то как думаешь, служивый?!

— Ой, виноваты, ваше благородие, не признали!

Головы исчезли, ворота со скрипом приотворились, и я оказался в деревне.

Лучшим решением мне показалось сразу взять беседу в свои руки.

— Служивые, где тут у вас можно горло промочить и отдохнуть?

— А вон по главной улице ступайте, и там корчма сразу за поворотом...

— Спасибо.

Я двинулся в указанном направлении, не оборачиваясь. Сейчас они думают, отчего не тот инквизитор и почему без коня, но инквизиторы вряд ли отчитываются о таких вещах сельской страже. Молчать и идти дальше, без вариантов.

И когда я уже отошел немного, до моего уха долетела тихая фраза:

— Беги к барону... Скажи — инквизитор пришел и двинулся в корчму... И скажи, что это не тот инквизитор.

Ну вот. Началось.

Самое главное — не паниковать, конечно. Мне просто надо придумать правдоподобную версию того, почему из деревни уехал один инквизитор, а вернулся другой. И тогда, может быть, пронесет. Если нет... Ну, я в потенциально враждебной деревне и у меня всего четыре выстрела и одна гренадка.

В корчму, откуда доносился негромкий шум, типичный для пивной, я зашел, стараясь произвести побольше шума, чтобы мое появление не осталось незамеченным. Меня, конечно же, заметили сразу: с голов примерно десятка уставших от дневных забот крестьян исчезли головные уборы. Так, значит, инквизиторы действительно считаются кем-то вроде дворян, приравниваются к ним или только из дворян и набираются.

Мою догадку подтвердил корчмарь — как ни странно, худой седоусый крестьянин, хотя я думал, что корчмари все толстые.