| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
'Взятие приступом города, -запишет в воспоминаниях уже упоминавшийся выше гусар-поэт Денис Давыдов посланный в составе комиссии от штаба в город разбиратся с "залетчиками" на месте, -произвело, то что производит всякий удачный приступ: разброд по улицам и по домам большей части войска, которое предалось своеволию и безначалию. Надлежало собрать и устроить его. Начальствовавший над ним прибег единственному в таком случае способу — к барабану...'.
Зачем командир батальона это сделал? Верные долгу и присяге, дойти до невменяемого состояния нижние чины еще не успели, на восточную окраину явились бойцы сразу всех пяти батальонов, и в самом деле попробуй разбери, кто кому сигнал подал, на слух все трубы и барабаны примерно одинаково звучат, ньансы сможет уловить разве что истинный ценитель музыки. Пока подполковники и капитаны пытались восстановить в этом бардаке порядок, отыскать и собрать "своих", в городок обратно вернулись изгнанные двумя часами назад французы. Теперь здесь запад под контролем супостатов и "антихристов", на востоке благостно — царят "православные". В центре возле ратуши ведется с утра вялая бесцельная перестрелка из ружей, свинец портит кирпичные стены домов, но пушки пока молчат. Население при первых же выстрелах в панике бежало кто куда, лишь несколько смельчаков попытались спрятаться в подвалах и погребах, поэтому поневоле без всяких соответствующих приказов и распоряжений получилось знаменитое и столь любимое каждым нижним чином состояние — "три дня на разграбление города", чем обе воюющие стороны и сразу же занялись в свое удовольствие. Виновник полу-сдачи уже ранее захваченного населенного пункта с горя напился в стельку, и ему генерал князь Багратион вынес 'ужасный выговор', по словам все того же Давыдова, но без особых последствий для дальнейшего продвижения по службе, впрочем. Лица, проводившие расследование, учли как 'форс-мажорные' обстоятельства и несовершенсто средств связи и сигнализации, так и благие намерения командира батальона.
-Богато живут немчики! На-кось, держи. -и Федор протянул Сашке огромную медную литровую кружку, доверху наполненную молодым вином. В доме где из взводу приказано держать оборону, нижние чины отыскали в подвале неплохой винный погребок и поспешили "оприходовать". Пока на окраине было временное затишье и егеря вовсю дегустировали различные найденные напитки, закусывая выпитое колбасой и окороками, добытыми рядом — в соседней мясной лавке. Допьяна никто не напился, при наличии обильной закуски это даже с водкой проделать не просто, а у них только вино и пиво под рукой.
-Эх не жисть — малина, бабу бы исчо сюды помять... -расслабился один них, бухнувшись прямо с сапогами на розовый в цветочек "ампирный" диванчик, причудливо гнутое ореховое дерево натужно заскрипело, но выдержало вес солдата.
-Погодь щас хранцуз придет, будет тебе баба! -смеются остальные, утоляя жажду и давясь непривычным для русского человека пивом, которое народ употребляет прямо из бочонка черпая чем попало, кто кружкой, кто чайной чашкой, кто просто горстями.
Между тем стрельба в центре стала постепенно усиливаться, учащатся и вскоре к дробному перестуку ружей добавили свой внушительный голос пушки. Противники решились наконец окончательно поставить точку в вопросе "чьи в лесу шишки", а значит скоро эти плоды посыплются в изобилии на нижних чинов 13-го егерского.
Под окнами особняка аллюром пронеслась сотня казаков, за ней еще одна — определенно эти парни куда-то спешили, иначе пожалели бы казенные подковы. Использовать в городе, с его средневековой застройкой, кавалерию — не самая лучшая идея, однако генералы с обеих сторон не колеблясь, бросили конницу в бой. Казаки столкнулись на узких мощенных камнем улочках с уланами и гусарами французов, вспыхнул скоротечный "встречный" бой. И те и другие принадлежали к легким силам, но у противника в это раз было важное тактическое преимущество. Если казаки традиционно все больше уповали на свои пики, в теории позволявшие достать врага на расстоянии, то их противник предпочитал действовать саблями и огнестрельным оружием. В тесноте городских улиц такая практика оказалась более успешной. Здесь не было места для разгона, а без него с седла удар длинной пикой нанести чрезвычайно тяжело, поэтому сабли и пистолеты улан все чаще и чаще поражали противника, вынуждая донцов постоянно отступать... так продолжалось примерно полчаса, пока французы наконец не загнали сотню в заканчивающуюся тупиком улочку.
Александр со своими егерями успел вовремя, они разломали высокий дощатый забор в двух местах и открыв спасительных проход для конных, помогли уйти таким образом уже зажатым в тупике переулка уланами казакам. "Донилычи" вырвавшись из ловушки, проскочив не центральными улицами, а по задворкам — садами и огородами, быстро откатились за пределы города, чтобы в поле собраться и позднее попробовать счастья снова. Егерям же тем временем пришлось самостоятельно держать оборону в занятом ранее здании, превращенном российскими войсками в опорный пункт. Уланы сделали несколько настойчивых попыток пробиться внутрь, но везде были успешно отбиты холодным оружием и ружейным огнем в упор. Сашка застрелил очередного "офицера", позднее оказавшегося на проверку трубачом, что поделать — сигналист вражеских улан сильно выделялся цветом и покроем мундира на фоне остальных нижних чинов своего эскадрона, такие досадные ошибки случались с ним всю войну.
-Мужики, это офицер там у них или нет? -иной раз спрашивал сослуживцев горе-снайпер, прежде чем стрелять.
-Да хер с ним Лексей Иваныч, вали его к лешему! Кто их антихристов разберет? -примерно такой ответ был всегда.
Бой закончился и вражеская кавалерия ничего не добившись, откатилась назад, оставив на улицах разбросанные там и тут трупы своих и чужих, да лошадей потерявших всадников. Непосредственно вблизи своей маленькой 'крепости' нижние чины подобрали на мостовой двух тяжелораненых: казака и француза и "взяли в плен" одну кобылку, по виду степной породы под казачьим седлом. Пострадавших перевязали и отправили в подвал, пусть отпиваются вином и пивом, все равно никаких других медицинских средств под рукой не было, и где находится ближайший лазарет, никто толком не знал. Лошадь же пришлось отпустить, куда ее девать — в дом ведь не загонишь, а конюшни при здании не имелось.
В этой стычке их полк в первый и как оказалось, в последний раз захватил вражеское знамя, достаточно редкое событие на войне. Отличился давний приятель Сашки, с которым он сошелся в ту пору, когда 13-го егерского полка и в помине не было — Гриша, посланный с запиской к командиру роты. Унтер-офицер спешил доложить штабс-капитану Денисову о текущей обстановке и просил прислать по возможности санитаров для эвакуации раненых.
С запада наступившую тишину вновь разорвали беспорядочные ружейные выстрелы и вдруг неожиданного Сашка увидел своего посыльного, бегущего со всех ног к дому, но совсем не с той стороны, где его ожидали. И Гришка был не один, ему страстно желали составить компанию несколько десятков вражеских гусар и уланов, а за ними виднелись и другие преследователи. В руках солдата кроме ружья была еще и длинная двухметровая палка, где и зачем он ее подобрал? Без всякой команды нижние чины кинулись к окнам и открыли беглый огонь по приближавшемуся противнику, чтобы прикрыть своего товарища. Гулко забухали старые ружья-ветераны, здесь в уличном бою они ни в чем не уступали своим более совершенным новым собратьям, дистанции были совершенно смехотворные. В ответ враги били из пистолетов и карабинов, шум-треск стоял адский, но серьезных потерь стороны обычно не несли в таких стычках, пока дело не доходило до ближнего боя и соотвественно — холодного оружия.
О "совершенстве" тогдашних ружей хорошо говорит следующий любопытный факт. После очередного сражения и последующего отступления российские войска в одном месте были вынуждены двигаться плотной колонной через единственный узкий мост. Дело было в одном из немецких городков, на вроде того, где сейчас сражается Александр, они все похожи друг на друга как близнецы-братья. И там наших солдат расстреливал целый день с расстояния от 50 до 150 шагов батальон вражеской пехоты, укрытой за каменными заборами и в зданиях, выбивать врага из оттуда у отступающих не было ни времени, ни желания. Потом вечером на мосту и рядом на улице французы подобрали всего с дюжину убитых и с пяток тяжелораненых, такой вот "адский ружейный огонь" и его последствия.
-Гришка брось к такой-то матери энтот дрын! -кричат ему сослуживцы пытаясь втащить Григория в окно второго этажа, пока остальные отгоняют и сдерживают французов ружейным огнем. Снизу окна частью забраны кованными железными решетками решетками, а местами забаррикадированы всяким хламом, там внутрь здания не попасть, а двери отрывать не рискнули — французы же вслед вломятся.
-Неа братцы, вещщь поди-ка ценна! -огрызается нижний чин, не выпуская сомнительную находку из рук, и кое-как его с руганью, обрывая попутно пуговицы и обшлаги мундира, втягивают наверх, спасая из под самых сабель подскочивших гусар.
Что происходит, что случилось? Вражеская кавалерия словно взбесилась, они встают на седлах и пытаются лезть в окна. Штыки и выстрелы в упор сбрасывают одних смельчаков и на замену им немедленно появляются другие, раньше такого не было!
-Мечи все тяжелое вниз, ничего не жалеть! -распорядился Сашка, моментально оценив сложившуюся обстановку, дело намечалось серьезное.
Унтер-офицер нашел правильный выход, немцы жили действительно богато, и в доме была масса всякого добра, теперь все это отправилось прямиком на головы неприятеля. Особенно хороший моральный эффект оказывали ночные горшки вместе с содержимым, рев на улице стоял невообразимый — орали те из супостатов кому достался "ценный продукт". В другом месте в окно вылетело небольшое пианино, мелодично звякнув в последний раз своими потрохами, инструмент лопнул точно бомба распугивая шарахнувшихся в стороны лошадей. Шкафы, стулья, кадки с цветами, диванчики, пуфики — мирная мебель моментально превратилась в смертоносные снаряды, поражая врага толпящегося внизу. Французы так увлеклись схваткой, что не заметили как, у них за спиной, из-за забора через проломы на улицу серой массой, почти бесшумно, хлынули казаки. Станичники явились сюда с целью посчитаться за утренний погром и в этот раз предусмотрительно пик с собой не взяли. Внезапный удар с тыла ошеломил и опрокинул улан вспять, началась бешеная рубка и стрельба из карабинов и пистолетов в упор, всадники опять давили друг друга, ну нет тут места для нормальной схватки кавалеристов! Тем не менее зажатые в узкой пространстве стенами домов бойцы рубились отчаянно — никто не хотел уступать. То и дело падали под копыта обезумевших коней тела, обагряя горячей кровью камни мостовой. Но в этот раз "наша взяла" и теперь спасение в бегстве вынуждены искать французы. Точку в этой схватке поставил Сашка, сумев свалить уланского офицера — на этот раз "настоящего", пытавшегося организовать своих на последний прорыв. А затем выскочившие из дома егеря поддержали атаку казаков штыками, умело загоняя уцелевших врагов под кривые сабли 'донилычей'.
После боя Григорий подробно рассказал, что с ним случилось: возвращаясь назад, он решил срезать путь и заблудился — город ведь совершенно незнакомый, они только третий день, как пришли сюда. Получилось, так, что солдат случайно вышел в район старого кладбища, занятого французами и там стал очевидцем жестокой стычки немецких добровольцев из так называемого кавалерийского "Полка Товарищей" и французских гренадеров, возможно даже из числа гвардии. Немцы сначала побеждали, но потом на помощь своей пехоте прибыли уланы с гусарами и положение сразу изменилось. Наблюдательный Григорий заметил, что рядом с ним у ограды кладбища бой идет как-то странно, противники в основном заняты тем, что отнимают друг у друга простую длинную палку! Вот лихие "черные гусары" зарубили гренадера и "эстафетная палочка" у них, но не на долго — мгновение и уланы бешеным натиском сминают немцев, "палка" снова переходит в другие руки. Драка была столь ожесточенной, что в какой-то момент участники потеряли вожделенный предмет из-за которого рубились и Гриша сумел его подобрать, протиснувшись сквозь дыру в кладбищенской ограде к месту стычки. Французы, заметив утраченный было артефакт в руках вражеского солдата, кинулись за ним в погоню. Удивительно, как Григорию удалось от них убежать, возможно, конным преследователям помешали многочисленные могильные памятники, встретившиеся на пути...
-А ведь ты нам знамя французское похоже принес? -пришел к удивительному выводу Александр, осмотред трофейный "дрын", сперва ему никто из нижних чинов не поверил.
-Да быть не могет? Палка палкой! -удивлению солдат не было предела и в самом деле, вроде обычное древко без малейших признаков флага, никто бы и не подумал раньше такую вещь подбирать, тем более более, что позолота с навершия давно истерлась.
-У нее наверху украшение в виде одноглавого орла! Смотрите! -Сашка продемонстрировал своим сослуживцам блестящую, но уже местами потемневшую фигурку птички, -Тот самых "орел" о котором Иван Федорович и говорил нам недавно. Только я номера части не вижу... а нет есть снизу, только затерт очень сильно, не все цифры можно прочесть!
Александр вскоре отправил Гришу обратно в роту к штабс-капитану Денисову, ценный трофей тот нес за пазухой сняв с древка, чтоб не отняли свои же, но из другого полка, такое случалось на войне сплошь и рядом. Перехватывали или отбирали друг у друга пленных, орудия и знамена, иногда и до драки доходило. Не важно кто взял, важно кто первый представил до начальства — такой был общий принцип, собственно как и с пушками и прочими "крупными" трофеями. Больше на вражеские знамена 13-му егерскому в эту войну не везло, хотя другие части иногда брали их десятками, если официальная история конечно не преувеличивает, что с ней временами случается: "...а чего супостата жалеть?".
Спустя несколько лет один из солдат после лишней чарки как-то признался унтер-офицеру, что ему тоже попался тогда в Восточной Пруссии в руки почти такой "орел", но по невежеству нижний чин, выкинул 'безделушку', сочтя такое приобретение малоценным, ведь золота нет, сплошная медь, скупщики-маркитанты за такую "игрушку" ничего не дадут.
Глава 25. Пока без названия.
Давыдов Дени́с Васи́льевич, поручик Белорусского гусарского полка, в гусары он со скандалом "вылетел" в свое время из гвардии, возвращался с штаба армии "домой", поручение генерала Багратиона он выполнил и можно было не спешить и ехать шагом. "Дом" — на войне понятие очень относительное, сегодня они в одном месте расположились, завтра в другом, а обер-офицера в любой момент могут попросить "очистить занимаемую квартиру". Мало ли, вдруг к "большому человеку" из числа генералов и высокопоставленных чиновников любовница пожаловала и негде даму поселить, или еще какой казус случится. В 20-21-х веках такая практика, использование офицера в качестве курьера для доставки различных донесений и распоряжений, пусть даже и сверхважных, может показатся странной, но в то время — обычное дело. Более того даже век спустя часто к такому виду "связи" прибегали, и нередко считали его основным, а разные там телеграф, телефон, да и радиосвязь — вспомогательными. Сама "бумага" часто не содержала никакой ценной и полезной информации и в случае захвата враг ничего бы и не понял, поскольку основную суть сообщения должен был передать сам посланник на словах, он же обычно и доставлял таким же способом ответ, и самое главное — курьер мог описать, как "большой начальник" отреагировал. Позднее такая наивная хитрость ни за что бы не удалась, так или иначе из пленного нужные сведения бы наверняка "выбили". Но в патриархальном 1807 году пытать захваченных вражеских офицеров, да и нижних чинов как-то пока не принято. Особенно любил к этой уловке прибегать Наполеон Бонапарт, посылая одновременно нескольких адъютантов или курьеров с заведомо ложными приказами и распоряжениями. Удивительный факт, но часто срабатывало как задумано, особенно если маршрут был выбран соответствующим образом, и посланец обязательно попадал в руки врага.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
