| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Эй Иван!!! Слышь пушкарь, для поручика свово прибери, ему впору ха-ха-ха! -и суют в руки сконфуженному фейерверкеру целую стопку аккуратно перевязанных бечевкой женских панталон и кажется... бюстгалтеров, Александр от удивления аж глаза протер, может почудилось, да нет — на зрение ему грех жаловаться они и есть. Дальше больше, в другом углу солдаты вертят в руках небольшие чехольчики из полупрозрачной тонкой кожи, пытаясь понять, что это такое и с чем это едят.
-Слышь Ляксандр Петрович, глянь сюды! -отчество у Сашки сослуживцы никак запомнить не могли и всякий раз величали его по разному.
-Презервативы это, -короткий ответ, и нижние чины смотрят в недоумении, пришлось разъяснять как данное изделие применяется. Опять дикий взрыв веселья пополам с матерной руганью.
-Ой, братцы дайте водки помираю... рот промочить!!! Суки!!! Оне ж на свой хер одевали, а я на зуб пробовал! -стонет "пострадавший", не забывая крыть на все лады матом "антихристов". dd> -А ты энто померяй! -тут же советуют обладателю редкого трофея, -Надоть знать у кого уд больше у наших, али у хранцев? dd> -Не буду братцы, кабы не напустили эти антихристы туда мандавошек своих нам на погибель! dd> Хотел бы Александр рассказать своим сослуживцам анекдот про портвейн и голосование, но вовремя сдержался, ведь тогда придется разъяснять народу смысл еще одного термина. Денисов ему строго-настрого запретил беседовать с 'чужими' на любые политические темы, доносить никто из солдат не побежит, не такой народ в 13-м собрался, но случайно проболтаться могут запросто.
Но бог с ними резиновыми или точнее кожаными изделиями, нижние чины с недоумением долго вертели в руках маленькие щетки, пытаясь отгадать, что же ими чистят, для сапог безбожно малы, и для мундира тоже не подходят. Пришлось Сашке снова разъяснить, что это щеточки зубные, опять они не верят "ученому" унтеру, в народе принято полоскать рот, а не чистить зубы и удивительное дело, почти у всех они здоровые и крепкие. Временами из ранцев вываливались находки заставлявшие нижних чинов глухо ругаться и сжимать в ярости кулаки: вот выпала на расстеленный трофейный плащ большая связка серебряных нательных крестов ежиком покатилась по полотну, а вслед за ней хлынул и целый дождь из орденов и медалей, частью побитых пулями.
-Где они проклятущие стока наших положили? Одних крестиков нательных почитай сотня! Ба, да тута на цельный полк хватит... Ниче посчитаемся ужо, гады! -раздавались то и дело возгласы из плотной серой толпы окружившей необычные предметы.
.........................................................
На следующий день противник никакой активности не проявлял, ему не до этого, теперь надо собирать и предавать земле жертв вчерашней неудачной атаки. Всю прошлую ночь по полю смело лазили отчаянные мародеры из числа местных жителей, собирая богатую поживу. Александр приказать часовым стрелять в тех, кто подойдет близко к позиции, но на любителей поживится не подействовало, более того они перед самой "малой" батареей даже массовую драку устроили, орали во всю глотку, не иначе что-то ценное делили. Кончилось тем, что обозленный Иван, спать ведь мешают диким ором нормальным людям, шарахнул по ним из своей пушки картечью, наведя орудие прямо на источник звука. Сработало, больше они не вопили, жалко у Александра не было такой штуки в его мире, можно было 'гасить' слишком шумных соседей.
Днем мародеров на склоне сменили французы, их похоронная команда поспешно выносила павших, раненых они подобрали еще вчера вечером после боя, им не препятствовали, здесь так принято. Работали "похоронщики" быстро, не в первый раз видимо приходится таким делом заниматься, вскоре на склоне холма остались только вчерашние ночные грабители, попавшие под картечь, этих придется закапывать самим егерям.
Воспользовавшись перемирием незамедлительно появились и вражеские офицеры. Французы времени не зря теряют, деловито рассматривают теперь через подзорные трубы маленькую "крепость", которую накануне взять не сумели. Один показался Сашке знакомым, ну точно он его вчера положил на склоне последним, но ведь уцелел везучий французик, не взяла его пуля имени товарища Минье. Рука и грудь в бинтах, мундир разорван, но на ногах стоит крепко и не исключено, что завтра снова поведет своих солдат на штурм, а там как сложится — бог весть, что-то слишком долго 13-му егерскому и ему лично везет в последнее время. Рано или поздно все равно придется расплачиваться за все эти щедрые подарки судьбы.
Француз расположившийся среди мелких кустиков неведомого растения, уставился прямо на него, в этот раз Сашка не прячется в окопе, а стоит на бруствере открыто. Интересно они там, на "той стороне" понимают, что стали вчера для него легкой целью или нет? Ведь давно уже он преднамеренно выбивает вражеских офицеров и если война продлится долго, то такими темпами он обидит Бонапарта на целый выпуск Сен-Сирской военной школы, они же сами упорно лезут под выстрел один за другим!
Да нет вряд ли, времена не те, тут многие местные военные авторитеты, отрицают даже саму возможность ведения прицельного ружейного огня на дальних дистанциях. Скорее всего, офицера фузилеров привлекла подзорная труба в руках вражеского солдата и его необычный по местным меркам головной убор. Вне строя Александр по прежнему носил свою панаму-афганку, ее широкие поля прекрасно защищают глаза от жгучего летнего солнца, что немаловажно для стрелка, и по сравнению с тяжелым казенным кивером она практически невесомая. Если внимательно приглядеться, то можно обнаружить на этой "шляпе" след от кокарды — маленькой пятиконечной звездочки. Интересно что бы вообразил себе француз, если бы увидел, если бы разглядел эту маленькую и красную звезду с серпом и молотом посередине? В начале 19-го века придают большое значение всякой геральдике-символике, иной полковой командир или шеф годами выпрашивает у императора любимую цацку для своей части и радуется как ребенок, заполучив наконец вожделенный шеврочик-жетончик-выпушку или еще какую подобную хрень. Вот только звезда-кокарда давно стала частью 'драгоценностей' маленькой крестьянской девочки и скорее всего безвозвратно погибла.
И все же такое впечатление, что супостат нечто заподозрил, Сашка постарался рассмотреть его в свою трубу и запечатлеть в памяти облик противника, может пригодится еще, доведется встретится с ним на поле боя. И тогда один из них возможно останется лежать среди васильков и прочих блеклых полевых цветов, это уж как повезет.
-Месье, ну что вы потеряли на этих грязных полях, где кровь постоянно смешивается с дождевой водой? -так бы и сказал он тому крутому мужику в бинтах, если довелось просто поговорить по человечески, по душам, -Ехали бы в свою родную Шампань, пили бы там прекрасные вина и любили молодых женщин и так далее. Какая еби...ая сила заставляет нас с вами месье убивать друг друга здесь в Восточной Пруссии, вдали от родных мест? У меня за спиной не Москва, да и у тебя не Париж, нахерна... все это мы прделываем?
Ответов на эти вопросы он не знал, скорее всего их вообще в природе не было, просто идет война и его дело стрелять по целям, а того потомка галлов — вести своих солдат в бой... Он ведь по природе отнюдь не воин и не самурай, никакого кайфа или удовлетворения от ведения огня по людям не получает. В той жизни первый раз по живой мишени пришлось стрелять в Афганистане, а до этого даже на охоте не был ни разу. В школьные годы друзья азартно били крыс из мелкашек в старом тире, там их великое множество водилось, так и лезли серые хвостатые твари прямо под пули. Только тренер отойдет по делам и начинается потеха, захватывающая всех кроме Сашки. Он стрелял исключительно по мишеням, и до сих пор бы этим занимался на спортивных стрельбищах и в тирах, если бы судьба сюда не закинула. Здесь иначе нельзя выжить, каждый должен вносить свой вклад в общее дело, как тот погибший недавно Цыган, что пытался в безнадежном положении достать штыком вражеского кирасира. У него нет штыка на винтовке и товарищи прикрывают его собой в ближнем бою, а значит — он тоже должен защищать их в "дальнем", выводя из строя вражеских офицеров и 'откосить' от этой добровольной обязанности Сашка не мог.
Новый день начался с очередного визита, или налета — как угодно, фланкеров, к ним уже привыкли за неделю — почти каждый день появлялись. На этот раз Александр никого не подстрелил, не смог выделить в этом конном цирке-шапито предводителя, вроде бы все одеты одинаково и по возрасту не поймешь совершенно и все усатые, не как англичане в первую мировую. Там помнится солдаты брились "гладко", растительность отпускали на лице только "благородия", чем существенно облегчали жизнь немецким снайперам. Постреляв полчасика для острастки по турам кавалерия смылась, похоже они просто проверяли, а не оставил ли случайно противник столь ценную позицию. Другие цели предположить было нельзя, если раньше у них были некоторые шансы выбить расчеты пушек, то теперь такой вариант абсолютно исключен, люди надежно укрыты и могут пострадать разве что от рикошетов. Через час после исчезновения фланкеров, Сашка тогда так и не понял, к какой разновидности кавалеристов эти бойцы относятся, драгуны, уланы или вообще конные гренадеры, перед ними появились новые действующие лица этой бесконечной трагедии. На сей раз противник сочетал в себе качества и кавалерии и артиллерии одновременно. Конная артиллерия — сразу целая полубатарея из четырехфунтовок пыталась занять выгодную позицию для обстрела, маневрируя внизу у подножья холма. Но и у наших не дремали, Иван с со своим помощниками трудился вовсю, даже мундиры скинули, так им жарко стало от работы. Шестифунтовки постоянно крутились влево-вправо, пытаясь нащупать длинными стволами верткого противника и время от времени посылали в его сторону чугунные мячики. Стреляло в основном только одно левое орудие, безжалостно тратя заряды впустую. Второе правое, где наводил фейерверкер лично, пока многозначительно помалкивало, приберегая свой веский аргумент напоследок.
Французы вертятся со своими запряжками как на сковородке, и вот одно из орудий смело заняло позицию за триста шагов и почти сразу — 'трах-бах' и ядро снесло один из туров возле пушек. Оказывается, враги заранее зарядили свою пушчонку, применив неизвестный ранее тактический прием. Надо будет Сашке обязательно учесть эту особенность,присущую данной разновидности артиллерии, с которой ранее не приходилось ни разу сталкиватся. К сожалению, что затем должны делать конно-артиллеристы: будут ли они стрелять с постоянной позиции или руководствуются принципом 'бей и беги', Александру узнать не удалось. Он их сразу 'оштрафовал' за наглость, его пуля свалила с коня офицера в красивом, расшитом золотыми шнурами мундире навроде гусарского, и среди вражеского расчета возникло минутное замешательство. Похоже, что там не могли решить, кто распоряжается дальше, кого надо слушать... Не успели французы определится, за них это сделала шестифунтовка Ивана, ее ядро уложило еще двоих комендоров, разбило передок и покалечило заодно лошадь, остальные лошадки вырвались из разбитой запряжки и обретя свободу моментально ускакали прочь. За ними вслед пустились бежать прихрамывая и уцелевшие номера расчета. С одной пушкой было покончено, остальные три не рискнули приблизиться близко, и выпустив пару-тройку снарядов с безопасного расстояния скрылись за зарослями орешника внизу у дороги, откуда имел обыкновение появляться противник. Первая пешка на сегодня Александром пополам с Иваном отыграна, надо посмотреть что же дальше будет.
После того как конная артиллерия выступила столь неудачно, ее сменила обычная полевая, две "длинные" четырехфунтовки выехали и встали прямо у кустов, далеко внизу и принялись оттуда стрелять. Толку от такого 'ураганного' обстрела было совсем немного, лишь одно ядро упало в двадцати метрах перед укреплением, остальные даже туда не долетели. Иван со своими бойцами только ржали дружно, чуть животы себе не надорвали от веселья, в российской артиллерии давно отказались от таких мелких калибров. Четырехфунтовки, по его словам, годились только для стрельбы картечью почти в упор, или ворота разбивать, или баррикады на улицах крушить, но в поле они безнадежно проигрывали старшим собратьям.
-А сам почему по ним не стреляешь? Судя по руководству добить должен? Или я что-то там не правильно понял? -не преминул спросить его Александр.
Оказывается, много он не понимает, и не знает. Надо учиться, учиться и учится военному делу настоящим образом, ка велел один деятель в кепочке. Максимальная дальность дана в справочниках для стрельбы на рикошетах, есть такой замысловатый прием, от которого позднее в ХХ веке полностью отказались. Суть данного метода в том, что снаряд ударившись о землю должен подскочить и лететь дальше, затем еще раз и так пока в цель не попадет. Вот только как угадать, что окажется в месте очередного падения, ведь там может быть твердый камень, но вдруг встретится рыхлый песок? Французы с четырехфунтовками как раз этим извращением занимаются уже второй час, а реальных результатов нет, и не предвидится даже в отдаленном будущем.
-Пущай до ночи эдак и палят, пущай ядра попусту раскидают! -оказывается у Ивана совсем другие заботы, -Ты лучше брат думай как пушку ихнюю выволочь к себе.
А чего тут думать трясти надо, или применительно к данной обстановке — тащить! Ой, как тут все непросто... Александру сразу бросилось в глаза, еще при первой встрече, то странное обстоятельство, что зарядные ящики у Ивана есть, а вот передков не видно в упор, да и лошадей тоже он не заметил. Хотел он сразу спросить в чем дело, но как-то забыл, и теперь унтер-офицеру пояснили, что его новые подопечные, а заодно и он сам, волей начальства, фактически стали смертниками. Покинуть пушки они не могут, а лошади и передки отосланы далеко в тыл, чтоб не было даже соблазна вместе с орудиями уйти с занимаемой позиции. Такие вот дела, значит надо просить лошадей в полку или вытаскивать трофей на себе.
По здравому размышлению решили не торопиться, все равно четырехфунтовая пушка сама по себе ценностью не является, разве что ради наград стоит постараться. Но днем посылать людей Александр не рискнул, там они могут стать легкой жертвой вражеской кавалерии, а ночью существовал немалый риск, что за утраченным орудием придут и французы. Не хотелось ему разменивать деревянные кресты на могилах своих товарищей, на крест серебряный для себя лично. Так они тогда ничего и не решили толком, а на следующее утро им стало не до этой маленькой пушечки...
Очередной день по началу не предвещал ничего плохого, с утра стояла тишина, даже фланкеры их не навестили. Прибежал денщик, посыльный из полка за Александром, унтер-офицера очень хотели видеть в штабе, или точнее — в походной канцелярии, для полка однобатальонного состава иметь свой собственный штаб — непозволительная роскошь. Пришлось идти, Гришу он оставил во взводе за старшего, пожалуй старый друг справиться если что, не даром же ему давно обещали дать чин унтер-офицера.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
