Эгленн

-Я ничего не скажу тебе, тёмная майа.

Она отстранила его — небрежно, словно щенка — и присела у мешка со сложенными книгами. Достала одну.

— Хотели забрать книги Ородрета? Интересная затея. А ты, значит, ему помогаешь... — она подняла взгляд на Эгленна.

— Он просто хотел вновь обрести эти книги, — негромко проговорил Эгленн. — Он даже не воин.

— Как твое имя... эльф? — она поднялась, и в тот же момент чары облика спали с Румила.

-Румил, — неохотно отозвался тот и снова замолчал. Внутри всё кипело. Теперь всё. Теперь не отдадут. Только бы не выдать Эгленна случайным неосторожным словом...

— Румил? — майа, так же, как и Эгленн некогда, явно удивилась. — Вот как... Интересный гость. С тобой, Эгленн, мы поговорим позже.

Она оглянулась — и в дверях вдруг появились, и шагнули к Эгленну, двое рослых орков, в которых Румил почти сразу опознал — не просто орки, что-то вроде орков-полумайар, судя по их виду и ощущению силы. Тот прищурился, сжал губы... а потом, ни слова не говоря, вышел из комнаты в сопровождении орков.

Румил молча проводил их взглядом. Вот и всё. Ведь говорил же... а он не слушал. Сказал — "я не самоубийца". Похоже, он переоценил свои возможности... Ох, нет. Виноват тот, кто позволил ему пойти сюда, на верную гибель. То есть...

Он вскинул голову.

-Что теперь?

Она опустилась в стоящее рядом кресло.

— Садись, — указала на соседнее. — Не говори — "я предпочитаю стоять". Не люблю бессмысленных поз.

Румил пожал плечами. Какая разница. Обстановка осталась тут прежней, — то ли не захотели менять на своё, то ли захотели поглумиться вот так...

Сел.

-Я слушаю тебя, тёмная майа.

— Значит, хотел освободить захваченную библиотеку, — задумчиво проговорила она с легкой иронией. — И не страшно было — явиться в оплот Тьмы?

-Какое тебе дело, страшно мне было или нет? — тихо спросил Румил. — Проверяешь, насколько мы вас боимся?

— Не вы, а именно ты, — с легкой улыбкой ответила майа. — Думаю, что с тобою делать дальше. Не кто-нибудь — именитый гость. Недолжно отпускать такого без беседы.

-Отпускать? — Румил усмехнулся. — Куда именно?

— Ну, откуда ты явился, — она небрежно махнула рукой. — Из Нарготронда, как я понимаю? Впрочем, пожалуй, пока это преждевременно. Раз уж ты забрел на наш огонек — думаю, Мелькор будет рад увидеться с тобою.

Румил прикрыл глаза. Вот уж чего бы вовсе не хотелось... Но раз выпал шанс...

-Не могу сказать, что тоже был бы рад, — сказал он холодно. — Однако раз уж так сложилось, то я хотел бы задать ему несколько вопросов.

— Каких же, если не секрет? — прищурилась майа.

-Видишь ли, — вежливо произнёс Румил. — Если я сказал, что вопросы к нему, значит, они именно к нему, а не к тебе, так что не обессудь.

Она засмеялась — как будто серебристые колокольчики зазвенели.

— А ты и вправду смел. Ну что же — согласишься отправиться в Ангбанд, как вы называете Твердыню, прямо сейчас?

Румил коротко взглянул на неё.

-Соглашусь. Но после того, как ты ответишь мне на один вопрос, который предназначен именно тебе.

— Задавай, — кивнула она.

Румил помолчал, пытаясь сообразить, как правильно следует спросить. Наконец тряхнул головой.

-Эгленн. Что будет с ним?

— Это решит Мелькор, — ответила Тхурингветиль. — Что-то еще?

-Нет.

Румил внезапно обнаружил, что в ожидании ответа тёмной майа крепко стиснул подлокотник кресла.

-Я готов, — просто сказал он. — Впрочем, это неправда. К такому повороту готовым не будешь никогда.

— Ладно, — она вдруг сбросила маску своей веселости, стала спокойной и серьезной. — Идем.

Румил встал. Мелькнула мысль: Глорфиндейл ведь отпустил Эгленна под честное слово, что тот вернётся... теперь получится, что слово Эгленн нарушил, хотя на самом деле это не так, только кто ж теперь поверит. Решат, что тёмный майа сбежал к своему хозяину... а что его здесь казнят, в Нарготронде и не узнают.

Он скривился. Как же всё омерзительно...

Площадка на вершине крепости была открыта всем ветрам — тоже нововведение, раньше здесь такого не было, Румил знал это по чужим рассказам. Майа явно не смущалась тем, что ее преображения могут быть пугающими: стремительно "потекло" тело, и вот уже вместо женщины рядом с Румилом стоит огромная тварь, похожая одновременно на человека и на дракона, с распахнутыми крыльями, а в руках у твари — что-то вроде конской сбруи мз множества ремней... в первое мгновение Румил не понял, потом сообразил, что это непонятное нечто майа собирается надеть на него.

Он невольно шагнул назад, но взял себя в руки. Смотрел, прищурившись: ветер трепал волосы, бил в лицо.

-Это ещё что такое?

— А ты думаешь, я буду нести тебя всю дорогу в руках? — усмехнулась она. — Стой смирно. Я надену сама. Не бойся: ты не будешь помнить полета, он слишком долгий.

Румил поморщился.

-Мне гораздо больше не нравится то, что ты собираешься лезть в мою память.

— Просто будешь спать...

Она надвинулась вплотную — и не успел Румил опомниться, как она коснулась его лба пальцем со стальным когтем — и мир вокруг померк.

Потрескивание огня в камине. Это было первое, что он услышал, когда сознание начало выплывать из темноты.

Чужие запахи. Странные, незнакомые... едва заметные, но все же.

Потом он понял, что лежит в глубоком кресле, стоявшем перед камином. Огонь весело плясал за узорной решеткой.

В первые мгновения он ещё не помнил, что произошло, — просто тишина, живое пламя среди полумрака...

А потом — толчком — сразу вспомнилось всё.

Он резко сел, выпрямился.

Ангамандо.

И первая мысль: Эгленн. Жив ли он ещё?..

— Не стоит так волноваться сразу, Румил, — раздался голос.

Румил узнал его — еще тогда, давно, в Валиноре, он слышал, как Мелькор разговаривает с другими. С той поры голос его изменился, стал более хриплым.

Он обернулся.

Мелькор изменился. Лицо его было бледным, почти белым, его рассекали три незаживших шрама — в них местами виднелась кровь. На удивление — ничего, похожего на корону. Простая черная одежда, такая же, как на тех воинах, что Румил видел на Острове.

Он сидел за столом, уставленным зажженными свечами. Два высоких серебряных кубка, кувшин...

Взгляд — усталый, тяжелый.

-Стоит, — возразил Румил. — У меня, знаешь ли, есть дурная привычка беспокоиться за тех, кого я повёл за собой.

Он резко замолчал. Разговорился, туда же. Ещё одно слово, и...

Вздохнул.

-У меня к тебе два вопроса.

— Я слушаю, — Мелькор прикрыл глаза.

-Первый вопрос, — отчеканил Румил. — Что с Эгленном сейчас, и что с ним будет дальше?

— Он жив, — во взгляде Мелькора промелькнул какой-то странный огонек. — Будет жив. Остальное — я решу позже. Что второе?

-Пустота, которую ты впустил в мир. Которая пожирает мир. Ты не сможешь удерживать её вечно, направлять, как ты делаешь это сейчас, — и рано или поздно она пожрёт Арду целиком.

— Так в чем же твой вопрос? — повторил Мелькор. Голос его оставался спокойным.

-Я хочу спросить о том, что ты собираешься делать.

— Ты уже убедил себя в том, что знаешь о моих намерениях, и настоящих, и прошлых, и будущих. Зачем тебе мои ответы? Ты все равно их не услышишь.

Румил пожал плечами.

-Когда я задаю вопросы, то это означает, что я собираюсь выслушать ответ, — подчёркнуто-вежливо сказал он. — Ты не первый Вала, с кем я разговариваю, и до сих пор никто из твоих братьев и сестёр не пенял мне на то, что я не умею слушать. Если ты убеждён в обратном, — что ж, это твоё дело, ты можешь не отвечать мне. В таком случае, следует оставить мой второй вопрос без ответа и перейти к твоим вопросам ко мне.

— Я не впускал в мир Пустоту, Румил. Это произошло без моей воли и моего желания. И меня не меньше твоего беспокоит то, что сейчас происходит в мире. Я буду пытаться сделать все, чтобы изгнать Пустоту из Арды.

Румил явно подумал о чём-то своём, но оставил это при себе.

-Твои балроги сражались с Унголиант, но смогли лишь прогнать её, — сказал он. — Она жива, и детёныши её расползлись по земле, одного из них я видел по дороге на Тол-Сирион. Это значит, что способов справиться с этими... скажем так, существами у тебя нет. Я прав?

— Будем искать, — ответил Мелькор. — Уничтожить Пустоту невозможно, выдворить прочь — вполне. Но сейчас она вновь расползается по лику Арды... мы не знаем причин, и мне не нравится происходящее.

Румил помолчал.

-Я много думал обо всём этом, — наконец сказал он. — Не только потому, что я свидетель.

Мелькор улыбнулся — в шрамах проступили капельки крови.

— И что же надумал?

Снова повисла тишина.

-Я говорил это ещё в Валиноре. Ирмо и Эсте. Соединённой силой всех Валар можно было бы закрыть Пустоте путь в Арду. Но это невозможно. Поэтому — ты будешь здесь один смотреть, как Пустота пожирает мир и рано или поздно доберётся до тебя. А они — уцелеют под защитой валинорских укреплений. Хотя ты увёл только одну Унголиант... остальные подобные ей существа остались там.

Голос его был очень ровным.

-Я думаю, мы обречены.

— Мы — или вы? — Мелькор смотрел на Румила, не отводя взгляд.

-Что ты имеешь в виду? Я не понимаю вопроса.

— Ты ведь считаешь, что я собираюсь поставить Пустоту себе на службу, и направлять ее против вас, эльдар,и против своих врагов. Разве не так?

-Я сказал ровно то, что хотел сказать, — пожал плечами Румил. — Ты не читаешь моих мыслей, но всё время пытаешься доказать мне своё превосходство: показать, будто ты знаешь, что я думаю, что ты видишь меня насквозь. Что ж... Могу лишь сказать, что это не самый лучший способ разговаривать с теми, кто с тобой не согласен.

— Прости, — Мелькор предостерегающе поднял руку. — Дело не в превосходстве, просто я слишком привык к тому, что эльдар именно так думают обо мне, да и вправду слышится это в твоих чувствах. Так вот... Пустота опасна. Но она всегда существовала в изнанке нашего мира. То, что вы называете магией сотворения, всегда связано с силами, близкими к ней. Это трудно объяснить... но если ты и вправду хочешь понять — я попробую.

-Попробуй, — кивнул Румил. — Валар показывали мне то, что они видели. Твоего вИдения произошедшего я не знаю. Мне интересно увидеть, сравнить и подумать.

Он не добавил — если после того, как ты мне ЭТО покажешь, от меня что-то останется...

— Я не буду показывать. Я расскажу словами, — заметив, как Румил нахмурился, Мелькор пояснил: — Я не читаю твои мысли. Просто этот страх написан на твоем лице... чтобы его прочитать, достаточно опыта.

Он помолчал некоторое время. Две свечи на столе догорели и погасли, оставив после себя застывающий восковой водопад на темном камне столешницы.

— Ничто не возникает из ничего — это закон. Ты задумывался когда-нибудь, как именно валар создают свои творения? Какую силу используют, когда из ниоткуда является новое, доселе не бывшее в мире? В чем сущность фразы "Эа — да будет" — как сказано в твоем "Айнулиндале"?

-Я не знаю, — признался Румил. — Я никогда не ощущал подобного. Может быть, кому-то из майар не надо было бы объяснять, но я, не прочувствовав этого на собственном опыте, могу лишь догадываться.

— Эа, пространство вне Арды — не просто пустая бесконечность. Оно лишь кажется ею; на самом деле мы ощущаем лишь поверхность того, чем оно является.

Мелькор допил вино, поднял кубок — и повернул его к Румилу основанием, так, что стал виден лишь круг — основание ножки кубка.

— Что ты видишь перед собою? Просто круг, не так ли? Представь, что у тебя нет возможности видеть предмет иначе, чем с этой позиции. Тебе будет невдомек, что на самом деле круг — это кубок или чаша, — он поставил кубок на стол. — Так вот... Эа — та же суть, но не в пример сложнее. Мы можем воспринимать пространство только с одной "стороны", этим его суть не исчерпывается. Мы знаем — вернее, знают те, кто задавался этим вопросом — что у мира есть "изнанка". Другой мир... мир-зазеркалье, где правая рука — левая, где плюс — минус; он везде — и нигде, здесь, вокруг нас, в нас самих, в наших телах, в огне свечей, в плеске морских волн, в воздухе, которым мы дышим. Этот мир не враждебен нам — он просто иной. В норме — он закрыт от нас, мы сосуществуем, но не воспринимаем его. Но когда было ЭТО... "Эа!" — ткань мироздания раскрывалась, чтобы взять оттуда силу для творения. Так Гортхауэр создавал Твердыню, где мы находимся, так Валар создавали Столпы Света. Благодаря этому Песнь Айнур становилась плотью мира. Но тогда, изначально, из-за Диссонанса разрывы не сумели затянуться, и тот мир начал просачиваться в наш. И его чуждость изменяла все, с чем соприкасалась. Пустота — это разрывы в ткани мира. Понимаешь? — Мелькор взглянул на Румила.

Румил, слушавший очень внимательно, подался вперёд и соединил кончики пальцев. Взгляд его был мрачен, — похоже, он перебирал какие-то свои воспоминания, перед мысленным взором всплывали картины... глаза отбрасывали тысячи мыслей.

-Это похоже на то, что говорили Валар... и не похоже. Они раскрывали это... образами, картинами. Я видел эту Пустоту, проникавшую в мир. Видел Столпы Света, их сотворение... видел рядом с Ауле, — он усмехнулся, — того, кого ты называешь Гортхауэром. Но не это сейчас важно. Я подумаю над тем, что ты сказал. У меня есть одна мысль, но надо её... додумать.

Его глаза помрачнели ещё больше, хотя, казалось, это было невозможно.

-Я знаю, чем именно можно, как ты говоришь, заделать эти дыры. Только ты на это не пойдёшь.

— Снова решаешь за меня, — в глазах Мелькора вспыхнул огонек иронии. — Отчего же не пойду? Вначале скажи, что надумал.

-Сначала ответь, — Румил чуть прищурился. — Зачем Пустота рвётся в Арду?

— Не зачем, а почему. Пустота — безликая сила. Есть щели — она просачивается. Только вот отчего начали возникать эти щели сейчас...

-Видимо, оттого, что мир наш болен, — жёстко сказал Румил. — Есть такие твари — падальщики. Есть падаль — они налетают стаями. Нет падали — нет и их. Чем больше здесь разрушения, чем больше ненависти, злобы, тем шире путь для Пустоты. Ты устроил Дагор Браголлах — и ненависть встала новой волной. И щели стали больше.

— Это мне и самому приходило в голову, — Мелькор кивнул. — Может быть, может быть... Меньше ненависти — меньше и "дыр". Только я не знаю, как угасить ее в душах. Она горела и до Браголлах.

-Какая теперь разница, кто сколько внёс в это разрушение, — горько и тихо сказал Румил. — Важно другое. Этого не угасить, не остановить. И Арда обречена. Заткнуть дыры — можно, но появятся новые. То, что я придумал, — не выход.

Мелькор продолжал выжидательно смотреть на Румила, ожидая, когда тот изложит свою идею.

По лицу Румила читалось — без всякого осанве — что ему трудно, страшно трудно переступить через этот внутренний барьер, трудно поделиться, сказать — ЭТОМУ. Если бы тут был кто-то из Валар... было бы легче, но выбора нет.

-Я чувствую Пустоту. Могу встать на её пути — в собственной душе, могу остановить... такое бывало. Только один раз — не удалось, — он горько усмехнулся. — Не в этом дело. Уверен, что я не один. Нужны такие... "стражи". На границе Арды и Пустоты. В тех самых "серых" областях, обозначенных на карте Финве. Но это — не выход, если будут появляться всё новые и новые "щели".